Дракон из Сумеречного Дола. Главы 97-98

Разумеется, если до этого дойдет — возможно, уже все будет потеряно.

Рейлла сидела рядом. Ее белоснежные, как свежевыпавший снег, волосы мазнули по кремовому яйцу. Будущая королева Вестероса судорожно прижимала к себе малютку Алиссу. Племянница Дени, добрая и смышленая девочка, отличалась хрупким, кротким нравом. Страх перед грядущей битвой превратил ее в комок дрожи, передавшейся ребенку на руках. Принцесса втайне опасалась за Рейллу: той не досталось и крупицы несгибаемой воли, присущей отцу и матери. Из нее выйдет блестящая хозяйка балов, непревзойденная в обхаживании лордов и леди — но во всем остальном… что ж, поживем-увидим. В любом случае, Рейлла была доброй девочкой с чистым сердцем. Из нее получится милосердная королева.

Если, конечно, судьба подарит ей такой шанс.

С другого бока к Дейнерис прильнула Эмма Аррен, фрейлина принцессы. Рыжеволосая и голубоглазая красавица удивительно походила на тетку с материнской стороны. В свои четырнадцать она оставалась старшей дочерью лорда Джона Аррена и его супруги Лизы Талли, родившись на целых пять минут раньше своего брата-близнеца Артиса. Наследник Орлиного Гнезда сейчас маршировал с отцом к Сигарду, навстречу железнорожденным. Леди Лиза и младший сын, болезненный Робин (которого сестра любовно именовала «милым малышом») остались оборонять неприступную твердыню Арренов.

— Вот бы они были настоящими, принцесса, — вздохнула Эмма, кивнув на яйца. — Вот было бы подспорье защитникам на стенах!

Дени поспешно взяла себя в руки, заставив голос звучать невозмутимо:

— И правда, Эмма. Но Эйлор наверняка сказал бы: один страх перед ними — уже великая помощь.

От Дейнерис не укрылась тень гнева, что набежала на лицо фрейлины при упоминании старшего брата принцессы. Эмму, как и многих, возмущали жестокие методы Дракона Сумеречного Дола, но Аррен держала свое мнение при себе. И все же Дени догадывалась: отчасти из-за таких вот недовольных они и оказались в нынешней ситуации.

— Я бы предпочла их талант к огненному дыханию и пожиранию врагов, — парировала Эмма.

Мелодичный смех донесся со стороны:

— Не могу не согласиться с леди Эммой, принцесса Дейнерис!

Маргери Тирелл, лучезарно улыбаясь, покачивала на коленях малютку Дейну Уотерс — дочь человека, корабли которого сейчас подступали к городу. Красотка из Простора совсем недавно прибыла в столицу, поступив в услужение к принцессе Рейлле в качестве одной из ее дам. Хоть улыбка Маргери сияла безмятежностью, Дейнерис разглядела в ее глазах вихрь противоречивых чувств. Брат розы Хайгардена, Лорас, не предупредил ни ее, ни семью о планах Ренли Баратеона и собственной роли в них. Вслух при дворе не обсуждали сомнения Алисанны и Тириона в намерениях Ренли, но Маргери была достаточно проницательна и смекнула: что-то неладно. Брат с сестрой оказались по разные стороны баррикад. Пусть Дейнерис не одобряла легкомысленные повадки и кокетство Тирелл, сейчас она прониклась сочувствием к девушке из Хайгардена. Вполне возможно, Маргери вскоре разделит судьбу самой Дени: обнаружит родного брата во вражеской армии.

— Я тоже не отказалась бы от такого подарочка! — вставила Элия Сэнд, дочь принца Оберина по прозвищу «Леди Копья». Загорелая, похожая на сорванца дорнийка была, пожалуй, самой любимой фрейлиной Дейнерис во всей Королевской Гавани. Одобрительно загомонили и другие голоса, включая молодого Бена Куя, оруженосца сира Роланда, и Лиану Ванс из Переправного Приюта. Над сгрудившимися аристократами пронеслась волна смеха.

Волна, стихшая в тот же миг, когда под ними содрогнулись даже камни Красного замка. Сотряс их чудовищный грохот.

Сир Роланд резким окриком пресек нарастающую панику. Обернувшись к ближайшему стражу, он отдал приказ приглушенным голосом. Гвардеец со всех ног кинулся к выходу. Минуло несколько тягостных, напряженных минут — а затем дверь с такой неистовой силой распахнулась от пинка (некоторые из знатных дам взвизгнули от страха), что ударилась о стену.

Дейнерис вскочила, опустив ларец с драконьими яйцами на пол у ног, прежде чем знакомый зычный голос прогремел под сводами бального зала:

— Подъем!

В зал ворвался сир Манфред Дарк — приземистый, бочкообразный, с бычьей шеей. По пятам за ним спешили Алисанна и Тирион Ланнистер. Неизменно уродливая, вечно хмурая физиономия из детства принцессы сейчас являла собой воплощение ярости. Прочие аристократы мгновенно послушались старого рыцаря Королевской Гвардии, торопливо вскакивая с мест.

Голос Алисанны звучал куда мягче, чем отрывистый приказ Манфреда, но тон ее не допускал пререканий:

— Вам всем нужно быстро и тихо последовать за сиром Манфредом и лордом Варисом. Потом мы все объясним, а пока — исполняйте указания беспрекословно.

Фактическая правительница Семи Королевств шагнула вперед, забирая младшего сына из рук будущей королевы. Рейлла застыла, парализованная страхом. Малыш Деймон рванулся к матери, но Эмма остановила его, склонившись утешить мальчика.

При упоминании Паука евнух будто соткался из воздуха. Манфред протопал к нему во главу поспешно формирующейся процессии юных аристократов. Сир Роланд без единого слова замкнул шествие. Дени подхватила один конец ларца. К ее величайшему изумлению, Рейлла очнулась и ухватилась за другой.

Они двигались быстро, пока приглушенный звон стали, встречающей сталь, и отдаленные вопли неумолимо нарастали. Дейнерис знала Красный замок едва ли не лучше, чем драконьи яйца, но сейчас совсем потерялась из-за стремительного темпа и необходимости тащить тяжелый ларец. Ни стражи, ни сир Роланд не предложили помощи, оставаясь предельно собранными и готовыми в любой миг ринуться в бой… им сейчас было не до помощи девушкам.

Дени сообразила: в бой, который уже начался.

Она, в отличие от прочих, не слишком удивилась, когда часть стены вдруг повернулась, явив потайной ход. Принцесса послушно нырнула в мрачный зев туннеля. Рейлла не отставала, по-прежнему держась за другой конец ящика. Они замыкали процессию. В кромешной тьме каждый с трудом различал спину идущего впереди. Проблеск надежды шевельнулся в груди Дейнерис — и тут же все покатилось в Пекло.

Внезапно раздался яростный рык и лязг оружия. Надрывные вопли впередиидущих сливались с голосом Манфреда:

— Бегите! Рассредоточиться!

Мужчина вскрикнул от боли, женщина взвизгнула в ужасе. Сама не понимая как, Дени метнулась в боковой проход. Рейлла послушно побежала за ней, судорожно цепляясь за ларец. Только углубившись в ответвление, когда звуки схватки стихли, Таргариены осознали: они остались одни.

Рейлла жалобно хныкнула, и Дейнерис прикрикнула на нее, велев молчать. Краем сознания принцесса отметила густой, удушливый запах рыбы. Камни здесь оказались куда более скользкими. Руки Дени горели: по мере бегства ларец становился все более громоздким и тяжелым. Но бросить его Таргариен отказывалась наотрез — к счастью, Рейлла с ней в этом была солидарна. Принцесса понятия не имела, где находится. Знала лишь одно: назад дороги нет. Мысли заметались, пытаясь воскресить в памяти расположение древних и новых, проложенных по приказу Эйлора, тайных ходов. Дени с глухим отчаянием поняла: это бесполезно. Они безнадежно заблудились в лабиринте туннелей, без малейшего представления, как выбраться наружу. Более того, судя по стычке, от которой они удирали, здесь бродят враги. Будто всех прочих напастей мало, беглянки наткнулись на тело ребенка. Его крошечное горлышко рассекла жуткая улыбка, одежда пропиталась кровью и еще чем-то, источающим тот самый запах.

Одна из «пташек» Вариса. И… масло. В приступе ужаса до Дени дошел весь замысел.

— Назад, Рейлла, беги!

Но не успели Таргариены сделать и шага, как рыбий жир, покрывавший стены потайного хода, с ревом вспыхнул. Волна пламени устремилась к ним.

Принцессы со всех ног помчались обратно… ни одна так и не бросила ларец. То ли от решимости, то ли от страха, затмившего разум — драгоценная ноша замедляла бег. На каждом ответвлении, о множестве которых Дени в темноте даже не подозревала, занимался огонь. Он гнал их к месту, где шел бой.

Жар опалял пятки. В туннеле становилось всё светлее. Дейнерис, не оборачиваясь, чуяла: пламя распространяется быстрее, чем они убегают. С воплем ужаса Рейлла рухнула, выронив ларец. Яйца раскатились по пылающим камням. Потеряв равновесие, Дени тоже споткнулась. Но, падая, развернулась, чтобы подхватить племянницу.

Обернулась — и увидела, как Рейллу Таргариен охватило пламя. Масло, пропитавшее ее платье во время бегства, заставило ткань вспыхнуть. Шелка и кружева затрещали, волосы цвета свежевыпавшего снега и безупречная кожа занялись. Вопли боли Рейллы заглушили рев огня. Казалось, сам камень плавится.

Дейнерис поняла, что это конец. На ее собственной одежде затанцевали языки пламени. Эйлор как-то сказал ей: тот, кто без сомнений принял неизбежность собственной смерти, уже не боится ее. В миг озарения Дени постигла истинность этих слов. Принцесса рванулась вперед, в самое пекло. Пламя окутало ее, когда она обхватила руками умирающую племянницу и драконьи яйца.

Огненная буря поглотила все вокруг.

***

Сир Манфред Дарк был неудачником.

Он верно служил Элору Таргариену долгие годы, с того самого дня, когда молодой принц, пятнадцати лет от роду, долговязый и нескладный, наткнулся на умирающего Манфреда в сточной канаве Сумеречного Дола. Под ребра Дарку тогда впился клинок; руки по локоть в крови трех убитых им врагов. Случилось это спустя считанные дни после истребления Дарклинов и Холлардов. Манфред происходил из младшей ветви рода Дарклинов — его Дом основал много веков назад бастард этой семьи. Во время облавы на дальних родичей Дарк затаился среди горожан, топя скорбь и стыд за собственную трусость в кабаке. Затеянная там драка была чистым безумием даже по меркам Манфреда. Она едва не подарила ему желанную смерть.

Юный принц, властный и нетерпеливый не по годам, — и куда более счастливый, чем когда-либо после, — вопреки яростным возражениям и мольбам бросить подыхать, приказал сиру Барристану помочь Дарку. Эйлор распорядился подлатать Манфреда, уберег от ярости Эйриса неведомыми ему путями. Когда Дарк перестал жаждать гибели, он примкнул к формирующейся свите принца. Годы спустя это принесло ему честь вступить в ряды Королевской Гвардии — второму в истории Таргариенов представителю его Дома. Эйлор Таргариен дал Манфреду Дарку цель в жизни. Он, Элия Мартелл и Алисанна Леффорд подарили Дарку семью.

И всю эту признательность Манфред отплатил… промахами. Он только и делал, что проёбывался.

Он позволил Элии Мартелл погибнуть. Во снах рыцарю Королевской Гвардии из раза в раз, из ночи в ночь являлось ее бездыханное маленькое тельце, свернувшееся в луже собственной крови. Да, годы спустя он спас Алисанну с Ренлором — но, похоже, року было угодно, чтобы под его присмотром погибла ещё одна Таргариен.

Манфред не знал, как эти люди с золотыми кольцами на руках пробрались в тайные ходы. Теперь это не имело значения. В спину Дарку неслись крики ужаса знати — враги, предугадавшие их ходы, обрушились из самих стен. Манфред подвел их. Завел Алисанну и принцесс в ловушку. Противники хлынули к ним сплошным потоком, толкаясь в тесноте коридоров.

Дарк сделал единственное, что мог. Рявкнул, чтобы знать разбегалась, насадив на меч первого же подступившегося. Надеясь, что у беглецов хватит ума разделиться, юркнуть в разные проходы. Многие заплутают, их схватят или убьют — в лабиринте наверняка затаилось еще немало врагов. Но какая-то часть, возможно, спасется.

Слыша позади топот и гомон разбегающихся, Манфред поступил так, как велел долг.

Он стал тем, кем в шутку звался всю жизнь.

Валуном в бурном потоке вражьих тел.

Дарк знал: в проходах шныряет куда больше врагов. Но сейчас он мог хоть ненадолго задержать этих.

И задержал.

Теснота коридора позволяла нападать не более чем двоим за раз. Сир Манфред парировал и разил, рычал раненным зверем, выторговывая драгоценные мгновения для бегства тех, кого подвел. Рассек чье-то горло, вбил чей-то череп в крошево щитом, поливал идущих по трупам собратьев отборным матом. Поносил лиссенийскими шлюхами, пидорами, грязными ублюдками. Он глумился, бился, плевался и ревел.

Первый клинок прорвал его защиту, вонзившись в руку со щитом — но Манфред Дарк продолжал сражаться, хоть конечность и обвисла плетью. Второй меч рассек латную щель на бедре — но Манфред Дарк перерезал глотку и этому, не дрогнув, будто каменный истукан, даже когда из раны бурным потоком хлынула кровь. И даже когда в озаренном факелами нападающих проходе вновь сгустилась тьма, он стоял насмерть.

Спустя миг, или минуту, или час, меч выскользнул из онемевших пальцев. Манфред осел на пол — два клинка тотчас пронзили ему грудь. Воины заскользили мимо, ринувшись в погоню за знатью, ускользнувшей бесконечно давно. Владелец одного из вошедших в грудь Дарка мечей подался вперед, чтобы извлечь оружие. Манфред обхватил его горло толстыми, как сардельки, пальцами, вкладывая в удушающий захват все силы. Лиссениец трепыхался, и рвался, и захлебывался паникой, но Дарк так и не разжал хватку, ползя по земле на боку, утягивая врага за собой.

С губ Манфреда сорвались последние хрипы вперемешку с кровавыми пузырями:

— Хуй тебе, а не жизнь, блядина…

С этим прощальным оскорблением Манфред Дарк испустил дух.

***

Королевская Гавань превратилась в преисподнюю.

Город Королей пережил разграбление без малого два десятка лет назад. Тогда трущобы Блошиного Конца обратились в ревущее пламя, а после — в погребальный костер. Король пал от руки своего же телохранителя. Королевская семья в ужасе бежала прочь. Сейчас, семнадцать лет спустя, история повторялась — разве что в этот раз, пожалуй, монарху сохранят жизнь.

Если нет — весь замысел пойдет прахом.

Бастионы завалены телами. Люди в золотом и багряном скошены дюжинами, их трупы едва ли не сохраняют порядок былых шеренг. Улицы залиты кровью, устланы павшими. Кое-где мелькает лазурь Баклеров или пурпур Пейнов… и случайные жертвы из мирных жителей. Воздух наполнен криками — яростными, полными боли и страха. Лязг и скрежет стали о сталь то и дело вторит им — уцелевшие гвардейцы Эйгона еще сопротивляются. Но большая часть пронзительных воплей, висящих над городом, явно исходит не от сотен сражающихся. Многие солдаты, позабыв приказ не насиловать и не грабить, ворвались в беззащитные дома и лавки, творя грязь. Он даже не пытался их удержать — на одного усмиренного приходится десяток таких, кому нет дела до запретов. Он стиснул зубы, когда из здания неподалеку донесся пронзительный детский крик, а следом — похотливый смех мучителя. Он отогнал мысли о том, что именно там происходит, и зашагал дальше в сопровождении стражи с обнаженными мечами. Эти солдаты — волки в овечьем стаде, терзающие мягкотелых крестьян и торговцев.

А Ренли распахнул перед ними ворота.

Он был честолюбив и жаден до власти, но не чудовищем вроде Эйлора Таргариена. Он не стал бы убивать мирных жителей, списав все на сопутствующий ущерб. Поэтому, проходя мимо пылающих домов, разбросанных на мостовой тел невинных, Ренли невольно спрашивал себя: стоило ли оно того?

Будущего лорда Штормовых земель едва не сбило с ног взрывной волной, уничтожившей первый десяток кораблей Золотых Мечей. Но, к облегчению Ренли, он увидел, как на берег, подальше от ревущего зеленого пламени, устремились лодки, полные солдат с остальных судов. Самые смышленые сторонники короля Эйгона, оправившись от потрясения, ринулись к Красному замку. Но оттуда не доносилось звуков боя, и Ренли заключил, что цитадель пала. Он следовал по пятам авангарда Лораса — улицы очистили от врагов задолго до того, как он добрался сюда. Ренли знал: на случай, если замок не сдастся мирно, припасены и другие планы. Так и вышло — кучи трупов гвардейцев Таргариенов, распахнутые ворота и опущенный мост.

Похоже, переворот удался. Но… Ренли недоумевал, отчего же не чувствует ожидаемого ликования?

Войдя во двор, Баратеон увидел яростно спорящего с высоким офицером Золотых Мечей Лораса. Приблизившись, он начал различать исступленные слова любовника:

— Вы их сожгли?! Идиоты!!! Моя сестра была среди них! Мне обещали ее безопасность!

Рослый командир остался равнодушен:

— Мне велели войти в тоннели с лучшими бойцами, убить всех, кого встретим, и пропитать стены рыбьим жиром. Если туда сунутся ложные Таргариены — поджечь масло и вынудить их отступить к нам в лапы. Приказа щадить кого-то не было.

Ренли встал рядом, и Лорас с пылающими глазами обернулся к нему:

— Они подожгли тайные ходы, пытаясь загнать беглецов в нужные туннели, где их ждала засада. Гребаные кретины, они же могли спалить Маргери заживо! Я должен ее найти!

Ренли не мог позволить себе чрезмерную нежность к мольбам Лораса, но накинулся на капитана Золотых Мечей с большей яростью, чем следовало бы:

— По чьему приказу вы действовали?

Офицер невозмутимо встретил его взгляд:

— Ласвелла Пика. Моего брата.

— Король Визерис знал об этом?

Пик, — похоже, так звали командира, — жестко ухмыльнулся:

— Мы прикинули, что Его Величество выскажет… некоторые возражения. Сочли за благо умолчать о жире, когда он объяснял нам устройство потайных ходов.

Ренли стиснул челюсти, сдерживая гнев, и положил руку на плечо всхлипывающему Лорасу:

— Ваш план хотя бы сработал?

Лорд Штормовых земель (скоро, совсем скоро!) ощутил укол боли, встретив преданный взгляд Лораса. Но он не отводил голубых глаз от Пика, чья ухмылка увяла:

— Мы схватили нескольких аристократов, прятавшихся в туннелях — Ванса, Балвера, одну из Сэндов и других. Но живых Таргариенов не нашли. Там оказалось больше ходов, чем знал даже король Визерис… И мы наткнулись на обгоревшие трупы. Пока не разобрались, кто есть кто.

Ренли и не подумал останавливать Лораса, когда тот выхватил меч и вонзил в ошеломленного Пика.

Не таков был уговор.

Осознание содеянного обрушилось на Ренли Баратеона неподъемной ношей.

«Что я наделал?..»

Следующий фрагмент

Предыдущий фрагмент

Оглавление