*(лат.) Своевременная недоверчивость рождает безопасность
И он говорит ей — сестра, я слишком давно на этой войне,
Когда вы пьете это ваше вино, я нёбом чувствую кровь —
В ней хватает и серебра, и стали, и соли, и гари огней,
И наши парни лежат в траншеях под гусеницами облаков…
Устраиваясь на своём месте за столом Когтеврана, Астра с некоторым недоумением оглядела окружающих её студентов, большая часть их которых была мокрой насквозь. «Неужели так сложно воспользоваться заклинанием?» — подумала она про себя уже в который раз.
Для неё колдовство было такой же частью её самой, как рука или нога. Девочка даже не задумывалась, когда выполняла множество мелких бытовых действий одним взмахом палочки, которая и без заклинаний прекрасно понимала желания хозяйки. Почему так не делали все остальные, оставалось для когтевранки загадкой. Даже трём её подругам приходилось сосредотачиваться, прежде чем выполнить какие-либо чары.
С Гермионой всё понятно — она всегда, прежде чем сотворить заклинание, вспоминала строки учебника и стремилась выполнить все движения максимально верно, сопроводив чёткой вербальной формулой. С Мораг тоже всё более-менее ясно — она привыкла быть слабой ведьмой и полагаться на силу Тевтата, так что колдовству уделяла куда меньше сил и внимания. Ну а Луна… Луна творила магию так же свободно, как Астра, но редко пользовалась этим своим талантом именно в быту. Почему? Эванс предпочитала не спрашивать.
— Астра! — раздался звонкий голосок, и девочка обернулась.
— Привет, Ромильда, — доброжелательно кивнула она бессменной главе своего фан-клуба. — Кто это с тобой? — за спиной девочки маячил смутно знакомый белобрысый паренёк.
— Я Колин Криви! — восторженно поедая Астру глазами, представился пацанёнок. — Можно я сделаю фото с вами? А то папа не верит, что знаменитая Астра Эванс — тоже волшебница.
«Не было печали, — с грустью подумала девочка. — Я уж надеялась, что мы ограничимся Ромильдой».
— Давай завтра с утра? — предложила она.
— Спасибо! — засиял глазами гриффиндорец.
— Астра, я хотела спросить, — оттеснила его в сторону Ромильда, — в этом году будет ещё один турнир «Мифов и Магии»?
— Если не произойдёт ничего экстраординарного, то обязательно, — кивнула девочка. — Я рассчитываю на конец марта или начало апреля.
— У-у-у, так долго! — расстроился Колин.
— Думаю, до этого времени у нас будет чем заняться, — хитро прищурилась Астра. — Сегодня, я полагаю, директор расскажет подробнее.
Ребята явно собирались тут же наброситься на неё с расспросами, но в этот момент Макгонагалл ввела первокурсников, и им пришлось поспешно вернуться на свои места.
За распределением Астра смотрела в полглаза, обращая внимание лишь на тех новичков, которые попадали на Когтевран. Заодно колдовала на каждого, кто садился за их стол, сушащие и согревающие чары. Рэндольф, староста мальчиков, был слишком занят обсуждением новых квиддичных тактик с Дэвисом, а староста девочек, шестикурсница, заменившая выпустившуюся Пенелопу, слишком увлеклась книгой, чтобы замечать проблемы новичков. Типичный Когтевран.
Под потолком громыхнуло, и почти все невольно подняли глаза вверх. Сегодня иллюзия открытого неба, созданная ещё Основателями, была мрачной как никогда. Рада поэтому поводу была, пожалуй, только Грейнджер, у которой во время грозы основательно прибавлялось сил. Остальные ёжились недовольно и с опаской. Впрочем, наполнившиеся тарелки быстро вернули всем праздничное настроение.
Когда пир подошёл к концу, Дамблдор успел только объявить об отмене квиддича, и тут двери Большого Зала с грохотом распахнулись. Астра, как и все остальные, тоже поспешила рассмотреть, кого же принесло в Хогвартс.
Аластор Грюм. Он действительно выглядел так, словно упал в камнедробилку. Впрочем, тень внешнего уродства не отображала, напротив, она чем-то даже напомнила девочке образ Ведьмака — спокойного, но собранного, циничного, но милосердного. А ещё в этой тени отражалось то, чего невозможно было заметить в реальной внешности и поведении волшебника — Грюм устал, смертельно устал, практически как Снейп до того, как Гермиона сняла с него обеты. А ещё ему каждую секунду было больно. Несильная, но постоянная боль от застарелых ран выматывала почище Круциатуса. И на этом свете мракоборец держался исключительно из чувства долга и бараньего упрямства.
— Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от темных искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Грюм.
Астра зааплодировала первой, а вслед за ней и весь Когтевран неуверенно присоединился к Дамблдору и Хагриду, которые тоже приветствовали нового преподавателя. Затем уже и Пуффендуй с Гриффиндором включились, следуя за Гермионой и Мораг. Лишь Слизерин безмолвствовал.
Речь Дамблдора Астра уже не слушала. Всё, что хотела, она уже увидела, а подробности про Турнир её не интересовали.
Первый урок с Грюмом прошёл… забавно, по-другому и не скажешь. Занятия когтевранцев по традиции шли в параллели с пуффендуйцами, поэтому на этой лекции Астра и Мораг могли сидеть за одной партой.
— Можете убрать их. Эти книги. Они вам не понадобятся.
Девочки внимательно следили, как отставной аврор хромает к доске. После переклички он наконец приступил к теме, которой обе ждали с нетерпением:
— Итак… Кто-нибудь из вас знает, какие заклятия наиболее тяжело караются волшебным законодательством?
Астра первая протянула руку вверх, как и часть когтевранцев. Пуффендуйцы предпочли не высовываться. Грюм окинул класс взглядом и кивнул Падме.
— Я полагаю, вы имеете в виду три Непростительных заклятия. Империус, Круциатус и Аваду Кедавру. Империус — это заклинание…
— О да, — перебил профессор. — Заклинание Империус доставило Министерству неприятностей в свое время.
Демонстрация заклинания заставила Астру призадуматься. Империус по своему действию отличался и от Конфундуса, и от её убеждения . Конфундус стирал последние секунды памяти, ошеломлял и оставлял в голове несложную установку, которая затиралась, стоило действию заклинания подойти к концу. Убеждение работало исключительно через уже существующие мысли жертвы, ловко используя их в качестве аргументов "за", подсвечивая нужное и затеняя лишнее. Астра словно на пару секунд брала мозг человека под свой контроль и заставляла цепочку ассоциаций складываться так, как нужно ей, а жертва потом считала, что это её собственные мысли.
Империо же… Оно натурально раздваивало сознание. Ядро, настоящая личность прятались под «маску», у которой была вся память и когнитивные способности оригинала, но не было ни воли, ни стремлений, одно только страстное желание выполнить приказ. Именно поэтому люди под правильным Империо становились так опасны — имея все знания и привычки человека, «маска» могла совершать чудовищные действия, оставаясь вне подозрений. И заподозрить Империо можно было либо при глубокой легилименции, либо… при взгляде на тень человека. Под заклятием она странно двоилась, что сразу же выдавало использование Непростительного.
Несложно догадаться, что такое разделение сознания не проходило бесследно, даже если удавалось снять или сбросить заклинание. В будущем это вполне могло спровоцировать диссоциативное расстройство идентичности, шизофрению или иное расстройство личности, насколько Астра поняла описания Грюма. В волшебном мире, разумеется, таких терминов не использовали, но симптоматика совпадала, поэтому девочка предпочитала мысленно использовать знакомые термины из психологии и психиатрии.
— Были времена, когда множество колдуний и волшебников были управляемы при помощи заклятия Империус. Вот была забота у Министерства — попробуй-ка разобраться, кто действует по принуждению, а кто по своей доброй воле. Заклятие Империус можно побороть, и я научу вас как, но это требует настоящей твердости характера и далеко не всякому под силу. Если возможно, лучше под него не попадать. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — рявкнул Грюм, и все подскочили.
«Это становится забавным», — улыбнулась про себя Астра, которая, как и Мораг, совершенно не боялась их нового профессора.
За выдержку девочки удостоились одобрительного хмыка, и Грозный Глаз перешёл к рассказу о следующем Непростительном.
Круцио, которое аврор демонстрировал на пауке, как оказалось, действовало не на тело, а на ауру, расшатывая и дестабилизируя её. Разумеется, после отмены заклинания аура постепенно приходила в соответствии с телом и разумом, но происходило это далеко не сразу и, понятное дело, тоже несло негативные последствия. Ведь лечить ауру у волшебников напрямую возможности не было, а косвенное воздействие редко оказывалось достаточно эффективным. Ну и безумие при слишком долгом воздействии — как вишенка на торте.
А вот Авада Кедавра… Это было забавно. Заклинание каким-то образом обращало вложенную в него энергию в силу Смерти. Механизм Астра разгадать так и не смогла, для этого однократной демонстрации было явно недостаточно, а из пояснений Грюма стало ясно только то, что для использования Авады нужна серьёзная магическая мощь. И, кстати, у самого профессора такая мощь была — по размеру ядра он практически сравнялся с Дамблдором, до которого пока даже Астра не дотягивала.
В целом урок оказался достаточно интересным, в первую очередь потому, что Грозный Глаз большую его часть потратил на теорию и подробно разъяснил, как именно на практике можно распознать и защититься от этих заклинаний, а также юридические тонкости их использования. Не рассказывал только про нюансы исполнения чар, но Астра реально удивилась бы, если б стал. Всё-таки не для четверокурсников информация. Занятие и без того вышло познавательным.
Хотя, наверное, остальные студенты так не считали. Вон, даже жизнерадостный и неугомонный Терри притих, а девочки отбросили свои вечные сплетни. Мэнди так и вовсе была белее снега.
Выходила из класса девочка в глубокой задумчивости, спиной ощущая пристальный взгляд. Этого не было заметно со стороны, но волшебный глаз Грюма во время урока то и дело останавливался на ней, словно пытаясь пронзить насквозь. Очевидно, своему старому соратнику Дамблдор открыл достаточно информации об Астре. Что ж, разумно. И до тех пор, пока в теле Грюма по замку гулял именно Грюм, она не собиралась переживать по этому поводу.