Вытирая тыльной стороной ладони дорожку крови изо рта, Радагон не отрывал взгляда от Арчера, на лице которого теперь не было прежнего самодовольства и снисхождения, и чья ранее безупречная золотая броня ныне была покрыта его же кровью. Сложно было оставаться воплощением высокомерия, когда тебя скинули с летающего трона и познакомили лицо с грязью. Впрочем, сам Радагон тоже не зазнавался, за прошедшее время их битвы Арчер доказал, что его силу нужно уважать.
В некотором роде сражение против него напоминало Радагону сражения против Скатах, когда та ощущала себя особенно игривой или кровожадной или просто желала посмотреть, как Радагон извивается как уж на сковороде в попытках не быть насаженным на одно из её костяных копий. Как у лучника был, казалось, бесконечный запас Благородных Фантазмов, так и у Скатах был запас копий из костей морского демона, и они оба при желании могли превратить отдельно взятый кусок пространства вокруг себя в область гарантированной смерти, не оставив и сантиметра земли нетронутым. И да, пускай Арчер имел огромную вариативность в Благородных Фантазмах, эффекты которых было невозможно предугадать, и которыми он разбрасывался без следа сожаления, а Скатах использовала лишь копии одного и того же копья. Но, честно говоря, когда в тебя летела сотня разных мечей, которые убьют тебя сотней разных способов или сотня одинаковых копий, которые убьют тебя один способом, тебе в целом было всё равно, что именно тебя проткнёт. А потому с точки зрения Радагона разницы между ними и не было.
Не тогда, когда они оба могли возвести фразу “Количество тоже качество” в абсолют. Мистические глаза Радагона — единственная причина почему он всё ещё стоял против Арчера и его бесконечного потока Благородных Фантазмов, достаточно одного точного соприкосновения, чтобы уничтожить их, успевай только вовремя отбивать их копьём в руках. Что лишь подчёркивало каким монстром был Берсеркер способный без всяких Мистических глаз уровня полной чуши стоять на равных с Радагоном против Арчера. Безумен или нет, но рыжий маг не мог не уважать этого Слугу.
— Кха-а-а, — стерев кровь, он ухватился рукой за торчащую у него из правого легкого рукоять меча и одним резким движением выдернул безымянный Благородный Фантазм из тела.
Один минус, осталось ещё три.
А потому повторив процесс извлечения чужеродных железок из организма ещё трижды, он избавился от всего оружия, которым его проткнул Король Урука. Зияющие колотые раны в его теле тут же начали заживать, заполняя образовавшуюся пустоту. И пока Радагон в стороне исцелялся от полученных ран, недалеко от него в жарком противостоянии один на один сошлись Бресеркер и Арчер. Более того именно это противостояние и дало шанс Радагону взять секунду передышки и исцелить себя. Сражаться с двумя слугами, когда тебя несколько раз проткнули насквозь, оставив оружие в тебе же не очень приятно.
Меж тем Берсеркер движимый яростью и казалось чистым отказом сдавать хоть сантиметр поля боя Арчеру, давил золотого Слугу. Удивительно, но лишенный рассудка рыцарь побеждал Арчера в чистом мастерстве, а ранее подавляющее преимущество лучника в неиссякаемом запасе Благородных Фантазмом оказалось не таким уж подавляющим преимуществом, когда дело касалось противостоянию Берсеркеру. Берсерк буквально выхватывал из воздуха любое посланное в него оружие на скорости в несколько махов и использовал его против следующего летевшего в него Благородного Фантазма, уничтожая оба. И так раз за разом, с каждой секундой лишь приближаясь к Арчеру пока в итоге не втянул того в ближний бой.
И вот тогда Берсеркер окончательно утвердил своё превосходство над Арчером. Возможно, у Арчера был шанс против безумного Слуги, вот только висевшая безвольной плетью вдоль тела левая рука уничтожила для него любую возможность дать тому достойный отпор. Радагон не мог не ухмыльнуться. Ведь именно за эту ставшую мертвым грузом рука Арчера он заплатил весьма высокую цену, его правое легкое всё ещё было полно явно лишней там крови. Без сомнения в том как сейчас Берсерк подавлял Арчера была его непосредственная заслуга.
— Довольно! — Когда демонический меч Берсерка уже был на полпути к тому, чтобы прорваться через сравнительно хлипкую оборону Арчера и располовить того по диагонали через грудь, рука Арчера выхватила из успевшего набить оскомину золотого портала очередной меч.
И это стало моментом, когда сражение вновь перевернулось с ног на голову. Ещё миг назад Арчер был на грани поражения, а теперь стоял, вытянув перед собой руку со странным мечом, которым и мечом назвать было сложно, указывая кончиком оружия на распластавшегося на земле, лишившегося половины своей брони и истекающего кровью из обрубка доминирующей руки Берсеркера.
От странного красно-золотого меча Арчера, состоящего из множества разных движущихся частей исходил гул, заглушавший все другие звуки вокруг. Но не это приковало взгляд Радагона к дикому на вид оружию, которое не мог создать ни один смертный кузнец, нет, взгляд Радагона приковал к оружие Арчера тот факт, что он не видел на нём ни единой черной точки, ни единой черной линии несущих в себе саму концепцию смерти этого предмета. Всё имело линии и точки смерти. Даже Скатах имела. Именно потому увидеть что-то свободное, что-то чистое от самого понятия смерть… Гул и рокот, исходивший от новоявленного Благородного Фантазма Арчера, проникал в кости, вынуждая становиться дыбом волосы на затылке ученика ведьмы.
Арчер взмахнул рукой, теперь оружие в его руке указывало в небо, а красные глаза лучника смотрели на Радагона и Берсеркера и за переполняющим их гневном в них читался лишь приговор им.
Радагон шестым чувством понял, что сейчас произойдёт, у него была лишь доля мгновения дабы среагировать и среагировать правильно. И тело Радагона двинулось. Алое копьё уже смотрело на свою цель.
— Гаэ… Болг! — Имя любимого копья его наставницы сорвалось с губ Радагона раньше чем Арчер опустил руку, раньше, чем он мог спустить с цепи свой Благородный Фантазм.
Слуга закованный золотой доспех, пускай и покрытый кровью, даже не шелохнулся. Пускай алая молния летела в его сторону. Арчер знал, что это копьё не предназначалось ему, а даже если не знал этого, он всё равно не шелохнулся бы просто потому, что его доспехи были достаточно прочны, чтобы выдержать прямое попадания от такого копья. И действительно, когда его рука с мечом уже наполовину опустилась вниз, копьё пролетело мимо него, лишь обдувая его потоком воздуха.
Алые глаза Короля Урука до самого конца не отрывались от единственного, переполненного радугой глаза рыжего мага напротив него, который решил бросить вызов его величайшему оружию. Вбив перед собой в землю белоснежный посох, окружив себя несколькими плавающими в воздухе кольцами рун, даже не помыслив бежать, он остался на месте с дикой ухмылкой дожидаясь развёртывания Благородного Фантазма Арчера.
Дерзость даже думать подобное. Высокомерие бросать вызов королю. Грех сметь ранить его. Наглость, которую сотрёт с лица земли…
— Энума Элиш.
Пространство поглотили огонь и свет.
Удача: 125 -> 2 50
Свободных характеристик: 0
В полутора километрах от поглощенной столбом пламени вершины холма, на котором до этого сотни лет простоял синтоистский храм, на территорию разрушенного восточноевропейского поместья на пол посреди руин некогда прекрасного дома из пошедшего рябью водяного зеркала ступила женская нога.
Одетая в черно-синее платья женщина, оглядела скрытыми за темной вуалью голубыми глаза руины с которых началось одно из самых разрушительных сражений нынешней Войны Грааля. Впрочем, она не любовалась разрухой, к которой приложила свои руки пускай и косвенно, нет, её глаза искали кое-что конкретное. Кое-кого.
Небольшая холодная улыбка украсила её губы, когда её глаза нашли причину её появления здесь. У одной из разрушенных стен прикованное к тому алым копьём висело тело иссохшего старика, от места, где копьё прошла насквозь его сердце по его груди, вниз расползалось алое пятно.
— Довольно притворяться мертвым, червь, — вот только глаза женщины было не столь просто обмануть.
До этого закрытые глаза старика тут же распахнулись, и он уставился на ещё одну незваную гостью в его теперь уже разрушенном доме. Несколько секунд он смотрел на женщину стоявшей перед ним так словно это место принадлежало ей. Этого краткого времени ему хватило дабы осознание посетило его разум.
— Кем бы ты ни была, тебе не сойдёт нападение Кастера с рук.
В ответ женщина никак не изменилась на лице. Она не удостоила его каким-либо значимым вербальным ответом. Вместо слов от женщины к старику по земле с возрастающей скоростью пополз покров из ледяных снежинок. Спустя пару секунд тело старика покрылось инием, а после превратилось в ледяную статую, к которой подошла женщина и ухватив статую за её голову, одним движением сорвала ту с плеч старика.
Через мгновения внимание женщины было направлено в другое место. Легкий пасс рукой и словно из ниоткуда перед ней открылся проход с лестницей вниз.
— Ах, вот где ты, дорогая.
С замёрзшей головой в руке она сделала первый шаг по каменной лестнице, вглубь скрытой за набором ограниченных полей подземной части разрушенного поместья семьи магов. В самом сердце, которого её ждала её вторая цель.
И спустя не более чем три минуты перед женщиной появилось новое тонкое как волосок водяное зеркало в её рост, границу которого она тут же перешагнула. В одной руке оторванная голова, во второй прижимающаяся к её груди маленькая и истощенная на вид девочка. Так она появилась по ту сторону зеркала перед болезненно выглядящим седовласым мужчиной, недалеко от которого, прислонившись спиной к стене, на полу в оплавленном полуразбитом доспехе сидел однорукий рыцарь, окрашивая пол каплями крови из своего обрубка вместо руки.
— Сакура, — выдохнул седой мужчина, узнав молодую девочку на руках неожиданно паявшейся в одном с ним помещении женщины. Его глаза не могли пропустить вторую ношу в руках гостьи. — Это… Зокен? Тебе удалось убить этого монстра?
На что женщина лишь слегка приподняла губы. Она почти забавлялась как это человек перед ней считал, что убить одного мага для неё может быть достаточно сложно, чтобы удивляться этому. Или быть может он просто делал из Мато Зокена чудовище куда большего масштаба, чем он был на самом деле.
— Разве ты не ради этого пошёл на сделку с феей?
— Я… да, нет… неважно, — мужчина тряхнул головой, плевать на судьбу его отца, куда важнее была девочка в руках женщины. — Как Сакура? С ней всё будет хорошо?
— Зависит от того, что ты будешь делать дальше.
— Дальше? — Нахмурился маг, особенно после того как женщина сделала шаг назад, когда он попытался приблизиться к ней и забрать Сакуру из её рук. — Разве мы не заключили договор? — Краем глаза он посмотрел на своего недееспособного Слугу.
— И я её выполнила, — мягко ответила ему настоящая Кастер Чётвертой Войны Грааля. — Я могу отдать тебе девочку здесь и сейчас. Но подумай, действительно ли это то, что тебе нужно, сможешь ли ты позаботиться о ней, особенно после того, что сотворил с ней твой отец? Мато Зокен может быть мёртв, но его дела продолжают жить, в том числе и внутри этого ребёнка.
Глаза мужчины метнулись к хрупкой фигуре бессознательной девочки, спустя секунду в них загорелось понимание, спустя ещё одно гнев и отвращение.
— Черви, — ум истощенного мага мчался вперёд, пытаясь найти выход. И он нашёл, было достаточно вновь посмотрел на срытое за темной вуалью лицо Слуги. — Мы можем заключить ещё один договор.
— Хм, разве ты не желал покинуть Войну Грааля, как только получишь племянницу в свои руки?
На что лицо мужчины исказилось.
— Не играй со мной! Ты не стала бы заводить со мной этот разговор, если бы не желала получить от меня что-то ещё, — голова мужчины повернулась к раненому Слуге. — Ты ведь хотела Берсеркера с самого начала, не так ли? Тогда ты получишь его, если и только если полностью исцелишь Сакуру.
Маг без всякого сожаления предложил порочной женщине перед ним свой самый главный козырь. Он не желал играть в её игры, не желал слушать манипуляции и ложь от неё. Было только одно, чего он хотел и ради этого он был готов отдать многое.
— Интересное предложение не меньше.
Мужчина вздрогнул от её ответа, в этот момент ему почему-то стало очень холодно. Было ли это плохим предзнаменованием? Он не знал, да и если бы знал ему было всё равно. Слуги, Гааля, его отец… все они могли катиться в Ад.
И тут он вспомнил ещё о кое-кем, кому тоже место в Аду.
— Не так быстро, Кастер. Если ты хочешь Берсеркера, то помимо того, что ты исцелишь Сакуру, ты должна устранить Тосака Такиоми.
— Хочешь лишить девочку её отца? А ты жесток, маленький маг.
— Он потерял право зваться её отцом в тот самый момент, когда продал Сакуру в руки такого монстра как Зокен, — холодно парировал мужчина в ответ. — Итак, ты принимаешь, или мне найти кого-то другого?
Голубые глаза Кастер уставились на него с интенсивностью, что их голубое свечение пробивалось сквозь вуаль у неё на лице.
— Несмотря на то, что говорят глупые и недалёкие люди, мы, феи, выполняем свои сделки.
В темном подвале посреди заполненного водой бассейна на самой поверхности воды плавало обгоревшее до неузнаваемости тело, не было ни одного участка кожи, который бы не пострадал от огня. Было настоящим чудом, что несмотря на своё ужасное состояние, грудь пострадавшего человека всё ещё подымалась и опускалась. А вот было ли чудом то, что, судя по его открытым глазам, у которых выгорели веки, человек находился в сознании? Это уже сомнительный вопрос, агония, которую он без сомнения ощущал, могла легко сломить кого-то без железной силы воли. Тем не менее, в двух словно переливающихся радугой глазах не было и намёка на то, что их обладатель сломился под давлением пытающейся сокрушить его разум физической боли. Одна из его рук крепко сжимала белоснежное копье-посох и не было признаков того, что он собирался его выпустить.
— Мужчины, никогда не знают когда стоит склонить голову и отступить, — в подвал с бассейном вошла женщина, на ней была лишь легчайшая полупрозрачная ночная рубашка, которую она очень быстро скинула себе под ноги. Оставшись нагой, он медленно ступила в бассейн наполненный водой ей чуть выше пояса, неспеша приближусь к дрейфуещему обгоревшему человек в его центре. — И всё же… ты меня впечатлил, Мастер, — её руки коснулись его поврежденной кожи. И там, где она касалась огненная агония отступала под давлением исцеляющей прохлады. Голубые глаза женщины смотрели прямо в переливающиеся радугой глаза её Мастера. — Больше не нужно терпеть, отпусти, отдыхай, ты заслужил это. Оставь своё исцеление этой фее. Я позабочусь о тебе, верь мне.
Секунд, вторая, третья. И радужные глаза начали затухать.
— Да, вот так. Спи. Ла-а, ла-ла… ла-а-а, — тихое пение наполнило подвал.