Сдерживая желание произнести слово "Восстань", как один корейский протагонист, Питер осторожно бросил зелёное пламя в мерцающие останки Тиамута, надеясь на успешное воскрешение, несмотря на полный распад Целестиала.
Мгновенно зелёное пламя столкнулось с мерцающими жёлтыми останками, разгоревшись в огненную схватку двух оттенков за господство. Питер с интересом наблюдал за тем, как остатки сущности Тиамута, казалось, не поддавались столь лёгкому подавлению, проявляя неожиданную стойкость даже в ослабленном состоянии.
По мере того как продолжалась дуэль пламени, Питер удивлённо расширил глаза: жёлтое пламя Тиамута стало одерживать верх над его зелёным огнём, мерцающий свет которого с каждым мгновением становился все сильнее.
— Хм… похоже, ты все ещё очень силён, даже сейчас… — Питер пожал плечами и наколдовал ещё одно зелёное пламя, твердо решив добиться своего. — Думаю, мне просто придётся продолжать…
И подобно тренеру покемонов, который продолжает бросать шары в ослабленного покемона, Питер снова и снова вызывал зелёное пламя, не сдаваясь.
Снова и снова оставшаяся сущность Тиамута заявляла о своём превосходстве, но Питер упорствовал, вызывая все больше зелёного пламени, если его противник одерживал верх.
Постепенно сопротивление Тиамута ослабевало, мерцающий свет тускнел с каждым новым столкновением, пока, наконец, последний зелёный огонь Питера не вырвался на свободу и не поглотил остатки Целестиала в триумфальном пламени.
Питер с торжествующей ухмылкой наблюдал, как его зелёное пламя поглощает огненные части Тиамута, увеличиваясь в размерах, пока не возвысилось над ним, пульсируя силой. Казалось, пламя обрело собственную жизнь, его интенсивность росла с каждой секундой.
Когда пламя достигло своего пика, оно потускнело, и из него появилась тёмная теневая фигура. Она стояла во весь рост, а ее глаза светились ярко-зелёным цветом, совпадая с акцентами на теле.
— Получилось, — вздохнул Питер, в его голосе смешались благоговение и неверие. Ему удалось превратить Тиамута в теневого слугу, как и Налла.
Тень Тиамута нависла над Питером, но уже не была такой устрашающей, как раньше. В конце концов, теперь он слуга Питера.
— Господин! — благоговейно произнёс Тиамут, его колени подкосились, когда он встал на колени, но даже так возвышался над Питером. — Я должен выразить вам глубочайшую благодарность за то, что вы освободили меня из лап Центуриона.
Питер удивлённо вскинул брови, пытаясь осознать, что Тиамут теперь может говорить. — Ты… можешь говорить?
Тиамут торжественно кивает, в его светящихся зелёных глазах отражаются эмоции облегчения и печали. — Да, господин. Даже будучи семенем, погребённым в глубинах Земли, я сохранил сознание. Но эксперименты Центуриона лишили меня голоса и воли, превратив в простую марионетку, чьей едой была ярость.
Питер внимательно слушал, как Тиамут рассказывал о своей судьбе, и его сердце тяжелел от сочувствия к страданиям Целестиала. — Я так и знал… мне грустно это слышать, но, по крайней мере, теперь ты здесь.
Тиамут качает головой, и в уголках его теневой фигуры появляется благодарная улыбка. — Не стоит извиняться, господин. Вы избавили меня от этого кошмара, и за это я вам бесконечно благодарен.
Питер встречает взгляд Тиамута, и выражение его лица смягчается от понимания. — Что ж, я рад, что смог помочь.
Все ещё склоняясь в глубоком поклоне, Тиамут подтверждает свои слова, его преданность непоколебима. — Благодарю вас, господин. Я Тиамут, и с этого дня я ваш командир.
Питер отвечает кивком головы. — Я с нетерпением жду твоей помощи, Тиамут, — на его лице появляется жестокая ухмылка. — Слушай, а почему бы нам сразу не проверить твои силы? Уверен, Центурион не откажется побыть твоим манекеном…
Выражение лица Тиамута меняется, повторяя жестокую ухмылку Питера, когда в его голове проносятся мысли о мести. — Я буду рад возможности продемонстрировать Центуриону всю свою новую силу, — рычит он, в его голосе звучит злость.
Питер кивает, его собственное стремление к справедливости подстёгивает их общую решимость. — Тогда не будем заставлять его ждать, — говорит он, его тон наполняется предвкушением, когда Тиамут уменьшается и исчезает в тени.
----
В самом сердце логова под Белым Домом столкновение усилилось: Майлз, Матео и Аарон сражались с грозным Центурионом, и эхо от встречи металла с металлом разносилось по помещению. Каждое движение было танцем опасности, каждый удар — свидетельством их решимости одолеть могущественного противника.
Майлз уклонялся и изворачивался, паучье чутье предупреждающе покалывало, когда смертоносные энергетические лезвия Центуриона рассекали воздух. Быстро повернувшись, Майлз выпустил ядовитый взрыв, и трещащая энергия хлынула, как смертельная волна, в попытке вывести из строя костюм Центуриона.
Но Центурион был не промах: его костюм запросто адаптировался к атаке, поглощая энергию и отражая её всплеском силы. — Это всё? — дразнил он, в его голосе звучали презрение и разочарование, когда он бросился вперёд, неумолимо преследуя его. — Знай я, что ты окажешься таким слабым, я бы отправил паука в другое место…
Кулаки Матео решительно сжались, и он призвал силу электричества: дуги молний затрещали вокруг него, словно разбушевавшаяся буря. Под приливом силы он пытался контролировать металл на костюме Центуриона, стремясь сжать его до смерти.
Однако Центуриону такая атака была не в новинку: его костюм менял форму, с лёгкостью отражая магнитную силу. — Тебе следует больше стараться, — усмехнулся он, его глаза загорелись злобой, когда он продолжил атаку. — Хотя это впечатляет… Предположу, Питер дал тебе эти способности. Очень щедро с его стороны…
Аарон, как и подобает стратегу, с расчётливым видом наблюдал за ходом сражения, его мысли метались в поисках способа переломить ход битвы в свою пользу. Взмахнув рукой, он вызвал из земли ледяные щупальца, намереваясь опутать Центуриона и заморозить его на месте.
Но Центурион был слишком быстр: его костюм снова адаптировался, издавая гул, заставляющий щупальца разрушаться в определённой близости от него. — Хорошая попытка, — проворчал он, плавно и точно приближаясь к своей жертве, и его намерения были ясны — раздавить её без жалости.
Тут же натиск Центуриона усилился, его удары сыпались с большой силой, и он без устали отделывал Майлза, Матео и Аарона. Каждый удар эхом разносился по бункеру, посылая по их телам волны боли.
Майлз заскрипел зубами, кровь капала у него изо рта от жестокости нападения Центуриона. Он попятился назад, его зрение поплыло, когда он пытался удержаться на ногах под шквалом ударов.
Центурион с лёгкостью уклонялся от молниеносных разрядов и наносил разрушительно точные удары. Матео чувствовал, как убывают его силы, мышцы протестовали при каждом движении, и он старался не отставать.
Ледяные щупальца Аарона разбивались, как стекло, о неподатливую броню Центуриона, оставляя его беззащитным перед непрекращающимся шквалом атак. Он проклинал себя, пытаясь найти решение, и отчаянно пытался отбиться от неумолимого нападения Центуриона.
С каждым ударом насмешки Центуриона становились все громче, в его голосе сквозило презрение, когда он высмеивал их тщетные попытки сопротивляться. — Это всё, на что вы способны? — издевался он, нанося удары с безжалостным намерением. — Жалкое зрелище.
Пещерный комплекс превратился в поле отчаянной битвы, воздух наполнился ворчанием и металлическим лязгом. Но против подавляющей мощи Центуриона их сопротивление казалось бесполезным, а надежды на победу уменьшались с каждой минутой.
По мере того как Центурион наращивал преимущество, троица выжимала из себя все возможное, их тела были окровавлены, избиты и покрыты синяками, а решимость висела на волоске, не в силах противостоять неустанному натиску.
— Кха! — отхаркнул Майлз, на полной скорости врезавшись в стену, и упал на пол, не в силах пошевелиться.
— А-аргх! — вскоре за ним последовал Матео, его рука свернулась в неестественном угле, и он покатился по полу.
— Майлз! — раздался голос Аарона, обеспокоенного травмами племянника.
— Упс… — опасно ухмыльнулся Центурион. — Это я сделал?
— ! — Аарон снова повернулся к Центуриону, его решимость горела огнем мести. Он не мог позволить Центуриону избежать наказания за то, что тот сделал с ним, его племянником и, самое главное, братом.
— Дядя Аарон! Постой! — кричали ему вслед Майлз и Матео, не в силах стоять на ногах после нанесённых им ранений.
Но Аарон не слушал их и шёл вперёд шаг за шагом, от его тела исходил ледяной холод, который устремлялся к Центуриону, как проявление его решимости схватить убийцу своего брата.
Но, к сожалению, костюм Центуриона без труда отразил атаку, сведя на нет холод вспышкой обжигающего жара.
Центурион засмеялся, его смех эхом разнёсся по стенам, когда он нанёс сокрушительный удар, от которого Аарон впечатался в пол. Боль была невыносимой, но Аарон не сдавался, его глаза пылали непокорностью, даже когда он стоял на коленях перед своим противником.
Матео и Майлз, чьи тела были избиты, могли лишь с ужасом наблюдать, как Центурион поднимает клинки, собираясь нанести последний удар. — Остановись! — закричали они, их голоса были полны отчаяния, но Центурион не обращал на них внимания.
— Сначала твой отец, а теперь дядя… — Центурион рассмеялся, глядя Матео в глаза. — Ты явно проклят!
— НЕТ! — в страхе закричал Матео, и голос Майлза последовал за ним. — Остановись!
Как раз когда Центурион собирался нанести смертельный удар, рядом с ними внезапно возник Питер, который мощным ударом отшвырнул Центуриона от Аарона, отправив его в полет через всю комнату.
Увидев, что Питер появился рядом с их дядей, Матео и Майлз издали вздох облегчения, их напряжённые мышцы наконец-то расслабились, когда они увидели своего спасителя в действии.
Дядя Аарон посмотрел на Питера, в его глазах светилась благодарность. — Спасибо, Питер. Ты спас мне жизнь, — сказал он, его голос был наполнен искренней благодарностью.
Питер ободряюще улыбнулся. — Рад помочь, — ответил он успокаивающим тоном.
Тем временем в другом конце комнаты Центурион встал на ноги, его глаза расширились от ужаса, когда он увидел Питера напротив него, а это означало только одно: его план провалился.
С паническим выражением лица Центурион активировал функцию перемещения по вселенным в костюме киборга, отчаянно пытаясь спастись от гнева Человека-паука. Но, к его ужасу, на груди, в том самом месте, где Питер дал ему удар, загорелась светящаяся руна, которая свела на нет попытку сбежать и заперла его на Земле вместе с его заклятым врагом.
Питер торжествующе ухмыльнулся, его взгляд остановился на Центурионе. — Куда это ты собрался? — спросил он, в его голосе звучало удовлетворение.