Дракон из Сумеречного Дола. Главы 95-96.epub
Дракон из Сумеречного Дола. Главы 95-96.fb2
Дракон из Сумеречного Дола. Главы 95-96.mobi
Поразительно, как родные братья Ренли и Станнис Баратеоны отличались друг от друга!
Оба высокие, черноволосые, голубоглазые — на этом сходство заканчивалось. Станнис мускулистый, Ренли поджарый. У старшего лысина, младший носит волосы до плеч. Один хмурый и угрюмый, другой вечно лучится улыбками. Станнис почти всегда в черном — от повседневной одежды до доспехов. Ренли въехал в столицу, сверкая золотисто-зеленой броней. Старший на дух не выносит пышность и церемонии, младший купается в них.
Алисанна доверяла Станнису. Ренли — ни на грош.
Младший Баратеон привел без малого десять тысяч воинов. Алисанну сразу поразила их молодость. Самому Ренли двадцать два года, его правая рука — Лорас Тирелл, еще моложе. Похоже, юноша покинул осажденные родные земли ради осажденной столицы. Армию Ренли составляли сплошь мальчишки, ровесники Ренлора и Эймона Таргариенов. Рыцари (за вычетом пары-тройки межевых) — безусые юнцы, слишком юные, чтобы застать Восстание. Стало предельно ясно: все они рвутся в бой, жаждут войны, где докажут себя мужами. Тащат за собой отцовские свиты или свои собственные, если молодые лорды.
Это Алисанна подметила в первую очередь. Во вторую — гербы на их щитах и одеждах.
Знамена пестрели черными оленями Баратеонов, но гербы на сюрко и щитах рассказывали иную историю. Целый зверинец: орлы, олени, быки, вепри Крейкхоллов, золотые монеты Пейнов, свечи Ваксли. Воины поголовно носили символы домов, два года назад воевавших против Таргариенов. Первый тревожный звоночек.
Алисанна сразу отметила обилие щитов с тремя пряжками на лазоревом поле — герб дома Баклеров. Второй тревожный звоночек. Во главе процессии ехал на сером жеребце их лорд Андрус, рослый мужчина с суровым лицом, двадцати трех лет от роду. Его присутствие окончательно обратило облегчение и надежду Алисанны в клубок тревоги и беспокойства. Андрус был наполовину Роджерс: его мать происходила из рода, который Эйлор вырезал под корень. Лиса Роджерс слыла доброй женщиной, во время мятежа она помогла Эйлору, открыв ворота Медных Врат, дабы спасти мужа и брата. Но Алисанна не сомневалась: останься Лиса в живых после того, как покушения ее брата на жизнь леди Таргариен и Ренлора раскрылись, Эйлор без колебаний убил бы и её. Лисе повезло (в отличие от Баклеров): болезнь унесла её и третьего ребенка за несколько месяцев до резни, истребившей семью её отца. Спустя пять лет к усопшей присоединился лорд Ральф.
Лорду Андрусу было восемь, когда погибли все его дядья и кузены. Он избежал участи матери. Но Алисанна не питала иллюзий касательно его чувств к Эйлору, и присутствие Андруса со всеми рыцарями и знаменами вызывало у нее опасения.
Впрочем, Ренли старательно их развеивал:
— Леди Алисанна, честь для меня — вновь вас увидеть!
Статный Баратеон, будто сошедший со страниц песни бардов, спешился с белоснежного жеребца. Зеленый шлем украшали оленьи рога. Прямо как у Роберта когда-то. Ренли расхаживал словно король, а не четвертый в очереди наследник всего лишь одной из областей королевства.
Алисанна присела в реверансе, отвечая на краткий поклон Ренли, но тревога по-прежнему лишь росла:
— Лорд Ренли, честь — для меня. Особенно в нынешних обстоятельствах.
Тирион тоже поклонился, улыбаясь рослому Баратеону. Алисанна достаточно долго заседала в Малом совете, чтобы разглядеть в разномастных глазах карлика отражение собственных опасений.
— Вы прибыли очень вовремя, лорд Ренли. Прямо-таки мистическое совпадение.
Если Ренли явился разграбить столицу, а не спасти, то скрывал свои намерения мастерски. Его улыбка сияла искренне и непринужденно.
— Пока брат готовился отплыть, мы с товарищами взяли на себя смелость собрать войско, чтобы отразить нападения железнорожденных на наши берега. Нам посчастливилось оказаться проездом в Далстонском замке, когда пришли вести о ваших… затруднениях. Мы тотчас направились в столицу.
Ренли огляделся, не переставая лучезарно улыбаться:
— Надеюсь, мы не слишком опоздали?
— Напротив, — жизнерадостно откликнулся Тирион, хотя Алисанна знала: в душе ему вовсе не радостно. — Вы прибыли точно в срок.
Вот только к чему именно Ренли Баратеон с друзьями так вовремя поспели — оставалось загадкой. И разгадка леди Лесфорд, как она понимала, ей не понравится.
***
Ласвелл Пик плыл домой.
Свыше ста лет назад король Дейрон Второй Таргариен лишил его прадеда титула лорда Данстонбери и одноименного замка, изгнав из Простора. Дом Пиков сражался за Блэкфайра, претендента на Железный трон, и потерпел поражение, утратив два замка из трех, что до сих пор красовались на их гербе. Лишь дальние родичи, получившие помилование, по-прежнему владели своими землями в Вестеросе, в то время как прочие ветви семьи влачили жалкое существование.
И вот теперь, после трех поколений изгнания и четырех безуспешных войн, нацеленных свергнуть власть Красного Дракона, Ласвелл с братьями плыли биться против Таргариенов — только на этот раз ради того, чтобы усадить на трон другого Таргариена. Мужчина, за которого они сражались, — Визерис, — не слишком походил на дракона, и вряд ли из него выйдет достойный король. Парень, — ибо он все еще мальчишка, невзирая на возраст, — временами становился совершенно невыносим; новообретенная власть ударила ему в голову. Визерис не прощал обид, — реальных или мнимых, — и жаждал поскорее заполучить Железный трон.
Но Ласвеллу было плевать. Ему безразлично, кто сядет на Железный трон: Эйгон Шестой, Визерис Третий или хоть бы Гарри, мать его, Стрикленд Первый. Столь же безразлично, каким владыкой будет Визерис: вторым пришествием Джехейриса Примирителя или Мейгора Жестокого.
Ласвеллу Пику важен лишь Данстонбери — дом, о котором он с детства слышал, но ни разу даже не ступал на тот же континент. Железнорожденным, их союзникам в этом вторжении, приказали не трогать Данстонбери, несмотря на близость замка к побережью Простора. Никаких стенобитных орудий и грабежей, хоть они и вольны отобрать крепость у незаконно владеющего ей дома Данстенов. Эти мерзавцы получили Данстонбери, стоило Ласвеллову прадеду лишиться замка — хотя в жилах самозванцев нет ни капли благородной крови! Основатель их династии, простой оруженосец, спас Лео Леффорда в битве на Краснотравном поле, где полегли Деймон Блэкфайр с мятежниками — и его дети несказанно обогатились. Наглец назвал свой род выскочек в честь замка, который они украли, будто имели на это право! Ласвелл до сих пор кипел от ярости, стоило об этом подумать.
Он надеялся, что железнорожденные уморят Данстенов голодом. Впрочем, если оставят одного-двух на растерзание ему самому… тоже неплохо.
Но сперва нужно одолеть нынешних Таргариенов — задача не из легких. Король, которого они собирались свергнуть — толковый юнец, достойно правивший страной, когда выпадал шанс. Однако истинную угрозу совет заговорщиков видел в его дяде, Драконе Сумеречного Дола. Эйлор и сейчас, за тысячи миль от дома, оставался главным препятствием на пути мятежников. Жестокость лорда Таргариена пополнила их ряды: многие благородные мужи, затаившие былые и новые обиды, встали под знамена Визериса, лишь бы увидеть падение Испепелителя Ланниспорта. И все же немало лордов держал в узде страх перед Эйлором. Если удастся захватить столицу, как задумано, и взять в плен любимых родственников Дракона, угроза будет устранена. При всей своей беспощадности Эйлор Таргариен превыше всего на свете ценил семью. Золотые Мечи обменяют пленников, — живое сердце королевской династии, — на жизнь Эйлора, а затем казнят его.
И тогда лорды стаями слетятся к Визерису, не опасаясь более ни грозных военных умений, ни безжалостной мести Эйлора. Таков план.
Первый шаг — захват Королевской Гавани. И, видя над бастионами Грязных ворот знамена с гербом Баратеонов, Ласвелл уверился: они преуспеют. Это точно не стяги Станниса: лорд Штормовых земель, — пока еще лорд, — заглотнул наживку в виде железнорожденных. Он увел львиную долю королевского флота и тысячи солдат в поход вокруг Перебитой Руки Дорна — на подмогу разоренным, истекающим кровью Просторам и Западным землям. А значит, знамена, трепещущие на ветру, возвещают: Ренли успешно «освободил» Королевскую Гавань.
Золотые Мечи двигались к воротам, что распахнутся перед ними, стоит флоту достичь суши. Обилие алых Таргариеновских драконов также означало, что Ренли либо ещё не начал, либо не завершил переворот, но появление кораблей подтолкнет его к действиям. Последняя преграда между Визерисом и городом, где он родился — ничтожная флотилия, оставленная Станнисом. Горстка судов, которые Ренли не мог открыто укомплектовать своими людьми, не вызвав подозрений.
Корабль, на котором плыл Ласвелл, — почетное место во главе армады он получил, польстив Визерису на одном из советов, — приближался к столице. И тут Пик заметил: из всей флотилии защитников движется лишь одно судно. Странно. Королевской Гавани наверняка уже несколько дней известно о приближении Золотых Мечей — рыбацким лодкам позволили вернуться и поднять тревогу, а заодно просигналить Ренли. Капитаны и команды этой последней линии морской обороны должны стоять на ушах, готовые в любой миг ринуться защищать Черноводный залив, едва флот вторжения покажется на горизонте. Но все суда, кроме одного, стояли на якоре. Даже двигавшееся плыло медленно, неуклюже, будто потеряв управление.
Внезапно Ласвелла Пика охватила тревога.
***
«Я заслужил это»
В миллионный раз повторял про себя Ренли Баратеон с тех пор, как прибыл в город — но до конца не верил.
Станнис убьет его за предательство, если выживет в схватках с железнорожденными. Ренли не питал братских чувств к старшему, но не желал ему смерти. Он и племянникам с племянницей не хотел зла: Ширен — очаровательная девочка, несмотря на шрамы от серой хвори, а мальчики вовсе ни в чем не виноваты. Но из Ренли выйдет лорд получше, чем из Станниса. Пусть третий из братьев Баратеонов предпочитал утехи, не принятые большинством, в амбициях ему не откажешь.
И всё же Ренли не был бессердечным. Он понимал, что Станнису суждено умереть. Хоть младший Баратеон и знал, что пути назад нет, хоть и осознавал: брат — помеха на пути к заслуженной власти над Штормовыми землями… он медлил. Медлил и медлил.
Люди Ренли ждали приказа, готовые обратить оружие против золотых плащей и солдат в цветах Таргариенов, вырезать их до единого и распахнуть ворота Королевской Гавани перед ордой наемников. Лорас стоял рядом, подняв искусный клинок, чтобы всадить его в спину Кеджу — командиру обороны Грязных ворот, капитану Городского дозора из простолюдинов. Под началом Кеджа находились несколько сотен золотых плащей. Лорд-командующий Городского дозора, угрюмый Джейселин по кличке Железнорукий из дома Байуотеров, засел в Красном замке вместе с лучшими бойцами и сильнейшими из оставшихся в городе рыцарей. Ренли вяло возражал, когда никого из его людей не поставили в самом замке. Алисанна Таргариен и Тирион Ланнистер вежливо, но твердо отклонили предложение взять лучших мечей Баратеона. Ренли не посмел настаивать, опасаясь выдать истинные намерения.
Впрочем, кажется, их и так раскусили. Всех Таргариенов созвали под защиту Красного замка вместе с детьми благородных семейств, служившими по всей столице пажами и оруженосцами. Оберегать их будут оставшиеся рыцари Королевской гвардии и люди, верные Эйгону. Ренли знал: ему хотят верить, но благоразумно решили не рисковать.
Это сильно всё усложняло, как и то, что Баратеон понятия не имел, что сейчас творится в заливе.
Золотые Мечи подходили все ближе, их корабли уже вошли в Черноводную. Но ни на одном судне жалкого подобия королевского флота, стоявшего в устье, команда и не думала готовиться к бою. Навстречу захватчикам двинулся всего один корабль, и плыл он с убийственной неторопливостью. На палубе не суетились матросы, не раздавал приказы обреченный капитан. Судно будто превратилось в призрак, медленно, но неумолимо скользящий навстречу погибели.
Ренли смотрел, не в силах отдать роковой приказ. Что-то в неспешном движении галеры приковывало взгляд, гипнотизировало. Флагманский корабль Золотых Мечей поравнялся с единственным защитником залива. Крики наемников долетали даже сюда, но среди них не слышалось ни команд стрелять, ни призывов идти на абордаж. Кедж рядом с Ренли вскинул мускулистую руку со знаменем и резко опустил, будто топор палача на плахе. Штандарт упал на камни. Ренли понял: он слишком долго тянул.
Даже отсюда легко различались вопли ужаса, донесшиеся с корабля Золотых Мечей. Ренли и сам заорал «Сейчас!», обнажив меч. В тот же миг Лорас всадил собственный клинок по рукоять в спину Кеджа. Здоровяк-капитан рухнул на колени. Запели горны, подавая сигнал. Вокруг начался хаос, золотые плащи и солдаты Таргариенов гибли сотнями. Ренли знал… он медлил слишком долго!
И хоть звуки смерти и предательства заглушили бы любую мелодию, он явственно услышал песню. Не наяву — будь она настоящей, вопли агонии и яростный рев истинных защитников города перекрыли бы её. Нет, музыка звучала в голове. Пока одинокая пылающая стрела взмыла в воздух (выпущенная откуда-то извне, а не с крепостных стен), скрипка наигрывала мотив былых времен и былых деяний. Говорят, Эйлор Таргариен заставил ту же песню звучать в миг, когда испепелил Ланниспорт — на ужас врагам и соратникам.
Ренли содрогнулся от ужаса теперь, много лет спустя. Беспомощно глядя, как стрела зависла над кильватерной струей одинокого корабля.
А потом, как когда-то Ланниспорт, Черноводный залив озарило пламя взрыва.
***
Черный и алый, бледный и кремовый, зеленый и бронзовый. Она знала каждый изгиб, каждый завиток на бесценном сокровище дома Таргариенов, каждый крохотный оттенок гладких, как шелк, скорлупок. Знала, как повернуть темно-зеленое яйцо, чтобы бронза на нем сияла ярче всего. Как в правильном свете кремовое яйцо становится почти белым, а золотые прожилки на нем — ещё более пламенеющими. Черное яйцо таило мрачную, но завораживающую красоту — его опоясывали ослепительно-алые всполохи. Хоть оно и окаменело много веков назад, Дейнерис могла поклясться, что стоит прижать его к груди, как в нем пробуждается неестественный жар.
С ранних лет принцесса грезила о драконьих яйцах, и все эти годы ничего не изменилось. Дени скорее умрет, чем бросит их — и теперь реликвии покоились в ларце на ее коленях.
В самом сердце Красного замка, за высокими стенами Твердыни Мейгора, в кольце сотен верных Таргариенам гвардейцев, — и в первую очередь — сира Роланда Шторма из Королевской Гвардии, брата погибшего лорда, едва не завладевшего сердцем принцессы, — Дейнерис не понимала, что чувствует. Младший брат плыл к столице, чтобы захватить город и её саму. Дени знала: в этом истинная цель Визериса. Старший брат Эйлор пытался оградить ее, утаить всепоглощающую, извращенную одержимость, которую Визерис питал к сестре, но она всё видел. Её и слепой бы увидел. Визерис свято чтил древние традиции, которые, вероятно, обрекли бы их с Дейнерис на брак. К счастью, ни сама Дени, ни Эйлор не разделяли этих взглядов. Порой принцессе хотелось возненавидеть Визериса, мужчину, который пылал к ней вожделением, невзирая на её собственные чувства, — вернее, на их отсутствие, — мужчину, который убил человека, пленившего её сердце. Дейнерис мечтала о ненависти к брату.
Но как ни старалась, не могла ее в себе разжечь.
Каждый раз, когда Дени воскрешала в памяти миг на ристалище Сумеречного Дола: как Визерис направил острие копья вверх, а бездыханное тело Бриса опрокинулось через круп коня, на нее сразу же накатывали совсем другие воспоминания. О детстве, об их общем с Визерисом детстве. Брат обожал ее, баловал, угождал любому капризу. Стоило Дени захотеть — и он играл с ней в куклы, фальшиво распевал песенки, когда она воображала себя королевой. Даже ползал на четвереньках, изображая коня и ржа, пока сестра восседала у него на спине и хохотала до колик. Какие дивные, волшебные мгновения выпали на долю их обоих!
Брызнувшая на черную скорлупу самого большого яйца слезинка вернула принцессу к реальности.
Звуки труб, предупреждающие о приближении вражеского флота, погнали знатных детей под защиту Бального зала Королевы. На страже встали сир Роланд и десяток гвардейцев — дряхлых стариков и зеленых юнцов. Рябой от оспы рыцарь Королевской Гвардии то и дело напоминал сгрудившимся детям и подросткам: будьте готовы сорваться с места в любую минуту. В отличие от большинства присутствующих, Дени знала, что если сражение снаружи обернется не в их пользу, беглецов поведут тайными ходами прочь из замка. Той же дорогой когда-то бежали принцесса Элия Мартелл и племянник самой Дейнерис, Эйгон. На случай подобного поворота принцесса заручилась помощью пары знатных ребят — им предстояло нести драконьи яйца.
Разумеется, если до этого дойдет — возможно, уже все будет потеряно.