Веди_нас,_предводитель!_Глава_2.epub
Веди_нас,_предводитель!_Глава_2.docx
Веди_нас,_предводитель!_Глава_2.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 2. Навстречу славе
Алтарь Малаката, взгляд со стороны
Пока Малакат думал, его свита вовсю препиралась друг с другом. Кто-то был полностью за то, чтобы погрузить чудесную душу иномирца в «сосуд», представляющий собой тело Драгара Геснера, другие же были против.
— В конце концов, душа у повелителя уже давно. Что мешало ему погрузить её в деда Драгара, Ямарза? Он тоже подходил! — рыкнула Кереба Злобная.
— И отправить его в мир, где в тот момент не происходило ровным счётом ничего интересного? — гулко рассмеялся Яртон Гигант. — Чем бы занимался Ямарз? Земледелием? У Варгога было больше шансов, он мог направиться в Тамриэль во времена Великой Войны, участие в которой могло очень много нам дать, но Варгог предпочёл другую жизнь. Теперь пришёл черёд Драгара. Как раз и события подходящие. Гражданская война в Скайриме и ожидаемое воскрешение Алдуина. Внимание всех аэдра и даэдра сосредоточится на довакине. Каждый будет пытаться склонить его на свою сторону, и никто не заметит на его фоне истинное сокровище, которое прогнёт под себя целый мир, — Чемпиона Малаката! Он возвысит господина над всеми! Даже этой чёртовой Боэтией!
— Не произноси вслух имя Принца Предательства. Даже здесь, на этой поляне, оно может привлечь чужое внимание, — прошипел Дерекс Тихий Шорох.
Малакат едва подавил дрожь ярости. Боэтия была той, кто в каком-то роде переродила его. Да-а… когда-то его звали Тринимак, и он был аэдра. Однако шашни с Боэтией, которая была его любовницей и союзницей, привели к логичному итогу. К предательству и удару в спину. Как итог аэдра Тринимак обратился в даэдра Малаката. И не то чтобы слишком уж сильно был этому рад.
— Господин, — тихий голос Криги Невидимой нарушил его мысли. — Вы… правда уверены, что внук Ямарза — подходящий разумный? Что он действительно проложит вам путь к свободе, возвышению и власти?
— Да, — коротко рыкнул Малакат.
Вожди и шаманы переглянулись. Принц даэдра ощутил их сомнения. В обычном случае он бы просто приказал свите делать то, что считает нужным, но сейчас ощутил потребность объяснить свои мысли.
«Наверное, я и сам не до конца уверен, — осознал Малакат. — Поэтому желаю, дабы остальные поддержали меня. Глупо! Недостойно Принца даэдра!»
— Даже если чужая душа не достигнет успеха, она создаст дополнительный хаос в мире. И об этом знаем только мы. Так же, как и о будущем. Пусть смутно, пусть лишь обрывки, но знаем. Об Алдуине. О войне Братьев Бури и Империи. Об убийстве императора Тита Мида Второго. О приходе Мирака и его хозяина, Хермеуса Моры. О появлении Древнего Свитка. О возвращении клана Волкихар. О нахождении Ока Магнуса… Мы обязательно воспользуемся этим.
— То есть, если Драгар нас разочарует…
— А что же душа? Неужели она…
— Я сохранил над ней власть. Временную, к сожалению, ведь на своём пути Драгар Геснер непременно столкнётся с могучими силами, продолжит совершенствоваться и адаптироваться. Но если он не справится и погибнет в ближайшее время, этой власти хватит, дабы вернуть чужую душу на План Забвения. Тогда просто начнём сначала. С ребёнка Меграса во чреве Тришны.
— И ждать ещё двадцать лет, — вздохнула Кереба Злобная.
— Двадцать лет — это ничто… — процедил Леснар Кровавый Охотник.
— Ничто и всё! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — оскалилась Кереба.
Малакат посмотрел на орчиху, когда-то получившую столь подходящее ей имя. Вспомнил о тех наклонностях, что пробуждались в ней в форме волка, ведь та была оборотнем. Вспомнил о голоде, когда она рвала и пожирала во имя его. Это и привело её к смерти. Когда-то давным-давно.
— Я всё решил, — произнёс Принц даэдра, и остальные, уловив едва слышную смену интонации, тут же преклонили колени, осознав, что момент, когда можно было спорить и высказывать своё мнение, прошёл. — Мы воспользуемся душой иномирца. Хватит держать её в тайнике, надеясь на чудо. Чудо случится лишь тогда, когда для него есть все остальные условия. А потому, как только мы вернёмся на План Забвения, вы все получите приказы и приступите к их немедленному исполнению. К моменту появления Алдуина у нас всё должно быть готово.
— Будет исполнено, владыка, — подобострастно сказал Арузал Сокрушитель.
— В конце концов, будущий Чемпион уже ведёт за собой два десятка душ, — пробормотал Яртон Гигант, будто утешая сам себя. — Причём душ орков.
— Верно, — снисходительно кивнул Малакат. — Вспомните: Ямарз ушёл в поход один. У Драгара — два могучих спутника. Если он умрёт, останутся Болдог или Меграс.
— Меграс слишком умён, — проворчала Кереба. — Весь в Ямарзова сына, своего дядю. Хуже того, устремления его — лишь для него самого. Притворяется, будто следует за Драгаром, а сам таит кинжал у него за спиной.
— А я — за спиной у них всех, — зло провозгласил Малакат. — Заканчиваем, пора приступать к работе. И да, Кереба, следи за ребёнком во чреве Тришны.
— Она уже пьёт молоко из моей груди, — усмехнулась Кереба.
— Девчонка? — скривился Малакат.
— Лишь по плоти. То, что я создам внутри, не будет ни девочкой, ни ребёнком.
— Хорошо, — кивнул Принц и поднял руку. В ней появилась светящаяся точка души. Могучий орочий бог дунул на неё, отчего искорка моментально полетела вперёд, словно семечко одуванчика. Тонкая незримая духовная нить, которую Малакат накинул на Драгара, не даст душе ошибиться. В самое ближайшее время молодой орк ощутит, что меняется. А там…
«Там и будем смотреть», — подумал Малакат и вернулся на постамент. Духи остальных орков вновь стали бестелесными, потом втянулись в вырезанные на камне лики. Сам Принц, приняв прежнюю позу, обратился в камень. Внешне. На самом деле же его суть устремилась на свой План — готовиться к будущим событиям, о которых хоть что-то знал лишь он один.
Семь фигур исчезли в миг, когда первые звёзды мигнули на небе. Мигнули и уставились вниз на поляну, где не было никаких богов или ду́хов. Никогда не было никаких богов или ду́хов.
* * *
Гортанный рык сам собой вылетел изо рта. Что-то попало сразу в оба глаза. Какая-то прокля́тая пыль. Остановившись, начал тереть глаза руками и пытаться проморгаться. Почти минута ушла на такую ерунду. Благо, что никого поблизости не было, иначе провалился бы под землю от позора.
— Надеюсь, глаза не покраснели? — сам себя спросил я, а потом пожал плечами. Плевать. Никто не станет думать, что могучий Драгар Геснер плакал где-то в кустах.
Последняя мысль вызвала смех, который окончательно смыл дурацкие мысли, так что я направился дальше.
Вскоре показалась родная деревня, раскинувшаяся на каменистом берегу реки Шукали. Ледяной горный поток рассекал поросшую хвойным лесом долину и мчался дальше, к далёкому морю. Взгляд привычно зацепился за стены домов на каменных фундаментах, сложенные из грубо обтёсанных кедровых брёвен, их покатые камышовые крыши давно покрылись мхом. Вдоль берега стояли тонкие рамы, на которых сушилась рыба. В ближайшем лесу некоторые участки расчистили и превратили в поляны для выпаса лошадей.
За деревьями сверкнули размытые туманом огни. Похоже, возвращался поздний патруль.
«Хотя от кого нам обороняться? Клан уже давно никто не пробовал на зуб», — зло подумал я, проходя мимо отцовского табуна лошадей в дюжину голов, стоявших — беззвучно и неподвижно — на ближайшей поляне. Опасность грозила животным лишь от редких (чересчур редких!) набегов, ведь это были породистые боевые кони, и горные волки уже давно не пытались охотиться на столь грозных противников. Иногда из горной берлоги спускался голодный белый медведь, но обычно это происходило во время нереста лосося, и зверям не было нужды нужды бросать вызов боевым коням, собакам и бесстрашным воинам.
В конюшне отец чистил Урагана, нашего лучшего коня. Даже на расстоянии я почувствовал исходивший от скакуна жар, хотя тот казался лишь чёрным пятном во тьме.
— Стремительный всё ещё ходит неосёдланный, — проворчал я. — Ты что, совсем ничего не сделаешь для родного сына?
Но Варгог продолжил чистить Урагана, словно и не услышал моих слов.
— Я тебе уже говорил, — наконец сподобился он. — Стремительный слишком молод для такого странствия…
— Но он — мой, и поэтому я на нём поеду! — раздражённо бросил я ему.
— Нет. Ему недостаёт независимости, и он ещё не скакал вместе с конями Меграса и Болдога. Так ты только всадишь ему шип в узду.
— Так что же, мне пешком идти? — ехидство напополам с возмущением сами собой вырывались изо рта.
— Я дам тебе Урагана, сын. Я взнуздал его и выгонял рысью. Иди и собирайся. Быстро, пока он не слишком остыл.
Я замер, потрясённо замолчав. Несколько мгновений ушло, чтобы в должной мере осознать сказанное Варгогом. Наконец, я развернулся и зашагал к дому. Отец повесил мой заплечный мешок на столбе у входа, чтобы не пропитался влагой. Меч из Чёрного Дерева вместе с перевязью висел рядом. Я вытащил его и проверил. Клинок был тщательно смазан маслом. На глаза попался свежий, заново нарисованный боевой герб крогнаров.
Убрав меч в ножны, я приладил перевязь на плечи так, чтобы обтянутая кожей двуручная рукоять торчала за левым плечом. Мешок поедет на плечах Урагана, привязанный к ремням так, чтобы бо́льшая часть веса приходилась на колени.
В отличие от немощных людишек и слабаков эльфов, орсимеры скачут на конях без седла, чтобы основной вес оказался сразу за плечами животного. Среди трофеев, ранее добытых у людей, в том числе и из ферм подле Фолкрита (включая и его), были и сёдла, которые, если пристроить их на спину лошади, давали явное смещение веса к крупу. Но истинному боевому коню негоже нагружать задние ноги, ведь он должен быстро и сильно лягаться. А воину, в свою очередь, следует защищать шею и голову своего скакуна — мечом, а если придётся, предплечьями в наручах.
Закончив, я вернулся в конюшню, где ждали Ураган и отец.
— Меграс и Болдог ждут тебя у брода, — сказал Варгог.
— А Тришна? — тут же спросил я.
Выражение лица отца не изменилось, ответ прозвучал ровно и спокойно:
— Когда ты отправился к лику Малаката, Тришна дала своё благословение Меграсу.
— Она благословила Меграса?
— Да.
— Похоже, я её недооценил, — негромко проговорил я, хотя горло сжала непривычная судорога.
— Это легко, она ведь женщина, — промолвил он.
Мотнув головой, я натянул на лицо привычный оскал.
— А ты, отец? Благословишь меня?
Но он лишь передал повод и отвернулся.
— Ямарз тебя уже благословил. Удовлетворись этим.
— Ямарз — не мой отец! — воскликнул я.
В темноте Варгог помолчал, подумал, затем сказал:
— Верно. Не он.
— Так ты благословишь меня? — подался я вперёд.
— Что ты предлагаешь мне благословить, сын? Малаката, который на самом деле защитник аэдра, Тринимак? Славу, на деле пустую? Думаешь, я буду рад тому, что ты устроишь бойню среди крестьян, их жён и детей? Возрадуюсь трофеям, которые привяжешь к поясу? Мой отец, Ямарз, до блеска полирует свою молодость, ибо таковы его годы. Каким было его благословение, Драгар? Он пожелал, чтобы ты превзошёл его подвиги? Сомневаюсь. Подумай над его словами хорошенько, и, сдаётся мне, ты поймёшь, что ему они несут больше чести, чем тебе.
— «Ямарз, Первопроходец Пути, по которому ты пойдёшь, благословляет тебя в дорогу». Такими были его слова, — жёстко сказал я.
Отец опять помолчал, а когда заговорил, я почувствовал в его голосе мрачную усмешку, которой не мог увидеть во мраке.
— О чём я и говорил.
— Мать благословила бы меня! — сорвался я.
— Как и следует матери, — бросил Варгог. — Но с тяжёлым сердцем. Иди, сын. Спутники ждут тебя.
С рычанием я взлетел на спину коня. Ураган качнул головой, почуяв непривычного седока, и фыркнул.
В темноте послышались слова Варгога:
— Он не любит возить гнев. Успокойся, сын.
— От боевого коня, который боится гнева, нет никакого проку. Придётся Урагану усвоить, кто теперь на нём скачет.
Я чуть отодвинул ногу и лёгким ударом повода заставил коня развернуться на месте. Затем одним движением руки пустил его вперёд по тропе.
Вдоль дороги к деревне возвышались четыре кровавых столба: каждый — в память о принесённых в жертву братьях и сестре. Моих братьях и сестре. Таков обычай.
В отличие от других, отец не стал украшать столбы, только вырезал знаками имена своих трёх сыновей и одной дочери, нашедших свою смерть и ушедших в царство Малаката, затем окропил древесину родовой кровью, которую смыл первый же дождь. Вместо кос, что обычно обвивали столб высотой в человеческий рост и скрывались под украшенным перьями убором, старое дерево обнимали лозы, а плоскую верхушку пятнал птичий помёт.
— Даже здесь ничего не сделал правильно, — раздражённо сплюнул я.
Конечно же, я считал, что память родных требует большего, а потому решил хранить их имена на губах, когда ринусь в атаку, чтобы убивать врагов под звук их имён, сотрясающих воздух. Это правильно. Это достойно. Когда настанет час, мой голос станет их голосом, мой вопль — их воплем. Слишком долго они страдали от пренебрежения родного отца.
Тропа расширилась, по бокам появились старые пни и низкий можжевельник. Впереди мелькали проблески очагов, в дыму проглядывали очертания низких конических домов. У одного из очагов ожидали два всадника. Рядом третья пешая фигура куталась в меха. «Тришна, — осознал я. — Благословила Меграса Лурца, а теперь пришла проводить».
Я подъехал к ним медленной рысью. Я предводитель, и это всем должно быть ясно. В конце концов, это меня ждали Меграс и Болдог, это я из нас троих ходил к алтарю Малаката. Тришна благословила подчинённого. Может, я слишком высокомерно себя вёл? Но таково бремя властителей. Она должна была это понять. Глупость какая-то.
Я остановил коня перед ними, не говоря ни слова, лишь заново оценивая взглядом.
Меграс был крупным орком, хотя и не таким высоким, как я или даже Болдог. Было в нём что-то от медведя… Более того, он сам это понимал и даже по-своему гордился. Сейчас Меграс повёл плечами, словно разминал их перед дорогой, и ухмыльнулся.
— Смело начинаешь, брат, — пророкотал он. — Украл коня у собственного отца.
Раздражение едва не вылилось в голос, но в последний миг что-то сдержало его. Глаза снова закололо, будто удерживая от необдуманных слов.
Резко протерев их, я открыл рот и вместо порции брани выдал то, о чём даже не думал ранее:
— Я не украл его, Меграс. Варгог дал мне разом Урагана и своё благословение.
Ложь. Но во благо.
«Действительно, — подумалось мне. — Предводитель не может всегда говорить правду. Иногда он должен быть хитрее и изворотливее».
— Видно, это ночь чудес, — хмыкнул Меграс. — А Малакат тоже вышел из камня, чтобы поцеловать твоё чело, Драгар Геснер?
На этих словах Тришна прыснула.
Скрип зубов был прерван очередной мыслью:
«Если бы Малакат и вправду вышел на смертную землю, то застал бы в святилище лишь одного из нас».
«Истина!» — едва не взревел я, однако промолчал.
Колкость осталась без ответа. Вместо этого я медленно перевёл взгляд на Тришну. Что-то в груди требовало промолчать, но это было выше моих сил.
— Ты благословила Меграса? — спросил я её, желая, чтобы отец ошибся.
Та презрительно пожала плечами.
— Скорблю, — проговорил я, — что тебе не хватило отваги.
Девушка перехватила мой взгляд, и в её глазах внезапно сверкнула злобная орочья ярость.
С улыбкой я вновь обратился к Меграсу и Болдогу:
— Звёзды идут по небу. Поскачем же!
Однако Меграс не обратил внимания на ритуальные слова и вместо того, чтобы провозгласить традиционный ответ, проворчал:
— Дурно ты решил — срываться на ней из-за уязвлённой гордости. Когда мы вернёмся, Тришна станет мне женой. Если бьёшь её — бьёшь меня.
Я замер.
— Меграс, — глухо и ровно проговорил в ответ, — я бью того, кого пожелаю. Недостаток отваги расходится точно мор: может, её благословение легло на тебя проклятьем? Я предводитель. Лучше брось мне вызов сейчас, пока мы не уехали из дома.
Плечи Меграса напряглись, когда он медленно наклонился вперёд.
— Мою руку, — прохрипел он, — сдерживает не недостаток отваги, Драгар Геснер…
— Рад это слышать, — проскрипел я. — Звёзды идут по небу. Поскачем же!
Меграс нахмурился, когда я перебил его, хотел добавить что-то ещё, но передумал. Он бросил взгляд на Тришну и кивнул, словно беззвучно подтвердил какое-то тайное знание, затем нараспев ответил:
— Звёзды идут по небу. Веди нас, предводитель, к славе!
Болдог, молча и безо всякого выражения наблюдавший за происходящим, эхом повторил:
— Веди нас, предводитель, к славе.
* * *