Он приходит в себя на больничной койке — уж что-что, а их он в свое время повидал немало, да и, по сути, они все одинаковые. Рядом с кроватью распахнуто окно, и чистое, невозможно голубое небо режет глаза своей яркостью. На ветке растущего рядом дерева невыносимо громко заливается соловей. И, в общем-то, Артур чувствует себя удивительно живым, для того, кто словил минимум восемь пуль в корпус, пять из которых пришлись в грудь.
— С пробуждением! — знакомый голос раздается совсем близко, и он поворачивает голову на подушке.
Окумура Рин сидит на стуле возле его кровати в незнакомой белоснежной форме и, даже на вид, тяжёлом, темном плаще. Он бы побеспокоился, что она слишком похожа на форму иллюминатов, но строгие линии и незнакомые символы на чеканных золотых пуговицах всё-таки говорят о чем-то другом.
Рин насмешливо блестит синими глазами, в которых нет-нет, да проглядывают искорки облегчения.
— Я должен быть мертв, — хрипло говорит Артур, чувствуя, как дерет горло.
— Ну, ты очень старался, — фыркает Рин, как никогда не делал при посторонних, и подаёт ему стакан воды с прикроватной тумбочки. — Но к счастью, врачи Империи и не таких ставили на ноги. А уж мотивацию в должной мере я им обеспечил.
Холодный край стекла прижимается к губам, и вода кажется божественной.
— Империи? — спрашивает он, не находя в себе сил подняться и хотя бы сесть.
— Империя квинси, Вандеррейх, — кивает Окумура. — Хотя последнее время, как я понял, они хотят переименоваться обратно в Лихтенрейх. Вернуться к корням, так сказать. Эту часть документов я ещё не смотрел, — он на секунду морщится, а затем смеривает его насмешливым взглядом. — Хотя, если бы ты был слишком упорным, я бы тебя достал и из мертвых. Здесь это, можно сказать, обычное дело.
— Я не понимаю, — признается Артур.
Рин смотрит на него долгим взглядом, а потом вздыхает, откидываясь на спинку стула.
— Что ж. Полагаю, для начала, мне следует правильно представиться, Артур Ангель, — он делает секундную паузу. — Мое настоящее имя — Куросаки Ичиго. И кто я, объяснить будет довольно сложно, хотя кто-то мог бы назвать меня богом.
Он кривится, словно лимон проглотил и потирает переносицу хорошо знакомым жестом. Артур знает каждое его движение и каждый жест, так что перед ним действительно знакомый ему Окумура Рин, как бы он себя ни называл.
— Богом? — вопросительно повторяет он с любопытством.
— Мне не очень нравится данное название, — признает сидящий рядом парень. — В конце концов, вы и своих демонов так не звали, хотя они-то всяко больше подходили под это понятие. Можешь считать, что я человек, в силу обстоятельств и происхождения ставший ответственным за равновесие в системе из нескольких миров, отвечающих за фазы перерождения и посмертие. Много силы, много ответственности. Геморроя и головной боли тоже много.
— Мы в другом мире? — вылавливает он главное. — Как в Геенне?
Честно говоря, он там не был и никогда не горел желанием, но голубое небо и птички, да хоть бы и мягкая кровать с больницей, плохо стыкуются в его сознании с местом охарактеризованным как ад.
— Мы в другой системе миров, — поправляет его Рин. — Здесь их четыре. Я ответственен за три точно, но то, что в твоём понимании выглядело бы как Ад, тут тоже есть. Благо Воля Ада за своими подопечными присматривает не в пример лучше всех остальных, с грешниками у нас проблем почти не бывает, исключая совсем уж редкие случаи. Зато, все остальные устраивают Миру Живых проблем не меньше. Словом, как наверное, везде.
— И мы сейчас в Мире Живых? — с любопытством спрашивает Артур.
— Как ни странно, но нет, — Рин пожимает плечами. — Общество душ. Мир посмертия для людей, не совершивших больших грехов для Ада и достаточно отпустивших прижизненную жизнь, чтобы не превратиться в голодного духа после. Не Рай, конечно, но лучше, чем Уэко Мундо, где вечная пустыня и вечный же бой голодных духов с прилагающимся канибализмом, — он пожимает плечами. — Хотя и Уэко не назовешь таким уж ужасным местом. Тоже, по своему, нужное измерение, но довольно жестокое. Так уж вышло, что здесь у меня больше всего знакомых, — он нахмурился и проворчал себе под нос: — Главное, чтобы они друг друга не перебили, выясняя, где я живу на этой неделе.
Как по заказу под окном раздался звонкий грохот и смачная ругань.
— Шинигами, мать твою!
— Квинси, смотри, куда прешь!
Рин тяжело вздохнул.
— Значит, Окумуры Рина никогда не было? — спросил Ангель.
— Может и был, — пожал плечами правитель. — Первые годы в его роли я помню смутно, был серьезно ранен, да и демонические реакции, помноженные на реакции детского тела, не то, к чему я привык, знаешь ли, — он усмехнулся. И чуть подумав, добавил: — Я склоняюсь к мысли, что ребенок не пережил запечатывания. Все ж таки, по нему и стреляли вроде бы и ещё что-то делали.
— Но у тебя есть синее пламя, — заметил экзорцист.
— Не самая странная сила, доставшаяся мне по наследству, — пожал плечами парень. — И даже не самая страшная, если уж говорить начистоту.
— Вот как…
— Ты не злишься? — с любопытством уточнил Ри… Ичиго.
— За что? — в тон ему откликнулся Артур. — Другого Рина Окумуры я не знал. Да, видимо, и никто не знал. Ты не врал мне о том, о чем я не спрашивал. К тому же у меня всё-таки есть глаза. Люди тебе, возможно, были не слишком интересны, но и ты не вредил им, пока на тебя не поднимали руку. По-моему, довольно честно.
— Интересная точка зрения, — усмехнулся Куросаки. — Мне нравится.
— Но что теперь? Со мной, — уточнил уже бывший паладин.
Ичиго вновь пожал плечами.
— А что теперь? Восстанавливайся. Захочешь вернуться домой, попрошу своих открыть портал. В конце концов, там остался приличный кусок моей реацу. Наведутся уж как-нибудь.
— А если не захочу? — просто спросил он.
— Тоже не вижу проблем. Мир простых людей тут вполне существует. Демонов, правда, нет, но есть пустые. Попрошу кого-нибудь тебя поднатаскать, чтобы не быть беспомощным, и вперёд, в мир, — он фыркнул. — Хотя, если захочешь, определю тебя в квинси. Помнится, ты жаловался, что не с кем фехтовать. Тут таких проблем не будет.
— Так просто? — не поверил экзорцист.
— Ну, — Ичиго кривовато улыбнулся. — Хоть я и не просил об этом и не нуждался, ты всё-таки пытался спасти мне жизнь. Почему, кстати?
Артур дёрнул плечом.
— Так было правильно. Справедливо.
"Потому что ты мой друг", — осталось невысказанным. Но Ичиго и не нужно было слышать это признание. Он прекрасно умел слушать то, о чем молчат.
Он улыбнулся искреннее и ярче.
— Тогда поправляйся, Артур Ангель. Я буду ждать.
Неожиданно дверь в палату распахнулась, и в проходе возник высокий блондин с длинными волосами.
— Ваше Величество, — склонился в поклоне он, смотря на Куросаки. — К нам прибыл Ишшин Куросаки.
И вроде бы голос его оставался ровен и тверд, но Артуру померещился в нем мученический вздох.
Ишшин Куросаки, видимо… был частым гостем обоих лагерей, но при том, не был частью ни одного из них, потому что спустя мгновение появился тот же человек в черном, которого он видел и в камере, и, просто кивнув, произнес:
— Глава боковой ветви Шиба здесь.
Лицо Ичиго, и так застывшее, приняло какое-то странное выражение. Беспомощной неопределённости, наверное. А спустя миг ворвался человек в черных одеждах, но с длинным белым хаори, повязанным на поясе. Он был высоким, с темными волосами и темными же глазами, оглядев всех диким взглядом, его взор остановился на Ри… Ичиго, который стоял, почти замерев в середине движения.
Артур вообще не понимал, что, черт возьми, происходило.
Не понимал до того момента, пока Ишшин Куросаки не кинулся к юноше, оглядывая того, как оглядывают только кого-то крайне важного. Схватил за плечи и притянул в объятия. Ри…Ичиго выглядел ошеломленным.
— Слава Королю, ты цел, — он судорожно вздохнул, — о все мертвые духи, я так рад! Господи, ты выжил! Масаки бы гордилась тобой, Ичиго!
Юноша приобнял мужчину, неловко ткнувшись лбом чужое в плечо.
— Я рад тебя видеть, папа.
В этом "папа" не было ни насмешливого "старик", как он обращался к Широ, ни нейтрального "отец". Это было тепло. Семейное тепло, счастье после долгой разлуки. Облегчение после воссоединение.
— А это кто? — внезапно спросил Ишшин, обращая внимание на Артура.
Нехорошо так обращая, словно на котёнка, притащённого ребёнком со свалки.
— Это мой… моё, в общем, — неловко и очень странно кивнул Ичиго, — поймал восемь пуль, представляешь?
— Пули? — поднял брови шинигами.
— Нервные-нервные люди, — усмехнулся подросток.
— У тебя темные волосы, — неловко заметил Куросаки-старший, снова переведя взгляд на сына, быстро теряя интерес к Артуру, — и синие глаза, почти Исида!
— В такое уж тело занесло.
— Дай угадаю, — Ишшин постучал пальцем по подбородку. — С твоим везением, это кто-то, от кого много проблем?
— Почти так, — усмехнулся Ичиго, не вдаваясь в подробности.