Федерация 195
* * *
Серый джип, словно бронированный жук, петлял по узкому серпантину, вгрызаясь в склон Альп. Стекла, забрызганные грязью от весеннего ливня, искажали пейзаж: где-то внизу, за поворотом, мелькала черепица деревушек, сливающихся с скалами в единую, размытую акварель. Кардинал Карвен откинулся на кожаном сиденье, пальцы судорожно сжимали золоченый крест на груди. Каждый поворот подбрасывал его тело вверх, заставляя впиваться ногтями в подлокотник. Но физический дискомфорт мерк перед яростью, пульсирующей в висках.
— Неужели они посмели? — прошипел он, вспоминая холодные взгляды под сводами Сикстинской капеллы. Конклав. Собрание старых гиен в пурпуре. Они обсуждали провал так, будто речь шла о сгоревшей траттории, а не о многолетней операции. Санкт-Петербург. Метро. Взрыв, который должен был отвлечь ФСБ от истинной цели — ликвидации родственницы президента. Но девчонка уцелела. А «отвлекающий удар» превратился в кровавый фарс, разорвавший несколько вагонов и сотни жизней.
Исая прикусил губу до крови, еще и британцы пролезли со своими мутантами, хотя они понимали, что сторона Ватикана была против. Его план был безупречен. Агенты МИ-6, завербованные через шантаж, ватиканские деньги, переведенные через офшоры Кипра… Все рассчитано, как ноты в григорианском хорале. Но британцы посчитали себя умнее.
— Святейшие отцы, — кардинал фыркнул, глядя на тускнеющее небо за окном. — Сволочи в сутанах.
Водитель, массивный сардинец с шрамом через бровь, бросил взгляд в зеркало. Исая поймал его и холодно улыбнулся:
— Не отвлекайся, Луиджи. Эти горные дороги коварны, ты ведь не хочешь нам укокошить.
Машина резко затормозила перед слепым поворотом.
— Скоро вы все узнаете, кто здесь истинный пастырь, — подумал он, представляя, как руки сжимают горло кардинала-камерленго, этого жирного сицилийца, первым бросившего обвинение.
* * *
Особняк XVIII века, купленный через подставную фирму в Лихтенштейне, возник за поворотом как мираж. Бежевые стены, поросшие плющом, башня с часами, остановившимися в 1945-м — последний подарок Муссолини местному мэру. Кортеж из трех джипов замедлился у кованых ворот. Луиджи потянулся к пульту, но створки уже распахнулись сами.
— Странно, — пробормотал шофер. — Сигнализация…
Исая не услышал. Его мысли метались между планом мести и отчетом о потерях: двое агентов в питерском морге, счет в Creditanto Suisse, опустевший на треть, и этот идиотский меморандум от «коллег» с Тибера…
— Ваше преосвященство? — Охранник с берсальерскими лычками на шее открыл дверь. — Вас ждут в библиотеке. Прибыл курьер из…
— Позже, — кардинал отмахнулся, шагая к парадному входу. Гравий хрустел под каблуками, смешиваясь со звоном цикад. Воздух пах дождем и горьковатым дымом — где-то жгли листву.
Именно тогда он увидел бумагу.
Белый прямоугольник, пришпиленный к дубовой двери перочинным ножом. Ветер трепал уголок, пытаясь сорвать предупреждение, которое опоздало.
— Альдо! — Исая указал на записку ближайшему телохранителю. Тот, бывший карабиньере, снял листок словно бомбу, развернул и побледнел:
— «Ultimo avvertimento. Saluti da Lubjanka».
Кровь ударила в уши. Кардинал рванулся назад, крича что-то о мине-ловушке, но Альдо уже повернул ручку.
Мир взорвался в огне.
* * *
Первое, что он ощутил — запах жареной плоти. Затем — свинцовую тяжесть в ногах. Исая попытался поднять веки, но правая половина лица не слушалась. Сквозь туман боли он различил перевернутый мир: обломки колонн, торчащие из земли, как сломанные зубы, тело Альдо, пригвожденное к кипарису осколком мрамора, сирену полицейской «Alfa Romeo», воющую словно раненый зверь.
— Живой! — Кто-то потянул его за рукав. Кардинал застонал, пытаясь выплюнуть осколок зуба.
— Не трогайте! — Голос адъютанта, Джулиано. — У него, возможно, перелом позвоночника!
Исая хрипло рассмеялся, выдыхая кровавые пузыри:
— Ч-черт… с вами… с позвоночником… Где… — Он попытался сесть, но медик в оранжевом жилете мягко прижал его к носилкам.
— Ваше преосвященство, вам нельзя…
— Отстань! — Кардинал вырвался, опираясь на обгоревший бампер. Взгляд упал на часы: 18:47. Всего восемь минут прошло с момента взрыва. Восемь минут, перечеркнувших десятилетия интриг.
Особняк исчез. На его месте стояли пылающие руины , из которых торчали арматура и обрывки фресок. Пламя лизало остатки библиотеки — тысячи страниц секретных докладов, шифров, досье превращались в пепел. Среди щебня мелькнуло позолоченное распятие — то самое, что висело в его кабинете.
— Лубянка… — прошептал Исая, сжимая кулак. Кровь сочилась сквозь пальцы. — Они… предупредили.
Джулиано, обмотанный бинтами, подал ему обгоревший листок. Русский текст дублировал итальянский:
**«Последнее предупреждение. Привет с Лубянки»**
— Это… не их почерк, — кардинал вдруг засмеялся, сплевывая кровавую слюну. — Слишком театрально. Русские не предупреждают. Они просто… — Его голос сорвался, переходя в кашель. — Хотя… Учитывая нынешние времена…
Над горами завыли вертолеты. Исая поднял голову, наблюдая, как черные точки приближаются, нарушая вечерний покой. Ватиканские? Местная полиция? Или те, кто следил за ним с самого конклава?
— Слушайте, — он схватил Джулиано за запястье, — свяжитесь с «Ангелом». Скажите… активировать Протокол Второго Шанса.
Адъютант побледнел.
— Но это…
— СДЕЛАЙТЕ! — Кардинал вцепился ему в горло, чувствуя, как слабеют пальцы. — Иначе следующая бомба… — Он не договорил, рухнув на носилки.
* * *
Горы молчали. Каменные исполины, покрытые пылью столетий, будто затаили дыхание, наблюдая за людьми, ползущими по их склонам как муравьи. Полковник Клочков прижался к скале, сжимая в руке портативную рацию — чёрный кирпич с зелёным экраном, на котором мигали координаты. Спутниковая навигация, тепловизоры, глушители связи. Всё, что давало его группе из тридцати человек шанс против трёх сотен фанатиков, засевших в ущелье.
— «Ястреб-1», докладывайте обстановку, — голос Клочкова, низкий и ровный, растворился в свисте ветра.
— Три группы по скальному гребню, — отозвался старлей Волков, чей взвод прикрывал левый фланг. — Засекли через БРДМ. Греются у костров.
Полковник кивнул, хотя знал, что его не видят. *БРДМ-2М «Сова»*. Модернизированная разведмашина с инфракрасными камерами — глазами, видящими сквозь ночь. Таких в Союзе не делали. Но Союза уже не было. Была Россия, которая не распродала наследие как боялся полковник, а шагнула вперёд, сжав в кулаке военные технологии, о которых Запад узнавал лишь постфактум.
— Подключаем «Стрижей», — Клочков провёл пальцем по экрану рации, активируя канал связи с беспилотниками. Миниатюрные дроны, жужжащие как шершни, уже висели над ущельем, передавая картинку в режиме реального времени. На экране мелькали силуэты людей с «калашами» за спинами, ящики с патронами, зачехлённый ДШК у входа в пещеру.
— Цель №3. Координаты: 38.8816, 70.1122. Накрыть залпом «Градов», — полковник произнёс это спокойно, будто заказывал обед в столовой.
Где-то за хребтом, на скрытой огневой позиции, заряжали реактивные снаряды. Через две минуты небо разрезали огненные хвосты. Моджахеды, ещё секунду назад копошившиеся у грузовиков, даже не успели вскрикнуть. Скалы содрогнулись, а воздух наполнился гарью и пылью, смешанной с криками раненых.
— Перестроиться в клин. Вперёд, — Клочков махнул рукой, и бойцы двинулись по узкой тропе, прижимаясь к камням. Их камуфляж «Горный шторм» — пиксельный рисунок серых и бежевых пятен — сливался со скалами. Даже стволы автоматов были обмотаны маскировочной сеткой.
Но враг не сдавался. Сверху, из расщелины, брызнули очереди. Пули застучали по камням, отскакивая рикошетами.
— Огонь по верхней точке! — рявкнул полковник, падая за валун.
Справа от него рядовой Ермаков развернул «Корд» — станковый пулемёт с лазерным прицелом. Красная точка метнулась по скале, остановившись на тёмном пятне — амбразуре, откуда стреляли. Очередь из шести патронов. Камни посыпались вниз вместе с телом снайпера.
— «Ястреб-2», прикройте нас дымом! — в рации Клочкова уже слышался гул моторов.
БТР-80С «Тайфун», закамуфлированный под цвет песка, вынырнул из-за поворота. Башня с 30-мм пушкой развернулась, и дымовые гранаты полетели вперёд, окутывая ущелье белой пеленой. Визуалы врага — нулевые. Тепловизоры русских — работают.
— Группа «Альфа», зачистка пещер, — полковник встал, прикрывая рот рукавом. В дыму его люди двигались как тени, закидывая входы гранатами Ф-1 с дистанционными взрывателями. Взрывы глухо бухали внутри скал, выплёвывая обломки тел и клубы пыли.
Но духи не зря почти двадцать лет воевали в этих горах. Из-за поворота, грохоча гусеницами, выполз трофейный Т-55 — ржавый, но смертоносный. Снаряд влетел в «Тайфун», срикошетив от наклонной бронни.
— «Сокол-1», цель перед вами! — Клочков не повышал голос.
С вершины утёса, где замаскировалась мобильная ПТУРС «Коршун», стартовала ракета. Танк вспыхнул, как спичечный коробок.
— Вперёд! Последний рывок!
Бой длился шесть часов. Моджахеды, загнанные в каменный мешок, бросались в атаки волнами, но каждый раз натыкались на стену огня. Русские экономили патроны, били точно: снайперы с ВСС «Винторез» снимали командиров, операторы «Стрельцов» — переносных ракетных комплексов — выжигали пулемётные гнёзда.
Клочков, стоя на краю ущелья, смотрел вниз, где догорали остатки вражеского обоза. Его лицо, иссечённое морщинами и пылью, не выражало ни триумфа, ни усталости. Только холодную ясность.
— Полковник, — к нему подошёл капитан Лебедев, держа в руках карту с отметками. — Остатки банды отступили к реке. Дальше — только Пандшер.
— Хорошо, — Клочков достал флягу, отпил тёплой воды. — Приказываю: группе «Гром» перекрыть выход из ущелья. «Стрижи» продолжают разведку. Остальных — на перегруппировку.
Он обернулся, глядя на своих людей. Молодые, не очень. Кто-то сидел, прислонившись к камням, кто-то курил, дрожащими руками прикрывая пламя зажигалки. Но в их глазах не было страха. Только злость. Та самая, холодная и методичная, что делает солдата машиной.
— Завтра конец, — пробормотал полковник, поправляя кобуру с «Грачом» — пистолетом, который прошёл с ним Анголу, Абхазию, Молдавию, Англию, Таджикистан, а теперь и эти проклятые горы.
* * *
Рассвет застал их на высоте 4200 метров. Моджахеды, обезумевшие от жажды и потерь, пошли в последнюю атаку. Они бежали вниз по склону, крича что-то на арабском и на языке пуштунов, стреляя на ходу. И попали под перекрёстный огонь.
Слева — БТРы, поливающие склон из пулемётов. Справа — бойцы с АКС-74У, бьющие короткими очередями. Сверху — миномёты «Василёк», закидывающие врага осколочными минами. А потом в небе появились они: Ми-24 «Крокодилы». Вертолеты прошлись по ущелью, оставляя за собой огненные шлейфы.
Когда стихло, Клочков прошёл по полю боя. Трупы, обгоревшая техника, смрад пороха и смерти. У реки, прислонившись к камню, сидел раненый талибский командир. Полковник достал «Грач», но опустил ствол, увидев пустые глаза человека, который уже мёртв — просто не лёг ещё.
— Всё, — сказал он капитану Лебедеву. — Докладывайте командованию в Куляб. Пандшер заперт.
* * *
Я откинулся в кресле, почувствовав, как тяжёлая усталость наваливается на плечи. В воздухе витал запах дерева, кожи и металла. Я провёл рукой по лицу, ощущая под пальцами морщины, жёсткую щетину, тяжёлые веки. Но это был лишь морок.
Тысячи роботов-скарабеев, невидимых глазу, создавали иллюзию — образ президента, зрелого мужчины, измождённого властью. Но сейчас он был мне не нужен.
Я поднялся, отодвинув кресло, и провёл пальцем по запястью. На коже вспыхнула голограмма — узор из зелёных линий, мерцающих, как карта звёздного неба. Пространство передо мной дрогнуло, и в воздухе раскрылся портал, тёмный, как разрез в самой реальности. Из него вышел он — мой аватар.
Безупречный двойник. Такой же, каким меня видели миллионы — в строгом костюме, с холодным взглядом, с той же усталостью в уголках губ.
— **«Замени меня»**, — сказал я мысленно, даже не утруждая себя голосовой командой.
Аватар кивнул и занял моё место, его пальцы уже тянулись к первому документу. Он будет работать. Отвечать на звонки. Подписывать указы. А я…
Я стряхнул с себя образ.
Кожа налилась теплом, суставы разогнулись без привычного хруста, в висках исчезла давящая тяжесть. В зеркале рабочего кабинета отразился молодой человек с острыми чертами лица и слишком спокойными глазами. Настоящий я.
Пространство снова исказилось — на этот раз передо мной развернулся телепортационный коридор. Шаг — и резиденция президента осталась позади.
* * *
Особняк близ Электрограда встретил меня тишиной.
Гостиная, просторная и тёплая, пахла деревом и слабым дымком — камин давно потух, но аромат ещё витал в воздухе. Я сбросил пиджак на спинку кресла, потянулся и только теперь позволил себе расслабиться.
На низком столе перед диваном громоздилась груда бумаг. Не официальные папки с гербами, а нечто более личное — сводки, донесения, шифровки. Внешний контур. То, что не попадало в официальные отчёты.
Я налил виски, лёд зазвенел, ударившись о хрусталь. Музыка заиграла тихо — что-то старое, мелодия, потерянная в веках.
Первый документ — Афганистан.
«Оперативная сводка № 45/КГ-1995.
Сектор: Южная Азия.
Источник: ГРУ, резидентура „Зенит“» «Режим Наджибуллы сохраняет контроль над основными городскими-центрами. Подавлены выступления в Кабуле, Герате, Кандагаре. Последний очаг сопротивления локализован в Пандшерском ущелье. По данным агентурной сети, мятежники получают снабжение через пакистанский коридор, однако после операции по блокировке, объёмы недостаточны для масштабной деятельности повстанцев.
Контингент спецназа ГРУ провёл операцию по ликвидации полевого командира Ахмад Шаха. Успешно. Политический эффект — нейтральный, так как его смерть не афишируется. Рекомендация: усилить поставки вооружения лояльным формированиям, подготовить почву для ввода дополнительных сил под видом „инструкторов“.
Приложение: карта дислокации, список потенциальных целей для устранения.» Я отхлебнул виски, ощущая, как тепло разливается по груди. Всё шло по плану. Афганистан был лишь одним из множества фронтов, то что на него придётся тратить меньше ресурсов, это благо. Увоен режим Наджибуллы справится с сдерживанием радикалов, и воинственных племён. В будущем с этой же целью нужно будет поддержать режим Хуссейна, Ассада, и Каддафи, удержать пояс стабильности на ближнем востоке.
Следующий документ — США.
«Аналитическая записка.
Раздел: Внешняя политика.
Источник: СВР.
«Администрация Эла Гора продолжает стратегию сдерживания, однако внутренняя ситуация осложняется:
1. Выборы-96. Республиканцы активно используют тему потери авианосных групп у берегов Китая (операция „Чёрный прилив“). Демократы пытаются перевести стрелки на „недостаточное финансирование флота“, но рейтинги падают.
2. **Ближний Восток**. Саудовская Аравия требует увеличения военного присутствия США после серии терактов (наша операция „Громовержец“). Пентагон рассматривает варианты, но ресурсы растянуты.
3. Европа. В Восточной Германии усиливаются прокоммунистические группировки. Агенты сообщают о попытках ЦРУ завербовать лидеров протестов. Рекомендация: активировать сеть „Рейн“, провести серию ликвидаций с имитацией внутрифракционной борьбы.
4. Канада. Операция по устранению лорда-протектора завершена успешно. Американцы предпочли не реагировать — видимо, не считают потерю значимой. Аналитический отдел считает это решение ошибочным, но ожидаемым, акцию СВР модно считать успешной.
Выводы:
— Американцы будут готовы к открытому противостоянию не раньше конца 1996 года.
— Необходимо усилить дезинформацию: создать ложные угрозы в Латинской Америке, отвлекая их ресурсы.
— Ускорить подготовку к интервенции в Прибалтику и Среднюю Азию — создать буферные зоны до их полного включения в сферу влияния.» Я откинулся на спинку дивана, закрыв глаза. В голове уже выстраивались цепочки: какие приказы отдать, какие нити дёрнуть, кого убрать, кого поставить.
Но это было позже.
Сейчас же я допил виски, поставил бокал на стол и потянулся за следующим отчётом.
* * *
Последний доклад лег на стол с едва слышным шуршанием бумаги. Я провёл рукой по глазам — даже мой организм, далёкий от слабостей смертных, начинал уставать от этой бесконечной вереницы цифр, сводок и отчётов.
Гостиная встретила меня мягким светом плавучих люминсфер, парящих под потолком, как светлячки в летнюю ночь. Воздух был пропитан ароматом дымчатых трав — Кулагира любила жечь их в чаше из чёрного камня, привезённого с одного из пограничных миров.
Она сидела в кресле у камина, застывшая в своей привычной позе — нога на ногу, пальцы, обхватившие фарфоровую чашку с чаем, который уже давно остыл. На ней был морок — тот самый, что она использовала последние месяцы: образ роковой брюнетки с острыми скулами и тёмными, словно бездонными, глазами. Казалось, ей нравилось играть эту роль.
Я сел напротив, позволив себе на мгновение просто смотреть на неё. Сестра. Наследница крови Фаэронов. Лидер Смертоуказателей.
— «С этого момента ты будешь рядом», — сказал я, не тратя слов на предисловия. — «Временная мера. А там… посмотрим».
Она не стала спорить. Не потому, что боялась нарушить протокол — Кулагира давно переросла детские страхи перед главой семейства. Она просто понимала что так правильно.
— «Покушение», — произнесла она, поставив чашку на стол. Голос её был спокоен, но в нём слышался лёгкий металлический отзвук — признак того, что её истинная форма начинала проступать сквозь морок. — **«И теракт в метро. Они не могли добиться успеха. А те мутанты… даже не успели поднять на меня оружие».
Я вздохнул, ощущая, как тяжесть ответственности давит на плечи.
— «Тем не менее, ущерб смертным серьёзный. Сотни погибших. Подданных», — мои пальцы сжались в кулак, но голос оставался ровным. — «Тебе лучше быть рядом. Твои Смертоуказатели должны быть начеку, и впредь учитывать жизни моих подданных».
Она кивнула, но её глаза уже горели вопросом.
Я провёл рукой по воздуху, и пространство дрогнуло, раскрывая голограмму.
Изображение вспыхнуло перед нами — разрушенная резиденция лорда-протектора Канады. Стены, некогда белоснежные, теперь почернели от пламени. Тела охраны, разорванные в клочья, лежали в неестественных позах, словно куклы, брошенные разгневанным ребёнком.
Следующая картинка — дворцы кардиналов. Трое. Все уничтожены в одну ночь.
— «Оскорбление династии Глазис», — произнёс я, переключая голограмму. — «Пришлось смыть кровью, но это нежелательная тактика».
Кулагира смотрела, не моргая. Её лицо оставалось неподвижным, но я знал — она уже просчитывала последствия.
— «Зачинщики уничтожены», — продолжал я. — «Но из-за нашей нерасторопности теперь придётся отвечать смертным. Мы не заинтересованы в том, чтобы эта планета превратилась в пустыню, это будущий коронный мир, нам следует быть тоньше в своих действиях».
Она наклонила голову, и в её глазах мелькнуло что-то, напоминающее… сожаление?
— «Они не знают о нас», — прошептала она. — «Не знают, кто мы. Какие законы правят нами».
— «Это не отменяет правил», — резко оборвал я. — «Мы — те кто мы есть. И наш долг — следить за порядком. Пока мы не можем действовать в открытую, тем не менее, это не снимает ответственности с смертных. Поэтому нам следует быть вдвойне осторожнее. Чтобы у нас было меньше причин карать глупцов, которые не ведают что делают».
Тишина повисла между нами, густая, как дым после пожара.
Она встала, подошла к окну. За стеклом простирался Электроград — огни небоскрёбов, мерцающие трассы, тусклое свечение самолётов над кварталами. Город жил, не подозревая, какие бури бушуют в кабинетах тех, кто дергает за ниточки.
— «Что дальше?» — спросила она, не оборачиваясь.
Я поднялся, подошёл к ней, встав рядом.
— «Дальше? Готовимся, время у нас есть», — сказал я. — «Укрепляем периметр, и действуем согласно плану».
* * *
Огонь в камине потрескивал, отбрасывая дрожащие тени на стены библиотеки. Иван Ванько полулежал на кожаном диване, чувствуя, как тепло пламени смешивается с теплом тела рядом. Рейвен прижалась к нему, ее синяя кожа отливала в свете огня почти фиолетовым. Он провел рукой по ее бедру, ощущая под пальцами гладкость, чуть более прохладную, чем у человека. Потом наткнулся на металл.
Электронный браслет. Тонкий, но прочный, с едва заметным миганием красной лампочки.
Иван задержал на нем пальцы, потом поднял руку выше, к ее талии, обнял крепче и прижал губы к затылку.
— Прости, — прошептал он. — Эти проверки… Они скоро закончатся.
Рейвен не ответила сразу. Она повернула голову, и в ее желтых, с вертикальными зрачками глазах мелькнуло что-то, что он не мог назвать ни обидой, ни гневом. Скорее — усталое понимание.
— Могло быть хуже, — наконец сказала она, прижимаясь к его груди. — Меня могли засунуть в какой-нибудь ГУЛАГ.
Иван фыркнул.
— ГУЛАГ — это уже перебор. Да и с тобой бы так не поступили.
— Почему? — она приподняла бровь. — Потому что я такая особенная?
— Потому что я самый богатый человек в России, — он ухмыльнулся. — И что намного важнее, я приношу огромную пользу своей родной стране. Мне пришлось ща тебя поручиться, а это, что-то да значит.
Рейвен отстранилась, изучая его лицо.
— Я думала, самый богатый — это президент.
Иван рассмеялся, потянулся к бокалу с коньяком, стоявшему на низком столике.
— Президент? Ну, как сказать, на самом деле он довольно беден.
— Но у него же есть… — она сделала широкий жест рукой, — резиденции, самолеты, яхты…
— На балансе администрации. Не его. — Иван отхлебнул, почувствовав, как алкоголь разливается теплом по груди. — Он как директор завода — может пользоваться всем, но стоит ему уйти, и останется только пенсия.
Рейвен покачала головой.
— Странное у вас место.
— Зато тебе нравится, — он потянулся к ней, но она вдруг замерла, уставившись в огонь.
— Иван… — голос ее стал тише. — Когда его привезут?
Он почувствовал, как что-то сжалось у него внутри. Отложил бокал, вздохнул.
— Месяц. Может, чуть меньше.
— Почему так долго? — в ее голосе прорвалось напряжение.
— Его нашли в лаборатории. Он… — Иван замялся, подбирая слова. — Его кололи чем-то. Гормонами, стимуляторами. Врачи говорят, нужно время на восстановление.
Рейвен сжала кулаки, и он увидел, как по ее руке пробежала мелкая дрожь.
— Но с ним все будет хорошо?
— Да.
Она обняла его так крепко, что у него захватило дыхание.
Через несколько минут Иван вдруг хлопнул себя по лбу.
— Черт, я же хотел тебе кое-что показать.
Он встал, прошел в кабинет, минуту рылся в сейфе. Вернулся с фотографией.
Рейвен взяла ее дрожащими пальцами.
На снимке — мальчик. Лет пяти. Синяя кожа, как у нее. Маленькие рожки, едва пробивающиеся сквозь черные кудри. Он лежал на больничной койке, в капельнице, но улыбался — слабо, но искренне.
Рейвен всхлипнула. Прижала фотографию к груди. Потом бросилась к Ивану, обвила его руками, целовала в губы, в щеки, в шею.
— Спасибо… — ее голос сорвался. — Спасибо…
Он держал ее, гладил по спине, чувствуя, как ее плечи вздрагивают.
— Все будет хорошо, — повторял он.
За окном шел снег. Огонь в камине догорал.