Mushoku Tensei. Глава 19. Подарок с небес
30к символов
* * *
Телега катилась по извилистой дороге, вытоптанной сотнями ног и колёс за годы торговых путей между Ратакией и Арсом, столицей королевства Асура. Колёса скрипели, деревянные оси потрескивали под тяжестью груза, а в ящиках позвякивали вазы — керамические, с тонкими узорами, завёрнутые в пожелтевшую солому и старые тряпки, чтобы не разбились на ухабах. Дорога вилась через степь, поросшую жёсткой травой цвета выгоревшего сена, с редкими пятнами низкорослых кустов, усеянных мелкими колючками.
Солнце клонилось к закату, заливая всё вокруг тёплым золотисто-оранжевым светом, от которого тени деревьев и камней вытягивались длинными, дрожащими полосами. Ветер гнал по земле лёгкие облачка пыли, принося с собой запах сухой земли, травы и слабый аромат цветущего где-то вдалеке вереска.
Я сидел на краю телеги, прислонившись спиной к ящику, и всё так же листал книгу по исцеляющей магии, которую Талханд вернул мне перед расставанием. Её потрёпанная кожаная обложка, потемневшая от времени, приятно шершавила пальцы, а выцветшие чернила на страницах складывались в знакомые, но всё ещё сложные символы заклинаний с кучей текста теории. Мои пальцы застыли на строчке про восстановление связок — я пытался представить, как энергия течёт через тело, но мысли то и дело ускользали.
Элинализ дремала напротив, её длинные светлые волосы, слегка растрёпанные ветром, падали на лицо, а грудь медленно поднималась и опускалась в такт дыханию. Её походный плащ, тёмно-зелёный с выцветшими пятнами, был небрежно наброшен на плечи, а тонкий меч в ножнах лежал рядом, прислонённый к ящику. Рукоять, обмотанная потёртой кожей, поблёскивала в закатных лучах, а клинок, чуть приоткрытый, отражал свет тонкой серебристой полоской. Она выглядела расслабленной, но я знал — стоит чему-то случиться, и она подскочит быстрее, чем я успею моргнуть.
Впереди на козлах сидела Лира, наша необычная извозчица.
Её шляпа чуть съехала набок, открывая спутанные каштановые кудри, которые выбивались из-под края и трепетали на ветру. Одежда была покрыта слоем дорожной пыли, а руки, загрубевшие от поводьев и тяжёлой работы, крепко сжимали кожаные ремни. Она молчала, что было редкостью: обычно каждый толчок или скрип телеги сопровождался её громкой руганью в адрес дороги, коней или богов, посмевших создать такой мир. Её тонкие пальцы, унизанные мелкими шрамами, то и дело нервно постукивали по поводьям, а взгляд был прикован к горизонту, где степь плавно переходила в холмы.
Внезапно тишину разорвал хриплый крик впереди — грубый, пропитанный злобой и хмельной хрипотцой. Телега дёрнулась так резко, что я чуть не выронил книгу, ухватившись за борт, чтобы не свалиться. Вазы в ящиках звякнули громче, чем обычно, а кони заржали, мотая головами и скребя копытами по земле, поднимая клубы пыли. Элинализ мгновенно открыла глаза, её рука метнулась к мечу, пальцы сжались на рукояти с той лёгкостью, что выдаёт десятилетия опыта. Я выпрямился, напряжённо вглядываясь вперёд, чувствуя, как сердце ускорило ритм.
Из-за поворота, где дорога ныряла в неглубокий овражек, поросший колючим кустарником, выскочили четверо. Бандиты — другого слова для них не подобрать. Их одежда была рваной, зашитой грубыми стежками из ниток разного цвета, а доспехи — если это можно так назвать — представляли собой потёртые кожаные куртки, местами усиленные ржавыми металлическими пластинами, криво пришитыми или просто привязанными верёвками. У главаря, здоровяка с кривым шрамом, тянущимся от виска через щеку до подбородка, в руках был меч — зазубренный, с пятнами ржавчины, больше похожий на мясницкий тесак, чем на оружие воина. Его волосы, сальные и тёмные, свисали на лоб, а глаза, мутные от дешёвого пойла, блестели жадностью. Второй, худой и вертлявый, с редкими зубами и длинным носом, сжимал короткий клинок с обломанным кончиком. Третий держал дубинку — грубо обструганную ветку с шишкой на конце, а четвёртый, низкий и коренастый, размахивал ржавым кинжалом, больше похожим на кухонный нож. В общем, типичные друзьях Лизы.
— Деньги и груз, живо! — рявкнул главарь, шагнув вперёд и угрожающе взмахнув мечом.
Его голос дрожал от напряжения, но в нём сквозила уверенность — видимо, не первый раз грабил одинокие телеги. Остальные загоготали, переглядываясь, их смех был резким и неприятным, как скрип несмазанных петель.
Я вздохнул, отложил книгу на ящик — аккуратно, чтобы не повредить страницы — и медленно поднялся, разминая затёкшие плечи. Пальцы легли на древко складного копья, лежавшего под рукой. Дерево было слегка прохладным, гладким, с едва заметными царапинами от прошлых схваток, а вес — привычным, как продолжение моего тела. Я чувствовал его баланс, знал, как оно поведёт себя в движении.
Элинализ осталась сидеть, скрестив руки на груди, но её глаза блестели лукавым интересом, а уголок губ чуть приподнялся в знакомой насмешливой улыбке.
— Давай, Эрик, разомнись немного, — протянула она, её голос был ленивым, но с ноткой вызова. — Покажи этим оборванцам, что крестьянин с копьём стоит больше, чем их ржавые железки.
— Ты серьёзно? — я бросил на неё быстрый взгляд, чуть прищурившись. — Не хочешь помочь?
— А смысл? — она пожала плечами, чуть сдвинув плащ. — Ты и сам справишься. Я вмешаюсь, если кто-то из них вдруг окажется не таким уж идиотом. Но, судя по их виду, шансов мало.
Лира, сидевшая на козлах, внезапно вскочила, её шляпа слетела в пыль, а лицо перекосилось от ярости.
— Вы что, обмудки, совсем охренели?! — заорала она, сжимая кулаки. — Это мои блядские вазы, мои! Я вас за них в землю закопаю, суки драные!
Она рванулась вперёд, но телега качнулась, и Лира, потеряв равновесие, с громким воплем рухнула на землю, приземлившись на бок. Её крик оборвался стоном, а я заметил, как она схватилась за ногу, скривившись от боли.
Главарь шагнул ко мне, замахнувшись мечом в широком, но неуклюжем ударе. Я видел, как его плечи напряглись, как клинок пошёл по дуге — слишком медленно, слишком предсказуемо. Я качнулся влево, чувствуя, как воздух просвистел у щеки, и тут же ткнул его древком в грудь — прямо под рёбра, туда, где удар выбивает дыхание. Древко с глухим стуком врезалось в его кожаную куртку, и он охнул, хватая ртом воздух, как рыба на берегу. Не давая ему опомниться, я добавил резкий удар по колену — колено хрустнуло, нога подогнулась, и он рухнул в пыль, выронив меч, который с лязгом отлетел в сторону.
Второй бандит, худой, бросился сбоку, его клинок сверкнул в закатном свете. Я развернулся, перехватил копьё двумя руками, чувствуя, как дерево скользит в ладонях, и с размаху врезал ему по рёбрам. Древко загудело от удара, послышался треск — то ли костей, то ли его жалкой брони — и он согнулся пополам, отлетев на пару шагов. Его клинок выпал из рук, звякнув о камни, а сам он рухнул на колени, хрипя и кашляя.
Третий, с дубинкой, замешкался, его глаза расширились от страха. Я быстро шагнул к нему, сделал выпад древком в живот — быстрый, точный, как удар змеи. Он согнулся, выронив дубину, а я тут же добавил удар по затылку, вложив ровно столько силы, чтобы вырубить, но не убить. Он рухнул лицом вниз, подняв облачко пыли. Четвёртый, с кинжалом, развернулся и бросился бежать, его короткие ноги мелькали в панике. Я догнал его в три шага, ткнул древком под лопатку — он споткнулся, растянулся в грязи и затих, скуля и прикрывая голову руками.
Всё закончилось меньше чем за минуту. Я выпрямился, отряхнул пыль с ладоней и оглядел поле боя. Четверо бандитов корчились на земле, их оружие валялось в траве и грязи, а из-под рваных курток доносились стоны и приглушённые проклятия. Кровь не пролилась — я бил только древком, не остриём. Убивать их не стал: они были жалкими, а не опасными, да и возиться с трупами на дороге не хотелось.
— Боевой дух, немного тренировок и навыков, — сказал я, пожав плечами и легонько постучал древком по земле, сбивая с него налипшую пыль. — Вот что выходит из крестьянина с копьём против таких, как они. Не сила, а умение решает.
Элинализ поднялась с телеги, убирая меч обратно в ножны с лёгким щелчком. Её улыбка стала шире, в ней сквозило одобрение.
— В дороге точно не пропадёшь, Эрик, — сказала она, подходя ближе. Её голос был тёплым, с лёгкой хрипотцой, как после долгого молчания. — Четверых раскидал, а я даже не успела толком размяться. Чистая работа, почти как у Гислен в её лучшие дни. Только она бы, наверное, одного прирезала — для острастки.
— Ты бы хоть притворилась, что собираешься помочь, — хмыкнул я, глядя на неё исподлобья. — А то сидишь, как зритель на арене.
— Зачем? — она развела руками, чуть наклонив голову. — Ты справился быстрее, чем я бы вытащила меч. Да и… — она кивнула на бандитов. — Эти ребята явно не стоили моего внимания.
Я фыркнул, но промолчал, повернувшись к телеге. Лира всё ещё сидела на земле, обхватив руками ящики, словно защищая их от невидимой угрозы. Её шляпа валялась в пыли, куртка была перепачкана, а лицо — красное от гнева и боли. Она сжимала ногу, её пальцы впились в штанину, а губы шевелились в потоке ругани.
— Суки поганые! Твари драные! — орала она, её голос дрожал от ярости. — Посягнули на мои вазы, уроды! Я вас за них в землю закопаю, чтоб вас демоны в жопу драли до самого Континента Демонов! Чтоб вам пусто было, выродки!
Она попыталась встать, но тут же скривилась, схватившись за лодыжку. Нога явно была подвернута. Рука, которой она опиралась при падении, висела неестественно, пальцы дрожали, а плечо было чуть вывернуто.
— Эй, Лира, успокойся, — я подошёл, прислонив копьё к борту телеги. — Давай посмотрим, что с тобой. Орать на них бесполезно, они уже в пыли валяются.
— Успокоиться?! — она резко вскинула голову, её карие глаза сверкнули. — Эти мрази чуть не угробили мой товар! Ты знаешь, сколько я за эти вазы выложила? Сколько тащила их через полстраны? А они тут со своими ржавыми железками!
— Знаю, знаю, — я поднял руки, стараясь говорить спокойно. — Но вазы целы, а эти придурки больше не встанут. Давай лучше с твоей ногой разберёмся, а то ты сейчас на одной хромать будешь.
Она фыркнула, бросив на меня злой взгляд, но всё же села обратно, тяжело дыша. Её грудь вздымалась от гнева, а на щеке алела свежая царапина, оставленная веткой при падении.
Я опустился на одно колено, осторожно взяв её ногу. Лодыжка была горячей на ощупь, кожа натянулась от опухоли, а при лёгком нажатии Лира зашипела, сжав зубы так, что я услышал скрип.
— Терпи, — сказал я, вдыхая прохладный воздух с привкусом пыли.
Заклинание было базовым, из книги Талханда — начальная исцеляющая магия, требующая слов. Мана текла медленно, и без чёткого произнесения я не мог её направить.
Положив ладони на лодыжку, я закрыл глаза, сосредоточился. Грудь нагрелась, мана шевельнулась, и я тихо, но твёрдо произнёс:
— «О свет, дарующий покой, исцели плоть, разорванную страданием. Верни целостность, развей боль, пусть жизнь вновь течёт без преград. Воссияй — свет Жизни!»
Ладони потеплели, под пальцами вспыхнуло мягкое золотистое сияние. Мана потекла в ткани, сращивая связки, убирая воспаление. Опухоль спала, Лира выдохнула, её лицо разгладилось.
Я, радостный от практического успеха, перешёл к плечу, повторил заклинание — сустав встал на место с тихим щелчком. Она шевельнула пальцами, удивлённо моргнув.
— Ну ты даёшь, парень, — выдохнула она, потирая запястье. Её голос стал тише, но в нём всё ещё дрожали отголоски злости. — Я Лира, кстати. Мы ведь не были представлены друг другу… Спасибо, что не дал мне тут сдохнуть от злости. Или от стыда за то, что не смогла сама этим уродам врезать.
— Эрик, — кивнул я, поднимаясь и отряхивая колени от пыли. — Рад помочь. Ногу проверь, можешь встать?
Она осторожно опёрлась на ногу, сделала шаг, затем второй. Её лицо разгладилось, и она даже слегка улыбнулась, хоть и криво.
— Нормально, — буркнула она. — Как новенькая. Ты что, маг какой-то?
— Копейщик, — я пожал плечами, забрав копьё. — Но немного маг.
Элинализ подошла ближе, скрестив руки и глядя на меня с лёгкой улыбкой. Её плащ чуть колыхнулся на ветру, а в глазах мелькнула тень одобрения.
— Неплохо, Эрик, — сказала она, её голос был мягким, но с ноткой гордости. — Магия исцеления на практике — это тебе не просто книжки листать с умным видом. Выглядело почти профессионально. Зенит бы похвалила.
— Зенит? — переспросила Лира, поднимая шляпу с земли и отряхивая её о колено.
— Старая подруга, — коротко ответила Элинализ, её тон стал чуть резче, как будто она не хотела углубляться. — Была хорошим лекарем. Лучше многих.
— Ну, если она так же быстро лечила, как этот парень, то я бы с ней выпила, — хмыкнула Лира, натягивая шляпу обратно. — С вами двумя я точно до Арса доеду. А то думала, эти уроды всё разнесут, а мне потом только плакать над осколками.
— Не разнесли же, — улыбнулся я, забираясь обратно в телегу. — Так что можешь расслабиться.
Девушка фыркнула, но всё же улыбнулась шире, щёлкнув поводьями. Кони тронулись, телега снова покатилась вперёд, оставляя за собой лишь облако пыли да поверженных бандитов, всё ещё стонавших в траве.
* * *
Прошло несколько дней. Дорога изменилась: степь уступила место холмам, поросшим густой травой с редкими пятнами жёлтых цветов, а впереди уже более чётко вырисовывалась Горная Гряда Красного Дракона. Её зазубренные вершины возвышались над горизонтом, окутанные лёгкой дымкой. Солнце светило ярко, но ветер, дующий с гор, приносил прохладу, шевеля траву и заставляя её шуршать, как далёкий прибой. В воздухе витал запах земли и камня, смешанный с едва уловимой кислинкой от близких горных ручьёв. Телега катилась ровно, её колёса оставляли глубокие колеи в мягкой почве, а вазы позвякивали в такт движению.
Я сидел с книгой, пытаясь разобрать заклинание среднего уровня — что-то про восстановление костей, но символы путались в голове. Элинализ от безделья чистила меч, проводя точильным камнем по лезвию с размеренными движениями. Звук был ритмичным, почти убаюкивающим. Лира напевала что-то под нос — старую песню о торговце, потерявшем товар в бурю, её голос был хрипловатым, но неожиданно приятным.
Внезапно телега остановилась так резко, что я впечатался плечом в ящик, а книга чуть не соскользнула с колен. Вазы звякнули громче обычного, одна даже треснула — я услышал характерный хруст. Элинализ замерла, её рука сжалась на рукояти меча, а точильный камень упал в сторону. Лира молчала, что было странно: обычно она тут же начинала орать на всё, что угрожало её грузу.
— Что за… — начал я, потирая ушибленное плечо и поднимаясь. Элинализ уже стояла, её взгляд был устремлён вперёд, а лицо напряглось.
Я пригляделся и замер, чувствуя, как холод пробежал по спине.
В сотне шагов впереди, у самой дороги, среди переломанных деревьев лежала огромная туша красного дракона. Его чешуя, багровая, с металлическим отливом, ещё блестела в солнечных лучах, отражая свет, как полированная броня. Глаза были закрыты.
Но грудь не двигалась, а из глубоких ран на боках стекала кровь — тёмно-алая, густая, с лёгким паром, который поднимался в прохладном воздухе. Она растекалась по земле, впитываясь в сухую почву и образуя тёмные лужи, блестевшие на солнце. Крылья, каждое размером с небольшой сарай, были смяты и переломаны — кости торчали наружу, обтянутые рваной перепонкой. Шея была выгнута под неестественным углом, хребет сломан в нескольких местах, а из пасти, приоткрытой и усеянной зубами длиной с мой локоть, вывалился длинный язык, уже покрытый слоем пыли. Вокруг лежали обломки деревьев — молодые сосны и дубки, не выдержавшие удара, были вырваны с корнем или сломаны пополам, их кора висела лохмотьями, а ветки торчали в стороны, как сломанные кости.
Кони переминались с ноги на ногу, фыркая и мотая головами, их уши были прижаты, а глаза расширены от страха. Они явно чуяли запах крови и смерти, их копыта оставляли глубокие следы в земле, но вперёд они не шли. Лира сидела неподвижно, её руки сжимали поводья так, что кожа ремней скрипела, а костяшки побелели. Её шляпа съехала на затылок, открывая напряжённое лицо, а губы были сжаты в тонкую линию.
— Это что ещё за хрень? — выдохнул я, спрыгивая с телеги.
Мои сапоги хрустнули по сухой траве, а копьё в руке вдруг показалось слишком лёгким для такой картины. Элинализ последовала за мной, её шаги были мягкими, почти бесшумными, как у кошки, крадущейся к добыче.
Мы осторожно приблизились к туше, держась на расстоянии нескольких шагов. Я ткнул дракона древком копья — остриё скользнуло по чешуе с лёгким скрежетом, оставив тонкую царапину, но реакции не последовало. Запах ударил в ноздри — резкий, металлический, с тошнотворной сладостью гниения и лёгкой кислинкой, как от пролитого вина. Его когти, каждый длиной с моё предплечье, были вдавлены в землю, оставив глубокие борозды, словно он цеплялся за жизнь перед смертью. Раны на боках и спине были глубокими, с рваными краями — следы ударов о скалы, а не клинков или когтей.
— Ну… эм… бывает и такое, да, — заговорила эльфийка, обходя тушу с левой стороны.
Её голос был спокойным, но в нём чувствовалось сильное удивление. Она присела у сломанного крыла, провела пальцем по рваному краю перепонки, оставив на коже тонкую полоску крови.
— Драконы иногда падают с Горной Гряды на равнины. Обычно выживают — встают, рычат, плюются огнём и доставляют кучу проблем. Помнишь, как Клыки Чёрного Волка с таким сражались? Ты тогда своё красное копьё в ход пустил — девять ран пытался нанести, пока Пол отвлекал спереди, а Талханд лупил по ногам магией земли.
Я кивнул для приличия, хотя воспоминание было крайне смутным, как сон, который ускользает при пробуждении. Лишь обрывки — жар пламени, крики товарищей, тяжесть копья в руках, липкая кровь на одежде.
— Но мёртвым после падения я их ещё не видела, — продолжила она, поднимаясь и вытирая руку о штаны. Её взгляд скользнул по туше, задержавшись на сломанной шее. — Деревья разломаны, но не настолько, чтобы его прикончить. Посмотри на эти вмятины — его швыряло о скалы, как тряпку. Может, буря его сбила, или крыло отказало. Странно, что рядом никого нет — обычно такие падения привлекают охотников или авантюристов.
— И что делать? — спросил я, уперев копьё в землю и оглядывая тушу.
Она была огромной — шагов двадцать в длину, с хвостом ещё на десяток, и весила, наверное, как половина деревни Древобор вместе с домами. Чешуя блестела, как сокровище, а клыки и когти могли бы стать оружием сами по себе.
Элинализ поднялась, вытерла руки о штаны и посмотрела на меня с хитрой улыбкой, её глаза сверкнули в лучах заходящего солнца.
— Ну… Я, конечно, ничего не говорю, но «Пику Адекватности» явно не помешает слава убийц драконов, — лукаво проговорила она, чуть понизив голос, как будто делилась секретом. — Плюс материалы — кости, кожа, клыки, органы. И куча денег с их продажи. В Асуре за драконьи кости платят золотом, а за сердце или печень, даже слегка подгнившую, можно выторговать целое состояние. Такой подарок с небес сам в руки упал, причём буквально.
Я прищурился, скрестив руки на груди и глядя на неё с лёгким недоверием.
— Ты что, хочешь гильдию наебать? — спросил я, чуть наклонив голову. — Притащить тушу и сказать, что это мы его завалили?
— А почему нет? — она пожала плечами, её улыбка стала шире, обнажив ровные зубы. — Гильдия сама порой не чиста на руку. Сколько раз они занижали выплаты за наши задания? Или приписывали себе лишнее, когда мы с Клыками тащили трофеи? До сих пор помню, как Пол однажды чуть не подрался с их казначеем из-за урезанной доли? А тут такой шанс — чистая прибыль, и никто не спросит, как именно он умер. Наши прошлые достижения и ранг теперь работают на нас. В этом мире половина авантюристов приписывает себе чужие подвиги, а другая половина вообще выдумывает их с нуля. Мы хотя бы частично тушу притащим — доказательство железное. Или что, хочешь просто уехать и оставить это всё гнить? Даже Гислен бы так не поступила — отхватила бы кусок мяса, пожевала на ходу и ушла довольная. А ты ведь не хуже неё, верно?
Я покачал головой, чувствуя, как уголки губ сами собой растягиваются в усмешке. Логика Элинализ была кривой, как тропинка после дождя, но чертовски соблазнительной — словно запах выдержанного вина в захудалой таверне, когда в кармане ни гроша, а душа просит праздника.
— Знаешь… — начал я, глядя на дракона, чья туша лежала перед нами, как гора сокровищ. — А ведь наше путешествие сожрало кучу денег. Да и воспоминание о первом драконе у меня почти стёрто — только обрывки, как чужая история. Думаю, ты права, и будет справедливо забрать себе и то, и другое. Так сказать, новый трофей вместо старого.
Элинализ рассмеялась — коротко, звонко, как звон монет в кошельке. Она шагнула ко мне, её сапоги чуть скрипнули по сухой траве, и потрепала меня по волосам. Её пальцы были тёплыми, чуть шершавыми от мозолей, оставшихся от бесчисленных лет с мечом в руках… Или не только с мечом…
— Вот это мой Эрик, — сказала она, её голос был мягким, но с довольной ноткой, как у наставника, чей ученик наконец-то врубился. — Соображаешь, когда надо. Голова на плечах не просто для синей клумбы, а?
Я фыркнул, отмахнувшись от её руки, но не смог сдержать улыбку. Она повернулась к телеге, которая за время нашего разговора подъехала ближе, скрипя колёсами по каменистой дороге. Лира уже высунулась с козел, её широкополая шляпа съехала набок, открывая спутанные каштановые кудри, а лицо светилось смесью удивления и жадного интереса. Она явно слышала каждое слово — её руки всё ещё сжимали поводья, но взгляд был прикован к нам, как у ястреба к добыче.
— Я всё слышала, — заявила она, спрыгивая на землю. Её сапоги стукнули о твёрдую почву, подняв маленькое облачко пыли, а голос был твёрдым, с лёгкой хрипотцой, но в нём сквозил азарт. — И… готова выкинуть свои чёртовы вазы к демонам на рога, лишь бы помочь с этой тушей. Подтвержу, что вы его завалили — перед гильдией, перед стражей, да хоть перед самим королём Асуры. Но за сорок процентов от выручки, не меньше.
Элинализ вскинула бровь, её губы дрогнули в лёгкой усмешке, а в глазах мелькнула искра любопытства.
— Быстро ты, Лира, — сказала она, скрестив руки на груди. Плащ чуть колыхнулся от ветра, обнажив рукоять меча на поясе. — Сорок процентов — это не горсть медяков. Уверена, что не прогадаешь?
— А то, — Лира ухмыльнулась, уперев руки в бока. Её шляпа качнулась, тень легла на половину лица, но глаза блестели, как у торговца, почуявшего сделку века. — Я знаю, сколько стоят драконьи кости — в том же Арсе за один позвонок дадут больше, чем я за год с вазами выручу. Клыки? Кожа? Это для оружейников и кожевников чистое золото. А сердце или печень — маги с алхимиками за них друг другу глотки перегрызут, лишь бы зелья варить или свитки зачаровывать. Сама я эту громадину не разделаю — ни сил, ни ножа такого нет, да и тащить одной через полстраны? Вопросов будет больше, чем у меня ругательств, а у меня их запас немалый. Но с двумя S-рангами — другое дело. У вас имя, репутация, вам поверят на слово, а я за вашими спинами пристроюсь. Сорок процентов — моя цена за помощь и молчание.
Элинализ задумчиво хмыкнула, её взгляд скользнул ко мне, затем вернулся к Лире. Она чуть наклонила голову, словно оценивая её заново.
— А ты не так проста, как кажешься, — сказала она, её тон стал чуть теплее, но с ноткой уважения. — Торговка с мозгами — редкость в этих краях. Обычно такие только орут про свои горшки да плачут, когда их бьют.
— Жизнь научила, — Лира пожала плечами, её ухмылка стала шире, обнажив чуть кривоватый передний зуб. — По дорогам таскаешься, либо учишься ловить удачу за хвост, либо с голой задницей и вазами остаёшься. Так что, по рукам?
— По рукам, — кивнула эльфийка, бросив мне быстрый взгляд. — Эрик, что скажешь? Согласен делиться с нашей бойкой извозчицей?
Я посмотрел на Лиру, прищурившись. Её уверенность была заразительной, но я не собирался отдавать сорок процентов просто так.
— Если она поможет тащить, разделывать и держать язык за зубами — согласен, — сказал я, мой голос был ровным, но с лёгкой угрозой. — Но сорок процентов — это только если всё пройдёт гладко. Если гильдия начнёт вилять жопой или стража прицепится, ты первая будешь выкручиваться. Я врать не люблю, но за тебя отвечать тоже не стану.
Лира хлопнула в ладоши, её глаза загорелись ярче, чем костёр в холодную ночь.
— Да не вопрос, — сказала она, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. — Я вру, как дышу, когда надо — хоть гильдейскому мастеру в лицо, хоть купцу с жирным кошельком. Главное — до ближайшего города доехать и сбыть это добро. Там уже разберёмся, кто кому что должен.
— Тогда приступим, — сказала Элинализ, её тон стал деловым, как у командира перед заданием. Она хлопнула меня по плечу, кивнула Лире и направилась к туше, уже прикидывая, с чего начать. — Время терять нельзя — дракон не самый свежий, и вонь скоро привлечёт кого-нибудь ещё.
* * *
Элинализ взялась за дело с неожиданной сноровкой, словно всю жизнь только и делала, что потрошила драконов. Она вытащила из своего походного мешка длинный нож с зазубренным лезвием — явно не для кухни, а для чего-то посерьёзнее — и пару коротких кинжалов с широкими лезвиями, разложив их на траве с аккуратностью мастера. Её движения были быстрыми, уверенными, но точными — ни одного лишнего взмаха, ни капли сомнения.
— Сначала снимаем кожу, — начала она, воткнув нож под чешую у основания шеи.
Лезвие с хрустом вошло в плоть, и тёмная кровь брызнула на траву, оставляя жирные пятна и резкий запах.
— Режем вдоль хребта, но осторожно — если порвать, цена упадёт. Чешую оставляем на коже, так дороже берут. Потом вырезаем кости — позвоночник, рёбра, пластины с крыльев. Клыки и когти отдельно, они самые дорогие. Органы — в последнюю очередь, пока не протухли. Сердце и печень берём целиком, остальное — по ситуации.
— Откуда ты это знаешь? И ты всегда с собой такой разделочный набор таскаешь? — спросил я, беря второй кинжал и примериваясь к крылу. Его перепонка была твёрдой, как парусина, но рваной, с дырами от ударов.
— Не трать время на вопросы, шевелитесь быстрее, — отрезала она, не поднимая глаз. Её нож уже скользил вдоль хребта, оставляя длинный разрез, из которого сочилась кровь. — Падение могли заметить другие путники или охотники. Если сюда кто-то явится, нам лишние свидетели не нужны. А то придётся делиться ещё и с ними.
— Или драться, — добавил я, вонзая кинжал в основание крыла. Чешуя сопротивлялась, но под ней кожа оказалась мягче, податливой. Лезвие входило с лёгким хрустом, оставляя за собой рваный край. Запах усилился — тяжёлый, металлический, с тошнотворной сладостью, от которой першило в горле.
Лира стояла рядом, держа в руках моток верёвки и большой мешок из грубой ткани, сшитый вручную. Её лицо было напряжённым, но в глазах читался азарт, как у торговца, почуявшего сделку века.
— Давай сюда куски, — скомандовала она, подставляя мешок. — И аккуратнее, не порви! Кожа с дырками меньше стоит, а мне свои проценты терять неохота.
Мы работали два часа. Солнце село, и степь окуталась сумерками, подсвеченными лишь бледным светом луны, что пробивался сквозь набежавшие тучи. Мои руки были перепачканы кровью, липкой и тёплой, одежда пропиталась потом и запахом дракона, а мышцы ныли от напряжения. Элинализ вырезала кости с хирургической точностью — позвоночник, массивные рёбра, широкие пластины с крыльев, каждая размером с щит. Она работала молча, лишь иногда бросая короткие команды: «Держи тут», «Режь глубже». Я снимал кожу, отрезая её длинными полосами — каждая была тяжёлой, скользкой, с чешуёй, которая звенела, как монеты, когда её складывали в кучу. Клыки — каждый длиной с моё предплечье и острый, как меч — пришлось выдирать с усилием, их корни глубоко сидели в челюсти, а когти я отрубал у основания, оставляя глубокие зарубки на костях.
Лира помогала с органами, морщась от вони, но не жалуясь. Мы вырезали сердце — огромное, ещё тёплое, размером с голову быка, с толстыми венами, которые пульсировали в руках, пока его не уложили в мешок. Печень была скользкой, тяжёлой, как мокрый мешок с песком, и тёмно-бордовой, с лоснящейся поверхностью. Остальные органы — лёгкие, почки — мы оставили: они были слишком громоздкими и быстро портились.
Всё уместить не удалось — телега была слишком мала. Мы забрали самое ценное: кости, клыки, кожу, сердце и печень. Вазы Лира оказались кстати — она вытряхнула солому и тряпки прямо на землю, освободив керамические сосуды. В них сложили органы, залив остатками крови, чтобы сохранить свежесть. Сверху накрыли брезентом, пропахшим сыростью и старым сеном, закрепив его верёвками, которые Лира затянула так туго, что они врезались в ткань.
— Готово, — выдохнула Элинализ, вытирая нож о траву.
Её лицо блестело от пота, волосы прилипли ко лбу, а руки были перепачканы кровью до локтей, но в глазах горел довольный огонёк.
Я кивнул, вытирая ладони о штаны — они всё равно были грязными, так что разницы не было. Телега теперь была переполнена, места почти не осталось. Пришлось сесть сбоку от Лиры, почти прижавшись к ней. Копьё лежало на коленях, а плечо то и дело задевало её локоть. Элинализ устроилась сзади, прислонившись к груде костей, её меч теперь лежал у неё на коленях.
— Ну что, — сказала Лира, щёлкнув поводьями. — Поехали за нашими деньгами?
Кони тронулись, нехотя переступая через ветки и обломки деревьев. Небо затянуло тучами, ветер стал холоднее, принося с гор запах дождя, но настроение у всех было лучше некуда. Дорога до Арса теперь обещала не только долгие недели пути, но и чертовски щедрую награду.
— Сначала реку или ручей найдём, — бросила Элинализ, оглядываясь. — Вонь дракона половину зверей с гор приманит. И меня уже от неё мутить начинает… Думаю, вы тоже не в восторге от этого запаха.
Лира фыркнула, но кивнула, направляя телегу дальше.
