Бартомелой вернулась в Часовую Башню, и волна слухов не замедлила себя ждать, шепотки о успешной охоте на Седьмого Предка слышались то тут, то там. И не без причины.
Личность молодой главы одного из самых могущественных родов магов в Европе, а может и самого могущественного рода, со своего первого появления в Башне уже привлекала к себе взгляды других, словно пламя мотыльков. Доброжелатели, завистники, поклонники, просто те, кто хотел использовать “молодую и глупую” себе на благо, было много людей и много личностей, кто тем или иным образам, по корыстным и нет причинам проявлял к ней интерес.
Впрочем, в этот раз судачившим о последнем успехе Бароломей магусам в большинстве своём действительно было любопытно, как той удалось справиться со столь могущественным мертвым апостолом, который последние семь сотен лет считался непосильной задачей для Церкви и других магов. Всё же смерить целого Предка это вовсе не рядовое событие, даже если какой-то язвительный или полный кислой зависти язык может сказать, что от Бартомелой, как рода, пропагандирующего охоту на мертвых апостолов, и кичащегося тем сколько их они уничтожили, подобное не должно быть чем-то из ряда вон, а как раз ожидается. Но на такие голоса никто не обращал серьёзного внимания.
Но помимо вопроса “как” многих также интересовал и ответ на вопрос, что удалось заполучить из тела умерщвлённого мертвого апостола. Какие дары, какую “добычу” получили победители. И да, Часовая Башня, а также Ассоциация магов могла строжайше запрещать любые исследования в области вампиризма и всего, что связано с мертвыми апостолами, но маги оставались магами. И им было свойственно любопытство, им было свойственно исследовать и искать ответы, и ни одна запретная тема не была по-настоящему запретной. Тот же Эйннаше не всегда был Седьмым Предком, семь сотен лет назад он был обычным магом. Так что… случайности имели природу случаться.
Сама же Бартомелой не спешила проливать хоть каплю света на тайну своего успеха, сохраняя молчание. Ну а те, кто мог напрямую выпытать у неё подробности о её очередном головокружительном успехе? Таких личностей, увы, не было, а те маги, кто были с ней на той же миссии предпочитали благоразумно хранить молчание, как свора хорошо выдрессированных псов. Зато была парочка глупых смельчаков, решивших испытать свою судьбу и то ли от великого ума, то ли от чувства ложной веры в собственную неприкосновенность, озвучивших свои теории и подозрения по поводу последней охоты молодой женщины, когда та была рядом. Бедные дураки, им стоило держать свои рты на замке. Очевидцы последовавшей публичной порки клялись, что Лорелей едва не прикончила на месте двух идиотов, а её снобское лицо впервые выражало чистую ярость, в тот миг старательно создаваемая ею иллюзия идеальной, всегда уравновешенной аристократки дала огромную трещину. Ну а объекты её гнева? В Башне очень хорошие целитель, знающие своё дело.
Эта единственная вспышка стала причиной ещё больших и более невероятных слухов. Что же такого произошло на её последний миссии, что сама Бартомелой так остро реагирует на банальное упоминание о той? И среди слухов стали появляться весьма неудобные и колкие темы. Поползли бы и ещё более грязные слухи, если бы не два весьма наглядных примера ранее почему не стоит давать волю своим языкам уж слишком сильно в отношении молодой Бартомелой.
Впрочем, слухи или нет, а был факт того, что Бартомелой в очередной раз подтвердили свою репутацию непримиримых истребителей мертвых апостолов. Теперь в списке их трофеев красовалась строчка с головой Седьмого Предка. Ещё одна победа, ещё одно подтверждение, что не зря Лорелей Бартомелой считалась восходящей звездой не просто среди членов Башни, но Ассоциации магов в целом. Ещё немного масла в огонь ореола исключительности, образовавшегося вокруг неё.
И пускай Башня могла любопытствовать как же молодой женщине удалось то, что удалось. Но куда больше Башне было любопытно, что же будет делать эта Бартомелой дальше. Ведь как известно, чем выше ты взбираешься, тем большие от тебя ожидания.
И, ха-ха, чем больше шкаф, тем громче он падает.
А жалеющих увидеть падение Бартомелой было даже слишком много.
— Отец, — войдя на порог роскошной усадьбы, даже слишком роскошной, молодая женщина приветствовала пожилого мужчину с сединой волосах, который разделял те же кария глаза и те же резкие черты лица, что и обратившаяся к нему женщина.
— Дочь, — кратко ответил престарелый маг, вокруг него суетилось сразу несколько служанок, как две капли воды похожие друг на друга. — Садись, выпей чаю и расскажи мне, что вынудило Бартомелой покинуть Башню, — в спокойном тоне мужчины слышались сухая, такая же старая, как и он, въевшееся в сами его кости властность. Сорока лет жизни как глава рода Бартомелой прошлого поколения не прошли для него бесследно, а некоторые старые привычки и вовсе не собирались никуда исчезать до конца его дней. — Ты бы не пришла из-за пустяка. А потому говори, а я буду слушать.
Впрочем, молодую женщины нисколько не смутила властность слов её отца. Она могла быть нынешней Бартомелой, но он был прошлым Бартомелой, он имел право на это, даже более подобное от него ожидалось.
— Я действительно вернулась к тебе раньше ожидаемого срока, — молодая женщина извинилась одним тоном своих слов.
Её жизнь внутри Башни была заранее расписана, для неё был создан целый план того, что делать, как себя вести, с кем налаживать связи и даже с кем враждовать. Можно было сказать, что другие решили как ей жить задолго до её рождения. Любой другой человек нашёл бы подобное глубоко оскорбительным, всё же никто не любил быть птицей в клетке, но не Лорелей. Она не находила подобное оскорбительным ни в коей мере, напротив в этом была её гордость. Как ни как она была Бартомелой и это всё необходимое объяснение почему. И если кто-то не понимал подобного простого ответа, то он уж точно не стоил потраченного дыхания на любое другое объяснение.
— Но мне нужен совет. Я столкнулась с задачей… с проблемой, к которой оказалась не готова.
Мужчина оценивающе осмотрел лицо своей дочери. И действительно, его дочь выглядела так, словно перед ней лежала головоломка над которой она билась продолжительное время, но несмотря на все свои усилия не имела для той подходящего решения. Это было интригующе. По его мнению, могло быть всего пару вещей в стенах Часовой Башни, к которым его славная дочь могла быть не готова, к которым он и другие наставники не могли её подготовить. Как бы раздражающе не было осознавать, что Бартомелой может быть к чему-то неподготовлен.
Что же, старый маг уже мог догадаться, что могло вынудить его дочь вернуться в главное поместье их рода. На самом деле по тому насколько сбитой с толку она выглядела сидя напротив и медленно потягивая свой чай, причина могла быть только одна. И с этой причиной рано или поздно сталкивался каждый Бартомелой. И не всегда это столкновение проходило безболезненно для них.
— Итак, ты встретилась с Калейдоскопом, — с полной уверенность в правильности своих выводов, выдохнул мужчина, отложив недопитую чашку чая в вовремя протянутые руки безмолвной служанки.
Но к его удивлению, его дочь в отрицании качнула головой.
— Нет, отец, мне ещё не выпал шанс предстать перед маршалом-Волшебником. Он очень редкий гость внутри стен Башни.
И это было правдой, Кишуа Зелретч Швайнрог так же известный как Волшебник, Старик Самоцветов, Калейдоскоп и ещё много других титулов, один из основателей Часовой Башни, и несмотря на то, что он стоял у истоков истории Башни мог десятками лет даже не появляться в организации, которую помог создать. Впрочем, что такое пару десятков лет для того, кто сумел обрести бессмертие благодаря Истинной Магии, высшей форме мейджкрафта?
На до этого сохранявшем спокойствие лице старого мага проступило чистое удивление.
— Не встречала? Тогда… — несмотря на свой преклонный возраст, мужчина не утратил остроту и прыть разума, и сейчас множество мыслей мчались одна за другой в чертогах его разума, анализирую значение слов дочери. — Кто же поставил тебя в тупик, если не Калейдоскоп?
-…Будет легче показать, — после небольшой паузы, озвучила свои мысли молодая женщина.
И между отцом и дочерью возник трёхмерный образ, иллюзия густого леса, окутанного пожаром, под светом полной луны. Карие глаза старика выжидали, что же хочет ему показать его дочь. И его ожидание было недолгим. Уже спустя пару секунд иллюзия пришла в движение, огни со всех участков леса словно живые змеи поползли в центр леса, чтобы вскоре не осталось даже одной горящей искры среди всего леса. От огромного пожара за считаные секунды не осталось и следа, словно его никогда и не было. Это конечно было интересно, но что именно хотела показать ему его дочь? Ответ к мужчине пришёл уже в следующий миг, когда в небе над только что пылавшим рыжим пламенем лесом на миг вспыхнула огромная золотистая руна, с отблесками рыжего пламени по краям. А с появлением неизвестной магу руны, в лес под ней ударил огромнейший столб пламени. Сотни гектаров леса были сожжены за считаные мгновение, огонь, упавший с небес, оставил после себя выжженное до черноты пустое поле на месте некогда густейшего леса. И посреди этого поля стоял одинокий молодой рыжеволосый человек, на чьём оголённом торсе сквозь плоть и кожу просвечивали золотистым сиянием ещё больше неизвестных старику рун.
— Это были последние мгновения Леса Эйннаше, — произнесла женщина, и глаза старика от этих новостей расширились ещё больше, он прекрасно знал это имя, не мог не знать. Вот только откуда в тоне его дочери столько недовольства и горечи? — А это, — молодая Бартомелой кивком головы указала на увеличившуюся в размерах иллюзию образа молодого человека, — Радагон — его единоличный убийца.
В третий раз глаза пожилого мага расширились в чистом удивлении, Лорелей каждой новой репликой продолжала удивлять его всё больше и больше. А ещё он понял причину горечи её тона, она была недовольна тем, что не приложила свою руку непосредственно к уничтожению Предка мертвых апостолов.
— Я не узнаю эти руны, — мага мало интересовало лицо убийцы Седьмого, по словам его дочери, куда больший интерес вызывали показанные в иллюзиях руны. — Ни одной.
— Никто из доступных мне в Башни магов не смог ничего сказать ни об одной руне, которые использовал Радагон, — поделилась с отцом Лорелей.
— Так вот что за “трудность” стоит перед тобой, — понятливо кивнул мужчина. — Такая сила… Как будто я смотрю на Истинную Магию.
— Он не Волшебник, — уверенно заявила женщина.
— Тогда это облегчает нам задачу. Взять под контроль Волшебника было бы значительно сложнее, чем пускай сильного и необычного, но мага.
— Действительно. Нельзя допустить, чтобы маг обладающий подобной магией попал в руки кого-то кроме Бартомелой, — утвердительно кивнула она, подтверждая и дополняя слова своего отца. — Увы, я не вижу путей к тому, как это сделать.
— Дай угадаю, он полностью проигнорировал тебя? — Усмехнулся бывший глава Бартомелой, на что его дочь напротив едва заметно сморщила губы в тонкую линию. Как ожидаемо, как предсказуемо. — Ты правильно поступила, что пришла ко мне за советом, дочь, — старик смотрел на лицо, изображенное на иллюзии. — Силён и молод… какое проблемное сочетание.
Губы мужчины растянулись в улыбке. Высокомерие молодости всегда имеет одни и те же слабости.
— У тебя есть уже есть совет, как мне действовать, отец?
— Да, — кратко ответил маг. — Первым делом, Лорелей, ты позаботишься, чтобы…
В худшем случае, если они не смогут заполучить этого молодого мага, его всегда можно будет устранить.
В это же время в одном из совсем не дешёвых отелей Лондона, в вычурном и богато украшенном номере, открылись входные двери, через которые вслед за немолодым слугой-дворецкий, который и открыл двери, следовал молодой рыжеволосый парень. Его вели к двум уже ожидающим его владельцам этих апартаментов.
— Ваш гость прибыл, сэр, — чинно отчитался о выполненной задачи дворецкий, сидевшему на удобной софе мужчине-блондину, на руках которого сидела молодая, возможно, четырёхлетняя, девочка.
Девочка была почти точной копией старшего мужчины с разницей на пол, а их золотистые волосы имели буквально одинаковый цвет.
— Спасибо, Альфред, можешь быть свободен, ты нам пока не понадобишься, — мужчина ответил своему работнику, переведя взгляд на рыжеволосого парня, пристально разглядывая того.
— Как прикажете, сэр, — с небольшим поклоном дворецкий удалился прочь, оставив гостя и отца с дочерью наедине.
Несколько секунд прошло в молчаливом разглядывании друг друга, и среди них троих наиболее любознательной естественно была молодая девочка. Вот только несмотря на свой детский возраст, голубые глаза малютки не имели той наивности, присущей обычным детям, уже с первого взгляда на неё становилось понятно, что она куда более умнее своих сверстников. Впрочем, чего ещё ожидать от наследницы целой родословной магов, некто вроде неё взрослел уже с пелёнок.
— Итак, мне говорили, что у тебя есть для меня интересное предложение, — пропустив вежливость и пустые приветствия, молодой человек перешёл прямо к сути этой встречи.
— Сразу к делу? Хмм, я могу одобрить такой деловой подход, — любой другой сколь либо именитый маг смертельно обиделся бы на подобную грубость и полное отсутствие уважение к себе со стороны гостя, но не мужчина-блондин. Его ничуть не смутило подобное поведение своего гостя. — Действительно, всё так и есть. И я думаю, что из того, что я слышал о тебе, ты идеально подойдёшь к задаче, которую я хочу, чтобы ты выполнил для рода Эдельфельт.
— М-м-н, — парень только неопределённо промычал. — Два месяца в Часовой Башне, а обо мне уже заводят разговоры. И что же ты слышал обо мне?
— Дела говорят громче любых слов, — усмехнулся блондин на софе. — И твои дела произвели на меня неизгладимое впечатление. Я сразу понял, что ты именно тот, кто мне нужен.
— А, ясно, — без особого удивления протянул рыжий маг, — кое-кто не так уж верен Лорелей, как она думает, — усмехнулся он под конец. — Она будет в ярости, когда узнает об этом, — он успел достаточно изучить эту аристократку, чтобы так уверенно судить о её реакции на что-то подобное.
— У всего сесть цена, мистер Радагон, у всего, в том числе и у верности. Нужно лишь правильно подобрать эту цену, — мужчина с дочерью на коленях гордо улыбнулся, словно ему сделали величайший комплимент. — И позволь заверить, Эдельфельт умеют предлагать самую заманчивую цену для всего и всех.
— Смелые слова. Так какова цена у меня?
— Скажи мне, Радагон, ты когда-то слышал о Войне Святого Грааля?