— Вы уверены в своем решении? — губы королевы драконов растянулись в гневно сжатую полосу. Крайне редко добрая и отзывчивая мать красной стаи испытывала такие эмоции. И сейчас был тот самый момент.
— Отступи, сестра. Их доводы верны, нам с тобой лучше остаться в стороне. — изумрудная драконица положила ладонь на предплечье сестры, мягко сжав. — Мы с тобой сильны, но сражаться не привыкли. — на прекрасном лике Изеры царило умиротворение, а глаза по-прежнему оставались закрыты.
Позади дракониц стояли члены их стай, избранные для войны, в основном принявшие облик высших или ночных эльфов. Могучие древние змеи хранили молчание, не вмешиваясь в разговор Аспектов. Их, столь разных внешне, объединяла маска непроницаемости. Они не позволяли себе высокомерных или презренных взглядов, кои раньше обращали на членов ордена Драконьей Крови.
Причиной тому служило давление, аура подавляемой ярости, на грани кровожадности, исходящая от Алголона. Она внушала древним ящерам, да и братьям, тревогу и толику страха. Им всем казалось, что пасть дракона, куда более могущественного, чем они сами, уже раскрыта. Любое лишнее действие — и она захлопнется. Дураков, возжелавших бы поиграться с судьбой, среди присутствующих не находилось.
Лишь Аспекты не испытывали на себе никакого воздействия.
— Но хотя бы свои стаи послать мы можем! — повысила голос Хранительница Жизни, обернув грозный взгляд к главному противнику ее идей. — Может не мы с сестрой, так наши спутники вам помогут? Среди них есть те, кто старше и опытнее нас. Они не будут помехой.
— Пойти же, я не буду сдерживаться. — в который раз произнес владыка Цитадели, внутренне взывая к последним крупицам самоконтроля. Его пальцы уже подрагивали от нетерпения. — Просто не смогу. Им не выдержать жар моего огня. Не хочу брать на себя ответственность за жизни членов ваших стай. Не в этот раз.
— Прислушайся, Алекстраза. — поддержал Малигос, уверенно кивнув. — Даже мне приходилось прилагать кое-какие усилия, чтобы удерживать защиту. — отец лазурной стаи откровенно лукавил, но того требовали обстоятельства. — Мы сможем справиться вдвоем, вам не о чем волноваться.
Аспект магии, посетив Эруэнтю, приобрел несколько украшений, немного изменивших его внешний вид. Так, на его голове оказалась тонкой работы диадема и пара серег. На пальцах обеих рук заняли надлежащие места четверо серебристых колец, украшенных россыпями черных камней. На запястьях были изящные браслеты. Все вместе они составляли полный уникальный комплект Чистого Разума, обеспечивая идеальную ментальную защиту.
— Будь на то моя воля, я бы отправился на бой один. — вставил эльф, укрытый саваном золотого пламени.
— Ты не посмеешь лишить меня мести. — спокойно, не поворачиваясь, ответил лазурный левиафан.
— Знаю.
— У меня есть просьба, королева.
— Какая? — без всякой надежды, смирившись с действительностью, Аспект Жизни подняла до того опустившийся взор.
— Тиамат была беременна, ты знаешь. — начал говорить Первый Страж, старательно отгоняя плохие мысли, едва не скрипя зубами. — Займешься ее лечением, когда мы разберемся с корнем зла?
— Без сомнений. — тревога коротко мелькнула на лице королевы драконов, прежде чем она успела собраться и продемонстрировать твердость. — Не беспокойся, я сделаю все.
— Благодарю.
Посчитав момент подходящим, Изурегас сбросил оковы оцепенения, судорожно вздохнул и сделал несколько шагов вперед. На секунду замерев, он когтистой лапой потянулся к навершию своего посоха. Там, зажатый меж металлических зубцов, ярко горел шар пламени, похожий на крохотное солнце. Стоило придворному магу пожелать, Искра Первого Пламени разделилась на несколько потоков и соткалась у него на ладони, испуская приятное тепло. Ее же он протянул к господину.
— Возьмите, повелитель. В бою с вашим врагом, никакое подспорье не будет лишним. — драконид склонил голову.
Потратив мгновение на размышление, Алголон прикоснулся к дару с ясным намерением. Откликнувшись, мировой предмет втянулся в поверхность перчатки. Огонь на поверхности Чешуи погас в одночасье. Черный доспех, оплавленный во многих местах, покрытый черными разводами, словно измазанный в саже, начал накаляться. Постепенно оттенок менялся, становился ярче, пока не замер меж золотом и белизной. Металл зашипел, испустив легкое марево. В тот же миг от драконоборца разошлась вошла жара, заставившая чертыхнуться и отпрянуть всех.
— Сейчас ты похож на воплощение Аспекта больше, чем кто-либо из нас. — проворчал Малигос, поведя плечами. Вокруг него образовался еще один слой защиты. — Долго так протянуть сможешь? Чую, сила твоя выросла, но у всего есть цена.
— Максимум пол дня. — рев пламени и треск костра стали голосом эльфа. Сейчас, он как никогда был далек от самого себя. — Если не хочу переродиться во что-то иное.
— С огнем играешь. — выдав нехитрую шутку, Аспект Магии покачал головой.
— Дожидайтесь нас здесь, я смогу оградить место боя, до вас не докатятся отголоски.
— Возвращайтесь невредимыми. — напутствовала Хранительница Жизни.
— Непременно. — бросил владыка Цитадели, отворачиваясь от соратников. Хранители Ульдуара уже отправились заниматься темницей, хотя тоже предлагали оказать помощь в борьбе.
Встав лицом к провалу в стене и полу, он подошел к краю и взглянул на лазурного дракона, в облике черноволосого человека. Получив в ответ кивок, Первый Страж без лишних помыслов шагнул вперед, отправившись в свободный полет. Наконец, настало время дать выход всей накопившейся злости и ярости, отодвинув в сторону благообразный образ заступника. Все нутро, вся драконья суть, трепетали от предвкушения расправы.
Пылким росчерком разорвав мрак подземелья, Алголон с глухим стуком врезался в камень. По плите пошли трещины. Не столько от удара, сколько от температуры сапог. Рядом, в короткой вспышке, появился Аспект Магии и сразу сделал шаг в сторону.
В глубочайшем из залов Ульдуара царила кромешная тьма. Света, источаемого глазами Аспекта Магии и доспехами Аспекта Огня, не хватало даже на крошечный участок. Однако, это не мешало драконам видеть уродство и скверну, поселившуюся в этом месте.
Пол почти полностью устилали застывшие малахитовые кляксы, местами они же образовывали целые глыбы. Саронит был всюду, куда ни посмотри. Со стен исчезли барельефы с присущими титанам мотивами. Их заменили изображения Древнего Бога, высотой попирающего облака. Все его раздутое тело покрывали пасти и меньшие щупальца, не оставив места для глаз. Да и сам Древний Бог был похож на одну огромную пасть. Его окружали вырывающиеся из-под земли гигантские щупальца и снующие меж них безликие твари, выбирающиеся наружу из недр.
— Пришли. — прозвучал голос из теней. — Здесь вы найдете свою смерть, драконы. Вам не нарушить планы повелителя, не в этот раз. Вы слишком ничтожные.
Алгалон вскинул бровь и перевел внимание на далекий темный закуток, ведущий к следующему спуску. У него уже давно чесались руки и столь резкие слова… не пришлись ему по вкусу.
Шаги прислужника Йогг-Сарона становились все громче, превращаясь в грохот. Наконец, показалась голова. Ее вид плохо поддавался описанию. Она походила на огромного осьминога, помимо щупалец, отрастившего пару широких плавников. Ко всему прочему, покрытого хитином. Из отверстий, расположенных примерно на месте ушей человека, валил зеленоватый пар.
Порождение Древнего Бога было огромным, не меньше двадцати метров высотой, и крайне массивным. Все его гротескное тело покрывали толстые пластины брони и шипы. Не то хитин, не то кость. Весь его вид отсылал к морским тварям. А пара рук заканчивалась мощными клешнями, схожими с таковыми у краба.
— Готовы познать свой рок, первый удар молота сумерек? — окончательно поднявшись и утвердившись на ногах, чудовище указало клешней на драконов.
Прокрутив пальцами Погибель, владыка Цитадели выставил добела раскаленное оружие попер груди Малигоса, безмолвно прося не вмешиваться. Перехватив оружие обратным хватом, он встал в стойку, напрягая мышцы. Шаг вперед ознаменовался треском камня. Копье, подобно лучу света, отправилось в полет.
Скорее рефлекторно, чем осознанно, чудовище дернулось, пытаясь уклониться. Но Погибель летела слишком быстро. Мало кому хватило бы мастерства или предчувствия, чтобы отбить ее на таком расстоянии. Впрочем, кое-какого результата порождение Древнего Бога добилось.
Копье вошло не точно в цент лба, как рассчитывал драконоборец, а чуть левее. Пробив голову, оно не остановилось, двинувшись дальше. Пробив насквозь все тело, оружие вылетело из спины твари и умчало дальше, прожигая путь сквозь толщу камня.
Обычное желание, не более, чем мысль, и пальцы Первого Стража снова сжали древко. Чудовище еще не успело начать заваливаться назад, из его уст только сорвался первый звук, похожий на бульканье и стрекот, а эльф уже стоял в стойке.
Снова Погибель отправилась в полет, растягиваясь полосой света. В этот раз, попав в нужное место, в цент головы, едва она успела наполовину погрузиться в плоть, как была отозвана обратно. Чтобы через пол мгновения снова пронзить броню порождения, на этот раз в районе колена.
Пока чудовище заваливалось, оглашая зал предсмертным воем, Алгалон успел пронзить все его суставы, поддавшись незнакомому азарту. Последний бросок пришелся точно в грудь, меж сочленения пластин. Не то, чтобы это требовалось, Погибель без труда пронзала почти любую броню. Редко какой материал мог хоть немного сдержать натиск наконечника копья.
Стоило оружию достаточно погрузиться в плоть твари, подгадав момент, владыка Цитадели отдал ему команду сбросить накопленную температуру. Грудь чудовища вывернуло наружу вспышкой золотого, ревущего пламени. Огонь вырвался из-под самых крупных пластин, скрытой за щупальцами пасти, глаз и ушных отверстий, прожигая себе путь. Секундой позже прогремел оглушительный взрыв, сотрясший своды зала. Порождение разметало на куски по всему доступному пространству.
Вернув себе копье, Первый Страж коротко ударил пяткой по полу. Волна золотого пламени, рожденная этим прикосновением, кольцом разошлась по всему залу. Саронит вспыхивал, как сухая трава, но не выгорала моментально, освещая темноту. Кровь Древнего Бога, близ его воплощения, обладала куда большей силой, нежели на поверхности. Вспыхивали и ошметки твари, но и им требовалось время, чтобы быть полностью уничтоженными.
— Скудный бой. — проговорил Аспект Магии. — Почему-то каждый, отщипнувший себе толику силы, считает своим долгом рассыпаться в пустых речах.
— Поверь, так происходит во всех мирах. — оглядевшись по сторонам, эльф пошел вперед. К лестнице, по которой поднялось порождение. — Вот ты, к примеру, занимался подобным когда-нибудь?
— К своему стыду, да. Я тогда был совсем юн, еще не получил благословление титанов. — отец лазурной стаи чему-то улыбнулся. — Увы, такой чертой обладают многие драконы в первые пару столетий жизни. Некоторые, впрочем, и за тысячи лет не набираются ума, до самого конца считая себя лучше прочих. Девяносто девять из ста дракончиков погибают в первые десятилетия жизни, ошибочно считая себя необоримыми. Порой, даже презренные кобальды, страшащиеся темноты, обрывают жизни таких глупцов.
— Я вот никогда не занимался подобным. — шагая меж огней, а порой и по ним, Алгалон не отрывал глаз от провала, ведущего к цели. — Не понимаю, что в этом притягательного? Предпочитаю отдавать врагу возможность вдоволь выговориться, да ударить, выждав момент.
— Так и следует поступать. — лазурный левиафан кивнул, выражая полную поддержку. — Не останови ты меня, я собирался атаковать. Хотя не уверен, что будь менее здравомыслящим, удержался бы от вступления в полемику. Все же, что-то в этом есть.
— Дракон. — бросил Алгалон, останавливаясь перед первыми ступенями. Грубыми, синеватыми и огромными. Сделанными не под размер обычного гуманоида, а кого-то сильно крупнее.
— Будто ты не один из нас.
— И то верно.
Владыка Цитадели потянулся к огню, бушевавшему в его сердце, своей драконье половине, и позволил ему растечься по тему. Мощь разлилась по жилам, придавая рукам совсем иную силу, заостряя разум и рефлексы. Из спины вырвались крылья, но не черные, кожистые, а сотканные из чистого золотого огня. Непроизвольно с губ эльфа сорвался рык, подобный драконьему.
Расправив крылья, он оттолкнулся ногами от пола и нырнул вниз. Не отставал и Малигос, воспользовавшись обычной левитацией. Полет оказался не долгим, лестница вела глубоко и далеко, но планировать вдоль нее было всяко быстрее, нежели идти.
— Саронит. — констатировал Первый Страж, вставая на ноги и складывая крылья.
Кристаллизовавшаяся кровь Древнего Бога была повсюду. Под ногами, вместо стен и потолками. А сам круглый зал напоминал яму, или, скорее, яйцо. В его центе находился бассейн, полный закрученного водоворотом саронита. Над ним, замерев в одной позе, висела фигура молодой девушки, врайкула.
— Пытается пробиться в мою голову. — сказал Аспект Магии, демонстрируя камни на кольцах, начавшие светиться изнутри.
Кивнув, Алгалон погрузил левую руку в появившийся перед ним фиолетовый провал и достал небольшие хрустальные песочные часы. У них была всего одна функция — мгновенно завершать подготовку Сверхранговых заклинаний. Невероятное подспорье в условиях, когда враг не дает времени. Однако, и ресурс этот был невосполним.
— Пришли в средоточие моей силы, тешась пустой надеждой вернуться из чертога безумия… Вы глупцы. — произнесла великанша. — Победы нет. Пантеон не смог, так на что надеетесь вы? Сдайтесь… Склонитесь перед величием Бога Смерти!
Хмыкнув, почти дрожа от раздирающей его ярости, владыка Цитадели перехватил копье и вонзил его жалом в пол. Не убирая ладони с древка, он развернул вокруг себя полтора десятка массивных магических кругов. В иной ситуации потребовалось бы пять минут, чтобы завершить заклинание, как полагается. Но тихий звон хрусталя внес свои корректировки в реальность. Пальцы драконоборца разломили песочные часы пополам.
Магические круги разом ужались и втянулись в Погибель Драконов. Добела раскаленное копье испустило ослепительный золотистый свет. От него начала разливаться энергия, образуя на стенах и полу барьер, в том числе запечатывая единственный выход.
Божественная Арена было простым, как лом, заклинанием. Оно запечатывало пространство, вплоть до целых подземелий. Выйти из него можно было всего одним способом. Завладев оружием, ставшим проводником и сердцем печати.
— Жалкая тварь, все твои планы разрушены. — выйдя вперед, став спиной к копью, Аспект Огня расправил крылья. — Ты посмел посягнуть на мою супругу, на мать моей стаи. — голос его ревел пламенем. — Сегодня я растерзаю твое воплощение, а следом спущусь в темницу! — крылья загудели огнем и раздались вширь, пока не уперлись в стены барьера. — Я уничтожу тебя!
— А-а, было легко овладеть ей. Ее разум полнился пороками и желаниями, да-а… — Древний Бог протянул последнее слово, открыто наслаждаясь эмоциями жертвы. — Я творец Проклятья Плоти, поэтому не смог удержаться и немного поиграл с зародышами в ее животе… Имею такую слабость. Скоро, совсем скоро, она сама принесет мне новых слуг.
Сердце Алгалона глухо ударилось, казалось, о грудную клетку, стремясь вырваться наружу. Сокрытый в нем жар рвался обжечь, испепелить мерзость, посмевшую покуситься на наследие, на потомство.