• Boosty Shared
• Crubog

• T

• фанфик
• ведьмак

Всех яростно приветствую! Искренне прошу прощения за задержку, но я наконец-то закончил эту чертову главу! В который раз убеждаюсь, что чем ближе к финалу, тем почему-то тяжелее писать. Логично было бы предположить, что это происходит оттого, что хочется побольше воткнуть подробностей, а сюжет требует разрешения. Однако это никак не оправдывает появившуюся у меня в доме кошку, которая изрядно отвлекает внимание, являясь еще одним фактором сдерживания глав.

Но я счастлив вам объявить, что написал юбилейную сороковую главу! Умудрившись не уместить в неё начала финала… Которое уходит сразу в сорок первую, где со старта начнется движ… Ну, я так думаю, ведь все действия персонажей в финале я расписал еще в феврале, только не облек в текст.

На данный момент план таков: завязка финала — финал — попытка героев разобраться, что вообще произошло и какие будут последствия — конец тома.

Глава 40.docx

Глава 40. Справедливость

Сильвана смотрела на сидящего напротив неё мужчину и не могла понять, как он мог пользоваться успехом у дам: ниже даже её по росту, щуплый до степени болезненности, с резкими чертами лица, горбатым носом и постоянно дергающимся правым глазом. Поверх всего этого пытающиеся скрыть залысины длинные волосы до плеч, тоненькие усы и жиденькая бороденка. И всё бы это было еще терпимо, если бы не его сальный взгляд, которым он окидывал каждую женщину, какую видел.

Вот только, судя по стремительно ухудшающейся погоде и затягивающим небо тучам, не одна она заметила этот взгляд. Правда, что Фрингилья, что Цирилла просто нацепили на лица маски и полностью игнорировали присутствие князя, оставляя сомнительное удовольствие беседы с ним на долю новоявленной княгини.

— Итак, я признаю, что вы похожи на мою супругу, но чем вы докажете, что являетесь безвременно погибшей Сильвией-Анной? — спросил Раймунд после протокольных расшаркиваний и изложений своих позиций. Сзади княгини послышался возмущенный ропот рыцарей и чуть ли не рычание стоявшего за её плечом Рейнарта.

Сильвана же в это время молча разглядывала этого мерзкого персонажа и всё не могла ответить себе на странные в данной ситуации вопросы: «Неужели того, что он волею идиотизма её родителей стал князем Туссента, было достаточно, чтобы иметь успех у дур при дворе?» И они совсем не боялись гнева её сестры? Княгиня помнила свою сестренку как очень обидчивую девочку, никогда подобного бы не стерпевшую. Что же изменилось?

Похоже, что Раймунд очень неуютно себя чувствовал под внимательными взглядами даже на вид опасных людей перед ним, потому что он не выдержал и подал голос:

— Я…

— Могу предложить испытание поединком, — пожав плечами, прервала его с детства обучавшаяся владению мечом девушка. — Вы и я, один на один, согласно древним традициям Туссента.

— Я не могу драться с женщиной! — кукарекнул князь. Возможно, он и просто возмутился, но Сильвана не могла воспринимать его всерьез, видя только недостатки.

— Я могу быть защитником княгини, — предложил Виктор, который выглядел чуть ли не противоположностью Раймунда. Правда, на поединок с ним, если все слухи про него были хоть отдаленно правдой, согласился бы лишь самоубийца. — Я тоже князь, так что это будет поединок равных.

Чародей умудрился произнести вроде бы вежливые слова так, что было абсолютно четко понятно, что за равного он своего визави не считает.

— Это смешно! — князь явно здраво оценил свои возможности в подобном поединке, поэтому предпочел снова возмутиться. — Решать судьбу целого княжества идиотским поединком!

«А вот это ты зря сказал!» — внутренне ухмыльнулась Сильвана, видя, как зароптали даже рыцари и дворяне за спиной Раймунда.

— Это наши священные традиции! — громко объявила она, картинно вскочив, отшвыривая кресло. — Если ты даже этого не понял за шесть лет, что занимаешь своим недостойным задом трон Туссента, то тебе в нем не место!

К ужасу князя, даже часть стоявших за ним рыцарей встретили эти слова одобрительным ропотом. Он явно запаниковал, глаза заметались, и Сильвана поняла, что момент для атаки настал!

— Славные рыцари Туссента! — выйдя из-за стола и направившись прямо к толпящимся перед ней закованным в латы мужчинам, обратилась княгиня. — Меня насильно разлучили с моей Родиной и моей любимой сестрой еще в детстве! Но даже я помню пять рыцарских добродетелей: Отвага! Мудрость! Честь! Сочувствие! Щедрость!

Ответом ей были одобрительные выкрики полностью согласных с ней воинов со всех сторон.

— И скольким этим добродетелям соответствует этот человек, называющий себя вашим князем? — Сильвана громко задала сакраментальный вопрос, после которого вокруг установилась недобрая задумчивая тишина. — А я вам отвечу: ни одной! Разве может добропорядочный рыцарь служить недостойному лорду?

Этот вопрос не требовал ответа, потому что девушка задала его только чтобы тут же, не дав времени на реакцию, ответить самой:

— Да, может! Но только из-за любви и преданности к тому, кто этого достоин! Я знаю, что вы служили этому недоразумению не из уважения к нему, а из-за уважения и любви к моей младшей сестре, Анне-Генриетте! И я благодарна вам за это!

В этот раз, поняв, что им только что простили прошлые грехи, рыцари грянули дружным: «За Туссент! За княгиню!»

— Но я, как старшая в нашем роду, еще и законная княгиня Туссента! — тут многих опять качнуло в другую сторону, и они насторожились. Но именно этого и добивалась девушка, привыкшая командовать куда более черствыми мужиками, раскачивая их на качелях эмоций. — Поэтому я зову вас с собой в Боклер! Где я наконец-то смогу воссоединиться с моей дорогой сестрой, и мы вместе решим судьбу этого негодяя!

Качели эмоций достигли пика в нужный момент, и превратившееся в толпу войско дружно заорало, приветствуя такое решение.

«Да уж, первым делом надо завести себе отдельную армию, — весело подумала Сильвана, одобрительно приветствуя радостных рыцарей. — На этих детишек полагаться точно не стоит. Хотя, может, я несправедлива к ним, и они действительно ненавидели Раймунда?»

— Ваше сиятельство, нам заковать его в цепи? — громко спросил подошедший к ней Рейнарт, снова создав вокруг тишину. Княгиня же подумала, что это явно Цирилла или Виктор подсказали простому как два гроша рыцарю выступить именно так.

— Нет! — изобразив душевный надрыв, воскликнула Сильвана. — Я больше не допущу, чтобы с князьями Туссента обращались как с преступниками! Он поедет рядом со мной на своей лошади!

— Ваше сиятельство, — обратился к ней князь Виктор, которому даже не нужно было особо повышать голос, чтобы при его и принцессы фигурах в чудесных доспехах все умолкали, вслушиваясь, — предлагаю вам перенестись прямо к Боклеру посредством портала. Уверен, что вашей сестре, как и вам, не терпится увидеть друг друга. Командир Детлафф при помощи верных вам рыцарей пока займется управлением нашего внезапно разросшегося отряда.

Стараясь скрыть свое облегчение от предложенного варианта, Сильвана принялась раздавать команды, пытаясь хоть как-то сорганизовать беспечную вольницу под названием «странствующие рыцари Туссента». К счастью, когда она почти отчаялась, ей на помощь пришел бритый налысо мужчина под сорок лет, с лицом, будто бы изображающим идеального рыцаря.

— Ваше сиятельство, позвольте я помогу вам с этими горящими энтузиазмом обалдуями, — мягко улыбаясь, предложил он, почтительно склонив голову в приветствии.

— Ваше лицо мне знакомо, — неожиданно для себя девушка действительно будто бы припоминала такого рыцаря.

— Барон Пальмерин де Лонфаль, — еще раз поклонившись, представился мужчина, — верный рыцарь вашей сестры и ваш, ваше сиятельство.

— У вас нет сомнений в моем происхождении? — заинтересовалась Сильвана, видя, как к их разговору прислушиваются окружающие.

— Никаких, ваше сиятельство, — добродушно улыбнувшись, ответил рыцарь. — Наверняка вы меня не помните, потому что были маленькой девочкой, но я вас сразу узнал по одному лишь жесту.

— Да? — удивилась княгиня, не замечавшая за собой каких-то особых жестов. — И какому же?

— Прошу прощения, ваше сиятельство, за такие слова, — судя по смеющимся глазам Пальмерина, виноватым он себя не считал, — но, когда вы изволили гневаться, даже будучи восьмилетней крохой, вы всегда отводили левую руку за спину. Как сделали и сегодня.

Сильвана растерялась, не зная, что и ответить. Она осознавала, что есть у неё такая привычка, но не думала, что это прям особый жест или он привязан к определенному настроению. А вот к персонажу, заметившему подобное, точно стоило приглядеться.

— Благодарю вас за помощь, сэр Пальмерин, — наконец-то нашлась княгиня, — тогда командуйте рыцарями славного Туссента, но подчиняйтесь командиру Детлаффу. И небольшая подсказка: когда будете располагаться лагерем, не готовьте сами, а отправляйтесь к цинтрийским кухням. Никто не будет разочарован, обещаю.

— Вкусно готовят? — удивился барон.

— Вы даже не представляете насколько! — честно ответила посмеивающаяся девушка, успевшая за последние пару дней оценить преимущества нахождения в одной армии с двумя могущественными любителями вкусно поесть. — Князь Виктор считает, что командир должен есть с бойцами из одного котла, но он слишком любит еду, чтобы есть из котлов над костерками. Так что всем приходится есть с княжеского стола.

— Думаю, мы сможем это пережить! — весело ответил Пальмерин под одобрительные возгласы окружающих рыцарей.

* * *

Широко шагая по коридорам будто бы опустевшего дворца, чуть ли не таща при этом за собой так называемого князя, Сильвана поражалась тому, что происходит. Ладно еще их никто не встретил — похоже, что Раймунд взял с собой вообще всех, кто был под рукой и имел оружие. Но то, что в самом дворце им никто не попадался на пути, это было уже странно.

— Где моя сестра? — спросила она, чуть ли не рыча на дрожащего князя, остановившись на втором этаже дворца, где располагались главные спальни.

— В своей спальне! — взвизгнул тот. — Третья дверь слева!

«Это ведь моя детская спальня!» — неожиданно подумала княгиня, не зная, злиться ей от этого или радоваться.

Подойдя к дверям, она увидела на них массивную цепь, обматывающую изящные позолоченные ручки, и здоровенный замок на ней.

— Позвольте, — сказал Виктор и легким мановением руки открыл замок и почти бесшумно, явно стараясь не повредить ручки, снял цепь.

Сильвана сделала глубокий вдох и решительно распахнула двустворчатые двери. Первое же, что она увидела перед собой — летящий ей прямо в лицо блестящий ночной горшок со всем его содержимым…

— Вот тебе, вонючий ублюдок! — послышался злой и звонкий голосок, от которого прожжённой воительнице стало безумно тепло на душе. — Это всё чего… Эй! Что за дела?

Возможно, так она отреагировала на тот факт, что горшок остановился в полете, разлетавшееся содержимое собралось внутрь него, и он мягко опустился чуть в стороне от дверей. Хотя оба чародея могли бы сделать это и пораньше.

— Значит, я возвращаюсь домой после стольких лет, — театрально возмущенно-веселым голосом продекламировала Сильвана, — и моя любимая сестренка встречает меня подобным образом?

— Сильви? — распахнув одинаковые с ней голубые глаза, тихонько спросила полностью шокированная младшая сестра. — Ты ли это?

— А кто еще это может быть, Анни? — распахнув объятия, вопросила княгиня.

Издав короткий взвизг, едва подобрав пышные юбки, княгиня Анна-Генриетта бросилась в объятия своей старшей сестры.

— Сильви! — сразу же горячо зашептала она. — Я так старалась найти тебя! Я так скучала! Прости, что я позволила так с тобой поступить!

— Всё хорошо, сестренка, ты ни в чем не виновата, — гладя по голове Анариетту, старшая сестра чувствовала, как слезы радости текут по её щекам, — и теперь мы снова вместе. И больше никто нас не разлучит. Прости, что я так долго возвращалась.

— Нет! — ощущающаяся в её объятиях такой хрупкой, сестренка решительно отодвинулась, разрывая объятья и показывая такое же залитое слезами лицо. — Я должна была тебя найти! Я не должна была сдаваться! Ты ведь единственный родной мне человек на всём белом свете, а я не смогла тебе помочь!

— Не вини себя, цветочек, — мягко произнесла Сильвана, с горечью ощущая, сколько лет она потеряла, боясь вернуться домой, — ты стала жертвой тех же людей, что и я. Но теперь всё будет хорошо! Я обещаю!

— Я тебе верю! — с этими словами Анна-Генриетта снова крепко обхватила свою сестру в объятия. Лишь секунд через двадцать она попросила: — Прошу, скажи, что мой так называемый муж упал с лошади и сломал себе шею.

— Прости, если бы я знала, что таковы твои пожелания, может, так бы и было, — посмеиваясь ответила княгиня, которой было абсолютно наплевать, что все их слышат, в том числе и обсуждаемый персонаж. — А так он стоит за моей спиной.

— Проклятье! — выругалась златовласая княгиня. — Даже тут он всё испортил!

Она еще раз оттолкнулась от сестры и окинула её критическим взглядом.

— А ты, я смотрю, совсем крутая стала!

— Ну а ты думала! — весело подмигнула ей Сильвана, встав, как в детстве, в героическую позу, отчего они обе расхохотались. Отсмеявшись, она обхватила сестру за плечи и, развернувшись, открыла стоявших в дверях гостей. — Позволь познакомить тебя с принцессой Цириллой Кербин и князем Виктором Вега!

— Рада познакомиться, тетушка, — не ожидая реакции, в спальню зашла высоченная принцесса. Анариетта, хоть и бывшая, как и её сестра, достаточно высокой женщиной, вынуждена была задрать голову вверх, чтобы смотреть в глаза гостьи. — Не беспокойтесь, мы тут только чтобы восстановить справедливость и покарать мерзавцев.

— Рыцари будут в Боклере уже завтра, так что предлагаю решить спорные вопросы за оставшиеся сутки, — высказался коротко поклонившийся князь, являя собой еще одного иномирового переростка. Но удивлять он решил не только своей громадной фигурой — прикоснувшись к вершине каменной арки дверного проема, он запустил будто бы льющуюся из каждого камня веселую песенку. Обе сестры сразу узнали эту любимую ими в детстве песенку про бродячих музыкантов, правда, исполняемую отчего-то на незнакомом языке. — Полагаю, веселый мотивчик поможет нам не терять расположение духа.

— Вы правы! Пора брать власть обратно в женские руки! — объявила вернувшая себе самообладание Анна-Генриетта, тут же взглянув на старшую сестру. — Тем более что, как я слышала, у королевы Калантэ это замечательно получается. Может, и моя дорогая сестра, как наиболее походящая на упомянутую королеву, возглавит наш совет?

Сильвана только сейчас обратила внимание на прибывших вместе с ними рыцарей и с изумлением увидела, как по немолодым и зачастую имевшим пышную растительность лицам прочертили свои пути дорожки слез. Туссентские рыцари в очередной раз доказали, что люди они хорошие, но на войне на них полагаться не стоит.

— Мы будем сидеть вместе! — решительно заявила княгиня, двинувшись в памятный ей зал, увлекая за собой сестру. Расступающиеся перед ними рыцари лишь одобрительно приветствовали их движение, будто кисейные барышни, впадая в прелесть слабоумия. — А когда решим проблему с твоим мужем, то и править будем вместе!

***Виктор***

На княжеский суд собрались все хоть сколько-то знатные люди княжества. Дворец даже приблизительно не смог бы всех вместить, поэтому решили перенести всё действо за пределы Боклера. А тут помогли уже приезжие чародеи, под изумлёнными взглядами обывателей вырастив настоящий амфитеатр в нильфгаардском стиле. Правда, они утверждали, что это принятый в другом мире стандарт, но никто не возражал бы и против иного.

Две княгини, держась за руки, поднялись в главную ложу, где их уже встречали самые верные рыцари Туссента и гости из западного королевства. Едва все заняли свои места, как через боковой проход стали заводить обвиняемых: четырёх мужчин, каждому из которых было явно за сорок лет. Троих из них Виктор и Цири поймали лично, за то время, что армия Цинтры маршировала по княжеству.

А вот четвёртый, имевший хоть сколько-то виноватый вид рыцарь, сдался сам, прибыв в расположение армии. И на нём, как понимал волшебник, новая княгиня собиралась продемонстрировать, что она способна не только карать, но и миловать. Хотя, если быть честными, первым её порывом было покарать всех четверых.

Краем глаза Виктор заметил, как сидевшая справа от него Сильвана при виде своих мучителей вцепилась рукой в подлокотник своего «походного» трона. На её правую руку мягко опустилась ладошка младшей сестры и произвела мгновенный эффект: плечи расслабились, ярость в глазах поутихла, и она откинулась на спинку, благодарно улыбнувшись Генриетте.

Между тем перед собравшимися вышел герольд и принялся вещать:

— Добрые лорды и рыцари славного Туссента, а также прекрасные дамы! Сегодня мы собрались с вами, дабы быть свидетелями суда, на котором восторжествует справедливость, дремавшая годами! Сегодня мы узнаем, кто был ответственен за исчезновение счастливо вернувшейся к нам княгини Сильвии-Анны! Мы узнаем, какие лиходеи все эти годы жили с нами, и увидим их справедливую судьбу! Судить их будут воссоединившиеся после стольких лет разлуки наши любимые княгини Сильвия-Анна и Анна-Генриетта! Да воздастся всем по делам их!

Судя по довольным возгласам собравшихся, они сочли вполне нормальным, а то и похвальным, что жертва сама судит своих мучителей. Тем временем, о начале суда объявила сама новообретенная княгиня, громким командным голосом провозгласив:

— Добрые жители Туссента, сегодня мы вместе узрим, что справедливость может восторжествовать даже спустя годы, если в неё верить! Справедливость могла бы стать шестой рыцарской добродетелью, но считается, что она является частью добродетели «Честь»! — все внимание местных оказалось мгновенно приковано к Сильване. Явно никогда действительно не служившие в хоть сколько-нибудь крупных воинских соединениях рыцари, привыкшие к куртуазности в подаче призывов, а не приказов, сейчас чувствовали себя новобранцами перед опытным десятником. Таким тоном с ними точно не разговаривали! Ведь даже Нильфгаард махнул рукой на местную вольницу, не став и пытаться разбираться в устройстве княжества. — Однако сегодня же мы узрим и то, что когда у человека нет чести, то судить его надо по справедливости!

Княгиня переждала взрыв одобрительных возгласов и, удостоверившись, что захватила внимание аудитории, перешла непосредственно к обвинительной части:

— Стоящие перед нами рыцари обвиняются в небрежении своим долгом, своими клятвами и всеми добродетелями, положенными рыцарю славного Туссента! Каждый из них осознаёт, что нарушил по меньшей мере одну из добродетелей! Однако я полагаю, что они нарушили их все!

Больше всего этому заявлению удивился добровольно сдавшийся рыцарь, бывший уверенным в том, что уж он-то никаких добродетелей не нарушил. Правда, заметил его удивление не только волшебник, чему свидетельствовал насмешливый голос Сильваны:

— Барон Мильтон де Пейра-Пейран, похоже, не понимает, о чем речь! И я с радостью объясню ему его прегрешения… Но не сейчас! Сперва мы начнем с его приятелей. Пожалуй, начнем мы с гнуснейшего из них, а именно графа Владимира Креспи!

— Ваше сиятельство, я лишь выполнял приказ! — выкрикнул обвиняемый в специально отведенный ему для этого момент, которому местные даже не связали руки.

«Если бы я притащил этого урода в доспехах и с мечом, эти идиоты так бы его в суд и доставили!» — вздохнул про себя Виктор, лицезрея живое доказательство своих мыслей в виде Мильтона. Безалаберность рыцарей Туссента в который раз поражала его воображение.

— И кто же отдал вам этот приказ? — вкрадчивым голосом, с нехорошей улыбкой поинтересовалась княгиня.

— Ваши покойные родители, ваше сиятельство! — заметно осмелев и приободрившись, поведал шокированным собравшимся и так известную волшебнику и их «компании» информацию граф.

— Это правда? — взволнованно обратилась к остальным трем обвиняемым Анариетта. Её в курс дел не вводили, потому что спектакль во многом и для неё задумывался. Когда все трое подтвердили слова своего подельника, она как-то по-детски обиженно и растерянно посмотрела на свою старшую сестру с молчаливым вопросом.

— Видишь ли, моя любимая сестренка, — мягко улыбнувшись, Сильвана принялась отвечать на так и не заданный вопрос, — наши родители были людьми весьма доверчивыми и впечатлительными. И так уж получилось, что во время моего рождения произошло событие, наведшее их на нехорошие мысли. А именно, солнечное затмение. Князь Виктор, не будете ли вы добры объяснить нам суть этого явления?

— С радостью, ваше сиятельство, — склонив голову, волшебник приступил к своей части разыгрываемой пьесы. — Солнечное затмение — это природное явление, которое происходит, когда вращающаяся вокруг нашей планеты Луна встает между ней и солнцем, блокируя его свет. Не вдаваясь в подробности, в год происходит от двух до пяти таких явлений, наблюдаемых по-разному в зависимости от положения наблюдателя на планете. Еще бывает лунное затмение, когда уже наша планета блокирует солнечный свет и луна, к примеру, может окрашиваться в тёмно-красный цвет.

Судя по лицам слушателей, для большинства из них две трети его слов были чуть ли не открытиями века.

— А какое влияние на людей оказывают эти затмения? — будто бы с интересом спросила Сильвана.

— Волшебники используют их для некоторых расчетов и ритуалов, — признал Виктор, который и сам был этому не чужд, хоть и относил это больше к разряду «кроличьей лапки». — Что же до людей, а уж тем более для не обладающих магическими способностями, то на них это не влияет ровным счетом никак. С такой частотой затмений, что случаются каждый год, если верить пророчествам, по земле давно должны были ходить одни проклятые да предвестники конца света.

— А «Проклятие Чёрного солнца»? — задала главный вопрос княгиня, тут же объяснив свой к нему интерес: — То самое, что чуть не обрекло меня на жизнь, полную лишений, и чуть не стало причиной моей безвременной кончины.

— Полный бред свихнувшегося на почве женоненавистничества неуча, — показательно пренебрежительно бросил волшебник. — На эту чушь никто бы и внимания не обратил, если бы она не позволяла серьезно влиять на политические расклады в королевствах.

В амфитеатре, вроде бы построенном для суда, многие, затаив дыхание, вслушивались в каждое слово разворачивающихся перед ними таинств. А люди скептические и разбирающиеся, которые, по счастью, все были на их стороне, могли бы еще заметить и то, что лучше всего зрителям слышно то, что говорят именно в княжеской ложе.

— И каким же образом влиять? — играя свою роль, поинтересовалась Сильвана.

— В результате придумок этого Эльтибальда под подозрением оказалось огромное количество высокородных девиц, — Виктор спокойным голосом вещал о по-настоящему страшных вещах, — ведь за время беременности практически гарантированно будет минимум одно солнечное затмение. Надо лишь знать, когда оно будет, что несложно вычислить, и обратить на него внимание нужных людей. Ведь мы очень часто их просто не замечаем, так как не смотрим на само солнце. А обвинив нужную девушку в том, что она проклята, можно устранить её под благовидным предлогом в своих целях. Как минимум, на одну дочь меньше, это на один прочный союз меньше. А некоторым чародеям выгодно, чтобы королевства не образовывали сильных союзов. Ну, или можно, устранив одну из дочерей, выдать вторую за нужного человека, который будет проводить нужную политику…

Последнее его предположение хоть и было слегка притянуто за уши, но вполне отвечало потребностям момента. Что и подтвердила рассерженной кошкой зашипевшая Анна-Генриетта:

— Например, склониться без боя перед Нильфгаардом! — Хоть она вроде бы даже голоса не повышала, но ведь не зря два могучих волшебника старались, строили. Её услышали все! А ведь именно её временно отсутствующий муженек Раймунд и был тем, кто сам, по своей воле перешел под руку империи. Хоть Виктор и обоснованно считал, что вольницей туссентских рыцарей даже не от каждой разбойничьей ватаги можно отбиться, но момент требовал обвинений в сторону князя-предателя. А уж объяснить местным рыцарям, что если бы не предательство, то они эту армию империи расколошматили бы в пух и прах, было делом легче легкого.

— Пожалуй, это дело мы обсудим отдельно, — Дав всем прочувствовать масштаб будущих разбирательств, княгиня вернулась к будто бы всеми забытым обвиняемым. — Итак, вы говорите, что у вас был приказ?

Ни обвиняемые, ни даже их так называемая «охрана» не среагировали сразу, находясь под впечатлением от услышанного. Сильване даже пришлось повторять свой вопрос, пока они туповато хлопали глазами.

— Да, ваше сиятельство, у нас всех был приказ ваших родителей, — наконец-то ответил вышедший из ступора граф Владимир.

— И что же гласил этот приказ? — с обманчивой ленью в голосе спросила княгиня.

— Отвести малолетнюю княгиню Сильвию-Анну за пределы княжества Туссент, где и оставить, — уверенно ответил граф, которого то ли память стала подводить, то ли он реально не видел за собой никаких провинностей.

— И больше в приказе не было ничего? — Так же лениво поинтересовалась Сильвана, отчего Владимир, похоже, начал что-то понимать, но лишь помотал головой и ответил отрицательно.

И вот тут поведение княгини разительно изменилось. Она будто по щелчку пальца из полудремавшей кошки превратилась в разъярённую львицу, которая с каждым своим словом рычала всё громче:

— Значит, там не было уточнения, что маленькую девочку надо оставить одну, без еды и воды в дремучем лесу? Или у вас, граф Луи де ла Круа, не было отдельных распоряжений о том, что эту девочку на всем пути следования надо непрестанно оскорблять и унижать? Или у вас, граф Рамон дю Лак, не было уточнения, что её всё время надо морить голодом, чтобы она максимально ослабла? А когда из последних сил девочка попыталась бы сбежать, спасая свою короткую еще жизнь, вам, граф Владимир Креспи, было отдельно приказано избить её нагайкой до потери сознания, чтобы шрамы у неё остались на всю жизнь?!

Сказать, что разъярённая речь Сильваны всех поразила, это ничего не сказать. Вскочившая в процессе обвинений на ноги воительница всей своей фигурой олицетворяла праведный гнев, однако не она всех ужасала, а слова её. Ведь сколько бы Виктор не потешался над рыцарями Туссента, в большинстве своем они действительно верили в свои добродетели и следовали им по мере сил.

Да, может, со стороны все эти куртуазные расшаркивания казались смешными, иногда даже фальшивыми, но сами они верили, что творят добрые дела. А тут не просто поругание всех обетов и нарушение всех добродетелей, но и покушение на особу княжеской крови! Более того — наследницу! После этих слов приговор становился формальностью, потому что в глазах собравшихся обвиняемые были уже мертвы.

— Ваше сиятельство, — дрожащим голосом произнёс единственный прямо не упомянутый в обвинении барон Мильтон, — если позволите, то, судя по тому, что графу Луи был выдан кошель с изрядным количеством крон, мы должны были оставить девочку в благополучии.

— И что же произошло с этими кронами, граф де ла Круа? — с ехидной усмешкой поинтересовалась княгиня. — Позвольте догадаюсь: вы решили, что вам они нужнее, чем девочке, которая, скорее всего, и следующую ночь не переживет?

Пышно одетый, не особо-то и походящий на рыцаря, вельможа лишь молчал, повесив голову. Похоже, что до него первого дошло, что после таких обвинений живым ему из этой передряги уже не выбраться. Наверняка, верши суд хотя бы младшая сестра, он бы попытался как-то юлить и оправдываться, но своей жертве, ставшей обвинителем, он даже в глаза боялся смотреть, зная, что увидит там лишь свой приговор.

— Что же до вас, барон, — Сильвана вернула свое внимание к будто съежившемуся взрослому, почти стареющему мужчине в доспехах, — то хоть вы напрямую ни словом, ни делом не участвовали ни в издевательствах, ни в побоях, ни в оскорблениях…

Мильтон де Пейрак-Пейран, как и все зрители вместе с ним, даже дышать перестал, ожидая решающего всю его судьбу «но».

— Однако вы никак и не пресекли творимые этими людьми злодеяния, — жестко определила его в соучастники княгиня. — Вы клялись защищать Туссент, но не выказали ни малейшей попытки защитить хотя бы его наследницу! За это преступление вы лишаетесь своих шпор, своего титула и земельных наделов, а также навеки изгоняетесь из Туссента.

Переждав частично одобрительные, а частично недоуменные возгласы с трибун, она продолжила:

— Ваши земли будут переданы вашим родственникам, титул перейдет по наследству, — тут уже возгласы были строго одобрительными, особенно усилившись после дополнения: — Никто из вашей семьи не пострадает.

— Благодарю вас за милостивое наказание, ваша светлость, — благодарно поклонился будто бы посветлевший лицом бывший рыцарь. Видимо, он сообразил, что это максимум милости, на который он мог рассчитывать.

— Что же до остальных, — Сильвана показательно обвела глазами сгорбившихся перед ней негодяев, от которых поспешно отдалился Мильтон, — то их судьбу мы решим совместно с моей дорогой сестрой.

— Смерть! — безжалостно бросила Анна-Генриетта.

— Ну, это даже не обсуждается! — с весельем в голосе ответила Сильвия-Анна. — Вот только что-то мне подсказывает, что такие негодяи не могли совершить злодеяние лишь один раз в жизни! Уверенна, что как только мы потянем за эти три ниточки, то клубочек мы распутаем знатный! Благо, князь Виктор известен тем, что ему невозможно солгать или что-то от него утаить… Вы ведь нам поможете, князь?

— С удовольствием, ваша светлость, — с предвкушающей улыбкой склонил голову волшебник.