Глава 124
— А вообще чума на оба ваши дома! — перекрикивает гремящую музыку Вероника и раскидывает руки в стороны, словно летящая птица. Я любуюсь ее статной фигурой, ее отточенными движениями танцовщицы и вздыхаю про себя.
— В смысле? — спрашиваю я, повышая голос, чтобы меня было слышно через танцевальный бит: — ты про Бостон?
— Я — про Бостон. — кивает она: — а что? Что Падшие с Валенфором — преступники и бандиты, каких поискать, что Аккорд с Послами. Это как выбрать между двумя гнилыми яблоками. Тебе нужно ликвидировать и тех и других.
— Ты что, серьезно? — поднимаю я бровь: — Аккорд пока ничего плохого не сделал.
— Да? Ну и ладно. — пожимает она плечами и подмигивает мне: — потанцуем?
— Тейлор, как ты можешь покупаться на такую явную ложь? — в моей голове звучит голос Пятого: — кто такая эта девушка?
— Ты чего, старый? С дуба рухнул. Это же Вероника. Ну, в школе мы с ней не очень и дружили. Она же вместе с Софией, Мэдисон и Эммой ходила. Но она первая от них отказалась и помогла мне преодолеть кризис самоидентификации. И из шкафчика она меня извлекла, встала на пути у Софии и противостояла ей. Она — моя лучшая подруга.
— Тейлор, мне нелегко это говорить, ты мне как дочь, но ты — ебанулась. В школе тебя травили трое. Ты даже звала их Троица. Софию Хесс я помню. Мэдисон Клементс, которая теперь Мугино Шизури — я тоже помню. Эмма Барнс — твоя бывшая лучшая подруга, что, кстати говорит о твоем умении разбираться в людях.
— Точно. Мы не помним эту шлюху. — встревает в разговор Первый и Пятый — не прерывает и не затыкает его.
— А ведь я веду список всех твоих шлюх, очкастая. Умная стерва, Славная Дырочка, ее горячая кузина, ебнутая бомбистка, грязная наемница… я всех помню. А эту я не помню. Тебе промыли мозги, очкастая шалава. Вообще я хотел подождать, пока этот Валенфор тебя не оттрахает во все твои дырки, но, сука! Это же и мои дырки в некотором роде. Никто не смеет трахать Мясника, это Мясник трахает всех!
— Я бы не была против. — замечает Свара: — но меня больше Миранда волнует. Слышь, очкастая, дай мне тело, я схожу по старым знакомым. А эту — убей. На ней нет твоих маячков, как ты думаешь — почему? На всех твоих знакомых и друзьях — есть маячки.
— Кроме Славы и Вероники. — отвечаю я: — потому что у меня с ними был неприятный разговор и …
— Сука, да она тебе мозги промыла! Как ты не понимаешь?! И как это у нее получилось в отношении твоей блондинистой стервы, интересно? — рычит Первый: — мне конечно насрать, раз уж ты теперь всегда за рулем, но тебе должно быть не все равно. Ведь тебя он убить не сможет, а вот твоих подружек…
— В самом деле, Тейлор — задумайся. — говорит Пятый и все Мясники в голове — замолкают: — почему она — твоя лучшая подруга. И это после того, как по твоим словам — она же тебя и травила. Где тут логика? Ты не простила Софию. Ты общаешься с ней, но ты ее не простила. И даже твой секс с ней — был для того, чтобы закрыть гештальт. Чтобы унизить ее и показать свое доминирование над ней. Приглашение сюда — тоже форма доминации. Ты ее не простила и не собираешься прощать. Ты не простила Мэдисон, хотя она сейчас и не Мэдисон вовсе. И конечно же — ты не простила Эмму. Как эта девушка — стала твоей лучшей подругой? Сплетница — да. Но она…
— Сука, я не умею в вашу ебучую психологию, но ты взгляни на эту девку! У нее надутые губы, накачанные силиконом сиськи и рожа как у лошади. Пластика морды на полную. Никто, млять, не может делать такие операции до совершеннолетия. Эта шлюха лет на десять тебя старше, как она могла с тобой в одном классе учиться?
— Первый дело говорит. Эта деваха раздвигала ноги на заднем сиденье еще в то время, когда ты в детский сад ходила. Грохни тварь и вышли по почте частями — Валенфору до востребования. И дай мне уже мое тело!
— Так что? Ты идешь танцевать? — Вероника кружится вокруг себя. На танцполе полно народу, чертов пир во время чумы. Говорят, в Европе и Южной Азии — битком забиты все казино и клубы. Люди чувствуют приближение апокалипсиса, вот и веселятся, пытаясь отогнать мрачные мысли. В «Сорока Этажах» — гремит музыка, вспыхивают разноцветными огнями дискотечные шары, под ногами клубится белый дым, на танцполе — изгибаются в танце десятки молодых, разгоряченных тел. Я стою у стойки и смотрю на Веронику, мою лучшую подругу. Человека, который спас меня от шкафчика, спас меня от издевательств в школе. Она всегда поддерживала меня, да и отец мой ее обожает.
— Пока без меня! — кричу я ей в ответ: — танцуй сама. Мне нужно сделать пару звонков! Две минуты!
— Две минуты и ни секундой больше! — кивает она: — вон, смотри, девчонки веселятся!
Я задираю голову и вижу, как под потолком — проноситься пьяная Кристал и разноцветные лучи бьют во все стороны, оправдывая ее кейповский псевдоним — Лазер-Шоу. Люди на танцполе — поднимают руки и кричат одобрительно, видимо принимая это за часть представления.
Мое оригинальное тело, тело Панацеи — сейчас находится в бронированной капсуле на базе. Еще одно — в горах, неподалеку. Там спокойно, горный воздух, закат, пение птиц и никого вокруг. Дэнни порывается вернуться в город и, наверное, на днях мы с ним покинем эту горную виллу и вернемся в Броктон Бей. А пока… я-Тейлор заношу в домик охапку дров и скидываю их у камина. Поворачиваюсь к своему отцу, который задумался над кроссвордом, сдвинув очки на нос. — Пап! — окликаю его я и он — поднимает голову, отрываясь от своего занятия.
— Чего тебе, Совушка? — спрашивает он и у меня в груди разливается тепло.
— Я хотела спросить тебя, пап. Ты же помнишь, что меня в школе травили? Ну, мы еще потом с мистером Маккалистером встречались?
— Конечно помню. — он снимает очки и его взгляд становится серьезным.
— Так вот. Пожалуйста напомни мне их имена.
— Их имена? Ты забыла? Или… ладно, не знаю зачем тебе это, но их было трое. И ты звала их — Троица. Эмма Барнс, дочка моего друга Алана… подумать только, он еще решил ее выгораживать! София Хесс — ты сказала, что она — кейп. Страж. Призрачный Сталкер. И кто-то еще… Мэдэлин?
— Мэдисон. Спасибо, пап. — киваю ему я. Словно бы ледяным ветром повеяло. Нет никакой Вероники. И не было. Валенфор?
Я-Тейлор в Бостоне, в престижном клубе «Сорок Этажей», — прижимаю жучок-лангрифон в ухе. Между мной и Сплетницей — особая связь. Нет, она не телепатическая, я не умею ни читать мысли, ни передавать их на расстояние. Это скорее что-то вроде усилителя сигналов — я беззвучно шепчу, а усилитель — преобразует все в слова. Да, со стороны выглядит как телепатия, но если с Мясниками я могу общаться мгновенно, передавая и получая целые образы, то тут приходится проговаривать слова, пусть и беззвучно. Это не так эффективно как телепатия, но … другого способа у меня нет.
— Лиза! — посылаю я беззвучное послание: — ты мне нужна.
— Я всегда тебе нужна. — тут же раздается безапелляционный ответ: — что бы ты без меня делала? Была бы криминальным боссом Броктон Бей и всего лишь. Ах, да, постой. Ты и есть криминальный босс Броктон Бей.
— У нас проблемы. Вероники никогда не было. В школе меня травила Троица, а не Четверка. Это дело рук Валенфора — внедрение воспоминаний.
— Поняла. — голос Сплетницы становится серьезным: — но как я раньше этого не заметила? Его сила как-то блокирует критическое мышление! И… он может влиять на восприятие.
— Как?
— Не знаю. Сомневаюсь, что эта Вероника — Валенфор, скорее одна из его кукол. Но когда и как он сумел взять нас под свой контроль? О! Кажется, я знаю. — ее голос становится веселым: — эта история заслуживает быть вписанной в большую книгу сказок Бостона.
— Нет такой книги.
— Нет так будет. Итак… что предложил тебе Аккорд за то, что ты — победишь Падших?
— План по восстановлению экономики Броктон Бей.
— И тебя не смутило то, что такой план он уже сделал для Выверта?
— Но… это же было до нападения Левиафана…
— Эти был Хороший День, Тейлор. Привести Броктон Бей в состояние, в котором он был до нападения Левиафана не так сложно, мэрия уже почти справилась. Затопило набережную, город остался без света и канализации на пару дней, но все уже налажено. План Аккорда для Выверта учитывал и то, что придется воевать с местными бандами, а в твоем случае ни с кем воевать не придется.
— Вот черт. — говорю я и перевожу взгляд на танцпол, где веселятся девчонки: — я поняла. Воспоминания и восприятие?
— Да. А еще — Валенфор любит молоденьких девушек. Правда они ему быстро надоедают.
— Я видела, что происходит с теми, кто ему надоедает.
— Угу. Фотографии?
— Да.
— Имей в виду, мы тут на чужой территории. СКП Бостона не сотрудничает с нами. Центральный офис с ума сойдет.
— Да? И что же они сделают?
— Наверное пришлют Триумвират. — в голосе Сплетницы слышится веселье: — хочешь снова повидаться со своим кумиром и влажной мечтой юности?
— Лиза!
— Ну прости, прости… ладно, никого не пришлют. Ты уже порвала Большую А пополам, они не могут позволить себе такой же трюк в отношении Легенды или не дай боже — Эйдолона. Бушуй сколько хочешь. Контейнеровозы уже прибыли, не мне тебя учить. Мне просто интересно… каким же нужно быть идиотом, чтобы бросить тебе вызов. После Бойни Девять, после Лунга, после Александрии…
— Ты забываешь о том, что Валефор не знает о Бойне Девять. Или Александрии.
— Я же говорю — идиот. — вздыхает Сплетница: — ну да ладно. Твои контейнеровозы вот уже полчаса как в Бостоне. Я так понимаю, что мы переходим к плану «Браво»?
— Да. Предупреди остальных. А я пока отойду — следует проверить теорию.
— Удачи. Хотела сказать тебе что-то подбадривающее, но это не мой стиль. — Сплетница отключается. Я — нахожу взглядом Веронику. Воспоминания о том, как она — помогала мне, как подбадривала и в конечном счете стала лучшей подругой, человеком с которым можно поделиться всем на свете — по-прежнему у меня в голове. Лиза говорит, что Валенфору нужно просто увидеть человека, чтобы применить свою способность. Он может менять воспринятие. Так что может быть мы сейчас даже не в клубе «Сорок Этажей», а где-нибудь в подвале Падших, с повязкой на глазах и в оковах. Может быть — все люди вокруг — куклы Валерфора. Хотя насчет первого я загнула, я чувствую клуб своими насекомыми, подделать мои чувства так, чтобы я не заметила разницы… или он — просто дает команду «чувствовать то-то и то-то», а его жертва — сама все придумывает у себя в голове? И самое главное — он воздействует на Корону Гемма и Поллентию или же на другой участок мозга?
Где-то в Броктон Бей я-Панацея — проходит в дверь стерильной комнаты, где девушка с золотыми волосами и в медицинском халате склонилась над чьим-то мертвым телом с инструментом в руке.
— Райли. — говорю я-Панацея. Девушка поднимает голову и озаряется улыбкой. На секунду мне становится страшно. Не от контраста между милым кукольным личиком и открытой трепанацией черепа, а от того, что с ней сделали. Она может делать такое, что любые средневековые пытки покажутся детской шуточкой, она настоящий монстр, но при этом полностью лишена эмпатии. Совершенно не понимает эмоции, но умеет причинять боль. В совершенстве знает, как именно работает организм. Ее способность приживить нервную систему тостеру — поражает. Но ее способность с такой готовностью и радостью сотрудничать с той, кто недавно убила всех, кто был с ней близок — ужасает. Для Райли нет настоящих чувств, близости и привязанности, лояльности и любви. Есть только декорации, в которых она — хорошая девочка. Что бы не происходило. Она добивается одобрения тех, кто рядом — любыми способами. Принимая их систему ценностей, угрожая, шантажируя, делая что угодно. Для доброго Джека — она мучила людей, причиняя им неимоверные физические и моральные муки. Чего стоят ее «инсталяции», в которых она вскрывала ребенка на глазах матери и связывала их нервные системы так, чтобы они взаимно мучали друг друга самим существованием.
Как только Джека не стало, и она поняла, что я тут главная — она с таким же фанатизмом стала добиваться моего одобрения. Вести себя примерно, заглядывать в глаза и кивать. Поддакивать и шутить. Словно бы у нее нет своей системы ценностей, своего морального компаса. Хотя почему — словно. У нее его и нет.
Однако есть в ней и то, что принадлежит ей самой. Это — любопытство и стремление к экспериментам. Порой самым смелым. Она с тем же рвением делает операции и на самой себе, бесстрашно доверяя своим роботам-паукам, которые на самом деле — киборги. В конце концов конек Ампутации — не сборка механизмов, а именно работа с органикой, но не так как у Панацеи, а именно хирургическим путем. Тут отрезать, здесь пришить и готово.
— Тейлор-Эми! — сияет улыбкой Райли: — а я как раз проводила эксперимент с Алебастром! Он удивителен! Каждый раз восстанавливается! У меня уже столько материала! — она кивает в угол, где штабелем сложены отрезанные конечности, руки и ноги.
— Я смогу сделать из них … скажем котиков! Вот! Мясных котиков-пауков! Назову их паукотики! Интересно, какие звуки должны издавать столь милые создания! Хм… — она поднимает пластиковый экран, что закрывал ее лицо и прикладывает палец, затянутый в хирургический латекс — к подбородку.
— Я смотрю Алебастер больше не восстанавливается? — говорю я, глядя на лежащего мужчину со вскрытой черепной коробкой. Сизо-серая мозговая масса практически вываливается из черепа, рядом лежит крышка черепной коробки, на срезе — белоснежная кость, внутри — серые прожилки и кровяные бляшки.
— Если отрезать ему голову — то новая голова не вырастает. Вырастает новое тело. — отвечает мне Райли-Ампутация: — а это значит, что область, ответственная за восстановление находится в голове. Я предположила, что если тем или иным способом вмешаться в деятельность области Короны Гемма, то это может изменить ситуацию. Пришлось действовать быстро, чтобы он не успел восстановиться… слышала бы ты как он ругался! В общем сделала ему трепанацию и вставила металлический щуп номер двадцать шесть в область Короны Гемма. Этого оказалось достаточно, чтобы прервать его способность. Тем не менее, как только я убираю щуп — восстановление начинается. Сейчас я экспериментирую с подачей тока и воздействием кислотой.
— Я надеюсь это все имеет научную ценность, и ты не просто так его мучаешь. — ворчу я. Алебастер не выиграл бы лавров на моем внутреннем конкурсе зрительских симпатий, тем более что я подозревала его интеллектуальную неполноценность. Он всегда был прямолинеен и неразговорчив, заподозрить его в наличии развитого критического мышления я никак не могла. На данный момент мне казалось, что он очень похож на Они Ли — словно бы с каждым восстановлением он терял свою личность. Но даже так я не могла позволить Ампутации просто мучать его. Наверное я — лицемерка. Потому что стоит Райли с невинным лицом уверить меня что это делается во имя науки и прогресса, чтобы помочь нам обрести новое оружие против Губителей — и вуаля, я легко уступила ей пыточную на нижнем уровне базы Выверта. Тут очень удобно, да и сток в полу уже есть…
— Что ты, Тейлор-Эми! — поднимает руки Райли: — это все только для науки! Теперь мы знаем, что способности не связаны с телом. Они — словно бы транслируются из неведомого источника вне нашего измерения. Если мы сможем влиять на эту связь — мы сможем управлять способностями. Это очень важно.
— С этой точки зрения. Да, ты права. Отключать способности — это ужасающее оружие в мире кейпов. — соглашаюсь я: — до такой степени устрашающее, что следовало бы запретить подобные исследования. Однако… нам нужна вся сила и все ресурсы, которые мы сможем добыть. Так что… да, ты права. Продолжай исследования.
— Я так и планирую, Тейлор-Эми! — снова сияет Райли: — как вы там в Бостоне! Я бы тоже хотела с вами, но ты же сказала, что у меня много работы, вот я и работаю.
— Ты молодец. — говорю я. На самом деле я не хотела брать Райли в Бостон. При всем том, что у нее в голове сейчас был приживлен мой маячок-бэкдор, при том, что в любой момент я могла взять управление ее телом на себя — я все еще не доверяла ей полностью. И… это не потому, что я ее не контролировала. Как раз контролировала я ее полностью. Но пока она не была мне подругой, не была даже случайной знакомой. Пока она все еще проходила под грифом «пленный враг», пусть и с примерным поведением. А в Бостон мы поехали развлекаться и пар выпустить… достаточно мне там одной кислой физиономии Софии Хесс, только Ампутации там не хватало. Но сейчас обстоятельства изменились.
— Я хорошо работаю. — уверяет меня Райли: — у меня уже готов план по тому, как ампутировать Ноэль от ее способности. Вся эта ее огромная масса — всего лишь часть ее способности. В остальном все так же как и у Алебастера — достаточно ввести щуп в Корону Гемма и все — ее способности перестанут действовать и ты сможешь вернуть ей нормальный облик.
— Но… а она сможет жить с щупом в этой области мозга? — осторожно спрашиваю я, глядя на лежащего Алебастера. Тот не подает никаких признаков жизни.
— Неа, — безмятежно отмахивается Райли: — а зачем? Ты ж поставила задачу — как сделать Ноэль нормальной, чтобы она не представляла угрозы. А я все разработала — сперва погрузим ее в сон, а потом — быстро высверлим дырку в черепе и воткнем туда предохранитель. С этого момента можно начать манипулировать органикой, то есть твой выход. Конечно, я могу и сама все лишнее отсечь, но…
— Погоди. — вздыхаю я. Вспыхнувшая было надежда — вновь угасла: — постой. Новые вводные. Желательно чтобы Ноэль осталась в живых и могла бы жить и действовать, будучи в сознании, а не овощем на больничной койке. Иначе я сильно поссорюсь со Странниками.
— Но тогда всегда будет опасность возврата ее способности! — возражает мне Райли: — стоит только вынуть шунт из ее головы и все!
— Ладно, ладно. Я поняла. Давай обсудим это потом. Я, собственно зачем пришла. — говорю я, садясь на стол рядом: — Райли, как насчет все же съездить в Бостон?
— Бостон? Бостон! Я поеду в Бостон! Совсем как в старые добрые времена! — приплясывает на месте Райли: — совсем как с Джеком, да? Ой… — она меняется в лице: — извини, что вспомнила о нем… я же теперь совсем другая, да, Тейлор-Эми?
— Да нет, все в порядке, Райли. Собирай вещи, мы выезжаем в Бостон. Совсем как в старые добрые времена…