Не опуская взгляда. Глава 32
Драко Малфой опустил голову, краснея под холодным взглядом отца. Зимние каникулы начались с того, что отец вызвал его к себе в кабинет.
— Ты меня разочаровал, — в голосе Люциуса звучало даже не презрение — пренебрежение.
— Не справиться с таким простым заданием, — мужчина поднялся с кресла и подошел к окну, стоя к сыну спиной. — Поттер не знал никого и ничего. Все, что от тебя требовалось — проявить толику ума.
Малфой молчал. Он много хотел сказать, но не мог заставить себя даже рта открыть. Только руки дрожали, и пальцы пришлось сжать в кулаки.
— Теперь ты в его глазах всего лишь… клоун, — с неприкрытым презрением процедил Люциус. — И с этим ты ничего не сделаешь.
Надо что-то сделать, что-то сказать!
— Я могу…
— Что? — отец развернулся. Серые глаза резали не хуже шпаги. — Что ты можешь, Драко? Самоутверждаться за счет магглорожденных и трепать мое имя в попытке выделиться? Ты упустил свой единственный шанс стать ему ровней. Возможно, занимайся ты учебой, ты сумел бы его заинтересовать. Но ты позволил себе глупые развлечения. Позволил какой-то грязнокровке учиться лучше тебя по всем предметам.
Отец поднял руку, призывая к молчанию, и взял со стола светившийся амулет. Драко знал, что это. Амулет связи. Причем, судя по изменившемуся лицу отца, связь ментальная, и обмен информацией уже произошел.
— Закончим разговор через несколько минут, — Люциус вышел из кабинета.
Мальчик вздохнул, оглядываясь по сторонам. В кабинете отца он бывал часто, и из интересного здесь остался только вечно закрытый на серьезные магические запоры сейф. Малфой подошел к нему — и остановился.
Сейф оказался открыт. Магия, делавшая его неприступным, не работала.
Драко быстро оглянулся на дверь. Отец мог вернуться в любую секунду, и если он собрался заглянуть — надо действовать быстро.
Сдвинув массивную металлическую плиту, Малфой-младший разочарованно выдохнул. Он ожидал увидеть… да что угодно интересное! А увидел кучу бумаг и папок. Личные дела, описи, письма, договора, несколько записных книжек. Совсем как те, что продавал Поттер.
Маггловские штучки у отца? Серьезно?
Это действительно интересно.
То ли взыграло любопытство, то ли нежелание уходить просто так, но под звуки шагов Драко быстро схватил книжку, лежавшую дальше всех, поправил все, как было и сел в кресло.
Куда ее деть? Книжица оказалась слишком большой, чтобы спрятать в карман, а ручка двери уже повернулась! Драко сунул добычу под рубашку и чинно сложил руки на коленях.
— У меня появились срочные дела, — бросил Малфой-старший. — Поговорим вечером. У тебя есть время подумать над тем, как ты будешь добывать доверие Гарри Поттера. И с завтрашнего дня тобой будет заниматься Северус.
Мальчик только кивнул.
Уроки у крестного!
Весомые магические таланты Северуса Снейпа вывели нищего полукровку в высший свет и даже позволили стать крестным наследника древнего рода. Декан факультета Слизерин, мастер в трех разносторонних дисциплинах, профессор Снейп обещал стать самым молодым магистром за последние пятьдесят лет.
А на другой чаше весов был характер. О, характер профессора Снейпа дал ему прозвище Ужас Подземелий и весьма мрачную репутацию. Репутация усугублялась мрачными слухами о принадлежности крестного к стороне Темного Лорда на первых ролях.
Отец как-то обмолвился, что Темный Лорд действительно высоко ценил таланты этого юноши.
Но никакие оценки и заслуги не отменяли совершенно невозможных требований!
Все это Драко додумывал в своей комнате, бросив записную книжку на стол.
И только потом понял, что поступил как глупый и невоспитанный магглокровка. Схватить неизвестный предмет голыми руками!
Профессор Снейп узнает — живьем сожрет.
Малфой сосредоточился на своей ауре. Конечно, чувствовать у него получалось плохо, но оценить свое самочувствие он мог.
Все было в порядке.
Мальчик сел за стол. Пара диагностических заклинаний легли на книжицу — и ничего не показали.
Обычная старая записная книжка в мягком кожаном переплете и с латунными уголками.
Ни защиты. Никакой магии вообще. Ничего.
Малфой натянул перчатки из драконьей кожи, которые для таких случаев всегда лежали в верхнем ящике, и осторожно коснулся переплета.
Ничего. Никаких следов магии.
Может, чары просто выдохлись? Книжица выглядела старой. Тогда ничто не помешает проникнуть в ее тайну.
За переплетом Драко ждало жестокое разочарование. Мальчик принялся листать страницы…
Ничего. Пусто! Только штамп маггловского магазина и подпись «Т. М. Реддл».
Мальчик с досадой закрыл тетрадь и задумался.
А, собственно, почему отец хранил в сейфе старую, потертую и пустую записную книжку. Может, выдохшиеся чары напоследок скрыли всю информацию?
И кто такой этот Т. М. Реддл?
У отца не спросишь — он за лазание по сейфу голову оторвет. Может, спросить у профессора Снейпа? Представив, с каким выражением на него поглядит крестный, Драко передернулся всем телом и отказался от этой затеи.
А, может, все-таки попробовать напитать дневник магией? Если чары скрыли информацию, возможно, получится что-то узнать.
Драко с сомнением посмотрел на книжицу. С детства в него вколачивали правила безопасной работы с артефактами. Самое главное правило было таким: не знаешь, не понимаешь, не представляешь — не трогай!
Ладно. Отец вернется, и надо подумать о том, как войти в контакт с Поттером. И почему тот якшался с таким отребьем, как гриффиндорцы? Сравнительно с ними даже полукровки и безродные с Рейвенкло, даже индианка Патил казались вполне приличными.
Есть задание отца. Его надо выполнить. Драко понимал: нельзя разочаровывать отца. Люциус Малфой обладал правом назначить наследника рода. И у него есть несколько бастардов.
До которых пока что не дотянуться. Но можно покопать, узнать, кто они, и обезопасить свое положение.
Мальчик помотал головой, испугавшись собственных мыслей. Перспектива кого-то убить отзывалась неприятной пустотой в животе.
Надо ведь с чего-то начинать. Мир магии — место жестокое. Не убьешь ты — убьют тебя. Или, как в случае, если отец разочаруется — просто заменят и выбросят.
Так. В первую очередь — задание отца. Затем — домашнее задание от учителей. Выполнить его нужно блестяще. И только потом можно будет подумать об остальных проблемах.
Профессор Снейп взмахнул палочкой, отбивая оглушающее — и тут же контратаковал.
Драко не успел укрепить Протего. Щит лопнул, удар отбросил мальчика назад, на секунду дезориентировав.
— Бездарь, — бросил учитель. — Встать!
Краска бросилась в лицо. Его оскорблял, ему командовал полукровка!
— Редукто!
Получилось, как надо. Насыщенный силой удар обрушился на профессора — и исчез, развеянный ленивым жестом палочки.
В тот же миг в глазах потемнело, тело прострелило боль, и совершенно внезапно удар спиной о стену вышиб воздух из груди.
Мысли с трудом продирались сквозь пелену боли и беспамятства.
Как? Когда учитель атаковал? Что он вообще сделал?
— Встать! — хлестнул плетью голос — и вслед за ним на ноги словно одновременно рубануло плетью и ошпарило кипятком.
Драко застонал и всхлипнул — второй удар пришелся в живот.
— Глупец, — выплюнул Снейп, кривясь от отвращения. — И это — мой крестник. Какой позор.
— Вы требуете слишком… многого… — Малфой сумел встать.
Невидимый удар в грудь. Хруст. Вспышка боли, от которой в глазах потемнело. И Драко снова лежит, силясь вдохнуть.
Профессор Снейп подошел к нему. Полный презрения взгляд был словно ушат помоев в лицо.
— Требую слишком многого? — голос Ужаса Подземелий стал ниже и тише. — Да будет вам известно, мистер Малфой, что в моем классе вашего курса даже безрукие магглокровки к концу семестра делали больше, чем вы сейчас. Люциус явно приуменьшил масштабы вашей лени. На сегодня с меня довольно.
Сказав это, крестный развернулся и ушел, оставив наследника бороться со слезами и болью на каменном полу дуэльного зала Малфой-мэнора.
Драко всхлипнул, скорчился, пытаясь вспомнить хоть одно лечебное заклинание. Не удалось.
— Добби… — проскулил мальчик.
— Хозяин Драко звал Добби? Хозяин Драко!
— Аппарируй меня… в комнату…
Хлопок, чувство перекрута — и вот он упал на кровать, застонав от боли. Бездарный эльф! Не мог даже этого сделать, как следует!
Крестный унизил его. Втоптал в грязь. И сделал это совершенно без усилий, даже с места не сойдя!
Драко чувствовал себя совершенно жалким и никчемным. Его сравнили с грязнокровками, причем выставили так, будто они лучше него.
С трудом встав, мальчик подошел к столу и упал в кресло. Взгляд зацепился за записную книжку, взятую из сейфа отца.
Крестный просто уничтожил его. Раздавил, унизил, показал полную несостоятельность Драко как бойца.
Малфой раскрыл дневник на первой странице и пододвинул чернильный прибор. Надо вспомнить и записать все, что было. И подумать, что он сделал не так.
«Профессор Снейп выпустил оглушающее. Протегус».
Внезапно чернила начали впитываться в страницу. Секунда — и страница девственно чиста. Малфой от удивления вцепился в дневник двумя руками.
Какого черта только что произошло? Наверное, ему как-то удалось запустить чары дневника. Мальчик осторожно отложил артефакт в сторону и с любопытством уставился на страницы.
С минуту не происходило ничего. Затем на чуть желтоватой бумаге проступила строчка, написанная аккуратным почерком:
«Уклонение или парирование. Первый удар противника всегда подготовлен заранее, а потому силен и точен».
Драко вскочил, опрокидывая кресло. Чернила снова впитались в дневник, от которого по-прежнему не исходило никакой магии.
От предмета не исходило магии в двух случаях: предмет не несет в себе магии или его аура находится на более высоком уровне, чем способен воспринять маг.
И если происходит столкновение с таким предметом — лучше с наибольшей осторожностью уйти подальше.
Вступать в контакт с чем-то таким запрещено.
Но…
Мальчик облизнул пересохшие губы, осторожно подошел к дневнику и написал:
«Кто ты?»
«Т. М. Реддл. Ученик шестого курса факультета Слизерин школы Хогвартс».
Ученик. Слизеринец. Явно разумный артефакт с самосознанием, да еще и слизеринским.
По-хорошему спалить бы его в адском пламени. Для надежности. Но любопытство пересилило.
«Как ты попал в тетрадь?»
Ответ пришел незамедлительно.
«Я отпечатал здесь свои воспоминания и свои знания, полученные мною до второго семестра шестого курса Хогвартса».
Воспоминания и знания студента-шестикурсника в тетрадке? Если он это сделал, да так, что Драко не чувствовал ауры, значит, этот Реддл минимум хороший артефактор.
И у него можно о многом узнать. Например — как утереть нос Поттеру. Мальчик злобно ухмыльнулся. Этот полукровка будет локти кусать, когда Драко Малфой превзойдет его!
«И… что ты можешь?»
«Все то, что мог я-настоящий. На момент создания дневника я уже третий год был лучшим учеником, а с шестого курса стал старостой Хогвартса. Однако, многие мои знания за пределами школьной программы. И я готов ими поделиться».
Интересно. Очень даже интересно. Судя по дате на штампе, этот Реддл учился во времена войны с Гриндевальдом. А тогда в школьной программе оставалось много интересного.
«Что взамен?»
Слизеринцы ничего не делали просто так. И ответ не заставил себя ждать, но удивил.
«Общение».
«Всего лишь?» — написал Драко мысль быстрее, чем подумал.
«Да. Я не учел, что копии моего сознания придется проводить все время без возможности сделать паузу. Это очень скучно — лежать в сейфе и ждать, пока кто-то что-то в тебе напишет. Тем более, создатель использовал меня только на седьмом курсе и немного после завершения обучения».
«Использовал? Как?»
«Я мог находить те же ответы на вопросы, что находил создатель на момент снятия копии сознания».
То есть, это полноценный разум внутри артефакта, полная копия с личности! Совсем как полноценный портрет!
«Ты как полноценный портрет?»
«Близко. Полноценный портрет оживает после смерти хозяина, потому что душа уходит на перерождение, а сознание сохраняется в картине. Создавая дневник, я использовал тот же принцип, но не фиксировал сознание, а создавал копию с нуля. И, как оказалось, моя задумка удалась полностью».
Дневник, который мог думать, как старшекурсник-отличник, находить ответы и даже обсуждать их! Причем явно не дурак в ментальной магии.
Гениальное творение.
Поттер точно сжует локти от зависти.
«Как мне тебя называть?»
«Можешь звать меня Том. А как твое имя?»
«Драко Малфой».
«Малфой. Известная фамилия. Потомок Абраксаса?»
«Внук и наследник рода».
На этот раз повисла небольшая пауза. Чернила впитались, и Драко с нетерпением ждал ответа. Наконец, строчки начали появляться вновь:
«Что ж, Драко Малфой. Предлагаю тебе сделку. Я буду отвечать на твои вопросы, а ты будешь рассказывать мне обо всем, что происходит. Последний раз во мне писали в тысяча девятьсот пятидесятом году. Расскажи, что произошло в Магической Британии с тех пор. Хотя бы вкратце».
* * *
Приступ головной боли настиг совершенно внезапно, прямо во время выписки нужной схемы. В лоб справа, прямо в шрам, словно вонзили раскаленный гвоздь. Боль была такой, что на секунду Гарри ослеп и оглох. Его рука дернулась, перо ручки прорвало несколько листов и оставило на столе глубокую царапину, а лоб ткнулся прямо в свежие чернила.
К счастью, приступ закончился так же внезапно, как и начался, продлившись всего пару секунд. Но сам факт…
— Какого… — прошипел Поттер, кривясь и прикасаясь ко лбу.
Ему показалось, или шрам увеличился и пульсировал? От этого понимания тревога окрепла. Наколдовав зеркало, мальчик настороженно уставился в отражение.
Да нет, все как и было. Осторожное прикосновение к шраму убедило Поттера в том, что это — прежний насыщенно-багровый рубчик в форме руны “зиг”.
Но откуда эта боль?
Быстрая проверка защиты показала, что наложенные вокруг барьеры функционировали исправно и без признаков пробития. Значит, это не добрые рейвенкловцы пустили в него проклятием.
Придурки не нашли лучшей реакции на расправу Поттера над Блэквудом, чем испачкать исподнее и устроить бойкот, прессуя каждого, с кем он общался. Хорошо еще, что продлилось это меньше недели, и пострадать успели только Терри и Энтони, и то отделались посещением больничного крыла. До других факультетов они не дотянулись.
Ну и пусть идут в жопу. Хрен им, а не скидки и блат в работе с артефактами.
— Мистер Поттер, с вами все в порядке? — рядом оказалась мадам Пинс, с тревогой глядя на мальчика.
Барьеры она при этом сняла.
— Да, мэм, просто голова болит, — попытался отвязаться мальчик.
Библиотекарь, однако, явно что-то заподозрила.
— Я отведу вас к мадам Помфри.
Вот срань! Мадам Пинс уезжает завтра утром, и библиотека будет закрыта уже в восемь вечера, то есть через полчаса. Книги, которые нужны сейчас, не подлежали выносу за пределы читального зала. И время позднее, а он не успел ничего сделать!
— Мэм, я в порядке, просто небольшая мигрень.
— Идем, — безапелляционно потребовала библиотекарь.
Пришлось подчиниться.
— Можно хотя бы справочник взять на каникулы?
— Вы знаете правила, — в глазах женщины легкое сожаление.
Непруха…
Мадам Помфри превратила обычную мигрень в повод для изощренного допроса. Почему-то женщину очень заинтересовал его шрам, из-за чего она заставила мальчика пройти полное обследование.
— Вы в полном порядке, — огласила вердикт целитель.
От мальчика не скрылся задумчивый взгляд, как-то не вязавшийся с оптимистичным заключением. Может, кстати, дело все-таки в тех защитных чарах, которые Гарри натянул по всей комнате? Хотя, они по идее не должны были влиять на здоровье, но зачем-то мадам Помфри допросила его об установке барьеров в мельчайших подробностях!
— Тогда от чего у меня заболела голова?
— Обычное переутомление, — мадам Помфри выдала мальчику пузырек из затемненного стекла. — Принимаете по три капли утром и перед сном две недели, и сократите применение хроноворота. Если приступ повторится — немедленно обратитесь ко мне.
— Спасибо, — Гарри взял пузырек и вышел, машинально потирая шрам.
И внезапно почувствовал сильный укол прямо в рубец, отозвавшийся тупой ноющей болью во лбу.
— Ай! — мальчик скривился и схватился за лоб, едва не попав под ноги спешившему в больничное крыло мужчине в мантии и тюрбане, от которого разило какой-то чесночной дрянью.
Профессор Квирелл? Чудной тип. Наслушавшись про него от одноклассников, Гарри радовался, что защиту у него вел профессор Снейп. Говорили, он как-то странно поглядывал на мальчиков.
— Ак-кур-ратнее! — в три приема фальцетом выкрикнул профессор и буквально влетел в обитель мадам Помфри.
Дверь закрылась. Потирая все еще болевший шрам, Гарри поспешил к себе: принять лекарство и отдыхать.
Только мальчик успел выпить зелье (ужасно кислое) и растянуться на кровати, как в уши ввинтился мерзкий, высокий, душераздирающий вой, отозвавшись очередным приступом головной боли.
Поттер подскочил, треснулся лбом о каркас балдахина и едва не загремел на кровать Томпсона, зацепившись ногой за край собственной.
— Фините! — рявкнул мальчик, отключая сигнальные чары, и добавил длинный витиеватый загиб про интимную жизнь кентавра и Мерлина с предками до третьего колена, не забыв и одного придурка, который эти чары настраивал и которого Гарри в зеркале каждый день видел. Вот надо же было такую мерзость поставить на срабатывание!
Тем временем с двери защита слетала слой за слоем, и вскоре дверь открылась. В комнату ворвались трое из банды Блэквуда во главе с Эндрю.
Да что это блять за день такой? Весь вечер через жопу!
“Щас начнется веселуха!” — ожил голос Джейка злым предвкушением.
Тут незваные гости зацепили колокольчик. Звон ударил по ушам Гарри довольно сильно, но ему досталась ничтожная доля звука: все остальное узким конусом обрушилось на незваных гостей. Да и по сравнению с сигналкой — музыка для ушей.
Старшекурсники с воем повалились на пол, на котором сработали чары приклеивания, подкрепленные строенным Пробоем Защиты.
“Что я тебе говорил, когда ты ползал жопой кверху и врезал внутрь досок руны? — теперь Джейк был серьезен, и в его голове звучало признание неправоты. — Что ты зря время тратишь? Так вот: извини, был не прав”.
Любуясь тем, как падали щиты старшекурсников, Гарри с улыбкой поднял палочку:
— Инкарцеро. Инкарцеро. Инкарцеро.
Колокольчик продолжал звенеть, терзая слух несчастных. Старшекурсники извивались приклеенными гусеницами, из-под веревок торчали только головы и стопы. Было видно, как из ушей текла кровь.
Через минуту мальчик прекратил звон. Он же все-таки не изверг какой. Да и голова все еще побаливала.
— Чего вам надо? — полюбопытствовал Гарри.