Напряжение витало в воздухе, когда два мага молча глядели друг на друга. Молодая аристократка из древней семьи магов из Часовой Башни, фракции Ассоциации Магов. За спиной которой, как за самой знатной, а значит и самой авторитетной здесь и сейчас, собрались два десятка магов и почти столько же душеприказчиков Похоронного бюро Церкви. Напротив же этого сборища хмурых лиц, ступнями на выжженной земле в гордом одиночестве стоял молодой рыжий парень-маг. Безжизненное поле пепла и сажи, и пышущий жизнью и зеленью лес, два участка земли, на которой стояли две совершенно разные стороны, которые просто не могли быть ещё более разными. А ровная словно хирургически вырезанная граница, где заканчивалась зелёная трава и начиналась покрытая пеплом выжженная земля, лишь ещё больше бросала в глаза такую очевидную разницу между ними.
Они были подобны дихотомии черного и белого.
Пока на одной стороне было несколько десятков человек, на другой был всего один. Пока одна сторона полнилась тихим шёпотом десятка напряжения голосов, на второй царила мертвая тишина. Пока на одной стороне словно только и ожидали, когда же произойдёт нападения опасного и непредсказуемого животного, на второй стороне… не происходило ничего такого, просто один молодой человек неспешно возвращался после опасного, но победного сражения, оставившем на нём множество телесных ран.
Единственное до чего можно было докопаться, так это до некоторой безразличности к происходящему у парня перед носом. Он не выглядел хоть сколь либо встревоженным или заинтересованным в напряжении собравшихся разом и встречающих его мужчин и женщин. Но действительно ли это был тот уровень высокомерного безразличия, когда он не считал людей перед ним сколь-либо достойными своего внимания? Сложно сказать, но скорее нет, чем да.
Впрочем, даже в таком случае так ли это плохо безразличие к тебе со стороны мага вступившего в одиночку в битву и после уничтожившего Предка мертвых апостолов? Тот же самый Маршал-Волшебник тоже не уделяет всё своё внимание первому попавшемуся на глаза, и в девяти из десяти случаев подобное безразличие от Калейдоскопа ни что иное как благо для других. Опять же, можно было сказать, что Кишуа Зелретч это не неизвестно откуда появившийся безродный мальчишка… Но так ли велика между ними разница? Все знали, что Калейдоскоп могущественный Волшебник, как-никак он владел Второй Истинной Магией, и никто не ставил под сомнение факт, что он мог бы, например, в одиночку уничтожить Лес Эйннаше, если бы ему это было нужно или у него было на то желание. Вот только “безродный мальчишка” не просто мог, он уничтожил Седьмого Предка. То есть сделал то, на что не были способны десятки других мужчин и женщин, но на что был способен тот же Калейдоскоп.
Так что здесь и сейчас особой разницы стоит ли перед тобой маг в первом поколении или сам Зелретч не было. Так или иначе ты находился в присутствии намного более могущественного мага, чем ты сам когда-либо имеешь надежду стать.
И это нужно уважать. Очень часто такие могущественные личности были очень, хмм, лучшим описанием будет “эксцентричные”, говорить, что они безумны всё же очень грубо, а говорить это им в лицо ещё и опасно для жизни, здоровья и рассудка.
Умные люди сразу бы поняли это.
Но всегда надеться кто-то глупый и с очень хрупким эго, кто мог сказать, что так проявляется высокомерие наглого мальчишки, ведь как он смеет так свысока смотреть на членов древних магических семей. И главное отличие умного от глупого в том, что умный человек, видевший, как этот “наглый мальчишка” в одиночку разделался с седьмым номером из списка Прародителей Мертвых Апостолов… такой человек решил бы благоразумно придержать язык, уязвленное эго того не стоило. Не стоит бросаться словами, о которых после пожалеешь, в сторону мага способного на такой подвиг. Ну а глупый? Он бы стал примером почему, собственно, не стоит.
И как показало всеобщая относительная тишина, откровенных глупцов здесь не собралось.
Наверное, именно потому молчание так затянулось с момента, как убийца Седьмого приблизился к границе, где когда-то заканчивались, или начинались, тут как смотреть, владения Леса Эйннаше. Говорить что-либо было просто страшновато. Никто не знал, чего ожидать от рыжего мага. Особенно после недавней битвы, которая, несомненно, наполнила его кровь непередаваемым коктейлем эмоций. Никто не хотел делать ставку, никто не был азартным игроком.
А ещё, почти каждый заново переоценивал “безродного пса”, которого словно на поводке за собой привела Лорелей Бартомелой. Как оказалось никакого “поводка” никогда не существовало. Чтобы сделать такой вывод даже у самого глупого из магусов не ушло много времени, было достаточно вспомнить, как горел огромный участок леса и как после он был испепелён одни упавшим с неба столпом пламени.
Именно картина уходящего вверх сквозь облака огненного шторма навечно врезалась в умы собравшихся. Для многих из них это было наиболее близким примером того, на что способна настоящая Истинная Магия. Особенно если учесть сколько мало времени ушло на что-то столь масштабное и могущественное. Испепелить лес Эйннаше при помощи мейджкрафа, когда в границах его леса никакие заклинания мейджкрафта не работают… да, нечто подобное заслуживало сравнение только с волшебством.
Затянувшаяся тишина была прервана.
— Ты использовал меня, — обвиняющее прищурилась явно недовольная собственным умозаключением аристократка из рода Бартомелой.
В её словах было много раздражения. Может быть даже толика гнева. Нет, определенно в её словах была доля гнева. Но вот на кого именно этот гнев был направлен сказать было сложно. На неё саму? На рыжего мага перед ней? На сам факт, что она не смогла лично участвовать в убийстве Седьмого Предка?
— Такова жизнь, — уголки рта парня, к которому обращалась аристократка слега приподнялись в приступе веселья. Вид раздасованности на лице высокомерной и чопорной аристократки по необъяснимой причине наполнял его грудь большим количеством тепла. — Не жди от меня извинений, Лорелей.
— После этого ты ещё смеешь звать меня по имени? Сущая наглость! Ты наглец, Радагон, — впрочем, она тут же тоже использовала его имя, но она сделала она это не для некой “мести” или чтобы быть равноценной, а как мерило того, где сейчас проходят границы их взаимоотношений.
Она знала, что он силён, именно потому она в первую очередь взяла его на миссию от Церкви, решив, что это будет подходящим шансом впервые представить его как часть её круга. Вот только она даже не догадывалась, что Радагон настолько силён. Что он будет способен в одиночку избавиться от Предка. Но ладно убийство предка, впечатляет, конечно, но не более. Куда важнее было то, что в самом начале он не подчинился её приказу, демонстрируя, что её слова и команды ничего для него не значат, что он не с ней. Он не просто ушёл, он сделал хуже — он преуспел в своём начинании. Этим своим поступком он не только продемонстрировал собственные способности другим, весьма впечатляющие способности, но также очень показательно вывел себя из зоны влияния Лорелей, эффективно закрепив своё право на неподчинение ей.
И тем самым став свободной фигурой, открытой для ходов со стороны других желающих сблизиться с ним.
Ну и так как его демонстрация собственной ценности была очень показательной, то слухи о нём разойдутся очень быстро и жалеющих вырвать его из рук Лорелей уже завтра будет предостаточно. Бартомелой были древним, могущественным и богатым родом, но были и другие, которые могли попяться соблазнить кого-то вроде Радагона на свою сторону, обещая ему многое. И у Лорелей не было желания терять Радагона в пользу других жадных магов-аристократов. И не только потому, что он оказался куда более ценным, чем она когда-либо его считалась, но и потому, что она тоже была собственницей. В конце концов она нашла его первой! Он был её по всем правилам, и ни одни жалкий стервятник не заслуживал ничего с её стола!
Ну а его своеволие, точнее то, что она не могла командовать кем-то, кто мог просто отказаться подчиняться ей… на это можно было легко закрыть глаза, особенно на фоне всей полезности, которую он мог ей принести просто будучи рядом, а не рядом с другими.
Так что да, ей срочно нужно было знать как этот могущественный маг видит её и как он относиться к ней. Его ответы, а точнее то, как именно он будет отвечать скажет ей всё об этом.
— Вини во всём Ведьму, вырастившую меня, это всё её вина. — если не знаешь кого винить? Вини Скатах.
Пальцы девушки почти дрогнули в желании выпустить парочку воздушных серпов точно в лоб рыжего парня, намёк на улыбку и веселье в его голосе раздражали её. И раздражало её только то, что он веселился за её счёт.
— Хмпф! Бесстыдный ко всему прочему, — она скрестила руки под грудью. — Перекладывать ответственность за себя на других? Я сомневаюсь, что обучавшая тебя ведьма научила тебя этому тоже.
В ответ Радагон широко улыбнулся.
— Хочешь верь, а хочешь нет, но моя наставница имела ещё больше наглости и ещё меньше стыда нежели я, — легко ответил он, пожав плечами, жест, который потревожил раны на его теле, растянув их, но видимо ему было совершенно всё равно на это, он даже не дрогнул. — Как я уже говорил тебе, всё что я знаю или всё, что я не знаю, всё это от неё и только от неё.
В голосе Радагона звучала… Гордость? Ностальгия? Грусть? Он на миг обернулся себе за спину, оценивая дело рук своих. Он секунду оценивал вид черного выжженого поля, а когда поверился обратно к девушке, то его единственный глаз потерял часть своего “огня”.
Ну вот, такая хорошая победа была окрашена напоминанием о бросившей его Скатах. Вся недавняя радость в миг улетучилась.
— Тогда либо ты был прекрасным учеником, либо она ужасным учителем, — язвительно ответила она.
— Я бы сказал она была жестокой наставницей. Да уж, жестокая-жестокая Ведьма, — невесело ухмыльнулся он, опустив взгляд на зажатое в руке белое копьё. После чего вновь поднял взгляд к аристократке. — Если тебя это утешит, Лорелей, то я использовал тебя только ради получения возможности сразиться с кем-то сильным. Меня интересовал только бой с мертвым апостолом. Не более того.
Женщина сама не заметила, как заметно расслабившись выдохнула от услышанных слов.
— Рада, что ты получил желаемое, — её слова прозвучали слишком резко, чем следовало.
И это не прошло мимо убийцы могущественного мертвого апостола.
— О? Это зависть я слышу в твоих словах, Лорелей?
— Нет, — резко ответила она, слишком резко.
— Нет-нет, я точно слышал зависть. Неужели ты обиделась, что я убил вампирчика без тебя?
Молодая Бартомелой наградила его очень показательным взглядом, в котором так и читалось резкое “Заткнись!”.
— Я советую тебе провериться у целителей, ты явно повредил голову в прошедшем сражении, раз выдумываешь такие небылицы на ровном месте.
На что рыжий маг лишь ухмыльнулся. Вынудив женщину прикусить внутреннюю поверхность щеки от досады. Да, она завидовала и обижалась, что с того?! Кто-то убил целого Предка, а она была рядом и даже не нанесла тому царапины, какая она после этого Бартомелой. Ну и что, что она физически не могла сражаться с мертвым апостолом в этот раз, это не оправдание! Не для неё.
— Хех, — пришла пора мага фыркать на поведение аристократки. — Обязательно последую твоему совету. Сразу после того, как мне выплатят награду за эту миссию, — и взгляд Радагона упал на представителя Церкви, который как он помнил был старшим среди присутствующих членов Похоронного бюро. — Мне же выплатят деньги за убийство Эйннаше, не так ли? — В его голосе прорезались угрожающие нотки.
И церковник уловил невысказанную угрозу. Впрочем, мужчина не испугался или как минимум не показал никаких признаков страха. Он слишком давно был в этом бизнесе и видел слишком многое за свою карьеру душеприказчика, и простая угроза, даже от кого-то настолько сильного, уже не имеет на него особого эффекта.
В ответ мужчина посмотрел на пятно выжженного участка леса, на котором не осталось даже одной травинке, только покрытая пеплом земля.
— Сразу после того, как Церковь удостовериться, что Седьмой действительно мертв, — твёрдо ответил член Похоронного Бюро.
— Тогда прошу, идите и удостоверьтесь, — Радагон взмахнул свободной рукой в сторону выжженого участка земли. — Ничто не помешает вам в этом, обещаю, — хищная улыбка на миг появилась на его лица, но тут же пропала.
— На эти случаи у нас есть свои процедуры, и мы будем их придерживаться, — мужчина стойко выдержал ухмылку мага убившего Предка. — Мы приступим, когда приступим, и закончим, когда закончим.
Между ними установилась молчаливая пауза в несколько секунд. Пока бывший ученик ведьмы не пожал плечами во второй раз.
— Хм, хорошо, конечно. Я могу уважать следование правилам. — Он посмотрев в сторону ближайшего дерева. — В таком случае я буду ждать отдыха. Этот кровосос был настоящей занозой, чтобы прикончить, я немного устал бегать за ним по всему его лесу. Думаю, вы понимаете.
— Мы понимаем, — просто ответил член Церкви.
На что Радагон кивнул и направился в сторону дерева, которое присмотрел. Но, прежде чем он двинулся, он ещё раз посмотрел на Лорелей, которая продолжала пристально следить за ним.
— Стань сильнее и если ты так хочешь, то в следующий раз ты сможешь убить Предка вместе со мной, — он говорил об убийстве одного из самых могущественных монстров, бродящих по планете, словно обсуждал погоду. — Может быть тогда ты прекратишь обижаться словно девчонка, у которой отобрали конфету.
Множество глаз выпучилось, когда он произнёс свои последние слова совсем без всякого колебания и стеснения. Сама Лорелей замерла ледяной статуей, не веря своим ушам и осмысливая сказанное. Впрочем, Радагон не особо уделял этому внимание, вместо этого он пошёл к примеченному дереву, несколько стоявших у него на пути магов отшатнулись от него в стороны, словно от огня. Или как от сумасшедшего.
Оказавшись возле дерева, он упад на задницу, прислонившись спиной к грубому стволу. Медленно, очень медленно его раны затягивались. Золотые руны, вписанные в его плоть рукой Ведьмы, и ставшие его плотью, медленно, но верно делали свою работу устраняя последствие его битвы с по-настоящему раздражающим противником. Действительно, самое сложное во всём сражении с Эйннаше было не убить его, а заставить прекратить убегать, отрезав пути к тому самому бегству. На это ушло больше всего сил и времени.
Он устал, но это была приятная усталость. А теперь он отдохнёт, как всегда делал после каждой успешной охоты на очередного монстра.