Глава 45. Языковой вопрос & Обновление Малфоев
Ужинали сегодня все в Большой трапезной, так как «местные» волшебники желали наобщаться с вновь прибывшими, пока они не превратились, как и Гарри Поттер, «в больших эльфийских шишек» по словам Долохова, а таур с сыновьями также не желали расставаться с семьей Амрота.
— С нами все будет одновременно и легче и сложнее, чем с принцем и отцом, — сказал Люциус. — У них была память о прожитых здесь годах и все знания, включая язык. Мы же все изначально родились в том мире, и у нас нет памяти, которую бы мы получили вместе с внешностью.
— Да, действительно, как-то мы об этом не подумали, — задумчиво сказал Северус, а затем ушел глубоко в какие-то свои мысли, не участвуя в беседе, а только механически наполняя желудок едой.
— А вы всегда так питаетесь? — спросил Драко у братьев Лестрейндж, напротив которых он в этот раз сидел во избежание его очередных попыток чем-нибудь поддеть младшего принца.
— Да, — ответил Рабастан, отламывая кусок лепешки и обмакивая ее во что-то вроде овощной икры и закусывая ею щедрый кусок оленины, который только что отправил в рот. — Многие эльфы — вегетарианцы, но только, слава Мерлину, не лесные. Климат здесь более суровый, чем в Эриадоре, зимой снег ложится, как мне сказали. Без мясной пищи не выжить.
— А вот эти вкуснейшие пироги с крольчатиной и те — фруктовые, мы получаем из Шира от хоббитов. Наш придворный поставщик Бильбо Бэггинс очень хорошо справляется с работой. Северус ему еще подкинул семена ячменя, риса и пшеницы, а также мешок картофеля для посадки. К весне обещал сам отправиться туда и помочь с посадкой помидор, огурцов, салата, редиса и зелени. Мохноножки уже готовят опытные поля для выращивания новых для них культур. Так что год-другой и у нас тут будет все как дома!
— Вот уж не знал, что крестный такой огородник! — заметил ехидно Драко, но Северус его даже не услышал.
Амрот тихо переговаривался с Трандуилом, а Леголас завладел вниманием Луны, чем не очень-то был доволен Таурмирион.
— А меня что ждет в ближайшем будущем? — спросил старший принц Луну.
— Вы, аранен, скоро встретите свою будущую аранель.
— Да? И где я ее встречу? — уточнил взволнованный таким предсказанием Леголас.
— Я вижу, но не могу сказать. Наберитесь терпения, ждать осталось совсем немного, — сказала свои обычным немного «потусторонним» тоном Луна.
— Немного по сравнению с чем? Мой возраст приближается к трем тысячам лет, а все еще не встретил свою диннет. Немного — это тысяча лет? Пятьсот? Двести?
— Не так долго, но больше я ничего не скажу, — мягко улыбнулась девушка.
— Я слышал сегодня, что ты после исчезновения сына едва не ушел в чертоги, — тихо сказал Амрот Трандуилу. — Гвадор, мне кажется, тебе стоит подумать о том, чтобы присмотреть себе новую королеву.
— Ты же знаешь, mellon nin, сердце эльфа любит лишь один раз.
— Это так, но я еще знаю то, что когда эльф стоит на пороге чертогов, вся жизнь его как бы обнуляется. Прислушайся сейчас к себе, насколько ярок в твоей душе образ Эллериан?
Таур пару минут помолчал, погруженный в себя, а затем произнес:
— Это удивительно, но ты прав, гвадор. Все как будто покрылось густым туманом, и сердце не болит при одном упоминании ее. Но ввести в дом новую королеву… Что скажут мальчики?
— Сколько лет твоим «мальчикам»? — усмехнулся Амрот. — Они могли бы уже иметь внуков и правнуков, а до сих пор сидят одинокими рядом с тобой. Не потому ли, что бояться тебя потерять?
Эглерион, главный целитель королевства пытался вызнать у Таурмириона подробности процесса его обрушения в истинную форму, ибо ему сегодня предстояло следить за трансформацией Малфоев.
— Аранен, неужели вы совсем ничего не помните? — настаивал целитель.
— Почему же — помню. Элрондионы налили мне в кубок Мирувор, я его выпил и отключился. Потом открываю глаза — на меня в упор смотрит Элронд и что-то радостно говорит на непонятном мне языке. Это был синдарин, как я потом понял, но память и знания вернулись ко мне позднее, чем внешность. Поэтому когда мои друзья сказали мне, что я эльф, я очень сильно удивился, увидев себя в зеркало. Вот, Антонин, по-моему, был у ривендельских целителей, когда я обращался.
— Могу кое-что добавить. Принесли мы вас к целителям, ваше высочество, вы, значит, сначала начали шипеть на парселтанге, а потом рвать на себе одежду. Из тела вашего наружу, по словам Севера, вышло все лишнее, а именно яд василиска и слезы феникса. Затем вы закуклились, как бабочка в прямом смысле — замотались какими-то волшебными бинтами-лентами. Далее я уснул, но ночью ничего и не происходило. А утром как бинты исчезли — вы были уже вот в таком, как сейчас виде.
— Спасибо большое, уважаемый маг! Вы очень меня обнадежили. Все-таки такая ответственность, а я совершенно не знаю процесса.
— Думаю, что Валар все видят и помогут им сегодня! — заметил Таурмирион.
— О, Эру! Надеюсь, что так! — ответил Эглерион.
И вот ужин завершился и Луна, Ксенофилиус и Люциус, в сопровождении Эглериона и Амрота отправились к целителям. Драко же шел в сопровождении Леголаса и Трандуила в сторону выделенных им покоев.
— Драконис, вы уверены, что все-таки не хотите становиться эльфом? — уточнил еще раз у него неприятно пораженный упрямством юноши таур.
— Уверен, ваше величество, — твердо ответил Малфой, который весь вечер обдумывал все услышанное от лунатички, которая оказалась его сводной сестрой, и точно понял, что ему точно светит стать эльфийкой, раз она не сказала о нем с такой же уверенностью, как о его отце, что он только эльф. А превратиться в девушку — это означает стать потом чьей-то женой, которой представить себя Драко никак не мог. А то еще выдадут его за Потти — это будет конец всей его жизни…
Снейп после ужина утащил Таурмириона в мастерские.
— Северус, что-то случилось? Что за срочность такая для ночной работы!
— Послушайте и тогда поймете. Мы все еще со времени проезда через Ривенделл пытаемся овладеть эльфийским языком. Получается не очень хорошо, так как словообразование и построение фраз не соответствуют ни одному из знакомых нам языков. Я долго думал, что с этим делать и нашел составное решение. Вы, как носитель языка, одновременно являющийся и волшебником, передадите каждому из нас знание ментально. Поскольку все мы опытные маги, то каждый в той или иной степени владеет окклюменцией, а это значит, что он умеет, как закрывать свой разум от вторжений, так и открывать его. Кроме того, я разработал специальное зелье, что облегчит процесс закрепления знаний у принимающих. Если это сработает, тогда мы сможем помочь Люциусу и всем его родственникам быстрее адаптироваться среди эльфов, так как вы сможете передать им не только знание языка, но и, к примеру, историю вашего мира и какие-то необходимые эльфам знания.
— И как мы узнаем: сработает это или нет?
— Вот сейчас и проверим. Я выпью зелье и открою вам свой разум. А вы сосредоточитесь и попытаетесь передать мне языковую базу. Поскольку вы сведущи во многих областях, то подстрахуете меня. Вот здесь в моей аптечке есть все виды зелий экстренной помощи. Естественно все подписаны.
— Я считаю, что нам нужен кто-то еще. Вдруг нам обоим станет плохо? Выберите кого-нибудь и позовите, чтобы он был наблюдателем.
— Давайте Рудольфуса позовем, он точно не станет болтать об увиденном.
Снейп отправил патронус старшему Лестрейнджу, но он пришел вместе с Рабастаном, который категорически отказался уходить, чувствуя, что здесь сейчас будет что-то интересное.
— Тогда ты будешь подопытным кроликом, — злорадно усмехнулся Снейп. — Твоя задача выпить вот это зелье и открыть свой разум, чтобы принц тебе кое-что передал.
— А что это за «кое-что»? — полюбопытствовал Басти, который не ждал ничего плохого, просто ему было очень интересно.
— Если все пройдет удачно, ты заговоришь на синдарине, как на родном языке, каким он является для принца.
— Оу! Это — здорово! Как я удачно к вам зашел!
Младший Лестрейндж быстро опустошил фиал с зельем, широко раскрыл глаза, позволив принцу пристально глядя в них, установить прямой контакт со своим сознанием. Сначала ничего не происходило, а потом как будто вспышка ослепила его, и голова взорвалась болью.
— Тихо-тихо, вот выпей. Это обезболивающее, — услышал он сквозь какое-то марево успокаивающий голос Северуса и покорно выпил то, что ему дали.
Когда Таурмирион разорвал связь между сознаниями, у Рабастана пошла носом кровь, он застонал, схватившись за голову. Затем, боль ушла, под действием зелья, а кровотечение остановилось само собой. Подопытный маг сидел и хлопал глазами, приходя в себя, а потом спросил:
— Ну что получилось?
— Сейчас проверим, — ответил Северус и сделал знак принцу заговорить с Басти на синдарине.
/Говорят на эльфийском/
— Друг мой, как вы себя чувствуете?
— Неплохо. Голова очень разболелась после световой вспышки, но зелье помогло. Надеюсь, все получилось.
— Конечно получилось, ведь мы с вами сейчас говорим на синдарине.
— Вот это да! — восхитился Рудольфус, услышав, как его брат разговаривает с принцем, а мне так можно?
— Вы не устали, принц? — поинтересовался Северус.
— Я как-то вообще ничего не ощутил, так что готов к повторному эксперименту.
С Руди вышло также как и с Рабастаном. Свет, боль, носовое кровотечение — и знание языка в сознании.
— Теперь усложним задачу, — сказал Северус. — Поскольку я мастер менталистики, то мой мозг более подготовлен для таких вещей. Полагаю, что я смогу выдержать не только получение знания языка, но что-нибудь еще, что сами пожелаете мне дать, принц.
Таурмирион на минуту задумался, а потом кивнул.
В этот раз зрительный контакт длился дольше, а Северус по его окончании потерял сознание.
— О, Валар! Я, кажется, перестарался! — расстроился принц.
Северус в себя не приходил, ни от похлопывания по щекам, ни от заклинания Энервейт. Тогда принц положил ему на грудь свои руки и начал напевать что-то на квенья. Ладони его засветились, и свет, что они излучали, вошел в грудь зельевара. Тот резко вздохнул и открыл глаза.
— Что со мной произошло?
— Северус, простите, моя вина. Я попытался передать вам, видимо, слишком много знаний.
— Я жив, я цел и я в сознании. Значит, ничего страшного не произошло. Мы можем как-то проверить: получилось ли у вас передача?
— Можем, — ответил Таурмирион и заговорил с Снейпом сначала на синдарине, затем на квенья в разговоре уточняя, что он помнит об истории Феанора и как был разрушен Дориат. — Думаю эксперимент можно считать удачным. Теперь вы говорите не только на синдарине, но и на квенья и знаете историю Арды, как ее знаю я.
— Мне бы еще ваши знания по местной флоре и фауне очень были бы нужны, — заметил Северус.
— Только не сегодня! — запротестовал Таурмирион. — Мы не могли вас привести в себя обычными способами. Мне пришлось прибегнуть к эльфийской магии. Я не готов снова так волноваться за вас прямо сейчас.
— Никто не должен знать о таком способе передачи информации! — серьезно сказал Рудольфус. — Это серьезный повод нажить новых врагов. К примеру, вы, принц, владеете языком гномов, но у них запрещено ему обучать не гномов, как мне сказал Балин. Они не учат, а вдруг появляются люди и эльфы владеющие кхуздулом — мы можем получить со стороны гномов большие неприятности. И это касается многих знаний, которыми не стоит делиться с другими, а могут попытаться и заставить, если будут знать о таком способе.
— Да, вы правы, Рудольфус! Тогда каждый из тех, кому мы вложим знания таким способом, поклянется о нем никому не рассказывать, — нахмурившись, проговорил принц.
— А я бы хотел получить знание гномьего языка, — произнес Рабастан. — Гномов к лету в горе должно стать много. Будет интересно пожить у них там, посмотреть, как и что они будут восстанавливать.
— Вот доживем до лета и попробуем получить у Торина разрешение на изучение языка. Он у них весьма сложен для самостоятельного освоения, и я уверен, что они пойдут на это, подумав, что вам его никогда не выучить без наставника-гнома, — ответил ему Таурмирион. — Нужно бы наведаться к ним и проверить — как дела, не требуется ли какая помощь. А как закончим восстанавливать лес и устанавливать защитный купол, то я собираюсь отправиться сначала в Эсгарот, а оттуда в Рохан и Гондор, чтобы пригласить беженцев из Дейла вернуться в свой город.
— Чудно-чудно! — чуть не подпрыгнул на месте от предвкушения такого развлечения Рабастан. — Обожаю путешествия — вы же меня возьмете с собой?
— Учитывая, что эта поездка в край людей, целесообразно укомплектовать отряд не только эльфами, но и людьми, которым, как мне кажется, будет проще устанавливать контакты.
— Думаю, что многие из нас захотят побывать в таком путешествии, — заметил Рудольфус. — Тяжелее будет найти того, кто захочет остаться.
У целителей все шло по плану. Когда Луна, Ксенофилиус и Люциус отправились в сон «куколок», Амрот направился в покои Трандуила, который ждал его для разговора, не смотря на поздний час с бутылкой своего любимого дорвинионского вина.
— Ну что, гвадор, я готов слушать подробности твоего краткого рассказа.
Амрот рассказал Трандуилу, как он ушел за Нимродель, как потерял ее и потом спрыгнул с корабля, что уносил его в море. Затем поведал, что с ним происходило в чертогах Мандоса и как валар призвали его феа для выполнения из задания. Описал то место, где он видел, как неизвестные извлекли душу из тела его сына и отправили неизвестно куда, и как в попытке удержать ее, его самого туда затянуло.
— Ты говоришь, это были люди? — уточнил Трандуил, который был в ярости, что кто-то проделал такое с его сыном.
— Тогда, когда я был там, я подумал, что они — люди. Но теперь, когда я сам стал еще и магом, я уверен, что на потолке была нарисована пентаграмма и выписаны руны. Если бы у нас здесь был омут памяти, то можно было даже восстановить, что за руны и посмотреть на лица волшебников, а это были явно именно они.
— У твоих друзей есть такая вещь, — ответил Трандуил. — Я просматривал в ней кое-что из воспоминаний моего беспокойного сына за тот период, что он находился в том мире.
— И чем же принц поделился с тобой?
— Тем как он сражался с огромным змеем, которого называл василиск, а еще как возродился ваш Темный Лорд.
— Так это не слухи? Мири убил василиска Салазара?
— Когда ему было двенадцать лет! Двенадцать, гвадор!
— Рекомендую попросить у него воспоминание, как он в четырнадцать лет противостоял дракону, тоже впечатляет. Я был тогда в Хогвартсе тайно, так как все к тому времени были уверены, что я мёртв. Тогда я уже знал, что в этом маленьком маге заключена феа твоего сына и подумал, что если что-то случится, я смогу ему помочь. Но пеннет справился и сам, хотя когда я смотрел за тем, как за ним гоняется огромный бронированный дракон, думал, что моя и так белая голова станет еще белее, поэтому перед просмотром рекомендую взять у нашего зельевара успокоительного. Он хороший мастер, ты можешь не волноваться.
— Если ты говоришь о Северусе Снейпе, то я выпью любое зелье, сваренное им. Он полностью излечил меня! Ты представляешь?
— В смысле, полностью излечил? Ты чем-то болел, мой друг?
— Мне больше не нужен гламур, — широко улыбнулся Трандуил. — И я снова вижу обоими глазами!
— О, всемогущий Эру Илуватар! Как я рад! Больше никакой боли?
— Я же сказал — я полностью здоров!
— Ты, надеюсь, достойно отблагодарил этого мага?
— Пока нет, но я уже подарил им Эмин Дуир, где они предполагают построить свою резиденцию, и где уже живет дракон, с которым они заключили соглашение.
— Дракон? Оригинально! Но Северуса всё же отблагодари.
Утром, когда коконы исчезли, вместо двух магов и одной волшебницы, перед целителями оказались один эльф, который раньше был Люциусом, и две эльфийки: Ксенофилиус превратился в очень красивую белокурую эллет.
— Сын, я нарекаю тебя Амрунеллин, что означает луч восхода. Я надеюсь, что с твоим приходом в этот мир, в нашем Лориэне начнется большое обновление.
Тот, кто ранее звался Люциусом стал выше ростом, и немного изменился в лице, приобретя более утонченные черты и общую гармонию эльфийской красоты, сохранив свои глаза цвета жидкого серебра и прекрасные волосы, которые немного изменили оттенок, стали еще гуще и не такими прямыми, как были.
— Дочь моя, немного неожиданно, но так распорядились Валар, а потому я принимаю это как данность и нарекаю тебя Антродонель, дар богов.
Эллет из Лавгуда вышла потрясающей красоты. Пожалуй, Ксенофилиус, с его своеобразным отношением с окружающей его действительностью в том мире, потому и был таким странным, что испытывал внутренний конфликт между своей истинной сутью эльфийки в теле мужчины мага. Сейчас же, его огромные глаза цвета морской волны смотрели на окружающих с умиротворением.
— Луна, теперь ты, наконец, по-настоящему стала Итилиэль, и это имя тебе очень подходит.
У Итилиэль тоже немного изменился цвет волос, а глаза из просто голубых стали серо-голубыми, приобретя серебристый оттенок. Лицо, и прежде миловидное, теперь стало по-эльфийски прекрасным.
— Пришел принц Таурмирион с одним из магов. Они просят вас, милорд Амрот, выйти к ним для важного разговора, — сообщил один из целителей.
— Вот тут король прислал вам одежду и все к ней полагающееся, мои дети и внучка. Если чувствуете себя хорошо, облачайтесь, а я ненадолго покину вас.
Таурмирион и Северус рассказали Амроту о том, что придумал волшебник и о вчерашних успешных экспериментах.
— Да, результат очевиден, учитывая, что мы говорим на синдарине, — улыбнулся Амрот. — Получается, я тоже могу передать им информацию. Я и эльф, и сохранил, как ты, Таурмирион, свои магические способности.
Обратно к новоявленным эльфам они зашли все вместе и рассказали о существующей возможности мгновенно приобрести знания языка, а потом постепенно, Амрот мог бы передать им знания и об Арде и о Лориэне.
— Северус, ты не перестаешь меня поражать своими способностями, — сказал Амрунеллин АКА Люциус. — Мне кажется, что здесь тебе лучше думается, чем там, дома.
— С учетом того, что у меня отсутствует метка и круциатусы от одного господина и второй постоянно не капает мне на мозги? Определенно, да! И я уже не знаю, хотел бы я называть тот мир — домом.
Амрунеллин, Итилиэль и Антродонель получили от отца знание языка, эльфийского этикета и истории Арды. Поскольку они были не просто волшебники, а эльфы, сохранившие магию, то принятие такого объема информации прошло абсолютно для них безболезненно.
— А как вы думаете, в этом мире, сколько мне лет? — задала неожиданный вопрос Антродонель АКА Ксенофилиус.
— И я бы хотел это знать! — присоединился к вопросу Амрунеллин.
— Нет ничего проще, — ответил Северус и скастовал самое простое колдомедицинское заклинание, определяющее возраст, рост, вес и (… об этом маг забыл…) определённый статус объекта.
Таки образом все узнали, что этот мир принял их как ~ 2000 — летнего Амрунеллина, рост которого составляет 198 см., вес 89 кг. и он не девственник. Антродонель Арда приняла как ~ 1500 — летнюю эльфийку, рост которой 176 см., вес 62 кг. и она девственница. Итилиэль была ниже своей отца-матери на один сантиметр и на два килограмма легче и тоже еще не знавала мужчин.
— Хм, кое-что тут было лишним для всеобщего обозрения, — заметил Амрот, когда данные растаяли в воздухе.
— Мы обещаем хранить все увиденное в тайне, — улыбнулся Таурмирион, который все время смотрел на Итилиэль, думая о том, что хотел бы узнать ее поближе. Что там эти занятия в ОД, да и когда это было. А эта эллет определенно волновала его феа.
К обеду в Большой трапезной собрались все маги, включая Драко и исключая Северуса, который ушел с принцем к целителям. Почтил своим присутствием Трандуил, который сразу занял свое место за столом, после чего маги тоже расселись по местам в ожидании остальных гостей, которые не заставили себя ждать. Сначала в зал зашли Амрот с Амрунеллином, за ними Таурмирион вел за руку Итилиэль, следом вошли Северус, сопровождавший Антродонель. Амрот представил своих детей и внучку, и те тоже прошли к столу. Леголас любезно встал, чтобы дать пройти гвадору отца поближе к нему, а после его взгляд упал на эльфийку, что оказалась сидящей напротив него, и он был сражен ее красотой. Никто бы не заметил бурю, которая поднялась внутри принца, так как Леголас как истинный сын своего отца очень хорошо умел скрывать свои эмоции под маской вежливого равнодушия, если бы он не сел на колени Долохову, а не на свое место на скамье.
— Мне, конечно очень лестно, что вы, ваше высочество, решили почтить меня таким своим вниманием, но все же, если бы вы сели чуть левее, всем нам было бы удобнее. Особенно вам, — весело хмыкнул Антонин.
Леголас повернул голову в сторону говорящего и, о Валар, осознал, где он сидит! Принц мгновенно вскочил и начал бормотать извинения сначала на синдарине, а потом и на всеобщем. Вся эта ситуация очень повеселила эльфийку, которая была всему виной.
/Говорят на эльфийском/
— Сесть случайно на колени другому — это ничего. Вот однажды я села на торт, который зачем-то поставили на стул — вот это было неприятно.
— А я однажды сел на кусок смолы, который Мири приготовил для каких-то своих опытов. И она прилипла ко мне сзади. Брат закричал — «Встань, ты сел на мою смолу!» Я встал — смолы нет. Мы ее давай искать — всю мастерскую облазили, пока Мири не увидел ее на моей з… в общем, на моей одежде.
— Забавно! Вы, оказывается, умеете улыбаться, а то такие всегда серьезные, наверное, трудно быть принцами?
— Да, непросто, — согласился Леголас. — Всегда все на тебя смотрят: как ты ходишь, как ты смотришь, во что ты одет, что ты сделал, что ты сказал. Но когда нас никто не видит, вот тогда мы можем побыть сами собой.
— Скажи, мой друг, ты тоже видишь это? — справил удивленный живостью своего очень сдержанного старшего сына Трандуил.
— Да, и это не может не радовать!
Драко уселся в самый конец стола, рядом с Руквудом и Люпином, которые не очень любили привлекать к себе внимание. Он смотрел как там, вдалеке, его отец запросто болтает о чем-то с дедом и лесным королем, на незнакомом ему языке. И тут он подумал, а остался ли этот незнакомый эльф его настоящим отцом? Люциус никогда бы не оставил его сидеть так далеко от него самого, а этот Аспирин, а или как его там, Амрунеллин, лишь только кивнул и улыбнулся ему, продолжив свою беседу с властительными эльфами.
— Чего это у тебя глаз недобрый, племянник? — вдруг спросил его Сириус Блэк, сидевший рядом с Люпином, наискосок от Драко.
— А вам какое дело, дядюшка? — ехидным тоном поинтересовался Малфой.
— Злишься на своих родственников-эльфов, что они там, а ты тут? Так кто тебе не давал сесть подле них? — заметил Сириус.
— Я вижу, что теперь таким я им не нужен. Я даже не пойму о чем они говорят. И как только папа успел овладеть эльфийским?
— Я бы на твоем месте не отказывался от принятия своей эльфийской сущности. Я вот долго отказывался от своего внутреннего волка, а теперь думаю — дурак был. Слушал не тех, кого нужно. Против своей природы идти нельзя, Драко, — сказал Люпин. — Теперь, когда мы с волком едины, я ощущаю себя по-настоящему целым, таким, каким я должен был быть с первого дня, как я стал оборотнем.
— Да? А то, что вчера вот та красотка с острыми ушками, была взрослым мужиком, я смотрю, здесь никого не смущает? — возмутился Малфой.
— А почему должно? — вступил в разговор, молчавший весь вечер Руквуд. — Ксенофилиус был всегда, мягко говоря, странным. Одевался в такое, во что нормальный мужик никогда не оденется. И жить спокойно не мог: все время мотался по миру, все искал кого-то или чего-то. Не было ему хорошо ни дома, ни где-то еще. А сейчас посмотри — совсем другое дело! Вот, что значит — не в своем теле был.
— А я разве такой? — возмутился Драко.
— Хорошо, давай проанализируем. Как много времени ты проводишь утром у зеркала, приводя себя в порядок?
— Ну, как долго… Четверть часа, может полчаса — не больше!
— Сколько у тебя в шкафу висит мантий?
— Школьные считать?
— Без школьных.
— Где-то двадцать, но их так много, потому, что каждая идет к определенному костюму, к нему же у меня подобрана обувь и украшения.
— Открою тебе страшную тайну, у большинства магов на прическу уходит пара минут, а мантий обычно 5-6 штук вместе с парадной, — сказал Августус.
— А как же папа?
— Люциус никогда не любил этого. Он покупал одежду для статуса. А прически у него было всего две — волосы в хвост, волосы без хвоста. Он сам мне как-то жаловался, что с удовольствием ходил бы в магловских джинсах, если бы не боялся шокировать общественное мнение, — заметил Руквуд. — У тебя же не так? Тебе все это действительно нравится?
Драко зло посмотрел на Августуса, минуту помолчал, потом, не говоря ни слова, встал и быстро вышел из зала.
Заметив этот демарш, Амрунеллин, извинившись перед королем и отцом, подошел к месту, где сидел Драко и спросил, находящихся там волшебников:
— Что-то случилось? Почему Драко убежал?
— Ты бы больше занимался сыном, а не беседами с королем. Страдает твой парень от того, что теперь он вам не нужен, и особенно тебе, — ответил Сириус.
— А ушел почему?
— Пытается осознать свою истинную природу, — усмехнулся Август, — пошел время засекать, наверное, сколько перед зеркалом проводит.
Амрунеллин укоризненно посмотрел на волшебников и пошел искать своего сына, который на самом деле, добежал до отведенных им покоев, упал на свою кровать и горько заплакал.
Примечания:
аранен — принц, аранель — принцесса, диннет — невеста, даэр — жених, mellon nin — друг мой, пеннет — малыш, ребенок.
Амрунеллин (amrun — восход, llinn — луч)
Антродонель (rodon — бог, ant — дар)