DxD | Глава 14. Лисье поместье
В конце будет файл с главой. По предложению одного из подписчиков я буду добавлять арты в такие файлы.
В нос ударил запах сосновой смолы и благовоний.
Это был довольно просторный зал, в котором традиционная японская архитектура встречалась с какой-то особой атмосферой, пропитанной историей и величием. Его стены были украшены древними свитками и картинами, а деревянные панели с искусной резьбой рассказывали истории из легенд и мифов. В этих изображениях словно оживали боги и демоны, грозные драконы и храбрые герои.
Мы сидели за длинным низким столом. По обе стороны от меня расположились сестра и Сэнко, а рядом с Томоэ — мама. Как видно, нас стало на одного меньше: Сорай покинул нас сразу после того, как кицунэ-служанка из дворца встретила нашу небольшую группу. Карасу тэнгу тогда сдержанно попрощался и исчез, не задавая лишних вопросов, так и не ступив в основную часть поместья.
Учитывая его статус "проводника", я ожидал, что у него будет больше привилегий, но, похоже, ошибся. Видимо, даже он не имел права войти во дворец, где жил лидер ёкаев, без особого разрешения. Впрочем, если копнуть поглубже, то это кажется логичным, ведь перед нами всё же дом лидера целой фракции — священное место, охраняемое столь же строго, как святилища, где поклоняются богам, а может, даже еще строже.
И всё-таки кое-что мне было непонятно.
— Почему нашим проводником не был кто-то из кицунэ? — спросил я, бросив взгляд на Сэнко.
Её реакция выдалась несколько непредсказуемой: едва услышав мои слова, она удивлённо приподняла одну бровь, словно мои слова оказались для неё неожиданностью. На мгновение её взгляд стал внимательнее, как будто она пыталась понять, что именно я имел в виду, скрывал ли за своими словами что-то большее, чем казалось на первый взгляд.
— Тебе чем-то не угодил Сорай? — её голос был спокоен, но в нём чувствовались лёгкие нотки любопытства и удивления.
— Нет, — я покачал головой, стремясь прояснить своё намерение. — Просто это выглядело как-то… странно что-ли. Он провёл нас через Уракиото, а затем его даже не пустили во дворец. Вышло как-то некрасиво.
Сэнко улыбнулась, и её пушистый хвост мягко качнулся за спиной.
— Понятно. Рада слышать, что в этом плане ты не похож на свою мать, — сказала она, бросив мимолётный взгляд на маму. — Что касается твоего вопроса: среди проводников нет кицунэ. Более того, проводниками являются лишь члены клана карасу тэнгу.
Я задумался над её словами. Почему так?
— Это потому, что они птицы? — спросил я.
Сэнко кивнула.
— Верно, — ответила она. — Но ещё и потому, что карасу тэнгу — главенствующий клан среди ёкаев-птиц. Благодаря этому за ними закреплена такая почётная роль, которую можно сравнить с дипломатами в человеческом мире.
— Никакого разделения власти, — я лишь покачал головой.
Безусловно, такая клановая и архаичная структура власти существовала не только среди ёкаев, но и среди людей, хоть и в меньшей степени, и особенно сильно она выделялась у демонов с их благородными домами. С одной стороны, такая иерархия обладает особым антуражем и придаёт обществу уникальную атмосферу, благодаря приверженности традициям, ритуалам поклонения старшим и историческим связям. Однако, несмотря на эту атмосферность, подобная структура власти имеет значительные недостатки.
Во-первых, такие системы власти зачастую основаны на принципах наследственности и клановой принадлежности, что ограничивает доступ к власти только определёнными группами или родами. Это не позволяет интегрировать новые идеи и навыки, необходимые для адаптации к современным условиям. Когда продвижение по социальной лестнице определяется не заслугами или способностями, а кровными связями, общество постепенно теряет гибкость и способность к инновациям. Кроме того, такие структуры власти ограничивают социальную мобильность и закрепляют неравенство. В результате те, кто находится на нижних ступенях иерархии, имеют ограниченные возможности для развития, что, в свою очередь, лишает общество ценных талантов и ресурсов.
Эффективная иерархия должна позволять людям подниматься по мере их вклада в общее дело, поощряя компетенцию и инициативу. В клановых системах этого не происходит: как бы талантлив ни был человек, его статус, скорее всего, останется неизменным, если он не принадлежит к "правильному" роду или семье.
Примером этому служат прирождённые демоны в Подземном мире. Конечно, у демонов есть чёткие ранги, которым следуют все демоны, в том числе перерождённые. Повышая свой ранг, демон улучшает своё социальное положение, политическое влияние, накапливает богатство и доказывает свою ценность в глазах всей расы. Однако, как бы красиво это ни звучало, на самом деле для благородных кланов перерождённые демоны так и останутся всего лишь "обычными" демонами, как бы высоко те ни забрались. Если говорить откровенно, без приукрашивания и сглаживания углов, то для тридцати двух оставшихся в живых столпов все перерождённые демоны — просто плебеи. И со временем это станет для демонов огромной проблемой.
Честно говоря, я не могу дождаться, когда это начнёт проявляться. С удовольствием понаблюдаю за второй гражданской войной демонов.
Кроме того, клановая структура власти подвержена рискам, связанным с узким кругом лиц, принимающих решения. Центральное управление, сосредоточенное в руках ограниченного числа семей или кланов, создаёт опасность авторитаризма и злоупотребления властью. Отсутствие реальной конкуренции и возможности для проверки решений сверху вниз делает такую структуру неустойчивой и уязвимой к кризисам. В условиях кризиса или неожиданного вызова клановая иерархия часто оказывается неспособной быстро адаптироваться и принять эффективные меры, так как процесс принятия решений сильно зависит от внутренних согласований и балансирования интересов различных кланов. Так, между прочим, и случилось с феодальной Японией.
Впрочем, положение ёкаев, пожалуй, действительно более устойчиво по сравнению с демонами. Всё-таки у них нет постоянного притока новых представителей с совершенно иным мировоззрением и взглядами на существующий порядок вещей в демоническом обществе.
— Общество ёкаев — это общество, построенное на традициях, верности и кровных узах целой расы, — сбоку от нас, со стороны двери, послышался голос.
Я повернулся к источнику звука и буквально застыл. Передо мной стояла, наверное, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. И дело было не в этих двух огромных небесных сферах… Это была зрелая кицунэ с длинными белокурыми волосами, ниспадавшими по спине, с лисьими ушками и глазами золотого цвета, пронзительно сверкающими вертикальными зрачками. Она была облачена в жёлтое кимоно, оттеняющее её волосы, с коричневой накидкой поверх. Но больше всего внимание привлекали девять хвостов, которые плавно колыхались за её спиной.
Я, конечно, никогда не считал себя каким-то извращенцем, но… Передо мной стояла настоящая милфа! Милфа-кицунэ! Этот мир начинает мне нравиться всё больше и больше.
А ещё, не могу не заметить, как же я обожаю Алхимию Атласа. Она дала мне возможность насладиться красотой передо мной, не беспокоясь о времени, которое я проведу за наблюдением. Эта невероятная магия позволила мне замедлить мгновения до бесконечности, давая возможность подметить детали, которые обычно ускользнули бы.
Когда я наконец отвёл взгляд от женщины передо мной и деактивировал "Ускоренное мышление", то осознал, что все за столом, кроме моей матери, начали подниматься. Понимая, зачем сестра и Сэнко это делают, я поспешил последовать их примеру, после чего мы втроём слегка поклонились, приветствуя девятихвостую кицунэ.
— Общество, построенное на традициях и кровных узах, никогда не заканчивало хорошо, — я высказался, выпрямившись, и лишь после осознал, что едва ли следовало так говорить в подобном окружении.
Гребаный мой рот… Иногда даже Алхимия Атласа не помогает, когда мой язык решает жить отдельной жизнью.
На несколько секунд комната погрузилась в тишину, гнетущую и плотную, как будто весь воздух разом выкачали. Я почувствовал на себе сразу шесть пар глаз — джекпот, мать его. Две служанки смотрели на меня с нескрываемым прищуром, словно изучая наглеца, осмелившегося сказать такое их лидеру. Сэнко казалась удивлённой — видимо, не привыкла, что я могу так открыто ставить под сомнение уклад чьего-то мира. Томоэ нервничала, её глаза метались, как будто искали способ изменить ситуацию. Девятихвостая кицунэ, в отличие от всех остальных, широко улыбалась и с любопытством взглянула на меня. А мама… мама была довольна, как наевшийся сметаны кот.
— Кто-то хорошо изучал человеческую историю, — произнесла девятихвостая кицунэ, подойдя ближе и остановившись в нескольких шагах от нас. Её взгляд изучал меня. — Однако между людьми и ёкаями есть большая разница, особенно в плане верности и чести.
Всё уже зашло слишком далеко, чтобы отступать. Раз уж я вырыл себе яму, то почему бы не посмотреть, насколько глубокой она окажется? Всё равно под ногтями уже грязь.
— Пока существо дышит, ест, испражняется и размножается, такие слова, как "верность" и "честь", никогда не будут стоять на первом месте, — произнёс я, встречаясь взглядом с девятихвостой лисой. — В конце концов, это природа.
Многое поменялось со времён моей прошлой жизни… Например, мой мозг больше не стесняло соседство со странной тенью. Однако кое-что всё-таки осталось неизменным: старая привычка говорить правду по-прежнему прочно укоренилась и, похоже, не собирается исчезать.
Молчание вновь повисло в воздухе. Служанки, казалось, собирались продырявить меня насквозь своими холодными взглядами. Сэнко рассматривала меня, словно я был животным какой-то редкой породы. Томоэ продолжала нервничать, словно ждала, что вот-вот что-то взорвётся. Девятихвостая кицунэ, напротив, смотрела на меня с ещё большим интересом. Мама довольна.
— С тобой не согласятся волки, пингвины, альбатросы, лебеди, бобры и гиббоны, — ответила она, словно бы размышляя вслух.
— Я говорил не о парах, а об обществе, большом и сложном обществе, — парировал я, решив не давать ей обыграть меня милым примером верности в дикой природе.
Кицунэ рассмеялась, изящно прикрывая рот рукавом своего кимоно. Её смех был мелодичным и тёплым, как глоток выдержанного вина — насыщенный, обволакивающий, с тонкими оттенками чувственности.
— Ты и вправду очень интересный молодой человек, — сказала она, продолжая улыбаться. На её лице не было ни следа раздражения, наоборот — казалось, что я лишь подогрел её интерес.
— Спасибо, наверное, — ответил я, чуть поколебавшись. — И лучше просто зовите меня по имени, Хотаро, а то “молодой человек” звучит так, будто вы намеренно прибавляете себе пару веков.
— В таком случае можешь звать меня Ясакой, Хотаро, — кивнула она, особенно выделив моё имя, словно пробуя его на вкус.
Если бы только я находился в своём старом теле… Я бы уже флиртовал с этой женщиной, как будто завтра не наступит. Хотя, постой-ка. У неё ведь есть дочь, а значит, и муж где-то поблизости. В отличие от Джеймса Бонда, замужние дамы — это не по моей части.
— Сэнко, дорогая, как я рада тебя видеть, — Ясака перевела свой внимательный взгляд, который мигом наполнился нежностью, на кицунэ, стоявшую рядом со мной.
— Взаимно, — ответила та с радостной улыбкой, в глазах которой проскользнула тёплая привязанность, выходящая за рамки простых дружеских отношений.
— А ты, Томоэ, так выросла, хотя прошло совсем немного времени, — Ясака мягко улыбнулась моей сестре, как будто та была частью её собственной семьи.
— Приятно снова вас видеть, — сестра ответила уважительным поклоном, проявив ту степень почтения, которую редко можно было увидеть у неё.
— Я ведь говорила, что мы ещё встретимся, Ведьма Восточного Ветра, — с лёгкой, но дерзкой улыбкой хозяйка дворца обратилась к моей матери.
— Жизнь полна сюрпризов, — мама лишь пожала плечами, скрывая за спокойной маской вспышку явного раздражения.
— Ведьма Восточного Ветра? — я взглянул на мать, приподняв бровь. — Звучит круто. Почему ты никогда мне об этом не рассказывала Хотя… стой, не отвечай, — я остановил мать, выставив указательный палец перед собой. — Титулы — это лишь условность, дефект человеческого восприятия и понимания окружающего нас мира.
— Он точно твой сын, — с лёгким смешком пробормотала Ясака, наблюдая за мной с нескрываемым интересом.
— В этом я никогда не сомневалась, — мама закатила глаза. — Особенно после того, как он начал увлекаться магией.
— Ну что, может, присядем? — предложила Ясака, махнув рукой в сторону длинного низкого стола в центре комнаты.
— С удовольствием, — ответила мать, как будто она всё это время не сидела за этим самым столом.
Мы расположились вокруг стола, а хозяйка дворца села напротив, скрестив ноги и плавно устроившись на подушке. За её спиной стояла одна из служанок, готовая выполнить любой приказ, а ещё одна разместилась позади нас.
— Чаю? — её золотистые глаза изучающе пробежались по каждому из нас.
— Определённо. Твой чай — это настоящее искусство, — Сэнко слегка кивнула, и её мягкая улыбка не оставляла сомнений в искренности.
— Да, пожалуйста, — Томоэ ответила с неожиданным уважением в голосе, которое я не мог не заметить.
Что с ней такое? С каких пор моя сестра стала такой почтительной, учтивой и робкой? Или Ясака обладает каким-то особым магнетизмом, который работает только на мою сестру? Дайте мне такую вещь! Сразу две!
— Мне тоже, пожалуйста, — проговорил я, осознав, что наши с девятихвостой кицунэ взгляды снова встретились.
— Я воздержусь, — с привычной непринуждённостью моя мать отклонила предложение, не придав этому значения.
— Я знаю, — улыбка Ясаки стала ещё шире. — Поэтому я уже приказала принести тебе кое-что покрепче.
— Мам, с каких пор ты пьёшь? — я был по-настоящему удивлён. За всю свою жизнь я не видел, чтобы она хоть раз притронулась к алкоголю.
— Знаешь, на всякого мудреца найдётся простота, — её ответ прозвучал так, будто это объясняло всё на свете, оставив меня в лёгком замешательстве.
— С трудом верится, — непринуждённо ответил я.
— Я пью лишь по особым случаям, — решила объяснить мама. — А твой день рождения — как раз один из них.
— В прошлый раз ты не пила на мой день рождения, — напомнил я, приподняв бровь.
— В прошлый раз у меня не было сакэ, приготовленного ёкаями, — добавила мама с лёгкой улыбкой.
— Оно настолько особенное? — спросил я, не скрывая любопытства.
— Даже представить себе не можешь, — произнесла она, словно уже смакуя его на вкус.
— Микото не пьёт алкоголь, если это не сакэ из Уракиото или особое китайское вино, — уточнила Сэнко, подливая огонь в интригу.
Интересно, что же такого особенного может быть в этом алкоголе? Жаль, что ответа на этот вопрос мне не узнать ещё лет десять.
Тем временем Ясака, внимательно наблюдая за нами, незаметно сменила тему разговора, увлекая нас в новое русло беседы.
— Как добрались? — она отвела взгляд к служанкам, налившим нам чай. Те, словно получили мысленную команду, поклонились сначала ей, а потом нам и следом вышли из комнаты.
— Без происшествий, — ответила Сэнко с привычной милой улыбкой. — Это же Сорай. Ни один ёкай не посмеет тронуть его гостей.
— Я рада это слышать, — Ясака удовлетворённо кивнула, после чего окинула нас взглядом. — А вы?
— В человеческом мире пока всё спокойно, — ответила мама, по-прежнему держась сдержанно.
— Смотря в каком месте, — Ясака покачала головой.
Вот она, великая и могучая политика сверхъестественного мира! Как на ладони: скрытые смыслы и игра слов — идеальный коктейль для тех, кто умеет читать между строк. О чём ещё можно вести беседу за столом в окружении кицунэ и прочих мистических существ? Пожалуй, только о политике. Ну или можно было бы заговорить о какой-нибудь более нейтральной теме вроде погоды… но это явно не наш стиль. Мы ведь не в эпизоде “Доктора Кто,” где обсуждение погодных аномалий может внезапно привести к раскрытию межгалактического заговора.
— По крайней мере, в Японии, — уточнила мама.
— А где неспокойно? — я не удержался и прервал их.
— Что? — спросила Ясака, словно её вырвали из своих мыслей.
— Ну, в каком месте сейчас неспокойно? — я слегка прищурился, на мгновение ловя заинтересованный взгляд Ясаки.
— Я слышала, что во Франции намечается конфликт между Церковью и вампирами, — ответила Ясака.
— У этих двух всегда какие-то конфликты, — мама хмыкнула, не придав словам Ясаки особого значения.
— Ну, в этот раз всё кажется куда более серьёзным, — Ясака элегантно склонила голову на бок. — Это, конечно, только слухи, но поговаривают, что у вампиров родился дампир с невероятно сильным святым механизмом. Зная Церковь, они это так просто не оставят, а значит, то, что намечается во Франции, может быть не таким уж и простым делом.
Я словно смотрю “Карточный домик”, только адаптированный под реалии этого безумного мира.
— Ненавижу Европу, — вздохнула мама, делая глоток сакэ. — Там всегда душно, дымно и шумно. Не говоря уже о безумцах и тварях, которые носятся по улицам.
— Каждое место по-своему прекрасно, — возразила Сэнко.
— Только не Европа, — фыркнула мама.
— Прости за столь неловкую тему, — Ясака посмотрела на Томоэ, вспомнив о её присутствии. — Я не подумала, что за столом могут быть те, кому это неинтересно.
— Нет-нет, всё хорошо, — Томоэ поспешно замотала головой. — И я бы не сказала, что мне неинтересно подобное…
Ну надо же, как занимательно…
Окинув взглядом Томоэ, я заметил, как она нервно переминается и пытается незаметно поглядывать на Ясаку с такой робостью, будто бы увидела парня, который ей нравится. И тут меня осенило — я пришёл к одному неожиданному и довольно забавному выводу, который был настолько очевиден, что я почти засмеялся.
— Она твой кумир, что ли? — я едва сдержался, чтобы не улыбнуться, переводя взгляд с Томоэ на Ясаку.
Томоэ поперхнулась чаем от неожиданности.
— Заткнись! — прошипела она, словно кошка, которой наступили на хвост. После чего прикрылась салфеткой, стараясь незаметно вытереть губы от чая.
— А ты что, не знал? — вмешалась мама, подливая масла в огонь. — В будущем Томоэ собирается…
— Мам! — Томоэ метнула на неё укоризненный взгляд. — Не позорь меня, пожалуйста!
— Что здесь позорного? — мама лишь взглянула на неё, улыбнувшись. — Лучше скажи прямо, что у тебя на сердце. Может, из этого что-то и выйдет.
— Выйдет что? Неловкое молчание? — проворчала Томоэ, бросив на меня взгляд, полный негодования, будто я разгласил её самую личную тайну.
Ясака мягко усмехнулась, наблюдая за нашей семейной перепалкой, и, наклонившись вперёд, лукаво взглянула на Томоэ.
— Томоэ, нет ничего плохого в том, чтобы иметь кого-то, кем восхищаешься. В этом мире много тех, кто просто бродит без цели. А вот у тебя, кажется, есть чёткий ориентир. Разве не так?
Томоэ нервно поёрзала, осознавая, что от чуткого взора собеседницы не укроется ни одна мелочь.
— Может, и так, — пробормотала она, пряча взгляд. — Но мне кажется, это очень… неловким.
Ясака улыбнулась чуть теплее, почти по-матерински.
— Неловким? Поверь, за этим столом нет никого, кого тебе стоило бы стесняться.
— Разве я не покажусь странной дурнушкой? — Томоэ уставилась в пол.
— Дурнушкой? Точно нет. И кто сказал, что странность — это плохо? В нашем мире, будь то человек, ёкай или кто угодно ещё, если в нём нет ни капли странности, он, скорее всего, самая настоящая посредственность, — всё так же спокойно ответила Ясака.
— Отличная мысль, — вставила мама, кивнув головой. — Думаю, если бы все были одинаково “нормальными”, жизнь была бы невыносимо скучной.
Я снова оглядел стол, отметив, как каждая из них по-своему легко маневрирует в этом разговоре. Мама держалась спокойно, почти безразлично, словно затронутая тема была для неё мелочью. Томоэ, напротив, едва заметно ёрзала, будто пытаясь спрятаться от неугодного внимания. А Ясака… На её лице блуждала всё та же загадочная и элегантная полуулыбка. Эта женщина точно знает, как притянуть к себе внимание.
— А что насчёт тебя? — Ясака внезапно перевела своё внимание на меня, и её лукавые глаза сверлили меня, ожидая ответа.
— Что насчёт меня? — я выдержал её взгляд, стараясь не показать ни капли волнения.
— Должно быть, тебе не так уж легко с таким окружением. Всё-таки ведьмы…
— Кхе-хем, — мама неожиданно перебила её, нарочито прочистив горло.
Две женщины переглянулись, будто вели безмолвный диалог. На долю секунды в воздухе повисла напряжённая пауза, но Ясака быстро овладела собой и продолжила, словно ничего не случилось.
— Ведьмы, ёкаи, магия — всё это лишь часть огромного мира. В твоём возрасте столкнуться с этим… Не представляю, насколько трудно это может быть.
С момента нашего приезда в Киото, каждый раз, когда разговор заходит о ведьмах, обществе ведьм, моём положении в этом обществе, мама вмешивается, прежде чем мне удаётся узнать хоть что-то. Что за чёрт здесь происходит? Хотя, вероятно, сейчас не время для вопросов. Впрочем, даже если я и найду подходящий момент, сомневаюсь, что мама мне так просто ответит… если вообще ответит.
— Трудно? — я усмехнулся, решив не акцентировать внимание на том, что произошло между Ясакой и мамой. — Скорее, это ощущение сродни страху или, пожалуй, пробуждению в холодном поту. Ведь когда перед тобой раскрывается нечто новое, доселе неведомое, это одновременно притягивает и настораживает. Есть в этом тонкая грань — желание познать неизведанное и страх потеряться в нём, — остановившись на секунду, я перевёл взгляд на маму. — Если и есть в этом что-то по-настоящему сложное, так это попытка заглянуть за маску и разобраться,что на самом деле скрывается за ней.
Ясака слегка склонила голову, и её лисьи уши дёрнулись, как будто она поймала что-то забавное.
— Кто знает, может, однажды ты всё-таки выяснишь, кто из нас скрывает больше, чем кажется на первый взгляд, — ответила она, бросив на маму мимолётный, но многозначительный взгляд, словно намекая на что-то, о чём я пока не имел понятия.
Её слова застряли в моей голове, оставив после себя странное, почти тревожное послевкусие. Что скрывает моя мать? Я не наивен и прекрасно понимаю, что её тайны так или иначе связаны с ведьмами. Может быть, именно поэтому она никогда не обучала меня магии и всегда держала в стороне от своего мира? Женщина, известная как Ведьма Восточного Ветра, вряд ли занимает последнее место среди ведьм. Она, без сомнения, играет значительную роль в их обществе, но почему тогда я почти ничего не знаю о своём "наследии"? Даже если сам ведьмой по праву не являюсь, разве мне не положено знать хотя бы часть этой правды?
— Возможно, — кивнул я. — В любом случае, скучной такую компанию точно не назовёшь.
— Кстати, о скуке, — добавила Ясака, отпивая чай. — Скажи, какие у тебя успехи в магии? Слышала, что ты только начал её изучать.
— Вам кажется, что магия скучна? — я поднял бровь, с любопытством глядя на неё.
— Только человеческая, — пояснила Ясака, задумчиво склонив голову. — И скорее не скучная, а изнурительная.
— Ну, я считаю магию… очень интересной, — произнёс я, подбирая слова. — Хотя пока что не вникал во все детали. Всё-таки до недавнего времени у меня было не так уж и много магической энергии. Да и теоретической базы было недостаточно для полноценного использования человеческой магии. Однако, в последнее время я делаю успехи.
В течение последнего месяца я интенсивно осваивал три заклинания: "Ускорение", "Укрепление" и "Воздушная пуля", параллельно изучая технику "Выброс магической энергии" — фундаментальную основу ближнего боя любого мага. Этот процесс потребовал от меня серьёзного погружения в целый ряд научных и магических дисциплин, чтобы хотя бы на базовом уровне понять и применить то, что я изучал. Поэтому неудивительно, что за полгода активного изучения магии я освоил лишь эти три заклинания.
Для успешного использования этих заклинаний мне пришлось погрузиться в математику, физику и химию. Например, чтобы понять принципы "Ускорения", я изучал векторное исчисление и матрицы — они позволяют описывать движение и изменение положения объекта в пространстве. Освоение "Воздушной пули" потребовало понимания конвергенции и принципов избирательной изоляции целей в целевой области. А во время изучения "Укрепления” пришлось получить представление о молекулярной структуре разного рода материалов и конфигурации электронов, которая позволяет управлять изменением состояний молекул и связями между ними.
Кроме того, я изучал законы гравитации и электромагнитных полей, которые оказались ключевыми для осмысления силы и направленности энергии, управляющей процессами внутри феноменов, вызванных заклинаниями. Каждый шаг, каждый научный принцип, как кусочки головоломки, постепенно складывались в единую картину, давая мне возможность постичь глубину и сложность магического искусства.
Помимо точных наук, я также проштудировал сотни пособий по магическому искусству. Эти труды открыли передо мной тонкости управления магической энергией, построения магических кругов и множество способов расчёта магических формул. Я детально изучал, как строить заклинания на трёх ключевых этапах: измерение, вычисление и проявление феномена. Для этого требовалась не только серьёзная основа в магической теории, но и способность применять аналитические методы, свойственные инженерии и "прикладной" магии.
К счастью, моё обучение было значительно облегчено благодаря "Ускоренному мышлению" и "Разделению сознания". Без них, даже при моей хорошей памяти, я бы давно утонул под тяжестью всех прочитанных книг. Как объяснила Томоэ, на базовый курс по человеческой магии у обычного человека уходит около четырёх лет систематического обучения. Гении, как правило, справляются за год. В этом смысле можно считать, что я достиг уровня гениальности. Точнее, мне удалось достичь такого "гениального" прогресса именно благодаря алхимии Атласа.
И всё это — при использовании всего трёх выделенных "комнат" и "Ускоренного мышления" D-ранга…
— Так бывает, — Ясака кивнула, соглашаясь. — Человеческая магия — штука крайне замороченная, и в этом плане я тебе не завидую. Но почему-то уверена, что тебя и твою сестру ждёт блестящее будущее.
Ясака обвела нас тёплым взглядом, а затем посмотрела на Сэнко. Её глаза отражали любопытство и заботу.
— Как жизнь в Киото? — спросила она, явно очень заинтересованная жизнью Сэнко в человеческом мире.
— Просто прекрасно, ты же знаешь меня… — ответила Сэнко, мило улыбнувшись.
Так мы и продолжили разговор, переходя с одной темы на другую. Время утратило всякую значимость, растворившись в мягкой атмосфере, которая так и располагала к неспешной беседе. Мы говорили о Киото, об изменениях в мире ёкаев, о магических новинках и новых заклинаниях, обсуждая их с таким спокойствием, будто речь шла о привычных новостях из местной газеты.
Иногда разговор уходил в личные темы, и тогда всплывали истории из моего детства или детства Томоэ. В такие моменты сестра, сидя рядом, мило опускала голову, так что её волосы мягко спадали на лицо, скрывая лёгкий румянец. В её взгляде мелькали смешанные чувства — стыд и скромное удовольствие от услышанных слов. Казалось, этот разговор мог длиться вечно, как бесконечный поток, в котором каждый находил свой уютный уголок. За столом витало ощущение тихой радости, будто само время подстраивалось под наш ритм, позволяя наслаждаться моментом, который мы все, словно по негласному согласию, не хотели прерывать.
Наконец, Ясака слегка откинулась назад и с улыбкой предложила:
— Ну что ж, у нас, кажется, ещё много тем для разговора, но давайте сделаем перерыв. Как насчёт небольшой прогулки по саду?
— Прекрасная идея, — с готовностью откликнулась Сэнко, вставая с места. — Вряд ли кто-то откажется от возможности прогуляться по твоему дворцу и освежить голову.
— Это поместье, а не дворец, — уточнила Ясака с лёгкой улыбкой, а её глаза сверкнули, как будто в этом уточнении скрывался особый смысл.
Я посмотрел на Ясаку, чувствуя, как внутри меня нарастает нечто невыносимое. Больше я не мог сдерживаться.
— Можно мне сразу в библиотеку? — выпалил я, наконец не выдержав.
Боже, какое облегчение! Полчаса я сидел здесь, едва удерживаясь от порыва ринуться к книгам. Всё началось с того момента, когда Ясака упомянула о библиотеке в её поместье. С тех пор мои мысли были только о ней — ведь как человек с обсессивно-читательским расстройством может удержаться, узнав, что рядом находится хранилище знаний нечеловеческого происхождения?! Это не просто интерес к какой-то случайной книге или журналу — это ёкайская мини-версия Александрийской библиотеки, и моё любопытство просто не знало границ.
— Прости его, — с улыбкой произнесла Сэнко, заметив слегка удивлённый взгляд Ясаки.
— Я не хотел показаться неуважительным, — тут же поспешил объясниться я. — Просто у меня есть причуда — если что-то вызывает у меня интерес, я не могу усидеть на месте, пока не прочитаю об этом абсолютно всё, что смогу найти.
— Он прочитал все этикетки на продуктах в моём доме, — хмыкнула Сэнко, поддразнивая меня перед Ясакой. — Даже инструкции к технике не оставил без внимания.
— Это мило, — с лёгкой улыбкой сказала Ясака, посмотрев на меня.
О, слава богам, что я не сказал ей, как я это называю. В противном случае это было бы не "мило", а стыдно. Как же это называется? Ах да, синдром восьмиклассника! Хотя, постойте, моя ситуация не совсем подходит под этот термин… В любом случае, это было бы ужасно неловко. Если и есть что-то, о чём я жалею в этой жизни, так это о том, что рассказал об этом маме… Вот же чёрт! Мама!
— Он называет это обсессивно-читательским расстройством, — спокойно добавила мама, обратившись к Ясаке.
— Всего лишь лёгкая форма библиомании, — ответил я, следуя заранее заготовленному сценарию, придуманному как раз для таких ситуаций.
Да, у этого даже есть научное название — библиомания. И это не просто увлечение книгами или библией. Это состояние, при котором патологическая страсть к чтению начинает мешать нормальной жизни. Люди с таким "диагнозом" могут погружаться в чтение на часы, забывая обо всём, от работы до сна. Я, конечно, под это определение подпадаю, но с оговорками: мне удаётся осознать, когда нужно поесть или, к примеру, ответить зову природы. Хотя и тут есть хитрость — книгу я беру с собой, чтобы не тратить драгоценное время на мелочи вроде жизненно необходимых дел. А вот в случае со сном всё не так просто. Иногда приходится себя буквально силой отрывать от чтения и заставлять лечь спать. Впрочем, это получается примерно каждый второй раз — остальное время я тихо поддаюсь соблазну и читаю дальше, пока не отрублюсь от усталости или не проснусь из этого одурманенного состояния и уже сам решу пойти выспаться.
— В таком случае я отправлю с тобой горничную, — Ясака понимающе улыбнулась мне, явно представляя, как я забуду обо всём на свете, погрузившись в "глубины библиотеки". — Она присмотрит за тобой и не даст остаться там на ночь. Кроме того, я надеюсь на твоё понимание, ведь в библиотеке есть зоны, куда гостям вход строго запрещён.
— Без проблем, — я буквально засиял от радости. — Огромное спасибо!
— Не стоит благодарности, ты ведь мой гость, — Ясака широко улыбнулась в ответ, её взгляд был тёплым и заботливым.
Эта лисица опасно очаровательна! Каждый её жест, каждая улыбка будто пронизаны особым шармом, который заставляет забывать об осторожности. Она не просто притягивает внимание — её присутствие захватывает и окутывает, как сеть, из которой сложно вырваться… Нет, из которой просто не хочется вырываться.