Вали Люцифер никогда не следовал правилам. А что еще можно было ожидать от наследника древнейшей демонический фамилии на попечении падших ангелов, владельца сильнейшего класса артефактов, [Лонгинуса], что с рождения превосходил других демонов подобно небу, возвышающемуся над землей?
Воспитанный в его семье, до того, как попасть на попечение падших ангелов, Вали не учился нарушать правила — скорее, они никогда для него не существовали как таковые. Существовали вещи, за которые его могут побить — но используя только “кнут” можно добиться лишь определенный уровень послушания от ребенка. Особенно от ребенка, уяснившего с самого детства простую истину.
Если ты сильнее, то ты можешь заставить всех тех, кто слабее тебя, подчиняться.
Поэтому Вали стал сильным. Он уяснил, что до тех пор, пока его действия не убьют его — он мог нарушать любые правила. Наверное даже смерть была не таким уж плохим исходом — смерть в бою, смерть преследуя свои цели — Вали не был философом, но став маньяком в бою он уяснил, что смерть была всегда намного ближе, чем кажется другим людям. И Вали не боялся вещей, с которыми он сталкивался так часто. Смерть в бою не пугала Вали. Вали пугала только бессмысленная смерть.
Поэтому сейчас Вали и мог только скрежетать бессильно зубами.
Приказы, мольбы, увещевания Азазеля — да плевал он на них! С каких пор кто-то вообще решил, что он может приказывать Вали?! А если его из-за нарушение приказов Азазеля побьют, запытают, а то и убьют — да и все равно. Умереть в бою, умереть преследуя свои цели, Вали было не страшно. Страшно было умереть глупой смертью, не добившись ничего. Прыгнуть в пропасть — глупо. Спрыгнуть с высотной башни головой вниз — какой в этом смысл? Если уж Вали суждено было умереть, он хотел сделать это либо в бою, либо хотя бы добившись чего-то, пусть даже и в своей смерти.
Поэтому Вали скрипел зубами бессильно.
Вали не гордился своей кровью Люцифера, как гордились другие наследники демонических фамилий, особенно Старых Владык. После того, что он пережил в детстве в своем доме, в своей семье, Вали уж точно не испытывал пиетета перед благороднейшим именем Люцифера.
Но все же, на каком-то малом, ничтожно малом уровне, Вали считал, что по крайней мере он был силен. Наследник с кровью Люцифера и сильнейшим артефактом в мире, [Лонгинусом] — Вали считал, что если ничего больше, то по крайней мере у этого имени была какая-то ценность.
Он считал это до того, как “ложный” Люцифер превратил его в ничто меньше чем за мгновение, без необходимости даже прикасаться к нему.
До этого момента Вали дрался с Кадре, играюче расправляясь с теми раз за разом — так что он считал, что он силен. Даже если он встретится с кем-то невероятно могущественным, то он всегда может положиться на свое [Божественное Разделение]. Он попытался применить его на Сазексе — и попытка забрать половину силы Люцифера буквально сломала его.
Он понял свою ошибку спустя мгновение, попытавшись сбросить излишнюю энергию — и этого все равно оказалось недостаточно. Крылья, броня, шлем — все разлетелось на части. Руки, ноги, тело — все буквально взорвалось изнутри. Если бы Альбион не бросился на помощь — скорее всего история Вали и закончилась бы на этом месте, не от атаки а он того, что он попытался проглотить кусок больше, чем он может — и чуть не задохнулся от этого.
Впрочем, его текущее состояние в восприятии Вали не слишком отличалось от смерти. Его [Лонгинус] разломился на части, уйдет еще несколько дней до того, как он сможет призвать его обратно — даже Альбиону было нелегко принять силу Люцифера. Его тело было в самом слабом и уязвимом состоянии за всю историю его жизни — он был слабее, чем когда он был ребенком и мог только принимать избиения от отца.
И он ничего не мог поделать с собой.
Если бы не этот факт, то Вали бы уже наплевал на все запреты Азазеля и сбежал бы искать Тобио — того, кто заменил ему настоящую семью. Наказание, проигрыш в бою, даже если бы он помер, стараясь найти Тобио — Вали было плевать. Умереть преследуя достойную цель было не самым плохим способом умереть для Вали. Умереть бессмысленной смертью — вот что было страшно.
Прямо сейчас Вали был не соперником даже для какого-нибудь заблудившегося шестикрылого, не говоря уже о том, чтобы всерьез отправляться в город, кишащий демонами и Серафалл… А если там объявится Сазекс — то любой шанс найти и вытащить Тобио отправлялся коту под хвост.
Не только вытащить Тобио, даже шанс сбежать из-под надзора Азазеля у Вали в данный момент был призрачным.
Это выводило Вали из себя.
Он не привык полагаться на других, не привык ничего не делать, покорно ожидая развития ситуации, и уж тем более не привык проигрывать. Но текущий условия были таковы, что Вали проиграл и мог теперь только молчаливо ждать день за днем, пока Азазель и другие выжившие Кадре стараются сделать хоть что-то.
Вали даже понимал своим рациональным умом, что Азазель действительно хотел найти Тобио — но к черту рациональность, когда дело касалось его приемной семьи!
Поэтому все, что Вали мог делать в данный момент — это бессильно скрежетать зубами, покорно ждать и надеяться, что Тобио действительно залег на дно и вот-вот подаст сигнал о том, что он жив…
И что худшее уже было позади.
* * *
Гризельда Кватра проделала путь до неприметной машины — небольшой семейный серый минивэн, примерно такой, какой и должна была водить неприметная женщина средних лет, внешность которой благодаря паре касаний косметики и смене одежды она приняла — после чего нажала на педаль газа, удаляя минивэн прочь. Взгляд Гризельды, наученный самым лучшим учителем в мире, практикой, не отклонялся от дороги еще долгие километры, пока она окончательно не убедилась в том, что покинула возможный радиус наблюдения падших, прежде чем найти небольшую заправку и остановиться на той.
— Ситуация у падших даже хуже, чем я могла себе представить,— когда скрипнули колеса, окончательно останавливая свое движение, Гризельда перевела взгляд на женщину из Особого Отдела рядом с ней,— Уже переслала отчет?
— Только что закончила,— женщина улыбнулась сама себе, прежде чем вздохнуть, глядя на собственное сообщение, что спустя несколько минут после своей отправки автоматически должно было исчезнуть из памяти телефона и содержимого разговора,— Я даже не уверена в том, что их потребуется уничтожать. Мораль на нуле, сильнейшие бойцы потеряны, людей обуял страх… Я буду вынуждена отдать должное, если они не рассыпятся после первого же удара.
— Отдать должное, хм? — женщина из Особого Отдела перевела взгляд на Гризельду,— Видимо… Это и есть то самое “уважение к врагу”, о котором я слышала столь много.
— Слышала? — Кватра остановилась на мгновение, не выходя из машины, переведя взгляд на лицо женщины,— Это не то уважение, которое я могла бы испытывать по отношение к другу или союзнику. Это не уважение к их действиям, природе или идеалам. Но победить врага, не испытывая никакого уважения к нему… Даже если это возможно — эта победа обойдется дорогой ценой. Я думала оперативница Особого Отдела согласится со мной в этих мыслях.
— Зависит от того, что считать уважением,— женщина задумалась на мгновение, после чего перевела взгляд на свою руку,— Я верю в то, что ни одного врага не стоит недооценивать. Этому меня научил… Хм, правильнее будет сказать, что я унаследовала это от mein Vater.
— Пожалуй, я скажу, что с моей стороны это понимание.Осознание способностей врага, готовность использовать любой прием для того, чтобы одержать победу, опасения относительно его силы и способностей… Безусловно, это необходимо для того, чтобы сойтись с могущественным врагом и остаться победителем. Но уважение? — девушка перевела взгляд на Гризельду и Гризельда могла поклястья, что она увидела в промелькнувшем на мгновении взгляде агента Особого Отдела какую-то задумчивость,— Уважение не рождается из борьбы и противостояния — на свете есть множество тех, кого я уважаю до глубины души, но мои враги не удостаиваются подобной чести. Уважение значит желание уподобиться, желание окончить сражение, желание найти точку соприкосновения. Если я уже столкнулась с противником — значит мне не удалось найти никаких возможностей свести все к диалогу. А значит — я не могу говорить об уважении ко врагу.
Гризельда задумалась на мгновение об этих словах — уважение как желание уподобиться врагу… Возможно, это можно было рассматривать и так — если враг был силен, то немало кому бы не захотелось заполучить его силу, ум, способности — разве нет? Однако если враг представлял из себя подонка или обладал силами, которые не могли привести ни к чему хорошему, кроме как к разрушениям и боли среди простых людей — то, наверное, уподобление тому было совершенно обратным действием от того, что стоило предпринять его противнику, самой Гризельде.
В конце концов, если бы верный экзорцист церкви обрел силы, способные на невероятные действия, пусть и с сообразной ценой — искушение приводило к падению множества будущих святых. Конечно же, всегда можно было сказать о том, что настоящий святой никогда бы не соблазнился искушением, в том и была суть святых, однако святые вырастали из людей, и, как и всем людям, им иногда требовалась помощь для того, чтобы добиться тех высот, до которых они могли вырасти на самом деле.
Задумавшись еще на несколько секунд, Гризельда подняла взгляд на сотрудницу Особого Отдела. Конечно же, спрашивать личные позывные в среде Особого Отдела считалось крайне дурным тоном, однако та говорила не только с уверенностью, рожденной из собственного опыта, но и с убежденностью, которую подчас нелегко было встретить даже среди самых умудренных опытом и сединами служителей церкви. Учитывая то, как легко оперативница смогла внедриться в среду падших ангелов и цепкий взгляд и ум той — Гризельда приняла внимание чуть повнимательнее присмотреться к девушке и, возможно, в дальнейшем даже рекомендовать ее на повышение. Не то, чтобы она обладала большим влиянием в церкви, особенно сейчас, отойдя от полевой работы, однако у нее все еще сохранилось несколько весьма полезных знакомств — так что в этот раз Гризельда предпочла нарушить неписанные правила Особого Отдела,— Каков твой позывной?
— Пандора, meine dame,— девушка улыбнулась в ответ,— Агент Пандора.
После этих слов Агент Пандора немного потянулась на своем месте, прежде чем улыбнуться, глядя на то, как исчезает из памяти ее телефона переданный отчет и кивнуть Гризельде,— И как мне кажется, мы уже достаточно просидели на одном месте в этой машине. Я думаю, нам стоит начать двигаться — иначе мы начнем привлекать внимание… И мне ни в коем случае не хочется оставить ни единой помарки в деле уничтожения падших ангелов.
* * *
Галилей проделал путь по трапу, ведущему вниз к ожидающему его автобусу, после чего, перебирая ногами, забрался в небольшой автобус, чувствуя, как даже от столь ничтожных нагрузок на его лбу выступило несколько капель пота, прежде чем выдохнуть, когда последовавшие за ним люди начали забиваться в автобус, прижав его к стоящему рядом поручню. Что поделать — несмотря на официальный ранг экзорциста и даже право на ношение оружия — Вальпер Галилей был ученым, рыцарем слова и пробирок, нежели какой бы то ни было боевой единицей.
В прошлом, впрочем — прямо сейчас Вальпер не был даже экзорцистом и ученым, а только одиноким преступником, бегущим прочь от церкви, отчаянно надеющимся на то, что уж в этом богом забытом клочке земли на другой стороне мира, зовущем себя Японией, его не сможет достать всевидящий Святой Престол.
Вальпер вжался в стену, чувствуя, как начинает собираться отвратительными мелкими солноватыми каплями пот на его лбу, стараясь взять свое дыхание под контроль.
Все в его жизни в последние годы катилось псу под хвост.
Вальпер когда-то был уважайнейшим ученым, исследующим проблему святых мечей и способностей, что определяли, как одни люди могли владеть святыми мечами, а другие буквально не могли взять те в руки, не то, чтобы использовать их. И ведь дело заключалось даже не в том, что святость этих мечей могла выжечь грешников — вопреки распространенному заблуждению, ангельский свет не был безвреден для людей — однако отторжение святых мечей не имело ничего общего с феноменом отторжения или притяжения святости. Какова же была его причина? Какие чудеса генетики, магии или божественной милости определяли, кому из людей было даровано право использовать святой меч, а кому нет? Никто этого не знал — а это значило, что Вальпер был обязан разобраться в этой проблеме! В конце концов, он был ученым, а ученый никогда не мог принять на веру ответ “потому что” — он всегда должен был задать новый вопрос “почему” и найти тому новое объяснение… Прежде чем начать искать проблемы в новом найденном объяснении — раз за разом стараясь приблизиться к идеалу научной мысли и всегда не дотягиваясь до того самой малости. В этом и заключалось торжество ученой мысли!
Этот подход завоевал признание и уважение Вальпера в ученых кругах Святейшего Престола, На краткий миг он вознесся на вершину Олимпа — как бы забавно не было говорить об Олимпе относя его к совершенно иной религии — и был вхож во все высочайшие кабинеты. Настолько вхож, что когда он только заикнулся о том, что ему была необходима поддержка, финансы и некоторые ресурсы для проведения исследований святых мечей и создания “искусственных” носителей святых мечей — никто даже не задал ему ни одного вопроса.
Добравшись до терминала, небольшой автобус остановился и Вальпер вышел вслед за общей толпой людей, что начала разбредаться по линиям паспортного контроля, стараясь занять подходящее для него место, чувствуя, как потеют непроизвольно его руки. Правда, в этот раз это было не от ходьбы, а исключительно от его нервозности. Пересекать страну по поддельным документам… Для Вальпера это было в первый раз.
Церковь вообще была виновата сама. Если никто не присматривал за его действиям, то в какой момент Вальпер должен был понять, что он делает что-то, что могло не понравиться церкви? Он ведь даже отправлял отчеты, достигал прогресса, половина всех научных статей церкви о святых мечах была создана им — он был первым и единственным человеком, что смог создать тот самый пресловутый “элемент”, контролирующий сродство носителя и святых мечей. Если бы не он, то церковь до сих пор бы действовала в отношении святых мечей как примитивные варвары, проводя сотню бесполезных выборок и тренировок для носителей, что совершенно не подходили для использования святых мечей.
Да, в результате его экспериментов ему пришлось утилизировать несколько десятков неподходящих носителей, но в конце концов, это были просто дети-сироты! Никто бы даже не заметил их пропажи!
Но церкви обязательно надо было взбеситься, объявить его еретиком и спустить на него Особый Отдел как на преступника вне закона. Церковь действительно во все времена не понимала ученых мужей!
Добравшись до клерка на проходной, уставшего мужчины, явно интересующегося больше в окончании его рабочего дня, чем в каком бы то ни было исполнении своих рабочих обязанностей, Вальпер протянул тому свои документы, чувствуя, как его потные ладони оставляют на тех следы и смог заметить, как чуть поморщился чиновник, принимая те из рук Вальпера.
— Джеймс Браун? — чиновник принял документы Вальпера, подняв на него взгляд, заставив самого Вальпера сглотнуть.
— Да,— Вальпер попытался улыбнуться, прикусывая свой язык. У него было мало опыта в том, чтобы пользоваться поддельными документами, однако даже он знал, что худшее, что он мог сделать в текущем случае — это начать непроизвольно выдавать информацию, что должна была “подтвердить” правдивость его документов и привлечь к себе лишнее внимание проверяющего.
— Вы отличаетесь от фотографии,— чиновник мазнул незаинтересованным взглядом по сухим строчкам и цифрам на документе.
— Годы берут свое,— Вальпер улыбнулся еще раз, чувствуя, как непроизвольно в его животе начинает собираться ком нервозности.
Чиновник же, еще пару раз сверился с фотографией на документах, прежде чем все же поднять свою печать и с удивительно громким в текущих условиях звуком ударил по той, оставляя пометку,— Добро пожаловать в Японию.
— Спасибо большое,— Вальпер принял документы, после чего поспешил по линии прочь.
Когда Вальпера выгнали из церкви — конечно же он сразу же нашел себе покровителя. Вальпер бы не выжил в этом мире иначе — он в жизни никогда не пользовался ничем опаснее кухонного ножа, так что поиск покровителя стал приоритетом для него номер один. К счастью для самого Вальпера, отыскать покровителя для самого видного ученого в области святых мечей оказалось не столь сложно — особенно среди тех, кто был заинтересован в святых мечах и в церкви. Да и к кому еще мог обратиться отлученный от церкви еретик, как не к падшим ангелам?
Вальпер нашел неплохого покровителя, целого кадре, Кокабиэля, что был крайне заинтересован в информации о святых мечах и даже был готов предоставить ему новый полигон для испытаний — Вальпер даже решился украсть пару [осколков Экскалибура] с собой…
Выдача багажа прошла спокойно для Вальпера — медленно ползущая конвейерная лента выдала ему его чемодан, позволив тому подхватить тот и выдохнуть. Не бог весть что, но на спокойную жизнь где-нибудь в глуши ему вполне хватит.
В тот момент, когда Вальпер планировал провернуть свое дерзкое ограбление — новости о том, что Кокабиэль погиб и падшие оказались разбиты проделала путь до Вальпера. И мысли о дерзком ограблении сменились паническим бегством.
Если бы Кокабиэль был рядом с ним, что Вальпер мог бы рассчитывать на его защиту, но если Кокабиэль был мертв — то за кражу [осколков Экскалибура] Святой Престол достанет его из-под земли и только Господь знает, когда прекратятся его мучения в назидание остальным, кто задумается о том, чтобы покуситься на святые реликвии церкви.
Так что Вальперу пришлось бросить все — мечи, исследования, личные вещи — и все, что ему удалось забрать — это кучку вещей да немного денег. К счастью, Кокабиэль подготовил его поддельные документы заранее, так что Вальпер все еще мог сбежать — но если раньше он думал о том, чтобы продолжить свои эксперименты — сейчас все, на что мог надеяться бывший ученый — это на то, что ему удастся залезть в самую глубокую нору на территории, неподотчетной Святому Престолу, и там пропасть достаточно надолго, чтобы церковь вообще забыла о его существовании. Так и заканчивается слава великого ученого, потратившего всю свою жизнь на исследование святых мечей.
Выйдя из аэропорта, Вальпер помахал рукой, ловя такси, прежде чем положить свой чемодан в багажник машины и сесть внутрь. Конечно, таксисты у аэропорта драли невероятные деньги, но сейчас Вальперу было не до торгов.
— Четыре-три-шесть Шинсо-Мито-Ши,— Вальпер не слишком хорошо знал японский, но был вполне уверен в том, что по крайней мере адрес он произнес правильно. Впрочем, к его удивлению ответ от таксиста от получил на чистом английском… Нет, скорее, на японском, что трансформировался в его разуме в английский — еще одна милая базовая особенность обитателей паранормального мира,— Добро пожаловать в Киото, господин Галилей.
— Йокаи? — мгновенно сообразил Вальпер, после чего сглотнул,— Значит, меня все же выдадут церкви?
— Не так быстро, господи Галилей,— таксист, начав немного на педаль газа, тронулся чуть вперед, так и не повернувшись к бывшему экзорцисту,— Определенно, это остается возможным вариантом… Но вероятность подобных событий значительно уменьшится в том случае, если вы согласитесь немного поговорить с боссом.
— Боссом, значит? — Вальпер выдохнул, после чего поджал губы,— И что же твой босс хочет знать?
— Терпение, господин Галилей, терпение,— легко свернув с основной дороги, водитель произнес спокойно и с ужасом Вальпер понял, куда именно направляется данный автомобиль, когда на горизонте начала мелькать историческая архитектура Киотом,— Госпожа Ясака утолит ваше любопытство буквально через пару минут…
* * *
Выбравшись из аэропорта, Ирина — новоиспеченная экзорцистка и одна из самых гениальных святых мечников за последние годы — огляделась вокруг, прежд ечем выдохнуть, опираясь на стоящий рядом с ней чемодан,— Святой Господь на небесах, неужели мне теперь предстоит каждый раз проходить через подобные страдания?!
— Не поминай имя Господа всуе! — Зеновия, появившаяся из-за спины своей подруги и напарницы, ткнула Ирину под лопатку, заставив ее зашипеть в ответ,— Это едва ли можно назвать страданием!
— Двадцать часов перелета, двадцать часов! — Ирина закатила глаза, подняв руки к небу,— ЗА что мне это, за что?!
— Не драматизируй, это меньшая часть испытаний, через которые проходят экзорцисты на своем святом пути,— к счастью возможных наблюдателей, Зеновия говорила на итальянском — языке, который средний японец никогда бы в своей жизни не смог понять, а потому Зеновия могла позволить себе немного расслабиться относительно сохранения своего присутствия и натуры втайне… Ну, или, по крайней мере сама Зеновия так думала — если бы Гризельда находилась здесь, то она наверняка бы оттаскала за уши свою нерадивую любимую ученицу и приемную дочь. Однако Гризельды в данный момент рядом не было и текущую миссию можно было даже назвать первым полноценным полевым испытанием новоиспеченных экзорцистов, так что Зеновия позволила своей уверенности немного ударить в ее голову. Особенно учитывая то, что на это ее подначивала ее подруга и напарница, Ирина, тоже впервые выбравшаяся на полноценную полевую миссию.
— В данном случае — большая! — Ирина закатила глаза на действия Зеновии, выдохнув,— Это даже миссией не назвать! Узнать, не находится ли Вальпер в Куо — это разве можно вообще назвать миссией?!
— Не только это, но еще и собрать информацию о происходящем в Куо — это можно назвать миссией,— Зеновия, постаравшись придать своему выражению лица некоторую серьезность, все же не удержалась от мелкой шпильки в адрес своей подруги, пройдя мимо нее,— Вы, протестанты, всегда такие — не можете уследить за одной вещью, которую вам сказали исполнять.
— Прошу прощения, зато по крайней мере мне не нужна папская санкция на то, чтобы упоминать Господа нашего всуе! — Ирина не осталась в долгу, прежде чем потащиться вперед, толкая за собой чемодан на колесиках.
Зеновия на эти слова только закатила глаза — подруги или нет, экзорцисты на службе Святого Престола или нет, трения между протестантами и католиками были проблемой настолько древней и смутной, что даже сами ангелы не могли сказать однозначно, чье почтение к церкви было более правильным — и сам Господь хранил молчание на эту тему, заставляя обе церковные ветви толкаться локтями даже во время исполнения одной и той же миссии.
— Очень умно, принижать своего союзника по вере на миссии из-за мелких разногласий в доктрине,— Зеновия проигнорировала тот факт, что именно она начала эту перепалку, двигаясь вперед и толкая за собой чемодан на колесиках, прежде чем, не удержавшись, выдать еще одну шпильку в отношении той,— Что и сказать, знаменитое единство протестантов. Откроешь новое ответвление после того, как вернешься с миссии?
— Если только против меня не объявят очередную войну реформации,— Ирина также в ответ высунула язык, как маленький ребенок, после чего поплелась за своей подругой и, придя к выводу, что их перепалка закончилась и начала потихоньку переходить из легкого раззадоривания друг друга в полноценный конфликт, начавший касаться исторических событий, приняла мудрое решение — сменить тему,— Мысли по поводу того, где может быть Вальпер?
— Без понятия,— Зеновия, почувствовав смену темы, также не стала противоборствовать той,— Я даже не уверена в том, что ему могло понадобиться в Куо… Разве таракан подобный ему не должен стремиться в самую дальнюю и темную щель?
— Разум еретиков всегда сложен для понимания,— Ирина, поспешив за своей подругой, пожала плечами,— Может быть он нашел себе нового покровителя среди демонов?
— Сомневаюсь,— Зеновия задумалась на мгновение, прежде чем закатить глаза. Если Вальпер попадется ей на глаза — она схватит его и доставит его в объятия Священной Инквизиции — и плевать, что на эту тему подумают демоны. Не отверженным предателям Господа укрывать нечестивцев,— Но если это так — наше дело не изменилось. Схватить, сковать, задержать.
— Зеновия, ты так говоришь, что мы начинаем звучать как какие-то страшные похитители, а нне благородные герои, преследующие опасного преступника! — Ирина выдохнула, подняв руки вверх и на мгновение отпустив ручку своего чемодана,— Да и вообще, ты помнишь?! Наша миссия заключается в том, чтобы собрать информацию, разве нет? Ты сама только что сказала об этом пару секунд назад!
— Если Вальпер все же не обнаружиться в Куо,— Зеновия кивнула серьезно,— Если же мы сможем обнаружить его здесь… Не думаю, что нам требуются дополнительные указания на то, чтобы задержать опасного преступника.
— А что, если он все же окажется под протекцией демонов? — Ирина задумалась на мгновение, вызвав у Зеновии презрительных хмык,— Не хочется вызывать скандал… Ты что, только что хмыкнула?!
— Скандал не может возникнуть в случае укрывательства опасного преступника, особенно столь отвратительного, как Вальпер,— Зеновия не повела и бровью, двигаясь вперед,— Если же они действительно решат возмущаться случившемуся — это лишь больше причин воспринимать предателей Господа как истинное зло на этой земле.
Ирина, выждав несколько секунд, обдумывая сказанное, выдохнула,— Католики и их радикалы…
После этого же Ирина поспешила вслед за Зеновией,— Ладно, есть мысли о том, куда нам заявиться в первую очередь?
— Есть,— Зеновия неожиданно остановилась, после чего бросила взгляд на Ирину,— Ты что, не прочитала досье перед миссией?
— Я верила в то, что ты тщательно прочитаешь его за обеих из нас,— Ирина попыталась скорчить умильную рожицу, вызвав в Зеновии только большее раздражение, что она подавила спустя мгновение резким выдохом,— В Куо должна быть небольшая церковь на задворках…
— Церковь в городе демонов? — Ирина приподняла одну бровь.
— Заброшенная и облюбованная падшими,— Зеновия мгновенно разъяснила текущую ситуацию Ирине, после чего потерла переносицу и развернулась в сторону, что казалась ей наиболее подходящей для пути к выбранной церкви,— Предлагаю начать с проверки той. А если падшие не смогут предоставить нам новой информации… Подумаем об этом, когда доберемся до падших.