Дракон из Сумеречного Дола. Главы 91-92

Джехейрис вырос на рассказах о доблести дяди, о блистательных подвигах легендарного Дракона Сумеречного Дола. Параллельно с захватывающими придворными историями он слышал, как сам Эйлор опровергал их: война вовсе не похожа на сказки, а сам он — просто хладнокровный убийца.

Теперь принц понимал, что дядя не ошибался ни в том, ни в другом.

Отряд разведчиков наткнулся на вылазку одичалых прямо под стенами Твердыни Ночи — что лишний раз доказывало мудрость решения занять и патрулировать руины замков. Внезапное появление четверых Таргариенов с эскортом ошеломило варваров не меньше, чем принцев — присутствие одичалых. Силы казались равными (хотя на подмогу спешили тысячи солдат Таргариенов и Ночного Дозора). В какой-то миг противники, не сговариваясь, ринулись друг на друга, жаждая крови.

Джехейрис никогда прежде не участвовал в битвах, но без колебаний обнажил меч и помчался в бой плечом к плечу с дядей и сиром Борраном — даже не задумавшись об этом.

Вопль Воина, старого боевого коня Эйлора, слился с ржанием скакуна Джехейриса — одного из многих потомков легендарного жеребца. А может, кричал сам принц — он не мог сказать наверняка. Имел значение лишь меч в руке.

Щит Джехейриса остался приторочен к седлу — всерьез сражения никто не ждал, но принц благоразумно последовал примеру дяди, облачившись в черные доспехи. На его свежевычеканенном нагруднике сиял герб: дракон и лютоволк. Скакун несся прямо на огромного седобородого одичалого. Противники спешились — в меховых одеждах и вареной коже против закованных в латы всадников, — и с яростным кличем ввязались в бой.

Джехейрис настиг великана сбоку — тот отвлекся на двух разведчиков Дозора, показывавших Эйлору дорогу к Твердыне. Принц занес клинок, намереваясь одним ударом проткнуть врага — честный ли это прием, его не волновало. Гигант зарубил одного из дозорных, развернулся, чтобы осыпать второго градом сокрушительных ударов. Так он окончательно подставил спину под выпад Таргариена. Джехейрис приготовился нанести решающий удар…

… и тут из глазницы шлема его коня прорезалась стрела. Вошла глубоко, мгновенно убив могучего дестриера. Принца швырнуло вперед — скакун рухнул наземь.

Не успев ничего понять, Джехейрис растянулся на спине. В ушах звенело, опущенное забрало загораживало обзор, но меч каким-то чудом остался в руке. Зрение на миг помутилось. Принц непроизвольно потянулся левой рукой поднять забрало…

… сталь шлема сменила собой сталь меча — ржавая, но острая. Клинок нацелился точно ему в лицо.

Инстинкт взял верх — бесчисленные часы, проведенные на тренировочном дворе, спасли Джехейрису жизнь. Он дернул головой в сторону — меч, вместо того чтобы пронзить глаз, вонзился в истоптанный снег. Одновременно принц рванул свой клинок вверх. Разум машинально просчитал, где находится враг, занесший над ним оружие. Джехейрис почувствовал, как лезвие вошло во что-то твердое, а в щель между перчаткой и наручем потекло что-то теплое. Повинуясь наитию, принц сел — и меч вошел глубже. Одичалый, склонившийся над ним, застыл, глядя с изумлением на кровь, струившуюся по руке Таргариена.

С трудом поднимаясь на ноги в тяжелых доспехах и попутно вытаскивая клинок из тела мертвого врага, Джехейрис осознал: это лицо он не забудет никогда.

Впрочем, времени предаваться рефлексии решительно не было. Какая-то часть разума подсказывала — ночью момент смерти дикаря не раз привидится принцу во сне. Но сейчас не до него. Вокруг по-прежнему бушевала битва. Ренлор и одичалый с топором остервенело рубились друг с другом. Сир Борран зарезал еще одного, пытаясь пробиться к Джехейрису, но угодил в схватку с другим врагом. Невысокий рыцарь Королевской Гвардии сильно хромал — в сустав его латного колена впилась стрела, подобная той, что сразила коня принца. Джехейрис ринулся к нему, лишь в последний момент сообразив задержаться возле павшего скакуна и отрезать щит.

Эта запоздалая мысль спасла ему жизнь: когда принц нагнулся, стрела срикошетила от наплечника. Не соверши он этого манёвра — смертоносный наконечник вонзился бы ему в шею.

Джехейрис вскочил на ноги, неловко цепляясь за щит, и развернулся к лучнице. В мельтешении сражающихся тел и лошадей принц выхватил её силуэт. Неведомо зачем он шагнул к ней, крепко сжимая щит, и с разбега врезал краем в висок одичалого, скрестившего мечи с рыцарем из свиты. Перед Джехейрисом возник ещё один враг — он ревел как зубр, потрясая двумя топорами. Принц машинально подставил щит под удар и оттолкнул второй топор мечом, а затем ринулся вперед. Одичалый пошатнулся — клинок Таргариена вонзился ему в живот.

Второй труп успел рухнуть, когда Джехейрис очутился лицом к лицу с лучницей — на расстоянии вытянутой руки, глядя в наконечник нацеленной стрелы. Принц вскинул щит в последний миг. Смертоносное жало лишь чиркнуло по кромке дубовых полос, не тронув его серых глаз. С яростным ревом Джехейрис обрушился на противницу, опрокинув ее хрупкую фигурку навзничь. Рыча как дракон, — или волк, — он занес меч для решающего удара.

И застыл. Перед ним лежала девушка.

Огненно-рыжие волосы разметались по снегу. Голубовато-серые глаза, чуть широко расставленные, молили о пощаде. Лук откатился в сторону, почти опустевший колчан стал бесполезен. Страх исказил её черты, когда взгляд одичалой застыл на мече. Рот приоткрылся, обнажив неровные зубы.

Но она была прекрасна.

Джехейрис выпустил и меч, и щит. Он смотрел на нее в потрясенном замешательстве, разинув рот. Разве он может убить женщину? Что в этом доблестного? Одно дело — сразить мужчину, покушавшегося на твою жизнь. Но женщину? Пристало ли истинному рыцарю подобное?

Мысли неслись наперегонки, поэтому Джехейрис не заметил, как в глазах одичалой промелькнула злобная искорка — до тех пор, пока не стало слишком поздно. Вспышка стали — и кинжал метнулся к незащищенному подбородку принца. Отточенные рефлексы ничем не могли помочь.

Откуда ни возьмись сверкнул меч, с лязгом выбив кинжал. Следом полетели два пальца — целый и половинка. Рыжая одичалая не успела толком взглянуть на изувеченную кисть: стальной кулак обрушился ей на скулу. Голова девушки мотнулась, и она неподвижно рухнула в снег.

Джехейрис остолбенело пялился ей в спину. Краем сознания он отметил вздымающуюся грудь: жива. Но тут поле зрения заслонили черные доспехи. Подняв взгляд, принц наткнулся на полыхающие яростью лиловые глаза дяди.

— Но поле боя сначала убивай, потом думай! — отчеканил Эйлор. — Никогда не медли. Иначе медлить будет некому!

Дракон Сумеречного Дола грубо толкнул племянника в грудь. Джехейрис пошатнулся.

Встряска отрезвила его. Принц огляделся: битва почти стихла. Кое-где мелькали силуэты одичалых, разлетавшихся словно ветром гонимые пушинки. Но в остальном взгляду открывалась лишь картина кровавой бойни. Тела людей и коней, закованных в стальные латы, черные одежды Дозора и меха одичалых, густо усеивали снег, впитывающий алые потоки. Ренлор и Бейлон уцелели. Первого выворачивало наизнанку сквозь прорези шлема, который он тщетно пытался сорвать. Второй с остекленевшим взглядом невозмутимо стоял над трупами, будто вернулся не с поля брани, а с турнирного поединка. К ним, прихрамывая, брел сир Борран. Доспех рыцаря забрызгала кровь — своя и чужая.

Эйлор снял помятый шлем, всё ещё полыхая глазами. Смерив племянника испепеляющим взглядом, он принялся осматривать его в поисках ран, подмечая залитые кровью руки и меч. Встретившись с потрясенным взором Джехейриса, Дракон смягчился:

— В остальном ты неплохо показал себя для первого боя. Я горжусь тобой.

В этот миг раздался елейный голос: оставшиеся в живых начали подсчитывать потери и оказывать помощь раненым. Рядом с Таргариенами остановился человек среднего роста, черноволосый и голубоглазый. Бронн — так звали наемника, присоединившегося к свите Эйлора после истребления дома Роджерсов. Когда-то Дракон держал при себе лишь доблестных рыцарей, но в последние годы собрал под свои знамена самый разный сброд: от почтенных воинов до отъявленных головорезов. Эйлор ценил лишь умение убивать, а в этом Бронну не было равных.

Джехейрис недолюбливал наемника — беспринципного, алчного, служащего лишь звону монет. Но сквозившая в каждом слове Бронна честность мешала окончательно его возненавидеть.

— Что прикажете делать с ней? — Бронн небрежно ткнул окровавленным кинжалом в сторону покалеченной пленницы. Он никогда не «милордил» и не «вашевысочествовал», но Эйлора, похоже, это не заботило. Бронн был прирожденным убийцей и как никто другой понимал снедающую Дракона ненависть.

Эйлор открыл рот, и Джехейрис не сомневался: сейчас дядя прикажет перерезать пленнице глотку.

— Дядя… — принц ухватил Дракона Сумеречного Дола за руку и осекся, осознав, что не знает, что сказать дальше. Он так стиснул челюсти, что зубы лязгнули.

Но Эйлор понял невысказанную мольбу. Помедлив, он процедил:

— Перевяжите ей руку и возьмите в плен. Посмотрим, что она знает. — Он пресек сбивчивые благодарности Джехейриса резким взмахом ладони. — Выбейте из нее информацию. Всеми возможными способами. То же самое — с другими пленными, если они есть.

Бронн кивнул, присвистнул и поманил двоих подручных. Эйлор, не дожидаясь, развернулся к Воину: в пылу схватки он по какой-то причине спешился.

— Возвращаюсь к основному отряду. Отправлю воронов, пусть гарнизоны будут начеку.

Джехейрис застыл на месте. Один из головорезов Бронна опустился на колени рядом с пленницей, туго бинтуя культю, к которой липли ошметки искалеченных пальцев. Темный кровоподтек уже заливал половину ее прекрасного лица — там, где опустился кулак Эйлора. Оторвав взгляд от рыжеволосой девушки, принц вдруг осознал, сколько крови на его собственных руках и одежде. Запоздало приметил на снегу два откромсанных пальца.

В отличие от Ренлора, Джехейрис успел сорвать шлем, прежде чем исторгнуть содержимое желудка на истоптанный окровавленный снег. Корчась в спазмах под глумливый хохот Бронна, принц думал лишь об одном: как хорошо, что одичалая сейчас не видит его.

***

Тем утром у него было четверо сыновей, способных держать оружие. К вечеру остался один — да и в этом Гутор не был уверен.

Дом Гримм с Серого Щита основали без малого две тысячи лет назад, когда король Гарт Седьмой заселил Туманные острова отборными воинами — защищать Простор от железнорожденных. Две тысячи лет Гриммы били врагов: Железных Королей, Дюррандонов, Ланнистеров Утеса и Мартеллов Дорна. И всегда выживали, чтобы поведать эти истории следующим поколениям.

Похоже, их род подошел к концу.

Железнорожденные явились как гром среди ясного неба. Лорд Гутор в жизни не видел столько боевых кораблей, стремительно летящих вверх по Мандеру. Не успели суда Гримма развернуться, как их затопили юркие ладьи Грейджоев. Последним пал корабль наследника, Орраса: на глазах у Гутора, собиравшего войска для защиты стен Гримстона. Судно взяли на абордаж и спалили дотла. Лорд Серого Щита был реалистом — он знал, что старший сын бился за корабль до последнего вздоха.

Оррас погиб. Как и Лайман с Лорасом.

Близнецы первыми бросились к воротам, когда железнорожденные высадились под стенами замка. Гутор привел к ним отборных бойцов — под мористо-зеленым знаменем с железными бляхами и боевыми ладьями он рвался не пустить «кальмаров» в крепость. Но всё тщетно: орда мародеров смела защитников Гримстона. Лаймана зарубил закованный в броню воин с мечом, на эфесе которого мерцал лунный камень, а на клинке змеились странные узоры. Лорас кинулся мстить за брата — и встретил ту же участь. Зазубренная сталь начисто перерезала ему глотку.

И лишь когда зловещий клинок вонзился Гутору под ребра, лорд осознал: это валирийская сталь.

Куда ему тягаться с убийцей сыновей: старик, истерзанный подагрой и полудюжиной застарелых боевых ран… лорд Серого Щита понимал, что смерть неизбежна. И в последнем приливе сил ринулся на рыцаря с валирийским мечом.

Схватка вышла жёсткой, но недолгой.

Гутор умирал, он чуял это. Дряхлые руки не могли удержать кровь, хлеставшую из ран. В лучшие годы лорд не боялся погибели — и сейчас, на пороге небытия, тоже. Из недр цитадели донесся женский визг — кричат его дочери. Где-то там Освелл, второй по старшинству сын, пытался защитить остатки рода Гриммов. Гутор порывался встать, помочь мальчику, но тело подводило. В душе он оставался воином, но плоть не слушалась. Оставалось лишь молить Семерых, чтобы младшие дети и третья, последняя в его долгой жизни, жена спаслись.

Привалившись к стене замка, которым его семья владела испокон веков, Гутор не горевал о падении своего дома. Взгляд его обратился к вершине цитадели, к дозорной башне. В жаровне плясало пламя — и лорд Серого Щита знал: отсветы заметят в других дозорах, сигнал тревоги побежит по цепочке до самого Простора. Совсем скоро весть достигнет Хайгардена, Тиреллы созовут знамена и сбросят захватчиков в море.

От этой мысли угасающее сердце исполнилось гордостью. Дом Гримм сгинет, тут двух мнений быть не может. Но они исполнили долг, который несли две тысячи лет. Они встали щитом на пути врага, сражались — и пали, предупредив остальных лордов и леди Простора о враге, которого никто не ожидал.

Дом Гримм в полной мере исполнил свой долг.

Гутор Серый Щит умер с улыбкой на устах.

***

В Королевскую Гавань вести принесли вороны.

Тирион Ланнистер справлялся с обязанностями десницы столь же искусно, сколь и его покойный отец. Полумуж был умен, умнее всех на памяти Колмара Седого, и не позволял насмешкам над своим малым ростом помешать делу. Лев из дома Ланнистеров трудился рьяно и самозабвенно, и великий мейстер Железного трона видел: Эйгон не ошибся с выбором — даром что руководствовался громким именем, а не способностями карлика.

Но одно дело управлять королевством в шестнадцать мирных лет, и совсем другое — во время войны. Колмар надеялся, что Бес выдержит это бремя.

— Вести с Щитовых островов тоже пришли, милорды… и миледи, — горбун-мейстер уселся за стол Малого совета и швырнул на столешницу ворох свитков. — На них напали. Серый Щит, Зеленый Щит и Южный Щит захвачены. Лишь Дубовый Щит, ближайший к суше, отбился. На побережье пал замок Старый Дуб, мародеры рвутся к Черной Короне.

Тирион произнес с непривычной для него серьезностью:

— Что с Староместом и Арбором?

— Их не тронули: железные знали, что не смогут захватить. Флот Редвинов пытался отбить острова, но встретил жестокий отпор. Лорд Пакстер умоляет помочь кораблями.

Бронзовый Джон Ройс хмыкнул:

— Кальмаров не трогали годами, они почти не понесли потерь в Восстании. Сидели, высматривали, выжидали…

— … крепли, — закончил Тирион.

Алисанна Леффорд встревоженно поймала взгляд Колмара.

— А Хайгарден?

Всем было ясно: леди опасается за Рейнис и её детей. Верховный мейстер и сам места себе не находил.

— Хайгарден предупредили, замок уцелел. Лорд Мейс созывает знамена, но тоже просит военной помощи.

Бронзовый Джон вскинул бровь:

— У него больше войск, чем у любого другого лорда, и он просит ещё?

Колмар промолчал: вопрос Ройса был риторическим. Лорд Рунного Камня невзлюбил Мейса Тирелла давным-давно — как и многие ветераны по обе стороны Восстания. Мейстер указал на другой свиток:

— Налетчики разорили Речные земли и Западные земли. Канет и Утес разграблены. Сигард атаковали, но лорд Джейсон отбросил врага в море. Родрик, наследник Бейлона Грейджоя, пал под стенами замка. Лорд Эдмур тоже собирает армию.

Алисанна была умна — Колмар понял это с первого взгляда ещё давным-давно. В её глазах сейчас, как и всегда, вспыхивал расчетливый огонь.

— Им долго не продержаться. Даже без наших лучших воинов, ушедших на Стену, перевес железнорожденных чудовищен.

Сир Манфред Дарк мрачно процедил:

— Ублюдки не собираются удерживать земли.

Станнис Баратеон почти не уступал Дарку хмуростью:

— У железнорожденных сильнее флот, чем у Редвинов и у короны вместе взятых. Налетчики разграбят замки и города на побережье, уведут с собой золото и «соляных жен». А там уже не достать, разве что послать королевский флот в помощь Редвинам.

Тирион отхлебнул вина.

— Бейлону Грейджою всегда претила роль вассала — из него хуевый подданный, — он на миг покосился на Алисанну. — Простите мой язык, миледи. Бейлон — не чета своему отцу. Мечтает вернуть так называемый «Старый Путь». По сути, религиозное оправдание для насилия и грабежа.

Станнис стиснул челюсти:

— Нельзя спускать им это. Дай волю язычникам безнаказанно разбойничать — и все полетит в бездну.

Колмар и другие закивали:

— Согласен.

— Истинно так. Великий мейстер, предупредите остальные земли — пусть стерегут берега. И сообщите королю о событиях южнее Перешейка. Лорд Станнис, в прошлую войну вы грызли сапоги, но замок не сдали. Думаю, половить кальмаров вам по плечу.

Бровь Станниса дернулась. Лорд Штормового Предела всё никак не привыкнет к шуткам и острословию Тириона. Втайне Колмар сомневался, что вообще когда-нибудь привыкнет.

— Я возьму флот с Драконьего Камня и присоединюсь к Редвинам.

— Оставьте часть кораблей здесь, лорд Станнис, — все взгляды обратились к Алисанне. В её глазах царила тревожная задумчивость. — Что-то здесь нечисто.

Евнух Варис впервые подал голос:

— Леди Алисанна права. Бейлон Грейджой и трое его сыновей долго разбойничали в Эссосе, но почти ничего не награбили. Мои пташки щебечут — он несколько раз с кем-то встречался, но подслушать беседы не удалось. Заговорщики приняли серьезные меры предосторожности.

Тирион в упор посмотрел на Паука:

— С кем же он виделся?

— Увы, песни неполны. Обе стороны тщательно скрывали, о чем и с кем велись переговоры.

Бронзовый Джон нахмурился:

— Неужели сговор Вольных Городов?

— Нет, — отрезал сир Манфред. — Мы обеспечиваем им изрядную часть торговли. Они не нападают на платежеспособных клиентов. Восточные ублюдки спесивы и алчны, но не глупы.

— Тогда кто?

Манфред пожал плечами:

— Я, блядь, откуда знаю. Может, это важно. А может и нет.

Споры длились несколько часов. Алисанна настаивала: нужно сохранить мощное присутствие флота у восточного побережья. Станнис возражал: главное — нынешняя угроза. Чтобы противостоять искушенным в морских баталиях железнорожденным, ему нужен сильный флот.

В итоге Тирион склонил всех к компромиссу. Станнис согласился оставить десять хороших кораблей с опытными командами для защиты восточных берегов, а остальные увел на запад, навстречу железнорожденным. Колмару поручили оповестить лордов о назревающих бедах и передать приказ Эдмуру Талли и Джейсону Маллистеру: собрать войска в Сигарде. Когда Станнис разобьет Железный флот, им предстоит высадиться на Пайке, а Простор с Мейсом Тиреллом во главе — захватить Большой и Старый Вик. Весть полетела и к принцу Дорану в Дорн: пусть поручит Оберину собрать отряды в подмогу Простору, а сам укрепит портовые города.

Совет разошелся глубокой ночью. Покидая зал, Колмар невольно отметил, что на лице Алисанны по-прежнему тревога.

И удивился, что эхо этого чувства отзывается и в его груди.

Следующий фрагмент

Предыдущий фрагмент

Оглавление