• Boosty Shared
• Kass2010

• T

Маги собирались на битву с оборотнями по всем правилам боя с магическими тварями. На каждом был защитный костюм из драконьей кожи, усиленный на плечах, груди и запястьях стальными вставками, вплетёнными в кожу. Кричер предлагал «мастерам» ещё шлемы, но они посчитали их излишними, так как Дуэйн принёс из Отдела тайн артефакты в виде серёг, которые делали головы недосягаемыми для физических нападений.

Гарри собирался сражаться, держа в правой руке шотландский короткий меч, а в левой блэковский мизерикорд, который так хорошо послужил ему при казни братьев Витрие. Дуэйн и Северус основным оружием выбрали палочки, но прихватили и кинжалы для левой руки.

Одра и Кэтрин планировали провести ритуал на успех в сражении, а потому прощались с магами коротко, без лишних эмоций, лишь пожелав вернуться с удачей и целыми.

Ровно в полдень маги аппарировали в небольшой садик при церкви прихода Кингс-Клифф. Садовая калитка выходила на городскую площадь, где их уже ждал лэрд МакЛауд в сопровождении трёх десятков горцев. Они немало удивляли местное население, хотя и были не в килтах и не с раскрашенными лицами. Это несколько разочаровало Гарри, года три-четыре назад посмотревшего фильм «Храброе сердце», который очень его впечатлил, особенно батальные сцены.

Эти шотландцы были одеты в костюмы, напоминавшие его собственный, но, скорее всего, из кожи другого животного. На ногах были высокие сапоги, на руках — наручи, заговорённые от зубов оборотней. Через левое плечо у каждого был перекинут и зафиксирован ремнём плед общей для всех ветвей МакЛаудов расцветки — красно-чёрная клетка с жёлтыми и зелёными нитями, а на пряжках и зажимах жёлто-чёрное солнце, окружённое девизом МакЛаудов из Льюиса: «Буду гореть, пока не сгорю». У всех на поясе висели шотландские мечи и кинжалы. У четверых за спиной были луки с колчанами, а один опирался на самое настоящее копьё.

« Значит, голый зад оборотням Руэри демонстрировать не будет », — разочарованно подумал про себя Гарри, а шотландский лэрд начал маленький спич.

— Я, Руэри Джон МакЛауд, действующий Лорд островов, и мои воины приветствуем вас, господа волшебники. Также своё почтение вам выражают воины септ МакЛаудов — МакЛьюис, МакОлей, МакКаиг, МакКаски, МакКоркиндейл, МакОлмсон, Норри, Толме и Аллюм. Мы благодарны лорду Блэку, оказавшему нам честь пригласить нас для участия в свершении кровной мести.

Гарри, лорды Принц и Бёрк в свою очередь не менее витиевато поприветствовали шотландцев, которые оказали им великую честь и помощь, согласившись участвовать в предстоящем деле.

Чтобы не тратить времени и не привлекать внимания местных жителей больше, чем уже случилось, все двинулись по направлению к лесу Рокингем и, следуя указаниям карты, спустя час вошли на окраину посёлка стаи оборотней в Файншейд Вуд.

В лесном посёлке было подозрительно тихо. Окна и двери лачуг были заперты, меж домами и на улице не было видно ни одной живой души, только ветерок шевелил листву на деревьях. На главной площади их поджидали три дюжины оборотней в волчьем обличье. Это были не дикие ликане, что оборачиваются лишь в полнолуние, а матёрые оборотни-бойцы. Те самые, что обладают многими выдающимися способностями: сверхъестественной силой, ловкостью и быстротой, а также очень быстрой регенерацией, так что убить их крайне сложно.

Завидев непрошеных, но ожидаемых «гостей», стая коротко взвыла и ринулась в атаку.

Старая волчица, что осталась вместо Люпина, не была даже близко ровней ему по части скорости реакции и звериной силы, но именно она взяла на себя роль вожака в этой битве.

Один из крупных оборотней прыгнул прямо на Гарри, огибая его меч справа. Юного мага обдало смрадным дыханием зверя, зубы которого, соскользнув с наплечника, клацнули у самого горла. Когтистая лапа ухватилась за поясной ремень и рванула всё ещё не набравшего большого веса юношу на себя, едва не оторвав его ноги от земли. Гарри не растерялся: рукоятка его меча, зажатого в правой руке, с хрустом врезалась в морду зверя сбоку, круша челюсть со страшным оскалом зубов, а мизерикорд, зажатый в левой и подкреплённый смертельным проклятьем, воткнулся в грудь твари, перерубая ребра в поисках главной мышцы организма. Гарри едва успел освободиться от когтей, чтобы не упасть вместе со сражённым им оборотнем, который мгновенно умер от заклятья Авада Кедавра и одновременного удара в сердце и теперь заливал всё вокруг своей кровью.

Горская школа боя на мечах не зря считалась одной из лучших. С самого детства мальчики каждый день загоняли себя на тренировках, так что движения стали для них рефлекторными. Там, где оборотни действовали на инстинктах, подкреплённых яростью, шотландцы рубились, как единый, хорошо отлаженный механизм. Однако нужно отметить, что оборотни были запредельно живучи. Сильный удар мечом плашмя по незащищённой голове убил бы мага или, скажем, гоблина на месте, перебив шейные позвонки и размозжив в осколки череп. Оборотни же лишь мотали мордами, отскакивая в сторону, чтобы увернуться от следующего удара.

Скоро выяснилось, что у мечей горцев посеребрённые клинки. Один из шотландцев, пригибаясь и изогнув спину дугой, со свистом рассек лезвием воздух, чтобы в следующую секунду воткнуть меч в разинутую пасть одного из атакующих зверей. Мгновенье — и тот превратился в визжащий, бьющийся и катающийся по земле ком, который быстро затих. Рядом с ним выла и скулила похожая на сломанную куклу старая волчица, получившая удар посеребрённым клинком в бок. Она была жива и даже пыталась регенерировать, но это ей не удалось. Мать матерей ещё некоторое время билась на земле, её кости страшно трещали, но потом откуда-то из глубины раздался рычаще-лающий голос.

— Ат-такуйте, сучар-ры! Умр-рите достойно!

Ещё живые оборотни, которые на мгновение замерли, увидев, как пала волчица, воодушевлённые уже мертвой матерью стаи, с удвоенным пылом, воя и рыча, ринулись в бой.

Из чащи леса выбежал совсем молодой шотландец, которого, видимо, посылали на разведку.

— Я видел в чаще много щенков и волчиц. Их охраняет вожак стаи и десяток волков.

— Оставим их в живых, — крикнул Гарри. — Они были непричастны к убийствам. А этих всех нужно прикончить. Никто не должен выжить.

Четверо горцев взялись за луки, что висели у них за спиной. Наконечники стрел тоже были посеребрёнными, а древки вымочены в магловской святой воде. Быстро натягивая тетиву, они сделали несколько метких выстрелов в оборотней, свалив ещё трех, не успевших среагировать на новую угрозу.

Дуэйн держал Инсендио, под которое Северус загонял клыкастых тварей заклинанием Серебряной плети, единственным, созданным конкретно для убийства оборотней. Тот, кто уворачивался от смертельного удара, попадал в пылающее горнило, отчего по поселку плыл запах палёной шерсти.

В воздухе свистнули ещё две стрелы. Первая устремилась прямо в жёлтый светящийся глаз зверя, летящего в прыжке к Руэри МакЛауду, но тот мгновенно пригнулся, позволяя стреле пронестись мимо и лишь слегка «причесать» его правое ухо. А вот оборотню левее его, что, таясь, заходил за спину Гарри, но оказался не столь расторопен, как его предыдущий собрат, стрела врезалась прямо в ключицу, пронзив грудь и застряв в ней. С серебром наконечника и «освящённым» древком, что продолжали рвать плоть, могучая регенерация была невозможна. Зверь с диким визгом завертелся на месте, пытаясь вырвать смертоносную стрелу, но длилось это буквально несколько секунд, и волк сдох.

Последний из выживших оборотней перекинулся в человека и так попытался бежать от пришедших за ними воинов. Если бы ему удалось добраться до Кингс-Клифф, он мог бы и спастись. Оборотня в человеческой ипостаси сразу не отличить от обычных маглов или волшебников. Да и убивать волков как-то легче.

Горец, что пришел на битву с копьём, метнул его в убегавшего. Оно попало беглецу в бок, и тот упал. Оборотень задёргался с воем, пытаясь перевернуться и дотянуться до древка руками. Под ним расплывалась лужа крови. Короткий взмах и свист меча копьеносца, и голова покатилась в сторону, а тело ещё побилось на копье, испуская фонтан крови из обрубка шеи.

Площадь посёлка была залита волчьей кровью, жутко воняло жжёной псиной.

Раж битвы у воинов стихал. Горцы молча ходили по площади, переворачивали трупы оборотней и отрезали волчьи головы, чтобы украсить ими жилище, и хвосты, чтобы потом закрепить их на одежде или на ритуальных шестах. Руэри МакЛауд вытер клинок о шкуру очередной мёртвой твари и спросил Гарри, который наблюдал за ним:

— Не отделить ли тебе что-нибудь на память?

— Нет, мне не нужно, — быстро ответил он и брезгливо поморщился.

— Ну что, с оборотнями закончили? — уточнил у молодого лорда Дуэйн, подходя к нему сзади и ободряюще сжимая плечо.

— Остался сын вожака, друг отца Гарри, Ремус Люпин, — откликнулся Северус. — Но, думаю, нам недолго ожидать встречи с ним. Он трусоват для далеких путешествий в одиночестве и к тому же считает себя очень умным. Уверен, что, вопреки воле отца, он спрятался где-то в Британии, а это значит, что мы его обязательно найдём.

***

Вчера Джиневру еле-еле удалось вытащить из душа, где она, засунув палочку в своё женское естество, два часа держала струю Агуаменти с сильным напором, отгородившись ото всех магическим щитом. Только Дамблдор, которого срочно вызвала взбешённая Молли, смог пробить защиту и наложить на юную ведьму, совокупившуюся с домовиком, сонные чары. После этого Артур переправил её в гостевую спальню, чтобы его любимая деточка не ложилась в свою осквернённую кровать.

Все Уизли спустились вниз, откуда раздавались звуки грандиозного скандала с бывшим директором Хогвартса. И Молли, и Альбус орали так громко, что Гермиона, оставшаяся «на месте преступления», хорошо расслышала, что бедный Добби стал жертвой неидеального плана директора, который использовал для нужного ритуала кровь не Поттера, как планировалось, а домовика, что оказалось либо очень странной случайностью, либо делом рук Гарри, но это было сомнительно, учитывая его полную неосведомлённость в кровной магии…

Кто-то из Уизли наложил Петрификус тоталус на бедного домовика, и тот так и лежал в кровати Джинни с ещё не опавшим членом впечатляющих размеров.

«Интересно, как они скрывают их, когда не возбуждены?» — озадаченно подумала ведьма, представив хогвартских домовиков в их полотенцах и блэковского Кричера в наволочке, где определённо не было места для сокрытия такой красоты. И тут ей на память пришла одна из книг, что попалась в библиотеке Блэков, где говорилось, что родовые домовые эльфы скрашивают одиночество знатным дамам, если те овдовеют. Уж не этим ли способом они делали это? Не по этой ли причине между портретом Вальбурги и Кричером такое… крепкое взаимопонимание? Стоит исследовать этот аспект взаимоотношений домовиков и волшебников, сделала себе мысленную пометку самая умная ведьма столетия (по собственной версии) Гермиона Грейнджер.

Она подошла к Добби и специальным заклинанием сняла размеры эльфийского естества. Оно в полтора раза превосходило самое большое из виденных ею. Затем она осторожно пощупала его. Тактильных отличий от мужского не было. Яички наличествовали. Стоило провести научное исследование этого феномена и потом сделать сенсационный доклад, который внесет её имя в анналы истории. Гермиона была уверена, что никто и никогда не занимался вопросом о такой связи домовика и хозяйки.

Решив, что всё, что ей сейчас нужно, она узнала, Грейнджер поспешила вниз, чтобы заступиться за Добби, если Молли и её сыновья станут требовать для него жестоких наказаний или смерти. Рон вполне был способен на такое, так как испытывал болезненную ненависть к тем, кто имел член б о льших габаритов. Именно поэтому он с первого курса так ненавидел Малфоя. Гарри как-то проговорился, что Рон был застигнут слизеринским красавчиком у писсуара, где ему было продемонстрировано четырёхкратное превосходство по этой части. Уизли был рад, что сумел спрятать свой отросточек в детской ладошке, не дав Драко повода для насмешек. С тех пор Рональд воздерживался справлять нужду в коридорных туалетах, используя только запирающиеся кабинки их гриффиндорской спальни.

— Я более чем уверен, что для Джиневры не будет никаких физических последствий. Если бы маги могли иметь общее потомство с магическими существами, мы бы имели сотни прецедентов маго-русалов, маго-кентавров, маго-гиппогрифов…

— Эммм, насколько я знаю, волшебники могут иметь общих детей с вейлами, оборотнями, вампирами. А если домовые эльфы относятся к этим категориям? — перебила Дамблдора вошедшая в гостиную Гермиона.

— Мисс Грейнджер, я достаточно долго был директором Хогвартса, чтобы волей-неволей познакомиться с физиологией представителей самой большой общины домовиков в Магической Британии. Они не являются живородящими. Эльфийки спустя два-три дня после оплодотворения откладывают яйца в специальный кожаный мешок, который образуется у них в складке на животе, где носят их ещё две недели. Затем вылупляются новорождённые домовики, их сразу отдают в ясли, которые содержат гоблины. Когда они достигают возраста шести месяцев, их переводят в специальную школу для домовиков, там они осваивают все нужные для служения волшебникам умения и навыки. И когда обучение закончено, гоблины продают обученных эльфов магам, которые стоят в очереди на их приобретение, — ответил Альбус, и Билл, которого Молли также вызвала в их новую Нору, подтвердил сказанное кивком головы.

— Понятно. Даже если Джинни понесла благодаря четверной дозе Зелья плодородия, она успеет до начала занятий сбыть свой приплод гоблинам, — довольно равнодушно произнесла Грейнджер, которая терпеть не могла младшую Уизли за её характер и насмешки в свой адрес.

— У гоблинов есть специальный артефакт, отслеживающий эльфийские зачатия, чтобы волшебники не могли скрыть беременности своих эльфиек с целью оставить себе весь приплод. Роду из каждого зачатия выделяется каждое четвёртое яйцо, три отходят банку на безвозмездной основе, — дополнил рассказ Билл.

— А сколько яиц может отложить эльфийка за одно оплодотворение? — заинтересованно уточнила Гермиона.

— От пяти до десяти, в зависимости от магической силы рода, в котором она живёт. Прецедентов с ведьмами ещё не было, — сообщил Дамблдор. — Так что, Молли, хотя это всё и оказалось досадным недоразумением, если что-то и произойдёт, вы сможете прилично на нём заработать. Гринготтс выплатит по тысяче галеонов за отказ от каждого из положенных вам домовиков.

Уизли затихли, прикидывая, как пригодились бы им сейчас несколько тысяч галеонов, и уже не так злобно смотрели на директора.

Рано утром, когда невольные сотрудники Гринготтса ещё только садились завтракать, их камин зашумел, и оттуда вышел ни кто иной, как мастер Кхурданк, и с ним какой-то неизвестный гоблин.

— Прошу прощения за ранний визит, семья Предателей крови Уизли, — кивнул всем, кто находился в столовой, мастер Кхурданк. — Мастер Уэстреф утверждает странные вещи. Он уверен, что волшебница Джинни Молли Уизли вынашивает помёт домовиков. Так показывает наш артефакт.

— Чтооооо???? — заревела, как сирена, Джинни, но предусмотрительная Молли наложила на неё Силенцио и Петрификус тоталус и со знанием дела уточнила у гоблина:

— Сколько яиц?

— Небывалый приплод! — восхищённо сообщил Уэстреф. — Двадцать один эльфёнок!

— Это значит… Семь тысяч галеонов, если мы отдаём всех? — алчно задала вопрос миссис Уизли. Считая, что несколько дней неудобства для её дочери — полная ерунда перед такими деньгами.

— О, мадам отлично считает! Семь тысяч, и одно яйцо мы оставим вам как премиальное.

— И вы освободите детей от дальнейших работ на Гринготтс! — поставила собственное условие Молли.

— Конечно! Носительнице в эти дни требуется покой, а её брат с невестой присмотрят за ней, — кивнул Кхурданк, поражённый, до чего могут дойти маги в стремлении разжиться деньгами. Нужно будет рассмотреть вопрос о вынашивании такими ведьмами гоблинов, у которых были большие проблемы с собственным воспроизводством. Он заинтересованно осмотрел всех женщин семьи, включая Молли, чьи широкие бедра показались ему самыми удачными для подобных экспериментов. Нужно будет переговорить с мастером Уильямом Уизли о перспективах такого сотрудничества.

— Это сделка! — вскрикнула Молли, рисуя свою магическую подпись в воздухе вместо Джинни, которая была несовершеннолетней и принимать решения по таким вопросам не могла.

Как только гоблины ушли, Рон, узнав, что им больше не нужно идти на работу, потянул Гермиону обратно в постель, чтобы сбросить напряжение, возникшее у него в паху от таких новостей. После нескольких быстрых толчков Рон излил своё семя меж ног Гермионы, затем неожиданно макнул в него палец и вдохновенно произнёс, демонстрируя Грейнджер свой палец в сперме.

— Ты тоже должна переспать с Добби! Каких-то несколько дней, и у нас с тобой будет куча галеонов и свой собственный домовик! И Джинни не будет так обидно! А если проделать это несколько раз, то скоро у нас будут деньги на такой же коттедж, как у Билла, и три-четыре домовика! Разве это не круто?

— Да, Рон, я, конечно, знала о твоей феноменальной жадности, но что ты мне предложишь такое…

— Петрификус тоталус! — воскликнул Рон, обездвиживая Гермиону, не ожидавшую нападения в постели с женихом. — Мама! Мама! У меня есть идея, как сделать так, чтобы Джинни не было обидно, что мы пользуемся её положением!