— Иногда я жалею, что данный вид болезни нельзя лечить подзатыльниками. — С тихим вздохом говорит Лаин, обнимая Маэля за плечи.
На рассвете он проснулся совершенно разбитым и больным. С ощущением глубокого беспробудного похмелья, каким его описывают люди. Голово трещала и немного кружилась, а тело казалось одеревеневшим. Знакомые симптомы почти сразу выдали единственно верный диагноз: са-кай.
— Дети сильно испугались? — спрашивает он, когда Лаин отпускает его и отстраняется.
Удивительно, но смотреть на сестру Элии, так похожую на жену, уже почти не больно.
— Достаточно. — Соглашается она. — Но твой эпсилон их выгнал в гостиную и заставил разжечь камин, так что они быстро отойдут.
— Рэн…
Он, пожалуй, почти не удивлён. Хотя не уверен, почему.
— Он сидел с тобой, пока мы с Милином не прибыли. — Она бросает быстрый взгляд на закрытую дверь и качает головой. — Когда я вошла, мне показалось, что он не человек. Словно живой огонь или камень с пламенным сердцем.
Перед глазами вдруг встаёт чёрная земля и раскалённые лавовые реки, истекающие из действующего вулкана. гравий и пепел мешающиеся под ногами и пульс самой земли, мягко греющий сквозь подошвы ботинок. Требуется несколько мгновений, чтобы сбросить наваждение, так ярко олицетворяющее подопечного.
Маэль тоже смотрит на дверь.
— А он и не человек. — Всё же говорит он, не зная как ещё заполнить паузу.
Лаин повернулась к нему.
— Не человек?
— У него амнезия. Мы были в медцентре. Данные очень старые. Нет ни имени мира, ни имени рода.
Лаин медленно кивнула.
Хотя ей мало что понятно, насколько Маэль может уловить отголоски её эмоций. Досадно, что его состояние оказывает влияние на всех, кто ему близок. Иногда, в минуты резкого просветления раздражение жжёт грудную клетку до злости. Самому противно.
Мрачные мысли уносят куда-то в даль, так что первую часть фразы он пропускает.
— …наверное, у него хорошие инстинкты.
— У кого?
— У твоего подопечного. — Она вздыхает и подтягивает ему одеяло, заставляя откинуться на подушки. — Никак иначе его реакцию я объяснить не могу.
— Да. Там что-то было про хищников…
— Я учту это при общении с ним. — Лаин мягко гладит его по голове. — Тебе нужно отдохнуть. Мы побудем с вами до вечера.
— Спасибо…
Маэль послушно закрывает глаза. Тени в комнате становятся гуще и темней, повинуясь движению руки Ока окна набрали тон, затемняя стекло и отсекая свет восходящего солнца.
Собравшись в общий клубок, дети спали в гостиной, свернувшись на ковре перед горящим камином. Умные системы дома скорректировали температуру, чтобы не создавать духоту и лишний жар, но сидящий рядом Милин всё равно укрыл их тонким покрывалом, затемнив окна. Пусть отдохнут.
— Как они?
Лаин появилась в дверях мягким кошачьим шагом, принеся с собой слабый запах можжевельника и розмарина.
— Перенервничали, — тихо отозвался супруг, поправляя золотистое полотно. — Поспят и всё пройдёт. Ипсилон правильно сделал, что выгнал их из комнаты.
Жена подошла ближе и опустила узкую ладонь ему на плечо.
— Да. Маэлю повезло с ним — Вэйн хорошо выбрал. — Она вздохнула и опустилась на колени рядом с супругом, чуть нахмурившись. — Он тоже пошёл спать? Честно говоря, я очень плохо его ощущаю, несмотря на ошейник.
Милин прислушался к своим чувствам.
Действительно. Человек в доме ощущался весьма слабо. То есть не слабо, а просто не так, как другие люди. Тише, ровнее. Мнолитнее и… надёжнее? Мужчина моргнул, пытаясь избавиться от представшего перед мысленным взором большого, прогретого внутренним огнём камня.
— Знаешь, я тоже его почти не слышу. Странный человек.
— Маэль сказал не человек.
— Хм. — Он недоумённо поднял брови, вслушиваясь. — Интересно.
Хотя он, конечно, не специалист по иным формам жизни и ничего не может сказать, но может оно и к лучшему. Ровное биение жизни ипсилона напоминает тёплый очаг, который согреет, если не Маэля, то его детей.
— Похоже тоже спит.
Вот и хорошо. Са-кай то ещё испытание для всех, кто оказывается рядом. Пусть отдыхают.
— Я посмотрю, что у них с едой, — сказал Милин, поднимаясь на ноги. — Соображу завтрак. Посидишь с ними? — Он кивнул на сопящий клубок.
Жена мягко улыбнулась.
— Конечно. Вот и прекрасно. Он мог бы не спрашивать, но сейчас лучше говорить вслух, чтобы разбивать тишину застывшего в напряжении дома.
— Думаю, они проспят часов шесть. — Лаин мягко провела рукой по тёмной макушке Найка. — Как раз к завтраку.
— А ипсилон?
— Не могу сказать точно, но дольше, чем они. Он всё-таки с ним сидел рядом. Может быть к обеду.
— Хорошо. Буду иметь в виду.
Он кивнул и вышел из комнаты.
День обещал быть длинным…
Однако Лаин ошиблась.
Первыми проснулись не дети, а новый подопечный Арка.
Хмурый и явно слегка не выспавшийся, часа через три после рассвета в гостиную осторожно заглянул ипсилон. Он быстро нашел взглядом спящих детей, окинув профессиональным взглядом комнату, остановившись на гостье.
— Госпожа. — Мужчина коротко поклонился.
— Уже встал? — удивлённо посмотрела она на него.
Человек или нет, но такую скорость восстановления не каждый илла мог продемонстрировать. И всё же, профессиональным взглядом врача Лаин отметила лишь лёгкую усталость, ее вполне можно списать на раннее утро.
— Всё в порядке? — Она поднялась из кресла и шагнула ближе к замершему мужчине. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
Он с лёгким недоумением пожал плечами, несколько напряжённо отслеживая ее движение.
Илла ещё раз удивлённо его осмотрела. В голове всплыли слова Маэля о "хищниках". Конечно, ипсилон ничего ей не сделает — ошейник не даст, но раз ему так неуютно, незачем разводить конфликт на пустом месте.
— Дети в порядке? — Осторожно спросил он, бросив короткий взгляд на клубок конечностей под золотым покрывалом.
— Несколько переволновались, но в целом, никаких проблем… — рассеянно отозвалась она и покачала головой. — Точно всё в порядке?
— Абсолютно. — Кивнул Рэн.
“Вот уж диво.” — Подумала про себя Лаин и дала себе зарок поинтересоваться, к какому виду принадлежит подопечный Маэля. Доступа к медицинским данным ей могут и не дать, врачебная тайна, как никак, но если данные старые, их автоматически должны были обновить. Можно будет посмотреть по логам архива.
Впрочем это подождёт.
— Они ещё поспят какое-то время, но если хочешь есть, Милин как раз приготовил завтрак.
— Спасибо, я не голоден. — Ровно ответил ипсилон.
И замер по стойке смирно. Образцовый солдат, не иначе. Лаин мягко улыбнулась, уловив лёгкое беспокойство, тщательно маскируемое собранным спокойствием.
— Маэль тоже пока спит. Думаю, к вечеру он проснётся.
Чуть помолчав, ипсилон кивнул.
— Спасибо. За ваш труд и беспокойство, госпожа.
— Не стоит. — Вернувшись к креслу, она взяла в руки книгу. — Насчёт еды, ты всё же подумай, ладно?
Разговор, по очевидным причинам, им обоим казался неловким и не уместным, так что постояв ещё немного, Рэн бесшумно выскользнул из комнаты в коридор. Чужого присутствия рядом не хотелось совершенно. Поймав себя на этой мысли, он удивлённо хмыкнул — как быстро Маэль Арк и его дети перешли в разряд “свои”, тогда как новые действующие лица заставили непроизвольно подобраться, ожидая подвоха…
Посмотрев в сторону кухни, где что-то тихо позвякивало, Рэн скользнул к входной двери. Есть не то что бы не хотелось, но по ощущениям, он мог обойтись без пищи до самого вечера, а уж до того, чтобы действительно стать голодным, у него, кажется, было два-три дня.
Дверь отворилась, стоило коснуться ручки, на мгновение дёрнув уже привычным ощущением неправильного — не закрывать дверь своего жилища… какая глупость.
И только наступив босой ногой на холодную и мокрую от росы траву, Рэн осознал, что вышел без ботинок…
Влажный и живой холод в первый миг заставил чуть ли не подпрыгнуть, как будто под ногой металл еще не остывшего поля для… промелькнувшего огрызка памяти он даже не заметил — так и стоял на одной ноге, как болван, глядя на живую зелень прямо у крыльца. И снова охватило потрясением от обыденности чуда — эта уверенность ощущалась куда сильнее, чем мелькнувший в памяти образ светящейся от жара стальной плиты.
Небо цвета пыли, земля цвета пепла, и облачками вздымающийся под ногами серый прах…
Виски остро прострелило болью и он резко опустил ногу на землю, вдавливая пятку в грунт, чтобы поймать равновесие. Вспышка была такой сильной, что на миг перед глазами заплясали цветные точки. Рэн глубоко вздохнул и выдохнул, пережидая приступ и давя привычно поднимающееся раздражение.
Это последствия травмы головы, это он знал. Оно всегда так бывает, если по голове очень сильно ударили. Пройдёт.
Ещё раз глубоко вздохнув, Рэн открыл глаза, неуверенно обернувшись на дом. Вроде бы за ним никто не наблюдал и не видел его глупого и странного поведения. Хорошо.
Неуверенно постояв ещё немного у крыльца, он осторожно сделал первый шаг по изумрудному газону. Холодная, мокрая трава щекотала кожу, заставляя каждые несколько шагов замирать, проверяя не ползёт ли по ногам какая живая пакость. Он понятия не имел, что здесь водится, но то, что что-то должно, был уверен.
С другой стороны, дети тут постоянно бегают, а он сам в траве так и вовсе спал, значит, ничего опасного тут быть не должно.
Медленным и неуверенным шагом Рэн дошёл до сада и остановился у яблони, но трогать большие круглые плоды не рискнул, хотя дети и сказали, что всё здесь съедобное, пока пробовать не хотелось. Только любоваться зелёной и дышащей природой.
— Знаешь, они не кусаются. — Раздался неожиданный голос за спиной.
Резко обернувшись Рэн встретился взглядом с хозяином, выглядывающим из открытого окна. Он был всё ещё бледным и откровенно помятым, тёмные волосы топорщились в разные стороны, создавая на голове мягкий шухер. Однако, взгляд был чистым и ясным, почти как в полдень.
Первым порывом было отойти от дерева и спрятать руки за спину, но Рэн усилием воли заставил себя остаться на месте под задумчивым взглядом Арка.
— Доброе утро, Рэн. — Поздоровался Маэль.
— Доброе утро.
— Тяжёлая ночь, да? — Несколько криво улыбнулся илла.
Рэн повёл плечом и склонил голову ниже, не будучи уверенным, имеет ли он право спрашивать хозяина о его самочувствии. Одно дело спросить опосредованно и совсем другое, лезть напрямую. Вряд ли его любопытство обрадует Арка. Да ещё и его ночное самоуправство, о котором наверняка, расскажут дети, когда проснутся.
— Я прошу прощения, за то, что выгнал ваших детей из комнаты. — Произнёс он вместо ответа на вопрос.
— Брось. — Отмахнулся хозяин.
И вдруг подтянулся на подоконнике, перегнулся через проём и вылез в сад прямо в светлых, домашних одеждах.
— Ты правильно сделал. Малышам не нужно присутствовать, когда я в таком состоянии. Никто тебя за это не винит и не собирался. Напротив. Я благодарен.
Он прошёл вперёд и трава под его ногами почти не примялась. Маэль поднял голову к небу, подставляя лицо утреннему светилу и улыбнулся.
— Говоря откровенно, я не помню, когда последний раз так высыпался. Так что, спасибо, Рэн. Что бы там ни было.
Рэн молча кивнул, смотря в сторону. Обсуждать прошедшую ночь он не собирался. И судя по тяжёлому вздоху хозяина, тот это прекрасно понял.
Но вместо выговора, вдруг спросил.
— У тебя голова время от времени не болит?
Удивившись, Рэн рискнул поднять взгляд. Илла терпеливо ожидал ответа.
— Болит. Но это пройдёт. Всегда проходило.
— Вряд ли. — Не согласился Арк и снова вздохнул. — Твои физические раны уже зажили, так что это скорее всего излучение ошейника.
— Излучение? Я думал, вы сказали, что он действует только на илла?
— Оно на всех действует. — Поправил хозяин. — На нас просто ярче всего видно. Идём.
Он взял его за руку и потянул туда, где сад переходил в подлесок, а деревья были не только плодовыми. Почти всё там было молодой порослью, со стволами, которые легко можно обхватить ладонями, но чуть в стороне росло одно большое и удивительно могучее.
С грубой, морщинистой, тёмно-коричневой корой, высокими ветвями и стволом, который в одиночку нельзя даже обнять. У него были крупные и продолговатые, перисто-округлые тёмно-зелёные листья.
— Это дуб. — Сказал Маэль, подводя его ближе и отпуская. Он нежно коснулся грубой коры, погладил зелёного великана. — Ему скоро сорок лет. Отвар из его коры имеет противовоспалительные свойства, иногда его даже пьют, но главное, дуб сам по себе очень сильный. Тебе стоит приходить к нему почаще, он поглотит часть того, что на тебя воздействует. А я, как оклемаюсь, придумаю что-нибудь по-сильнее.
— В чём смысл этого излучения? — осторожно уточнил Рэн.
— В подчинении. — Чуть помедлив, ответил Арк. — Не все же рождены рабами и не все хотят подчиняться новому статусу. Тебе очень повезло, что ты не долго был в лагере — пара месяцев и даже самый стойкий человек склоняет голову, не видя в этом ничего плохого. Поэтому ещё ни разу, с момента создания ошейников, наша Ветка не знала восстания рабов.
Вот как. Рэн помрачнел.
— Дети рассказали мне о тех, кто их создал.
— Кеманы. — Кивнул Маэль. — Да. Они постарались создавая то, что пережило их империю.
— Они вымерли. — Зачем-то сказал Рэн, пытаясь поймать какую-то убегающую мысль. — Из-за болезней.
Маэль глубоко вздохнул.
— На самом деле, мы просто не стали их лечить.