Лорелей дрожала от усталости и переполняющего тело адреналина, тяжёлыми вдохами рта, которые она пыталась жестко контролировать с некоторым успехом для себя, она пыталась вобрать в лёгкие так много кислорода, сколько была способна уместить и немного больше. Её ноги едва держали её в стоячем положении, но она уже ощущала подступающую в колени слабость. По лицу стекали капли пота, ей было жарко и не только потому, что внутри помещения, где она была, стояла невыносимая жара, словно в полдень под зенитом палящего солнца на тропическом острове, но по тому, что её магические цепи горели от перенапряжения, не только повышая температуру её тела, но и ноя от боли.
Она была выжата. Но воспитание рода Бартомелой c небольшой долей естественного упрямства и гордыни Лорелей делали своё дело. И пускай она ощущала себя ужасно уставшей после того, что должно было быть легким тестом нового лица на его способности в магии, но каким-то образом превратилось в серьёзное испытание для неё самой. Она продолжала стоять на ногах с ровной спиной и уверенно приподнятым подбородком, делая убедительный вид, что прошедшее безумный экзамен глубин её способностей, магических и физических, было для неё ничем, она делала подобное каждый вторник. Когда в реальности больше всего в этот конкретный момент ей хотелось глотнуть прохладной воды и упасть на стул.
Она пришла испытать его, а в ответ испытали её. Ничем другим прошедшее сражение между ними быть не могло. Она бросила в него достаточно разрушительной магии, чтобы стереть в пыль любого из её прошлых наставников, которых она превзошла, ещё будучи подростком. Более того, среди использованных ею заклинаний было несколько созданных специально, чтобы противостоять кому-то уровня Предка мертвых апостолов. Лишь для того, чтобы сгореть в рыжем пламени одинокой руны, так и не коснувшись тела цели.
Какое счастье, что никто посторонний, а особенно никто из её же семьи, не был рядом и не мог видеть её жалкое состояние.
Вот если бы ещё улыбка стоявшего напротив мага, устроившего ей незабываемые тридцать минут жизни, не свидетельствовала о том, что её попытки держать аристократичный вид, не более чем пустая трата усилий. Он видел её насквозь. Что немного раздражало гордость Лорелей. Разве он не мог быть немного менее очевидным? Даже если он видел её насквозь, ему не нужно было быть в этом настолько явным, незачем бросать ей в лицо это знание…
А потом она вспомнила, что стоявший напротив рыжий человек, на котором не было даже капельки пота, ранее сам признался, что обучался в глуши у какой-то ведьмы. И с её стороны глупо требовать знание и исполнения правильного этикета в отношении такой аристократки, как она. Ты не требуешь от слепого видеть, а потому так же не требуешь от других то, чего они не умеют или не знают. Так что сделав глубокий успокаивающий медленный вдох, она прогнала это раздражение прочь.
Почему-то спустя секунду раздражение на улыбку на его лице вернулось обратно. Может его улыбка раздражала её сама по себе, а не по причинах, которые могли крыться за ней?
Нет, дело вовсе не в самой улыбке, а в общем виде мага напротив, который словно в насмешку стоял даже без единой капельки пота на лбу или любого другого признака усталости. Он даже не сделал шага в сторону со своей первоначальной позиции… Довольно отрезвляюще. Лорелей не могла с ходу вспомнить, когда в последний раз кто-то из её инструкторов, одних из самых лучших магов в Европе, если не в мире, мог держаться с подобной лёгкостью против неё. Чтобы по окончанию противостояния с ней не просто выглядеть настолько непринуждённо, а даже оставаться на ногах. Явно до того как её исполнилось четырнадцать лет, и она превзошла всех своих наставников к радости её отца.
Подвиг, который в равной степени задевал её гордость мага, какой-то неизвестно откуда появившийся и явно безродный маг способен идти в ногу с ней, с наследницей магической семьи с историей в более чем две тысячи лет. Так и впечатлял, Лорелей могла быть высокомерной, и по вполне обоснованным причинам, но она не была глупой. Она знала, где она стоит в сравнении с другими магами, как внутри Часовой Башни, так и в мире в целом. Любой, кто мог продержаться против неё хотя бы пять минут был достоит звания первоклассного мага, любой, кто мог не отставать от неё был великим магом, но любой, кто мог превзойти её и вынудить прилагать все усилия, чтобы банально оставаться на ногах и сделать это с ленивой небрежностью… До этого для она считала, что только особые монстры способны на что-то подобное, которых уже нельзя назвать чистыми людьми, вроде Маршала и владельца Второй Истинной Магии или Основателя Часовой Башни. Как оказалась она ошибалась, мир был большим местом и в глубинах его тёмных вод скрывалось ещё достаточно левиафанов.
И по счастливой случайности ей удалось напороться на одного из таких. Или на одного, кто имел шанс стать одним из левиафанов в будущем.
Довольно смелое суждение, но у неё были на то причины. В конце концов по одному недолгому противостоянию Лорелей осознала, что как она превосходит других магов, то настолько же сильно её превзошли здесь и сейчас.
Этот рыжий маг разбрасывался неестественно могущественными заклинаниями на основе магии рун, которые просто не имели права быть настолько сильными, идя в разрез с логикой и всем, что она знала, словно это была обычная грязь. Любая влага в воздухе испарилась уже после третьего применения его руны, создающей пламя, буквально сжигающей чужую магию, её заклинания, которые убивали многих могущественных апостолов, не продержались и мига против этого рыжего пламени. В тот же момент как жадный огонь касался её заклинаний, они испарялись с той же небрежностью, как и влага в воздухе ранее. Более того Лорелей видела с каким трудом ограниченные поля в стенах помещения, где они устроили спонтанную схватку, справлялись с мощью творения этого мага, и было ясно, что сам маг даже не ставил перед собой цель противостоять чарам в стенах, но тем приходилось работать изо всех сил, чтобы гасить его магию.
Сам собой в разуме молодой аристократки возник вопрос, рождённый из любопытства, а что было бы появись у него желание разрушить ограниченные поля, смог бы он? Кто бы уступил, древние чары или жаркое пламя, рождённое одинокой руной в руках рыжего мага?
Но не только пламя его магии рун впечатлило Лорелей. Она упоминала, что за время “теста” использовала заклинания, предназначенные для противостояния могущественным мертвым апостолам, доказавшие свою эффективность на практике. Полноценные боевые заклинания, единственной целью которых было наносить раны и убивать. Она никогда не думала, что от её заклинаний, оттачиваемые годами практики и предназначенные для нанесения как можно большего разрушения и вреда, кто-то отмахнётся словно они были не более, чем каплями воды.
И если бы для этого использовалась только другая магия, то она бы лишь уважительно кивнула, острый меч нашёл достойный себя щит. Но нет. Её заклинания отбивались голой рукой.
Голой. Рукой!
Она сразу поняла, как он сумел провернуть что-то подобное, не было никакого хитрого трюка, лишь чудовищное сопротивление магии. Очень распространённое явление, доступ к которому есть буквально у каждого практикующего мага или нечеловеческого вида. Магия внутри всегда сопротивлялась магии приходящей из вне. Дело было вовсе не в наличии сопротивлении магии, а в чудовищно высоком пороге этого сопротивления. Нечеловечески высоком пороге. Пороге выше, чем у могущественных мёртвых апостолов.
И тому могло быть два объяснения, либо секрет подобного сопротивления магии был буквально скрыт внутри тела этого мага, некоторые ремесла мейджкрафта были способны на что-то подобное, она видела примеры, пускай и показывающие значительно худшие результаты. Либо маг напротив неё не был человеком. И не просто был там каким-то полукровкой, а в нём не было ни капли человеческой крови.
Впрочем, она не была настолько глупой, чтобы напрямую спрашивать о этом, никто в здравом уме не раскрыл бы ей подобный секрет. Это загадка на будущее, а пока она лишь наблюдала и записывала в уме все странности и особенности этого нового лица в Часовой Башни. Составляя грубое досье на него, куда входило всё, что она видела. Зачем? Чтобы использовать это в будущем, конечно. Использовать для того, чтобы у неё появилась возможность использовать его в своих целях и себе на благо. Уже сейчас, отбросив в сторону очевидные секреты магии рун, которыми он явно обладал, он был крайне интересен ей хотя бы потому, что она могла использовать его в охоте на грязных вампиров. Одно лишь пламя его руны Кёназ и защиты тела от Ансуз было достаточно, чтобы он мог облегчить охоту на мерзких тварей. С ним на её стороне она могла бы убивать ещё больше мертвых апостолов. Уже это крайне ценилось Лорелей, не говоря уже секретах магического ремесла, которое практиковал этот молодой рыжий маг.
Просто одна мысль о том, как он мог сжигать десятки могущественных мертвых апостолов, словно они были ничем, захватывала её разум от желания получить этого мага для себя. Несмотря на его некоторые недостатки, вроде полной необразованности в деле этикета.
Она считала, что это не только возможно, но и легко.
Без имени, без роду, без связей, без понимания прописанных истин, но с явным огромным талантом, раз сумел показать себя настолько впечатляющим используя одну из самых слабых магических систем в мире. Он был словно подарок, приготовленный специально для неё. И приложив некоторые усилия, она могла сделать из него не просто инструмент, а достойного охотничьего пса, который будет рвать добычу на охоте, на которую она укажет и тогда, когда она укажет.
Да… она видела в нём потенциал. Он мог стать прекрасным псом. Её псом.
— Твои способности, — негромким голосом нарушил тишину затянувшейся паузы стоявший напротив Лорелей маг, смотря на неё своим единственным глазом так, словно пытаясь взвесить её, сосчитать её ценность и вынести свою оценку по итогу, — удовлетворительны. У тебя крепкий фундамент.
Мысли Лорелей о планах на его счёт были прерваны самым грубым образом. От чего она недовольно нахмурилась в уме. Мало того, что её отвлекли, так ещё и то, как именно её отвлекли совершенно не понравилось молодой аристократке. Это не тот выбор слов и не тот тон, который можно было использовать по отношении к ней кем-либо.
Не важно кто ты, не важно на что ты способен, тебе не позволено говорить так с наследником семьи Бартомелой. Никто не имеет права ставить себя выше Бартомелой.
И маг напротив Лорелей именно это и сделал. Он поставил себя на позицию, в которой начал давать оценку ей. То есть поставил себя выше неё. Что просто неприемлемо и любой другой Бартомелой тут же бы попытался показать наглецу его место. Лишь знание того, что он не только легко бы противостоял ей, примени она обычную тактику её семьи в подобном вопросе, но к тому же был воспитан “ведьмой в глуши”, а потому даже не подозревал какое оскорбление ей нанёс, удержало её от крайней формы ответа на подобное пренебрежение.
Будь на месте Лорелей кто-то другой из её семьи, тоов этот конкретный момент их уши не слышали ничего кроме насмешки. Магия была всем для каждого Бартомелой, и она не была исключением, как раз наоборот, её можно было назвать показательным примером того насколько сильно её семья превозносила и их магию, и их способности в ней. Первым, чем она гордилась, что она — Бартомелой, вторым — количеством убитым лично её руками мертвых апостолов, третьим — силой её магии. И только что её магию, оттачиванию которой она отдала всю сознательную жизнь, назвали удовлетворительной. Плевок в лицо был бы менее презрительным, чем эта “похвала”.
Вот только глядя в лицо молодого мага, Лорелей лишь мысленно вздохнула, прекрасно видя, что он даже не осознавал, какой оскорбление ей нанёс. Да, первым пунктом в его “дрессировке” будет обучение тому, с кем и как необходимо общаться. Хотя бы для того, чтобы самой не приходилось насильно гасить раздражение в груди, напоминая себе о “воспитании ведьмой в глуши”. Пару раз ещё такое может быть, но постоянно? Нет. Абсолютно нет. Непозволительно нет.
Но, прежде чем у Лерелей появился шанс высказать хоть что-то в ответ, молодой парень закинул свой мистический код, выполненный в архаичном виде странной смеси копья и посоха, на плечо, отводя от неё свой взгляд.
— Итак, моя “оценка” закончена? — Даже когда его в его тоне не была намёка ни на что, аристократка продолжала слышать завуалированные выпады в свою сторону. Чтобы вновь напомнить себе, что он действительно необразованная деревенщина и ничего подобного в его словах нет.
Оценка. Как же. Она едва удержала лицо.
-…Да, — с застывшим лицом ответила она. — Из того, что я увидела твоих способностей вполне достаточно, чтобы претендовать на ранг Фес внутри Часовой Башни.
Это признание оставило горько-кислый привкус у неё во рту. Но только потому, что она была превзойден, и превзойдена не кем-то с именем и репутацией, а абсолютным никем, что, несомненно, вскоре станет достоянием многих шакалов Часовой Башни. Но честь Бартомелой, требовала от неё справедливого, объективного и честного суждения. И ранг Фес, меньшее из того, что она могла ему дать.
Ха-ха, да, Фес. Как подходяще.
Все прекрасно знают, что ранг Фес отличается от обычных рангов тем, что он дается как почетное звание за навыки и достижения, такие как внушающие благоговение необычные способности, выходящие за рамки компетенции обычных Магов, отдельно от обычной оценки их ранга как Мага. Иными словами ранг Фес даруеться не за достижения выдающихся результатов в исследовании собственном ремесла, а за то, что получатель этого ранга редкая и опасная зверушка. Не более того.
Ранг-пустышка, не значащий абсолютно ничего для традиционных магов, но имеющий вес для неё. Всё же Лорелей была не совсем традиционным магом, пускай даже углубилась в мейджкарфт глубже подавляющего большинства. Но она делала это не ради каких-то далёких идеалов, вроде достижения Корня, а по двум вполне конкретным причинам. Причина первая — не посрамить имя Бартомелой. Причина вторая — убить как можно больше мертвых апостолов за свою жизнь. А в идеале истребить их всех. Задача выполнить которую будучи слабым просто невозможно.
— Фес? Пускай будет так, — безразличие, с которым пожал плечами рыжий маг на его будущий ранг, лишь в очередной раз продемонстрировало его невежество.
— Раз нет возражений, то я прослежу, чтобы в твоём деле был указан именно этот ранг по результат моей оценки, — ровно и профессионально ответила она.
— В таком случае я пойду.
И маг даже не подумал дождаться разрешения уйти от неё, не только как от мага более высокого ранга, но и как от члена семьи-основателей Часовой Башни, пройдя мимо, даже не посмотрев на неё второй раз. Словно это он был главным из них двоих, словно он стоял выше неё.
Он совершенно не заметил, как раздраженно сжались её кулаки, когда он открывал дверь в помещение, чтобы выйти. Лорелей лишь сделала очередную заметку в разуме, как можно быстрее наложить на него свои руки, отрезав от любых других потенциальных конкурентов, имеющих шанс заинтересоваться в новом лице в Часовой Башни, и начать обучать его манерам.
Но, прежде чем двери закрылись, она услышала последние слова из его уст, адресованные ей.
— Если найдётся интересная охота на апостолов, или ещё какую тварь, то свяжись со мной, — его слова звучали небрежно, но всё, что слышала Лорелей благодаря собственному воспитанию и опыту это попытку отдать ей приказ, которой там естественно не было. — Я буду полезен, ты же видела, я — сильный.
У Лорелей появилось подозрение, что у этого новенького помимо таланта в магии рун, вполне возможно есть талант к тому, как бесить других. Иначе объяснить то, как он мог так легко и небрежно сыпать уколами и оскорблениями для любого уважающего себя мага, а тем более мага-аристократа, при этом даже не ставя цель кого-то оскорбить, она не могла.
Но он действительно был прав, в бою он силён. И наследница Бартомелой была бы дурой, если бы не признала хотя бы этого. И не желала себе заполучить его, прежде чем кто-то ещё мог заинтересоваться в нём.
Радагон, так он назвал себя, да? Хорошее имя для её будущего охотничьего пса.
Оставив позади молодую женщину, Радагон покинул комнату, в которой на протяжении некоторого времени создал локальный кусочек Ада. У него было необычайно приподнятое настроение за многие дни с момента… с момента, как он убил Скатах.
И вот всё хорошее настроение тут же испарилось, словно роса под солнцем.
Но он быстро встряхнул головой, прогоняя эти всегда только и ждущие, чтобы напомнить о своём существовании воспоминания. Помогло ли это? Не очень. Но этого было достаточно, чтобы не скатится в меланхолию.
И чтобы ещё больше отвлечься от неприятных воспоминаний, Радагон специально зацепился глазами за явно ожидавшего его с этой стороны двери знакомого мага. Его гид почему-то был бледен. И словно потерял несколько лет жизни. С чего такая радикальная перемена?
— Эй, парень, — Марк так же заметил Радагона, как только он вышел из двери. — Помнишь я тебе сказал, чтобы ты не делал и не говорил ничего глупого и не нажил себе могущественных врагов в первый день?
— Было такое.
— Тогда прими мои искрение поздравления с успешным провалом этой миссии! — Несмотря на широкую улыбку на лице мужчины в ней не ощущалось ни капли радости, напротив, она несла в себе глубокую тревогу. — Ты по уши в дерьме, — Марк похлопал Радагона по плече.
— Что? Почему? Я же ничего не сделал… — нахмурился рыжий парень, перебирая в уме всё, что он сказал или сделал за сегодняшний день и не находя ничего такого. Он искреннее не мог понять на что мог намекать МакРетмиц.
— Ха, ничего не сделал, он говорит, — фыркнул мужчина словно услышал самую смешную шутку в своей жизни. Ту самую шутку, которая его убьёт. А в следующий миг стал смертельно серьёзен, с силой ухватившись за плечо парня. — Ты сейчас серьёзно? После того, что ты устроил с леди Бартомелой?! — Прошипел он сквозь стиснутые зубы.
И тут единственный глаз Радагона загорелся искоркой понимания.
— Возможно, я мог немного увлекись, — осторожно заметил он. — У неё есть задатки способного мага, а у меня давно не было шанса слегка размяться. Но мой энтузиазм не должен был выйти за рамки слишком уж сильно!
Челюсть мужчина медленно упала вниз, он с неверием смотрел на молодого мага перед собой. И чем дольше он смотрел, тем яснее понимал, что парень даже не пытался врать ему. Он говорил именно то, что думал.
— Бля, — потрясённо выдохнул Фрага, — ты серьёзен… Бля. Ух! “Задатки способного мага” чтоб меня, — у него заняло некоторое время, чтобы привести себя в порядок. — Слушай, я не знаю кто ты, парень, не знаю откуда ты, парень, и более того я всего лишь пытался отдать тебе свой долг сегодня. Отдать долг, а не попасть в чёрный список Бартомелой по ассоциации. Так что послушай меня, ты облажался, сильно. И я не хочу, чтобы проблемы, которые вскоре обрушаться на тебя, зацепили меня и уж тем более мой клан потому, что наследница Бартомелой ощутила себя особенно мстительной в этот день. Так что давай сделаем следующее, я останусь здесь, чтобы попытаться если не загладить твой косяк, списав всё на то, что ты из какой-то глуши и не знаешь, как нужно вести себя с лордами и леди Часовой Башни, то хотя бы уменьшить последствия произошедшего фиаско, — на самом деле Марк лихорадочно думал, как отделить себя от этого парня, чтобы молот возмездия, который Бартомелой точно обрушит в будущем, не попал и по нему. Он видел каким взглядом его провожала Лорелей Бартомелой и по его мнению ничего хорошего этот взгляд не сулил ни самому Радагону, ни всем, кто был связан с ним. — А ты простой уйдёшь, ты же помнишь дорогу обратно в отель, так?
Радагон нахмурился от слов мужчины. Он не понимал ни причин беспокойства своего гида, ни то почему тот считал, что он где-то наломал дров. Всё что Радагон сделал так это перекинулся парой фраз с этой Лорелей, как сделал бы это со Скатах, и продемонстрировал ей интересующие её руны, как продемонстрировал бы руны Скатах.
В этом не было ничего особенного или вызывающего.
— Ладно, — впрочем у Радагона не было желания копаться в этом вопросе, а потому он пошёл по пути меньшего сопротивления, согласившись с предложением уйти.
— Славно! — Облегчённо улыбнулся мужчина. — Тогда не беспокойся и возвращайся в номер, я разберусь.
Рыжий ученик ведьмы хотел было заметил, что он и не беспокоился, а вот кто явно беспокоился так это сам Марк, но смолчал. Вместо устного ответа кратко кивнув головой.