— А просто есть у тебя в неволе некая подопытная ноль
— Нет, — сказал призрак.
— Что, нет? — спросил Владимир Долгоруков, наклонив голову, аки ворон черный, будто прикидывал, какой глаз выклевать первым: левый али правый.
Харпер меж тем распылялся, потому что задел его-таки русский муж за живое, конкретно так задел, прямо-таки до печёнок. — На любой ваш вопрос — нет! — Воскликнул он. — Объект 0 вас не касается, и это не обсуждается! — Пылко продолжал он. — Её жертва — будущее человечества! Будущее нашей расы! — Натурально вещал Призрак, не совсем уже и понимая, кому и что говорит. Тот продолжал себя закапывать. — Жизнь одной девчонки — ничто по сравнению с судьбой всего человечества! Всего нашего народа! Нации земли должны господствовать над остальными расами. Поймите же меня и не касайтесь столь важной темы! Она не обсуждается! — Закончил Джек свой длинный и насыщенный спич.
В то время как князь его внимательно слушал и, более того, записывал их разговор с самого начала, каждое столь неаккуратное слово, которое Джек говорил в запале, яростно защищая то, что было столь дорого его чёрствому сердечку.
И надо сказать, князь своего шанса не упустил, не меняя позу, изучая Харпера пристальным взглядом. Он с подковыркой: — Я не понял, друг мой ситный, тебе что, призывы Геббельса в душу запали, раз о высшей расе заговорил? А слава Менгеле спать покоя не даёт, коли ребенка мучить вздумал? — Князь завершил свой вопросительный спич и в ожидании ответа посмотрел на призрака. Весь его вид матерого маньяка-вивисектора буквально умолял: «Пожалуйста, скажи мне: «ДА»». — И, чтобы подстегнуть столь угодный ему ответ, он продолжил в том же тоне: — Наверное, и евреев ты в своих лабораториях уже губить начал, не так ли?
А Джек, бедняга Джек, сидел потерянный и, откровенно говоря, загнанный в угол. Единственным правильным решением сейчас будет отрицание, отрицание всех обвинений и всех инсинуаций, уход в полный и абсолютный отказ, как говорится. Одна проблема. Называется она Долбанный князь, который просто так его не отпустит, в этом призрак был уверен на все сто процентов. Стоит ему только заикнуться о том, что всё это ошибка, как длиннорукая тварь тут же потребует отпустить «объект ноль», один из немногих реально успешных проектов, чьи результаты очень обнадеживают и позволяют хоть как-то сохранять лицо перед немногими оставшимися «друзьями». И это ещё полбеды! С русской и наглой свиньи станется капнуть своим любопытным рылом под самый корень! Этот наглый! Беспардонный медведь! С грацией носорога! Пройдется по его организации стадом слонопотамов! Потом развернется и сделает так ещё раз! Уж кому как не Джеку знать этих варваров, век бы их не видеть! «А вот теперь вот не получится! Не отделаешься! Теперь прилипнут, как пиявки, чтоб их всех!» Размышлял Харпер о ситуации, что была, так сказать, хуже некуда, ведь вариант «бросить трубку» даже рассматривать было нельзя! Сделай он так, и русские с большим удовольствием объявят «охоту на ведьм!» Вот и выбирал призрак меж двух вариантов, один был отвратительным, другой омерзительным! И оба хуже некуда! Выбирал, не меняясь в лице, но внутри клокотал.
Что было видно, прекрасно видно довольному, как сытый удав, князю. Безусловно верный трону, хотя и не безгрешный взяточник и весьма авантюрный мужчина за свои восемьдесят лет не раз получал строгое предупреждение от тайной канцелярии за свои весьма и весьма рискованные игры с иностранцами всех мастей и калибров. И живой до сих пор ходил
только по одной причине: слишком уж полезен был, ну и умен, разумеется, тоже. Но не сносить бы ему на этот раз своей буйной головы за последнюю «игру» с британской MI6 и сливом некоторых секретных документов в надежде выловить кого покрупнее. Как тут прям на живца попался не кто-нибудь, а сам призрак.
Всегда так было: в последний момент, в самый последний час и минуту с секундой Владимиру нехило так фартило. Вот и сейчас главному аферисту всея Руси на службе императорского трона просто-таки сказочно повезло. Ну кто мог подумать, что лично глава цербера а) сам позвонит, б) столь неосторожно его взломает, в) таким образом сам подставится под контрвзлом (дефицит кадров у человека, чего вы хотите?). И, наконец, г) такого наговорит в финале, что хоть стой, хоть падай! Самолично же во всём признался, скинув маскировку и прямо на камеру! «Это ж даже не каре, это флеш-рояль натуральный», — радостно размышлял княже, мысленно потирая ладони. Вот теперь он поиграет, вот теперь повеселится, и принялся за это дело Долгоруков сейже час, а точнее немедленно.
— Осознал, как ты подставился? — Каверзно возобновил диалог князь. — Вижу, что осознал. — Довольно продолжил он. — Знаешь, кто теперь твой хозяин? Ответь, бобик ты мой доморощенный. — Ласково закончил он под громогласный аккомпанемент скрежета зубов у Джека Харпера.
Призраку не по-вез-ло. В очередной раз! И ведь не только у этого злодея в эти дни конкретно так жизнь не удалась. Удача — она ведь дамочка не то чтобы капризная, но с явным прибабахом так уж точно. Одному внимательность притупит, второго насторожит и в лобик поцелует, кого-то ненавязчиво успокоит, а другому сердце с положенного места сдвинет и сидит наслаждается зрелищем и результатом, поглядывая, как эти смертные справляются. Вот и пострадал сегодня и призрак и ещё одна на этот раз злодейка но не в этом мире а в совсем ином но вернемся мы к ней чуточку попозже.
А пока следует нам вспомнить о том персонаже, у кого сердце никак на место вставать не хотело. Имя сему старцу из миров иных да волшебных — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, и был он директором всем известной школы волшебства и чародейства, ещё имел несколько других должностей весьма я вам скажу значительных в школе своей Дамблдор бывал совсем нечасто.
Но сейчас другое было время, сидел наш старец в своём кабинете директора школы, аки царь на троне золотом и ныне, задумчиво хмурился да вспомнить пытался, где и что пошло не так. А оно не то, что пошло, ускакало и давно в далёкие дали. Во всяком случае, сердце старику на то намекало весьма настойчиво, уже который месяц не на месте было, этак с февраля да по нынешний май точно. Неладно было в Англии что-то, и темные силы в конец оборзели дела свои почти в открытую творили.
Альбус и рад был бы покинуть свой кабинет и школу да лично короткое расследование провести — уж от него-то никто и ничто не уйдет! Но всё, что мог ныне директор, — это ждать сведений от друзей да знакомых да вести все дела и уроки вместо одной из своих подчинённых, тяжело заболевшей под рождество Минервы Макгонагалл. Не то чтобы маги так уж часто болели. Но, разбирая очередное школьное эссе и всё глубже ныряя в авгиевы конюшни школьных дел, Дамблдор всё больше не понимал, как его верная помощница раньше с лихорадкой не слегла.
Для начала, под конец января случилось то, что и отправило декана Гриффиндора на больничную койку. Когда эта ужасная новость директора застала, ждал его сюрприз в башне Гриффиндора! Постарались сюрприз подготовить ранее широко неизвестные новички: близнецы Уизли. И отчебучили они такое, что пол-Гриффиндора отправились на больничные койки, видите ли, они победу Гриффиндора в полуфинале по квиддичу праздновали и бесплатно в качестве рекламной акции раздавали свои зелья для «шуток и приколов», противоядия к которым два лоботряса даже и не подумали разрабатывать! А ещё варили эти зелья не в специальной лаборатории или классе зельеварения, где благодаря спец. чарам всё стерильно, как в операционной, а в самом грязном кабинете Хогвартса! И ведь не одно зелье сварили, паршивцы, нет! Одного им было мало! Полгода, полгода негодяи крупную партию готовили! Чтоб сразу всем, как говорится, хватило! Вот и хватило, все койки в больничном крыле заполнились, а других на пол положили!
Что и говорить, у старшекурсников пришлось программу обучения менять и просить остаться на каникулы! Один Снейп сварить столько поддерживающих зелий оказался неспособен. А они нужны были, зелья-то, ведь для каждого пострадавшего «умника», некоторые из которых попробовали сразу несколько таких «зелий», лечение требовалось подбирать отдельно! Чего стоило Дамблдору привлечь на помощь целителей из Мунго и купить их молчание о столь вопиющем инциденте хотя бы до конца учебного года, вообще отдельный разговор!
Видят Мерлин и Моргана, директор Хогвартса был против насилия и до этого, считал, что детей бить нельзя, но, когда лишь слёзы феникса помогли нескольким детям не отправиться на тот свет… Принципы великого волшебника чуть изменились. Альбус тогда, спустя три недели после инцидента, зашёл в свой кабинет, достал устав Хогвартса и просто вырвал страницу с запретом телесных наказаний. И пообещал себе, что если ещё хоть раз эти двое чего-нибудь отчебучат, то простым снятием баллов и отработкой не отделаются! Аргус Филч не просто разрешение получит, а карт-бланш! В подтверждение своих намерений старый волшебник самолично привёл в порядок сильно заржавевшие казематы Хогвартса.
Как оказалось, отремонтированные цепи в темницах вовсе не ржавого цвета, а скорее блестящего, как скальпель у хирурга, да и вообще темницы, когда их чары и рунные цепочки привели в порядок, буквально заблестели чистотой. Завхоз Хогвартса, а заодно и главный по наказаниям самых отпетых хулиганов, Аргус Филч, аж пустил скупую слезу умиления. Сделав это и приговорив близнецов к экскурсии в эти «прекрасные» места в качестве отработки. Дабы они узнали, посмотрели и даже руками потрогали, куда попадут, если ещё хоть раз… Дамблдор успокоился и даже баллы сильно снимать не стал, ведь Гриффиндор и так достойно пострадал.
И эти двое даже впечатлились, во всяком случае, два дня после этого ходили бледные и тихие. Увы и ах, у близнецов было долго унывать в привычку не входило. Директор не посмеет, пришли они к выводу и решили подготовить пасхальный сюрприз, и в другом зачуханном кабинете они приготовили кучу «шоколадных яиц», ведь в суматохе выручку после прошлой акции у них не отобрали, и у двух вредителей были средства для нового «банкета».
Как результат этот прекрасный праздник уизли почти отравили всё же успев продать свои "поделки" качество которых из-за дефицита ресурсов было ещё хуже прежнего нескольким смелым ученикам. Благо они их пробовать не успели, Профессора проявили бдительность и доложили директору. И стоя сейчас в одном из зачуханных классов хогвартса наблюдая количество качество и разнообразие "товара" впервые за последние сорок лет Верховный чародей пришёл почти что в ярость впрочем на грани бешенства он прибывал не долго ведь стоило ему спросить двух этих лоботрясов о том не получали ли они предупреждения о том, что так делать нельзя, и в следующий раз они получат простите уж за слова "пониже спины" как эти двое сами того не зная своими словам "вы не посмеете, — Одн — Сделать такое — другой — с настоящими волшебниками, — снова первый потом и вовсе хором — Директор Дамблдор" И наглыми улыбками всё же довели его до ручки.
Тут надо объяснить одну малюсенькую деталь: ещё при директоре Армандо Диппете, когда директор школы Хогвартс работал в ней простым учителем, телесные наказания вполне себе существовали, но как-то однобоко, скажем так. Вероятность попасть на порку была обратно пропорциональна благородству фамилии, влиянию и богатству семьи ребёнка. То есть чем больше был у родителей был кошелек и влияния, тем меньше была вероятность попасть на скамейку с голой ж. вплоть до абсолютно нулевой у самых богатых и родовитых.
И не то, чтобы благородные и богачи магического мира своих отроков не воспитывали. Напротив, те их неплохо так дрессировали. Просто делали они это дома, за закрытыми дверями, и, как на взгляд Дамблдора, вовсе не так сильно и даже не за то, за что следовало бы. В то время как простых учеников не только били почём зря за любую провинность, но и частенько их истязали вместо по-настоящему виноватых. Одним словом, чудовищное неравенство, обеспеченное тем, что Хогвартс давно потерял свою независимость и фактически ел с рук у попечительского совета школы, состоящего из самых богатых и влиятельных семей. Члены, которых, вопреки традициям немагической аристократии Британии, для которой такие фокусы в частных школах были нормой, совершенно не хотели, чтобы их детей, как простых сервов, публично охаживали розгами. Это ж какой урон репутации-то! Уму непостижимо!
И в таких условиях совершенно не удивительно, что Альбус Дамблдор, когда он наконец-то добрался до власти и директорского кресла, отменил все телесные наказания. Все и для всех, заменив их на систему факультетских баллов и отработок как временную меру. Временную, торопливую и, как сейчас отчётливо понимал директор, глядя на удивительно до острого чувства дежавю знакомые и нагловатые ухмылки, неэффективную. Братья Визли сейчас как никогда напоминали кое-кого другого.
А именно «Мародёров» так себя называли в школьные годы ныне покойный отец Гарри Поттера Джеймс Поттер и его дружок Сириус Блэк. Эта парочка в своё время была настоящим кошмаром школы. Справиться с которым, к глубокому сожалению, Дамблдора, не представлялось возможным. Ещё бы и Поттеры и Блеки входили в число самых богатых и влиятельных родов. И по их глубокому убеждению за проступки карать своих кровиночек могли только они. А превращение жизни всех неблагородных учеников в АД они проступком не считали!
Одним словом, эти двое были теми еще негодяями, и все добрые дела этих отморозков, которые они совершили потом после выпуска из школы, не искупили даже трети их злодеяний! Верховный чародей аж передернулся от воспоминаний! Передернулся, вспомнил, что эта парочка получила по заслугам, и решил обратить внимание на парочку, которая по заслугам ещё не получила, то есть на Уизли-близнецов. Посмотрел на них Альбус и задумался.
Быть или не быть, размышлял мастер магии трансфигурации и чар, размышляя о том, ограничится ли ему банальными розгами или дать волю своей буйной и несколько… Ну ладно, не несколько, а более чем больной фантазии. В конце концов он решил, что близнецы сами дадут ему подсказку, строго на них глядя, он спросил: «Зачем?»
— Так это же смешно! — Воскликнул в ответ то ли Фред, то ли Джордж, и тем определил их с братом участь.
— Смешно вам, значит, захотелось? — спросил волшебник. — Ну что ж, тогда «Хоур-Тепус-Риктус-Емпра». — произнес Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Не достал палочку, не использовал жестов, просто произнес слитно три простых слова, но эффект был страшен. В тот же момент близнецы стали безудержно хохотать, и вроде ничего страшного, всего лишь смех, но, если смеяться долго и без остановки, станет невесело, совсем невесело, о чем братья стали догадываться уже спустя минуту сначала хихиканья.
— Отнесите их в больничное крыло, они будут спать еще час, ровно один час, — припечатал верховный чародей.
Побледнели все преподаватели, а аргус Филч так вообще тяжело вздохнул и посмотрел на близнецов даже с некоторой долей сочувствия. Опытный ветеран Второй мировой, многое повидавший при штурме концлагерей и лабораторий Аненербе нежно любящий тему истязаний в качестве, так сказать, увлечения и приятной пугалки, пожалуй, лучше всех понимал, на что обрек детей «добрый волшебник».