• Boosty Shared
• НекроХРЫЧ

• T

• не опуская взгляда
• гарри поттер
• fan-fiction

Гермиона Грейнджер опустила палочку и демонстративно сдула прядку со лба. Перед лицом слабо мерцал перегруженный Протегус, потихоньку сбрасывая в пространство накопленную энергию. Пленка щита отделяла девушку от шести тел, что со слабыми стонами корчились на полу.

По левую руку все еще держал палочку наготове Рон Уизли. Одноклассник усмехался правой стороной лица — левая щека была покрыта изморозью и не двигалась — и старался не шевелить повисшей левой рукой.

Все-таки Костедробитель его достал.

— Никак вы, блять, не научитесь, — девушка свернула щит и невербальным Акциусом собрала трофейные палочки. — Рон?

— Я в порядке.

Гриффиндорца выдавали капли пота на лбу. Явно не от жары, хотя вечер и выдался горячим.

— Запомните и передайте остальным: он вернется и спросит с вас.

Одна из нападавших и единственная девушка в этой банде — Чжоу Чанг — смогла-таки привстать, глядя на гриффиндорку со смесью ненависти и торжества.

— Он мертв, — процедила китаянка. — Демоны размазали твоего обожаемого Поттера. А вы все продолжаете цепляться за его имя.

— И довольно успешно, — Грейнджер откинула волосы и направила на нее палочку. Чанг побледнела. — Потому что я стою, а ты лежишь. Как и твои узкоглазые дружки.

За спиной раздался хруст и тихая ругань сквозь зубы. Гермиона оглянулась на Рона и все же заметила краем глаза движение со стороны одного из китайцев.

Быстрый взмах — в футе от живота беспомощно завис метательный нож, чье лезвие играло зеленоватым маслянистым блеском.

Заухмылявшийся было китаец тут же сошел с лица — и испуганно закричал, когда нож вонзился ему в бедро по рукоять.

— Вы переходите все границы, — гриффиндорка вычертила палочкой несколько фигур, подавая в них силу. Всех шестерых выгнуло и начало трясти. — Не я первая применила летальные средства нападения…

Еще пара фигур — и раздавшиеся было крики захлебнулись в треске костей.

— Так что и не мне за это отвечать…

Грейнджер подняла палочку вверх — и остановилась, почувствовав на плече тяжелую руку.

— Хватит, — твердо сказал Рон. — Они свое получили.

Гриффиндорка обожгла его яростным взглядом, но парень не изменился в лице. Грейнджер с досадой опустила руку.

— Ладно, узкоглазые, живите. А палочки заберете у нашего декана.

Вряд ли Чанг со своими приятелями ее услышала. Все они распластались по полу и тихонечко дышали, стараясь не потревожить переломанные ребра. На видимых участках кожи ветвились глубокие черные ожоги, на дне которых все еще тлели алые искры.

— Пошли, — Уизли потянул ее за рукав — и Гермиона последовала за ним, с трудом отогнав искушение добавить им еще пару-тройку отсроченных, несильных, но весьма неприятных проклятий.

Несколько минут они шли молча. Гермиона не видела ничего вокруг, обуреваемая предательскими, но от того не менее страшными мыслями. А что, если они все правы? Что, если Гарри действительно мертв?

Уже месяц не было никаких вестей. Что, если все это — зря?

— Не бойся, — голос Уизли заставил ее вздрогнуть. — Гарри жив.

— А что, если нет?

Ну, вот. Впервые она озвучила свои страхи и сомнения. Главное, чтобы никто этого не услышал.

У других уже не осталось сил продолжать борьбу. Многие отчаялись, уже не веря ее словам. И если они узнают… все развалится.

Только Уизли и Лавгуд верили, что Гарри все еще жив. Даже Гермиона теряла надежду…

Гринграсс же — что Гринграсс? Ее постоянно видели в компании Бернарда, высоко поднявшегося на фоне всей этой истерии. Все попытки поговорить пресекала жестко, да и выглядела змея так, словно ничего не произошло. Только кошку Гарри забрала, сука.

— Он жив. Я знаю.

— Откуда?

— Птичка одна напела, — туманно отозвался Рон. — Да и Луну не стоит сбрасывать со счетов. А вот и она.

И правда, Лавгуд бежала к ним навстречу, размахивая конвертом. Босиком.

Гермиона как могла старалась препятствовать издевательствам над Луной, но на Рейвенкло гриффиндорка силы не имела, а так называемые друзья Поттера быстро переметнулись в другие лагеря, едва услышали о его гибели. Лавгуд защитить было некому.

Один только Терри остался на их стороне, но его самого давили жестко. За последний месяц Бут провел в больничном крыле три недели.

— Рон! Гермиона! — сияющая девочка подбежала к ним. — Вот.

Конверт с неровной подписью «Луна Лавгуд, Хогвартс». И…

Гермиона схватила конверт, складывая вместе сломанную печать. Пальцы дрожали, перед глазами все расплылось, смазывая вид вставшего на дыбы льва.

— Неужели…

— Он не хотел, чтобы письмо видел кто-то, кроме меня, — воздушный голос Луны мягко влился в уши. — Однако я уверена, что тебе стоит знать.

Даже не письмо — записка из нескольких неровных, корявых строк. Как если бы кто-то только учился писать…

«Луна

Я выжил. Лечусь. Вернусь нескоро. Скучаю по всем. Не показывай другим.

Х. Дж. Поттер»

Гермиона пошатнулась. Что с ним стало? Где он? Как он? Почему не показывать?

— Это точно он? — деловито спросил Рон и взял в руки пергамент.

— Точно, — Гермиона уже проверила астральные следы.

— Гарри сильно досталось, — Луна погрустнела и тут же улыбнулась. — Но он жив и скучает по нам. Я уверена: скоро он напишет снова.

Лавгуд была права. Четыре дня — не так уж и много, и на этот раз письмо пришло Гермионе. Куда длиннее, да и почерк почти не отличался — разве что местами Гарри излишне сильно давил на перо.

То, что он не использовал ручку, наводило на довольно грустные мысли об увечьях.

«Гермиона

Слышал о твоих художествах. Говорят, Чанг теперь сидит тише воды, ниже травы после того, как добывала свою палочку из цепких коготков МакКошки. Вуд что-нибудь отчебучивал? Просто интересно, я верю, что ты справилась. Присматривай за Роном, он может сорваться…»

Строки расплылись перед глазами, но гриффиндорка стоически шмыгнула носом и не позволила капелькам размыть чернила.

«… Луна ничего мне не написала о себе, но я догадываюсь, что ее снова обижают. И меня огорчает то, что Патил и Бут забыли свои обещания. Надеюсь, ты решишь этот вопрос. Извини, что гружу тебя этим, но ты — самая сильная среди наших, и тебе тянуть эту лямку, пока я не вернусь…»

Да, приходится. Гермиона это прекрасно понимала, хотя зачастую ей просто хотелось умыть руки и оставить ребят на произвол судьбы. Достала, смертельно достала их бесконечная междоусобная грызня! Скорее бы Гарри увидел все своими глазами и убедился, кому он доверился…

Один только Бут чего-то стоил. Жаль только, Терри никто не прикрывал, и парень прописался в больничном крыле.

«… Делай все, что посчитаешь нужным. О последствиях не беспокойся. Пока что я не могу вернуться, но постараюсь оказать все возможное содействие. Если не буду долго отвечать — не беспокойся. Мне потребуется много времени, чтобы довести новые руки и ноги до ума…»

Новые руки и ноги? Что это значило? Он…

Гермиона всхлипнула, мотая головой и отказываясь верить в это. Гарри не мог, только не он…

«… А, ну, подотри сопли! Все это не более чем временные трудности. Как говорил мой целитель, без рук и ног — главное, что не калека…»

Гермиона улыбнулась. Она услышала его голос, словно Гарри был прямо здесь.

«… Теперь о серьезном. Скоро к тебе придет инквизитор. Лучше с ними не играть — раскрутят в любом случае, только куда жестче. И остальных предупреди. Он занимается моим делом и будет проводить опросы. Дамблдор дал добро…»

Значит, директор в курсе всего с самого начала. Гермиона как раз припомнила, что Дамблдор, который не упускал случая сделать заявление для всей школы о любых ЧП, ни словом не обмолвился о гибели лорда Поттера. Директор говорил про отвагу и стойкость, с которой Гарри выполнял свой долг, и прочую высокопарную чушь.

«… Далее — бизнес. Ты молодец, хорошо справилась. Составь для меня подробный отчет обо всех происшествиях. Но это не так важно. Я оставил кое-какие распоряжения. Если я не вернусь до июня, с тобой свяжется мой юрист. Ты оплатишь учебу для себя и остальных из моего сейфа. Кроме того, тебе открыт доступ в мой дом. Живи там, сколько сочтешь нужным.

Твой друг, Харальд Дж. Поттер»

Гермиона все-таки не сдержала слез. «Твой друг…»

Нет, ей нельзя проявлять слабость. Сейчас она должна быть сильной. И она будет сильной.

По мере прочтения письма Луны улыбка медленно сходила с лица. Под конец Поттер нахмурился. Пальцы сжались сильнее, чем ожидалось — и прорвали тонкую бумагу.

Да. С тонкой настройкой работать и работать.

Ноги пронзила привычная боль, когда он поднялся с кресла-качалки. Гарри тут же отсек лишнее легким усилием воли, глядя на то, как раскладывался в углу комнаты верстак. Заготовки и инструменты плавно перелетали со стеллажей и занимали свои места, развернулся большой лист бумаги, и над ним появилось трехмерное расцвеченное изображение нового концепта экзоскелета позвоночника и таза. Последним — после шкатулки с не ограненными драгоценными камнями — занял свое место сундучок с алхимическими препаратами.

Конечно, магистр Луи сделал для него хороший позвоночник, являвшийся центром синхронизации всех имплантов. Однако, ему не удалось усилить опорную функцию, и в результате тяжесть протезов не давала плоти толком зажить.

Кроме того, необходимо компенсировать ряд пробелов в самозащите, и вот здесь большой вес протезов играл строго положительную роль. С ним Поттер мог накрыть себя защитой, не уступающей стационарным щитам третьего класса. Да что там не уступающей — он уже почти разобрался, как наложить на самого себя стационарные щиты четвертого класса!

Поттер с предвкушением сел в кресло, подогнанное под новое тело — и с блаженным стоном ощутил, как спадает давление боли на сознание. Хорошо-то как!

Нет, определенно — жизнь хороша! А произошедшее с ним благодаря гению сеньора Пацци — не более чем временные трудности. Упражнения на плетение давали результат: простые магические манипуляции уже получались без сбоев, телекинез также потихоньку возвращался в привычное русло.

В дверь аккуратно постучали. Поттер тут же накрыл стол семейной мантией-невидимкой и усилием воли снял запирающие мистерии.

— Входите!

— Доброе утро, герр Поттер, — в комнату вошел директор лечебницы Альбрехт фон Кляуфер. — Работаете?

— Работы очень много, герр Кляуфер, — старательно отвечал Поттер на немецком. — Благодарю вас за помощь. Здесь все прекрасно.

Целитель поклонился одной головой.

— Рад слышать. Как ваши раны? Улучшения есть?

Есть ли улучшения? После того, как его начали пичкать какими-то совершенно невероятными по плотности и качеству зельями, кожа заживала буквально на глазах. И не только кожа.

— Практически зажили.

— Хорошо. Вечером придете ко мне. Один друг вашего учителя, герра Дамблдора, кое-что прислал. Вам понравится.

— Искренне благодарю вас за помощь.

— Пустое. Мы все рады помочь тому, кто остановил Азазеля. Ваш героизм достоин похвалы.

— Не было никакого героизма, герр Кляуфер. Я очень хотел выжить любой ценой, и единственным путем продержаться до подмоги было максимальное удержание демона рядом с собой.

— Героизм не в намерении без сомнений пожертвовать собой ради других, герр Поттер, хотя и в этом тоже. Ваш героизм в вашей решимости идти до конца. За исключением, пожалуй, трех моих знакомых, все прочие маги просто сдались бы на произвол судьбы, не выдержав мук. Ваша воля к жизни, ваша решимость и есть героизм. Вы заплатили дорогую цену, а потому не стесняйтесь пользоваться плодами ваших побед.

— Это не моя победа.

— Это ВАША победа. Позвольте кратко описать вам последствия вашего поражения. Вы сдались и погибли. Азазель прорвался в наш мир, исчез в неизвестном направлении и закрепился в нем. И мы сумели бы его отыскать только после того, как он начал проявлять деятельность. Вы предотвратили очередное полномасштабное вторжение демонов, герр Поттер. Искренне желаю вам никогда не узнать, что это такое. Я не возьму с вас ни единой монеты за ваше пребывание здесь и окажу вам любую поддержку, которая потребуется. Что бы вам ни понадобилось — обращайтесь. Возможно, не сразу, но я смогу найти для вас почти все, что угодно. Вечером жду вас у себя.

Гарри проводил целителя взглядом и вернулся к работе. Значит, почти все, что угодно? Язык чесался спросить про адамант, но даже сейчас опасно владеть металлом-убийцей богов. Да и не в том он состоянии, чтобы даже пытаться обрабатывать нечто подобное.

В сторону лишние мысли. Пора сосредоточиться на ковке. Все должно быть безупречно.

Работа снова захватила его с головой. Перевязки, процедуры, введение суррогата пищи напрямую в желудок — все это было досадным отрывом от дела, но длилось, к счастью, недолго.

Здорово помогал хроноворот, хотя целители и не были в восторге от его использования.

Устав ковать экзоскелет, Гарри переключился на ноги. Для этого ему предстояло спуститься в морг и заняться практическим изучением. Кусок металла, которому с помощью алхимии добавили пару суррогатов суставов, его не устраивал. Руки он уже заменил на куда более гибкие и подвижные, теперь настала очередь ног. Только Гарри решил пойти еще дальше: создать протез, который будет максимально точно повторять функцию конечности.

Парень отправился в короткий, но довольно выматывающий путь. Каждый шаг, каждая новая вспышка боли убеждала его как можно скорее переделать протезы.

На него, конечно, оглядывались, некоторые даже шептались, но здесь Гарри мало удивлял своими увечьями. Хватало пациентов, что выглядели куда менее аппетитно, чем он со своими дыхательной маской, металлическими конечностями и залепленными пластырями язвами.

Чего только стоил человек неопределенного пола, напрочь лишенный кожи и покрытый желтоватой пленкой какой-то мази.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался немолодой мужчина с громадной крабьей клешней вместо правой руки, в которой привычно удерживал сигару. Правый глаз выглядел довольно странно — черный, круглый, навыкате.

Британец. Причем явно не из бедняков. Выговор указывал на знатное происхождение, но вот лицо совсем незнакомо, хотя Гарри изрядно насмотрелся и на портреты аристократов, и на их отпрысков.

— Добрый вечер, сэр, — ответил на приветствие Гарри. — Неудачный опыт самотрансфигурации?

— Скорее плачевный опыт превращения своего врага в безобидное членистоногое, — поправил мужчина. — Эразм Нотт, к вашим услугам.

— Харальд Поттер.

И правда, отдаленно похож и на Нотта-младшего, и на портрет избежавшего Азкабана Чарльза Нотта.

— Так вы выжили, — Нотт не удивился — скорее задумался, как такое произошло. — А ведь целый ряд европейских изданий успели напечатать ваш некролог еще в ноябре прошлого года.

— Да, я читал те, которые мой врач счел самыми забавными. В их числе и «Ежедневный Пророк».

— Любопытно, — правый глаз вылез вперед, и Гарри не удивился, обнаружив, что он крепился к стебельку. — Есть догадки о том, что там произошло?

— Похоже, я оказался не в то время не в том месте.

— Или кто-то наверняка знал, где вы будете, и таким вот интересным способом решил от вас избавиться.

Гарри хмыкнул, отметив, что дыхательный имплант очень точно воспроизводил все задуманные им звуки.

— Ага, и еще от четверти Британии.

Умеешь считать до десяти — остановись на трех. Может, получится выведать кое-что занимательное.

— Вы недооцениваете свою значимость на политической арене, — мягко упрекнул Нотт. — Некоторые личности, например, мой двоюродный брат, серьезно пострадали и продолжают нести некоторые потери, так как ваше существование вдохновляет низкородных магов. Результат — либеральная часть нашего сообщества в Британии, которая достаточно много и не всегда к месту пользовалась вашим именем, была повергнута в смятение. Настолько, что некоторым известным вам людям почти удалось воссоздать Палату Лордов Магической Британии.

Палата Лордов, значит. Аристократам почти удалось развалить Визенгамот — и это из-за слухов о его гибели? Нет, здесь определенно что-то нечисто. Что-то серьезно изменилось в Магической Британии.

— Вот как… спасибо за информацию, сэр.

— Всегда пожалуйста, лорд Поттер, — охотно отозвался Нотт. — Был рад с вами пообщаться. Кажется, у нас есть некоторые общие интересы. До скорой встречи, лорд Поттер.

Общие интересы по имени “Чарльз” и “Теодор”.

Гарри раскланялся с мужчиной и пошел своей дорогой. Эразм Нотт. Двоюродный брат Чарльза Нотта, нынешнего главы рода. Из тех аристократов, что предпочли сбежать от войны в Британии и пережили то, что Волдеморт счел предательством.

Пожалуй, пришло время оживить контакты с Арчером. Но это уже завтра, а пока что — закрыть за собой дверь, откатить время на двадцать часов и заняться препарированием. Благо, труп, инструменты и пара анатомических атласов уже ждали своего часа.

* * *

Дафна остановилась перед запертой дверью. Сверилась со временем. Ровно четверть девятого. Хорошо. Пара рун на определенной высоте и со строго определенной сигнатурой энергии — и девочка беспрепятственно прошла сквозь ставшую бесплотной дверь…

Чтобы испытать отвращение.

Бернард развалился в кресле и постанывал, запрокинув голову, пока над его бедрами ритмично двигалась темноволосая женская голова, издавая чавкающие и хлюпающие звуки.

— Глубже бери, — велел брат и положил ладонь, силой опуская голову вниз. К чавканью добавился сдавленный кашель.

Пользуясь тем, что ее никто не видел, Гринграсс брезгливо искривила губы. Если Бернард устроил эту сцену с оральным изнасилованием для нее — она непременно спросит с ублюдка после. Счет к братцу рос не по дням, а по часам. Но пока что Дафна будет делать свое дело. Сцепит зубы — и подготовит все, как следует.

К счастью, долго терпеть пренебрежение не пришлось. Скоро раздался похотливый стон брата, от его полыхнуло оргазмом, и Бернард отпустил свою жертву.

Жадное хватание воздуха ртом смешалось со сдавленным кашлем. Дафна узнала жертву: семикурсница из бедной чистокровной семьи, Элис Монтгомери. Багровое лицо, мутные от удушья глаза, сдавленный кашель и отплевывание от слюны и спермы, капавшей с подбородка на ее обнаженную, покрытую синяками от пальцев грудь.

Брат — извращенец, если мог с сытым удовольствием смотреть на столь непритягательное зрелище.

Монтгомери подняла голову на звук ее шагов. Глубокий стыд и надлом в глазах при виде Дафны. И совершенная невозможность взять себя в руки.

— Я же просила… — прохрипела Элис.

— Сама виновата, что я не успел кончить до ее прихода, — брезгливо обронил Бернард. — Вон. И не вздумай приводить себя в порядок.

Последнее было сказано так пошло и с таким садизмом, что Дафне стало откровенно тошно. Не от факта издевательства — насмотрелась — а от глубины дна, с низа которого стучал сейчас вот этот недомаг, по неприятной иронии судьбы выброшенный на свет той же утробой, что и она.

Невербальные Эванескус и Репарус легли легко и изящно, убрав не только слюни и сперму, но и потекший макияж. В глазах униженной девицы светилась искренняя благодарность.

Бернард ничего не сказал. Только оглянулся недовольно. И лишь когда хлопнула дверь, он встал и расправил плечи… не потрудившись даже спрятать свой отросток.

— Ты совсем обнаглела? — обманчиво спокойно вопрошал наследник рода Гринграсс.

Как же у нее чесались руки прибить его здесь и сейчас! Увы, нельзя. Она обещала, что Бернард достанется сначала Гарри, а уже потом ей. Гарри хотел лично поквитаться с ним за Грейнджер.

— Ты знал, что я приду, — парировала Дафна. — Знал, как я к этому отношусь — и все равно устроил очередное… развлечение.

— Мне плевать на твое…

— Сядь и заткнись, — не повышая голоса обрубила слизеринка. — И стручок свой спрячь, смотреть противно.

— Просто потому, что тебе еще никто не присунул, — скабрезная ухмылка и покачивание бедрами заставило его отросток болтаться. — Может, исправить это… упущение?

Мразь.

Дафне удалось не измениться в лице:

— Может, прекратишь тратить мое время и перейдешь к делу?

— Дело такое, что ты, бастард, бывшая подстилка издохшего Поттера. В новом мире тебе места нет. А жить хочется. Так что если не будешь себя хорошо вести…

Повисла многозначительная пауза, дополненная сальным взглядом. Гринграсс подавила желание закатить глаза, продолжая смотреть на Бернарда с тем же прохладным равнодушием и бороться с желанием прикончить его здесь и сейчас.

Узколобый глупец. Свято верил во все, что трепал расправивший плечи индюк Абрахам, которому парочка хлыщей из «оппозиции» деда бросили горсть монет и обещания поддержки.

Отчим — не более чем расходный материал. Это понимали буквально все, кроме Абрахама и Бернарда. Только каждый по-своему. Так, Элизабетта считала, что ее муж сделает грязную работу, скоропостижно скончается, и она, вся в белом, возглавит семью, подомнет под себя профранцузскую оппозицию и сломит Британию. Дражайшая матушка не понимала, что жить ей ровно до высовывания носа в свет.

Многие старые семьи, как Паркинсон, осторожничали и выгадывали как можно больше пользы. Шотландские кланы не воспринимали Гринграсса всерьез. Ирландцы открыто готовы на союз с отчимом, но за закрытыми дверями наверняка интриговали. Министерская фракция уже искала надежный способ сломать очередного выскочку, записав победу Поттера и победу над Поттером на свой счет.

Одни только кровососы сообразили, что к чему, и бежали куда-то на восток, правильно поняв молчание семьи Поттер и их союзников. Вот только далеко им не убежать. Земля круглая, а мир тесен. Каждый будет призван к ответу так или иначе.

Гарри об этом знал. Они разговаривали во снах. Пожалуй, только благодаря этим разговорам, слишком редким и коротким, Дафна и могла держаться выбранного курса. Иначе она бы просто не выдержала находиться в обществе единоутробного брата.

Ухмылка медленно сползала с лица парня.

— Считаешь себя бессмертной?

Да. Считала. Если бы он мог что-то сделать — уже сделал бы. От серьезных проблем ее защищал дедушка, от студентов — Уолкер с компанией, а с мелкими гадостями она и сама справится.

Сдержаться бы и не откатать братцу мозги до состояния овоща…

— Если это — все, что вы хотели мне сказать — до свидания, — коротко поклонилась Дафна и с левой ноги шагнула к двери.

Палочка скользнула в руку. Спина и плечи расслабились, в то время как в груди все сжалось в ожидании глупости. Если он нападет, у нее будет не больше пары секунд прежде, чем защита прекратит существование.

— Постой, — оклик был угрюм и сдавлен. — Дело есть.

Ладно.

Дафна спокойно обернулась, усилием воли убирая палочку обратно в рукав.

— Грейнджер.

О. И что гриффиндорка учудила на этот раз? Помнится, в начале прошлого месяца Оливер Вуд решил показать, кто тут босс. Чем именно ответила Грейнджер — неясно, но самопровозглашенный альфа Гриффиндора едва держался в привычной наглой манере, разрываемой изнутри унижением и страхом, а Грейнджер наглела с каждым днем.

Были несколько мелких стычек за бизнес Поттера с переменным успехом. Потом Грейнджер и Уизли на пару раскатали Чанг, которая решила ей отомстить за что-то там, какую-то не стоящую внимания ерунду. На деле Чанг проводила волю своего папаши из китайской Триады, которого Харальд пару раз глубоко макнул личиком в фекалии, да и саму Чжоу держал в качестве девочки на побегушках. Опять-таки, не очевидно, но для Дафны это было ясно, как день.

Так что могла учудить Грейнджер, чтобы встревожить брата, и при этом не предпринимая никаких явных поползновений куда бы то ни было, кроме защиты банды Поттера? У Дафны только два предположения. Одно просто тянуло на крупный скандал, который похоронил бы приподнявшуюся репутацию отчима. Другое могло вылиться в куда более серьезные проблемы.

Брат не стал томить, кривясь от злобы:

— Эта магглокровная сучка начала совать нос, куда не надо.

Очень информативно, а главное — исчерпывающе. Впрочем, Дафна сдержала сарказм.

— Куда именно она копает?

Ей не нужен был ответ, просто хотелось заставить братца произнести это. Такая умная девочка, как Грейнджер, легко связала бы свое изнасилование под наркотой и связи Бернарда с торговлей драгами. Причем брат тащил в Хогвартс не только всякую легкую мелочь, на которую учителя смотрели сквозь пальцы. Его бегунки промышляли даже откровенной дрянью вроде аската или блица. И брат подтвердил ее предположение:

— Под меня. Она копает под меня.

Грейнджер сама по себе угроза. С очевидной поддержкой семьи Поттер ее могло сорвать с нарезки. Вдобавок эта дура свято верила, что Дафна предала доверие Гарри и такая же перебежчица, как и прочие. Только много хуже, ведь она — девушка Поттера.

Неожиданно: на этом фоне Рон Уизли показал себя куда более рассудительным и при встрече с глазу на глаз задал правильные вопросы. И получил искренние, пусть и не совсем полные ответы (для полных ответов еще придет время). Видимо, гриффиндорец или не пытался переубедить упрямую Грейнджер, или потерпел фиаско, но хотя бы сдерживал порывы Гермионы.

— Я хочу, чтобы ты ей занялась.

— Мягко, жестко, надежно?

Если этот идиот скажет “надежно”, что подразумевало физическое устранение, Дафна скорректирует ему память. Даже жесткие меры опасны. Вообще любые прямые меры опасны, тут важнее тонкая игра с ложными следами и козлами отпущения.

Однако, Бернард проявил неожиданное благоразумие. Судя по задумчивому взгляду, он изменил свое мнение о Дафне.

— Пока что мягко. И влей ей в уши что-нибудь типа “Поттер жив и просил не высовываться”, в общем, сама разберешься.

Знал бы брат…

— Разберусь. Я могу идти?

— Ступай. И не разочаровывай меня впредь.

Дафна коротко поклонилась и сделала шаг к двери, как ее остановил голос Бенранда:

— Ты хорошо поработала с Айронвудом. Я доволен.

Тонкая улыбка была лишь на губах, но одобрительный кивок показал, что Дафна не ошиблась.

Бернард Гринграсс слыл сильным бойцом, отличным дуэлянтом и непревзойденным фехтовальщиком. Заметная часть его репутации — заслуга Дафны, в нужный момент смещавшей фокус восприятия и толкавшей эмоции его оппонентов к шаблонному мышлению.

Не всегда было просто. Андерс Айронвуд хорошо владел собой и был спокоен, с ним пришлось действовать грубее. В момент сближения Дафна заставила его оступиться. Остальное Бернард сделал сам.

При всем жульничестве на официальных дуэлях, нельзя не признать: Бернард Гринграсс действительно сильный и опасный боец. Достаточно опасный, чтобы раз за разом побеждать без ее вмешательства, но суть была в том, чтобы брат побеждал чисто, с одного удара и не получая ран. После ухода Эмилии Яксли Андерс Айронвуд — единственный фехтовальщик в Хогвартсе, который имел против него шансы.

Из тех, что регулярно дуэлировали и показывали свои навыки. Немало студентов — как Гарри — стремились развить умение убивать врага холодным оружием без правил и ограничений. Бернард тоже один из них, но вряд ли лучший.

В женском крыле общежития с ней будто случайно чуть не столкнулась Элис, уже успевшая навести макияж и глядевшая с такой отчаянной надеждой, что Гринграсс просто не могла пройти мимо и не провести хотя бы попытку вербовки.

В голове тут же зароились идеи, как можно использовать очередную жертву брата — судя по всему, одну из “любимых”, которых Бернард унижал регулярно.

— П-простите, — Элис отшатнулась. — Я виновата…

Быстрое поверхностное сканирование… по доброй воле. М-да. Мотив… ну, конечно. Пошлое золото. Желание выкупиться из кабалы Хогвартса.

— Будешь должна, — ровно произнесла Гринграсс то, что и должна была сказать слизеринка в ее ситуации. — Для начала пойдешь за мной.

Смешанные эмоции отразились в глазах. Паника, надежда, отчаянная жажда помощи. Причем на насилие ей было плевать. А ведь, казалось бы, уважаемая и старая, пусть и обедневшая семья, поколения флотских офицеров на службе Ее Величества, воспитание и гордость.

Отведя незваную гостью к себе в комнату (по счастью, пустую), Гринграсс прикрыла дверь и запустила защиту. Пара кресел, чай с печеньем, приглашение жестом сесть. Двухминутное чаепитие, в ходе которого Дафна расшатала ментальные щиты жертвы и приготовилась к очередному разговору.

— Сколько ты стоишь? — светским тоном осведомилась девочка.

— А? — приоткрыла рот Элис. Странно, за шесть лет на Слизерине можно было научиться ожидать таких вопросов.

— Сколько Бернард тебе заплатил?

— Он… — Монтгомери обхватила плечи и поежилась, глядя в пол. — Он обещал мне полторы тысячи… если я продержусь до конца года…

Пообещал, значит. Ну-ну.

— Задаток?

— П-пятьсот…

Ну, хотя бы на это совести хватило. И, конечно же, Элис понимала, что остальной суммы ей не получить ни при каких обстоятельствах.

— Дешево, — оценила Дафна. — Стоишь как магглокровка с Хаффлпаффа.

Краска бросилась в лицо, в эмоциях вспыхнули стыд, негодование и страх. Монтгомери смолчала, только слезы потекли по щекам.

Как бы Гринграсс ни хотела обратного, приходилось интересоваться в том числе расценками на платную любовь. Это знание вызывало в основном легкую брезгливость. За то, что брат делал с Монтгомери, даже полторы тысячи за четыре месяца — это очень дешево. А рассчитывать Элис стоило на пять сотен. И то не факт, что мордовороты Бернарда не отнимут.

— Я куплю тебя, — решила Дафна. — За две тысячи.

Глаза Элис расширились, а в мыслях пронеслись сцены самого непристойного толка, которые могли бы быть между девушками.

И дело не в извращенных фантазиях. Монтгомери просто не представляла, как иначе можно было получить такие «колоссальные деньги».

— Будешь делать то, что я скажу, как скажу и когда скажу. Никаких вопросов. Строгая секретность. Все ясно?

Две тысячи. Для кого-то это состояние. Для Дафны, запустившей лапки в казну брата — всего лишь еще один ресурс довольно низкой ценности.

— Да… госпожа. Мне быть для вас…

Насколько же готова опуститься эта девчонка? А, не важно, скоро проверит.

— Не интересно — отмахнулась Дафна. — Под Бернардом будешь лежать столько, сколько сможешь. Все ясно?

Монтгомери вздрогнула. Надежда на избавление от насильника рухнула. Дафна подобралась: от поведения Элис зависело и отношение к ней. Если девушка не утратила гордость окончательно и сохранила самоценность, она воспротивится и будет торговаться.

— Как пожелаете, госпожа.

Жалкое зрелище. Значит, обойдется без намеков на светлое будущее. Гарри ясно дал понять: подстилки ему не нужны. Дафна с ним согласна.

— Только… если можно… я бы хотела…

О, неужели Гринграсс ошиблась?

— Можно сделать так, чтобы я не… лежала под ним?

Хм. Все-таки в ней осталось что-то от славного рода Монтгомери. А насчет “сделать” — Дафна за тем ее и притащила сюда, чтобы в первую очередь обезопасить себя от дурных поползновений Бернарда.

— Это зависит только от тебя, — тонкая, холодная улыбка заставила девицу вздрогнуть. — Вот что от тебя потребуется…