• Boosty Shared
• Владимир Сыров / Gerodot

• T

Глава 10.docx

Глава 10.pdf

Неделей раннее.

Канал: #pony-hub

Дата: 18 июля

Сервер: CrystalHooves — РФ/MLP/EQG

@FluffleWuff:

Ну вот серьёзно, я до сих пор считаю, что у озвучки в старых сезонах был куда более живой и эмоциональный голос 🙄 А сейчас… ну такое.

@HoofBeats_92:

++++! Та актриса, которая озвучивала её раньше, реально тащила весь фильм на себе… а теперь будто какой-то бездушный ИИ озвучивает, без эмоций, без ничего :( Печалька.

@PrincessOfLuna:

Да у них там, походу, не только актрису сменили. Там, по-моему, после третьего сезона и продюсер новый, и режиссёр дубляжа другой, и, возможно, даже мозги у кого-то из ответственных лиц поменялись. Не в лучшую сторону, увы.

@ZapAppleZane:

Зато наша любимая Пинки Пай всё та же, неизменна. Энергичная, позитивная. Обожаю её!

@BronyBlood:

#истина_глаголет 🤙 Кстати, ребзя, кто шарит, может, скинете обновлённую ссылку на фанатскую озвучку пятого сезона поней? А то я нашёл только какой-то кривой клиповый монтаж на ютубе, а хочется полного метра…

@FluffleWuff:

Я у Марка нашего как раз спрашивал по этому поводу в начале этого месяца, он вроде как говорил, что они с командой уже почти доделали полную версию, там оставались какие-то мелочи по сведению звука 😐

@ZapAppleZane:

подключился к разговору

Кстати, да! Точно! А где вообще Марк? Что-то его давно не видно и не слышно.

@HoofBeats_92:

Хороший вопрос, между прочим. Он же обычно тут у нас 24/7 тусовался, всё модерил, чистил флуд, постил новые арты, даже какой-то супер-подробный бюджетный отчёт по сборам на «Бусти» для нашего проекта делал… Куда пропал?

@PrincessOfLuna:

Он ведь у нас не просто так был, он же главный по всем техническим вопросам и логистике переводов был… Ещё и тот новый комикс по вселенной MLP в одиночку переводил, помните? А сейчас его нет уже… сколько времени прошло? Неделя? Две?

@FluffleWuff:

Месяц. Даже больше месяца, как его нет в сети. Я специально сейчас посмотрела историю его последних сообщений в нашем чате. Последнее было аж 5 июня.

@BronyBlood:

Блин… Ну, может, он просто в отпуск ушёл? Лето же, все дела. Заслужил отдых.

@ZapAppleZane:

Без единого предупреждения? Да вы что, это же не в его стиле! Он же у нас даже когда свой несчастный зуб мудрости вырывал, и то заранее написал в общий чат: «Ребята, ухожу в оффлайн на 3 часа, потом вернусь, держите сервер в моё отсутствие» 🙃 Помните?

@HoofBeats_92:

Лол, точно! Я помню это его «держите сервер»! Легендарная фраза была.

Но сейчас он и правда как в воду канул.

И в «Дискорде» его нет.

И на «Патреоне» полная тишина, никаких обновлений.

А ведь деньги-то на его карту в начале этого месяца переводились, как обычно. Проект же никто не останавливал, и он сам ничего не писал об этом.

@PrincessOfLuna:

То есть, получается, что задаток за работу он получил, а саму работу в срок не сдал, и на связь не выходит.

Это как-то совсем не похоже на Марка.

Он… ну, он ведь не такой человек.

Даже если у него там что-то случалось, если он «перегорал» или не успевал, он всегда честно и открыто писал: «Ребят, извините, я переоценил свои силы, вот вам рефанд, найдите другого исполнителя». А тут… странно всё это.

@BronyBlood:

Блин, народ, а есть у кого-нибудь его личный номер телефона? Может, просто позвонить, узнать, что случилось?

@FluffleWuff:

У меня, к сожалению, не было. Да и не думаю, что он его кому-то давал.

Но он вроде как-то упоминал в разговоре, что он из Красноярска.

Типа, «настоящий сибирский брони», он этим фактом прям очень гордился.

@ZapAppleZane:

Я на всякий случай сейчас проверил его страницу в ВК — он был в оффлайне с 5 июня…

И в «Телеграме» тоже никаких признаков жизни с тех же пор.

@HoofBeats_92:

Да ёптить! Что ж за фигня-то такая происходит?!

@PrincessOfLuna:

Я… знаю, где он живёт. Ну, по крайней

мере, знаю его примерный адрес. Он как-то раз, когда мы обсуждали пересылку мерча, случайно его засветил.

(…)

@BronyBlood:

😳 Серьёзно?!

@FluffleWuff:

И?.. Что ты собираешься делать?

@ZapAppleZane:

Ты что, реально собираешься поехать к нему? Прям вот так, без приглашения, к нему домой? А если он просто не хочет никого видеть?

@PrincessOfLuna:

Да. А что ещё остаётся делать в такой ситуации?

Вдруг у него там и правда какая-то беда случилась. Всякое же бывает. Вдруг он там просто лежит один, больной, и ему помощь нужна.

Короче, я решила. Завтра утром выезжаю, к вечеру, если всё пойдёт по плану, буду уже на месте. Если что — сразу же напишу сюда, в чат. Держите за меня кулачки.

@HoofBeats_92:

Ни фига себе ты отчаянная… Ну, удачи тебе. И будь предельно осторожна, пожалуйста.

Если что — мы все на связи, готовы помочь, чем сможем.

И… ну… в общем, спасибо тебе. За то, что не остаёшься равнодушной.

@FluffleWuff:

И обязательно возьми с собой жвачку! Вдруг он там лежит, бедняга, в глубокой коме, но знакомый запах жвачки Пинки Пай сможет вывести его из этого состояния отключки! Это же классика!

@BronyBlood:

Ага! И если он вдруг не проснётся от слова «Эквестрия» или не отреагирует на гимн дружбомагии, значит, его точно подменили! Или он стал жертвой тёмной магии Короля Сомбру!

@ZapAppleZane:

КСТАТИ, НАРОД, А ВЫ ВООБЩЕ ЗНАЛИ,

что наша любимая Пинки Пай — по одной из самых безумных, но очень правдоподобных фанатских версий — является прямым потомком самого Старсвирла Бородатого?! 🤯 Представляете?!

@PrincessOfLuna:

Ой, всё, понеслась душа в рай… Кажется, нам тут до утра хватит тем для обсуждения. Ладно, ребята, я спать. Завтра тяжёлый день. Всем пока.

* * *

Ливень, казалось, не собирался прекращаться. Он начался ещё с самого раннего утра, до рассвета, и теперь лил стеной — сильный, настоящий, беспощадный, с порывистым, воющим ветром и жирными, тяжёлыми каплями, которые с такой силой барабанили по крыше и окнам, будто сама природа вознамерилась вымыть это сонное, затерянное в лесах село до последней, самой мелкой соринки. В общем, прекрасный, почти идеальный повод для того, чтобы устроить себе заслуженный день отдыха, без всяких там физических подвигов на свежем воздухе — но, разумеется, не без внутреннего контроля и самодисциплины.

Шикамару стоял босиком на холодной, кафельной плитке в тесной ванной комнате, внимательно глядя на стрелку напольных весов.

Девяносто три килограмма. Ровно.

— «Хм, неплохо,» — удовлетворённо буркнул он себе под нос и машинально почесал всё ещё заметный, но уже не такой необъятный живот. — «Процесс идёт значительно медленнее, чем в первые недели, это очевидно, но зато стабильно, без резких скачков. Похоже, организм постепенно выходит на плато, адаптируется к новому режиму. Это хорошо».

Тот первый, самый мощный рывок в самом начале его «новой жизни» действительно дал ошеломляющий результат — тогда, за какие-то две с небольшим недели, у него улетели почти двадцать килограммов. Но он прекрасно понимал, что это была в основном лишняя жидкость, отёки, шлаки. А вот сейчас всё шло уже по-настоящему: медленно, но верно уходил именно тот самый застарелый, накопленный годами жир, укреплялись и росли мышцы, перестраивался обмен веществ. Он даже начал гораздо лучше спать по ночам — уже не просыпаясь от собственного оглушительного всхрапывания каждые пятнадцать-двадцать минут, как это было в самом, самом начале его «трансформации».

Он глубоко выдохнул, прикрыл глаза, сосредотачиваясь на своих внутренних ощущениях.

Очаг его чакры — то самое привычное, тёплое, мягко пульсирующее пятно энергии — послушно отозвался где-то чуть ниже пупка, в области «дан-тянь». Он мысленно направил этот поток вверх, по центральному каналу, через солнечное сплетение, затем разделил его на два, направив в плечи, оттуда — в руки, до самых кончиков пальцев… Да, всё течёт, всё работает. Медленно, с сопротивлением, но работает.

Чакра и система чакроканалов в этом теле вели себя совершенно иначе, чем в его прошлом, привычном. По всем канонам учения о чакре, которое он досконально изучил ещё в Конохе, чакроканалы — это сложная, разветвлённая сеть тончайших энергетических сосудов, проходящих по всему телу, начиная от центрального очага (который у большинства шиноби располагался именно в районе живота, в так называемом «море чакры») и расходящихся, подобно кровеносной системе, по всему организму: в конечности, в голову, в каждый палец на руках и ногах. У тренированных шиноби эти каналы, благодаря постоянной работе с чакрой, становились крепче, шире, эластичнее, способными пропускать через себя огромные объёмы энергии.

Здесь же — в теле Марка — всё, казалось, работало, но с каким-то глухим, вязким сопротивлением. Будто эти тонкие энергетические трубки за долгие годы бездействия и неправильного образа жизни основательно заросли изнутри жиром, ленью и прочим ментальным мусором. Поток чакры был медленным, тягучим, почти ленивым, но, что самое важное, — он не был разорван, он не был заблокирован намертво.

Но уже не сейчас!

— «Значит, можно попробовать и кое-что посерьёзнее, чем просто гонять чакру по кругу,» — хмыкнул он про себя и, на всякий случай, предусмотрительно запер дверь ванной комнаты на щеколду. «А то, не дай бог, моя дражайшая сестрица Мария снова станет невольным свидетелем моих «странных» экспериментов. Одного такого меня, танцующего голым перед зеркалом, она, возможно, ещё как-то перенесёт. Но вот двух… Боюсь, её нежная, высокоинтеллектуальная психика такого зрелища уже не выдержит. А бабушка… бабушка нас двоих точно не прокормит».

Речь, конечно, шла про технику клонирования.

Усевшись прямо на холодный кафельный пол в позу лотоса (насколько это вообще было возможно в его нынешней комплекции), он начал медленно, сосредоточенно складывать пальцами необходимые печати. Это давалось ему с гораздо меньшим усилием, он уже чувствовал, что пальцы становятся более гибкими и подвижными.

Тигр. Бык. Заяц.

Привычное, знакомое тепло начало медленно подниматься по позвоночнику, достигло затылка, оттуда волной хлынуло в плечи — и в следующий миг в его сознании произошла яркая, слепящая вспышка.

Бах!

Рядом с ним, словно по мановению волшебной палочки, из лёгкого, едва заметного дымка, материализовался ещё один он. Клон.

Точно такой же потный, взъерошенный, с характерным «ананасом» из волос на макушке. Точно такой же, в старых, вытянутых шортах и выцветшей майке.

Шикамару тяжело выдохнул, едва не завалившись на бок от резкого упадка сил и головокружения. Всё-таки создание даже одного клона отнимало у него большое количество энергии.

— «Получилось… Иллюзорный клон. Техника, которую в Конохе осваивали ещё на уровне Академии. Базовая, примитивная. Но я… я всё ещё могу её использовать. А это значит, что я не совсем уж беспомощный, безнадёжный лентяй. Есть ещё порох в пороховницах! Или, в данном случае, чакра в чакроканалах,» — эта мысль принесла ему неожиданное, почти детское удовлетворение.

Он криво усмехнулся и мысленно отпустил удерживающую клона чакру — тот тут же послушно исчез, рассыпавшись в лёгкую, полупрозрачную дымку, не оставив после себя и следа.

И тут, совершенно неожиданно, на него нахлынула волна воспоминаний.

Яркий, отчётливый флешбек из его прошлой жизни.

День, когда Чоуджи поделился с ним запретным знанием, врезался в память Шикамару с какой-то особенной, фотографической чёткостью. Было невыносимо жарко, воздух плавился от зноя, и даже настырный, неумолчный стрекот цикад, казалось, звучал как-то лениво и расслабленно. Они с Чоуджи, как обычно после изнурительной тренировки, сидели в тени раскидистого дерева на тренировочном полигоне номер три. Рядом с ними, на выжженной солнцем траве, валялись пустые, шуршащие пакеты из-под картофельных чипсов с паприкой и почти пустая пластиковая бутылка из-под какой-то ядрёно-сладкой газировки, которую Чоуджи предусмотрительно припас «на потом», но, разумеется, не удержался и давно уже выпил до последней капли.

— Эй, Шикамару… — вдруг неожиданно тихо, почти заговорщицки, произнёс Чоуджи, задумчиво глядя куда-то вдаль, мимо него. — Хочешь, я расскажу тебе один очень старый, очень важный клановый секрет? Ну, такой, который вообще-то никому из чужаков рассказывать нельзя.

Шикамару лениво приподнял одну бровь, смерив друга скептическим взглядом:

— Если действительно так уж сильно хочешь — рассказывай. Если не очень хочешь — то лучше и не рассказывай. Знаешь, это такая морока — начинать что-то важное и потом не заканчивать. Хуже не придумаешь.

— Не, я серьёзно, Шика, без шуток, — Чоуджи неожиданно резко повернулся к нему, его обычно добродушное, круглое лицо стало сосредоточенным и каким-то непривычно серьёзным. Он даже сжал свои пухлые руки в кулаки. — Это не просто какой-то там секрет или байка. Это… ну, это настоящая техника. Очень мощная. И очень опасная. Запретная, почти. Её мало кто из наших вообще знает. Даже в клане её передают только самым достойным, по прямой линии.

— И чего это вдруг на тебя такое откровение нашло? Такая внезапная щедрость и доверие? — Шикамару лениво зевнул, прикрыв рот рукой. — Опять чипсов своих переел и теперь совесть мучает?

— Мы же друзья, Шикамару. Настоящие друзья. А ты — ты давно уже не просто друг, ты — друг нашего клана. Почти как член семьи, — Чоуджи говорил это совершенно искренне, глядя ему прямо в глаза. — Я, если честно, не знаю, почему, например, мой отец никогда не делился этим с твоим отцом — может быть, и делились когда-то, в далёкой молодости, просто потом не придавали этому особого значения, забыли. Но ты — ты точно заслужил это знать. Ты ведь не просто какой-то там гений-стратег. Ты… ты свой, понимаешь? С тобой можно.

— Мило, конечно, слышать такое, Чоуджи, — усмехнулся Шикамару, немного смущённый такой неожиданной откровенностью друга. — Значит, всё-таки решился рассказать? Не передумал?

Чоуджи решительно кивнул.

— Да. Это очень древняя и очень специфическая техника сжигания калорий. В нашем клане она называется «Караори Модо» — то есть, Режим Калорийной Брони. Суть её в том, что мы используем свою чакру, чтобы принудительно, почти мгновенно, переработать накопленную в теле массу в чистую, концентрированную энергию. Очень-очень грубо говоря — это как запустить свой метаболизм на запредельных скоростях. Но этот процесс полностью контролируемый. И, к сожалению, очень, очень энергозатратный и опасный для неподготовленного организма.

Он тяжело поднялся на ноги, отряхнул с шорт налипшие крошки от чипсов и, отойдя на пару шагов, начал медленно, но чётко складывать пальцами замысловатые печати.

— Смотри внимательно, Шикамару. Всё начинается с базовой, глубокой концентрации чакры в области диафрагмы — это чуть ниже солнечного сплетения, там, где у нас, Акимичи, основной резервуар энергии. Затем… — он демонстрировал каждую печать медленно, отчётливо, чтобы Шикамару успел запомнить последовательность, — идут Печати: Кабан… потом Змея… затем Бык… Обезьяна… и последняя, замыкающая — снова Кабан. Главное здесь — ни в коем случае не перепутать последовательность. Неправильная комбинация, и ты рискуешь либо вообще ничего не запустить, либо, что гораздо хуже, — просто спалить к чертям свои собственные внутренние органы.

— Приятная, надо сказать, альтернатива, — не удержался от саркастического комментария Шикамару, внимательно следя за каждым движением друга.

— Дальше — сконцентрированный поток чакры резко, одним мощным импульсом, подаётся вверх по переднему центральному чакроканалу. Проходя через область сердца — происходит резкое, почти взрывное расширение энергетического потока. После этого чакра мощными волнами идёт по плечам, быстро распределяется по всему телу, вызывая сильную термическую реакцию — ты в буквальном смысле начинаешь гореть изнутри, как доменная печь. Пот, который выступает на коже — это не от жары или физической нагрузки, а от критического перегрева самих чакроканалов. В этом режиме ты теряешь килограммы жира буквально за считанные минуты, но вместе с ними — ты так же стремительно теряешь и жизненные силы.

— Звучит… не то, чтобы очень здорово и полезно для здоровья, — задумчиво протянул Шикамару, пытаясь осмыслить услышанное.

— Эта техника и не предназначена для здоровья, Шикамару. Она — исключительно для боя. Для экстремальных ситуаций, когда нужно выжать из себя максимум. В этом режиме я могу использовать многократно усиленные версии всех своих клановых техник. И Раздувание Частей Тела, и мой коронный Мясной Танк — всё становится гораздо мощнее, быстрее, разрушительнее. Но цена за это — почти полные сутки потом лежишь пластом, не в силах даже пошевелиться. Полное истощение.

Он замолчал, тяжело вздохнул и снова опустился на траву рядом с Шикамару. Какое-то время они оба молчали, глядя на лениво плывущие по небу облака. Потом Чоуджи тихо, почти виновато, добавил:

— Но ты, Шикамару… ты ни в коем случае не пробуй эту технику. Даже не думай об этом, слышишь? У тебя совершенно не такое телосложение, как у нас, Акимичи. У тебя нет нашей генетики, нашей предрасположенности к накоплению и быстрой переработке калорий. Эта техника… она ведь сжигает всё без разбора — и жир, и мышцы, и даже, если переборщить, может повредить кожу и кости. Я почему тебе всё это вообще рассказываю? Ну, мы всё-таки друзья, ты имеешь право знать. Да и, честно говоря, я уверен, что ты всё равно не сможешь её правильно использовать, даже если очень захочешь. Ты ведь не толстый, как я. А если ты, такой худой, вдруг попробуешь её активировать — ты просто загнёшься на месте, и я потом всю оставшуюся жизнь буду чувствовать себя виноватым в твоей смерти.

Шикамару медленно кивнул, на его лице не было и тени привычной усмешки. Он всё понял.

— Ну, а допустим, если чисто теоретически. Если бы кто-то, похожий на меня, но с небольшим… скажем так, избытком веса… попробовал бы использовать эту технику? Но очень-очень аккуратно, дозированно, без фанатизма?

— Чисто теоретически? — Чоуджи скептически фыркнул. — Ну, тогда, может быть, такой гипотетический «кто-то» и успел бы сбросить пару-тройку лишних килограммов. Буквально за несколько глубоких вдохов-выдохов. А потом — бах, и тут же в глубокий обморок. Не стоит оно того, Шика. Поверь мне.

Спустя долгие годы — в другом, чужом мире, в другом, не менее чужом теле… Перебравшись из ванной комнаты в свою и предусмотрительно заперевшись там на все замки…

«Один раз. Только один, самый маленький разочек. Чисто для эксперимента. Без всякого фанатизма. Просто чтобы проверить, работает ли это вообще,» — убеждал он сам себя, чувствуя, как предательски колотится сердце.

Он сел на пол, глубоко вздохнул и медленно, стараясь не ошибиться, сложил пальцами заветные печати: Кабан… Змея… Бык… Обезьяна… и снова — Кабан.

Затем, собрав всю свою волю в кулак, он мысленно направил пробудившуюся чакру по уже знакомому маршруту — и… в следующий миг внутри его тела будто бы кто-то резко включил мощную доменную печь на полную мощность.

Нестерпимое, всепоглощающее тепло стремительно охватило всё его существо. Жаркий, обжигающий поток энергии побежал по спине, по груди, по рукам, по ногам.

Жир начал уходить. Он физически ощущал, как его жировые клетки начинают плавиться, трансформироваться, как колоссальное количество скрытой в них энергии вырывается наружу. Кожа мгновенно покрылась обильной испариной. Пульс подскочил до запредельных отметок, зашкаливая где-то за полторы сотни ударов в минуту.

Высвобожденная чакра буквально брызнула во внешний мир, окутывая его тело клубами горячего, полупрозрачного пара и яркими, хаотичными сполохами чистой энергии. Лёгкие, но ощутимые вибрации прошли по всему его телу — от голых ступней, прижатых к полу, до самой макушки.

За его спиной, на уровне лопаток, из сгустившейся чакры начали формироваться два призрачных, пульсирующих силуэта, отдалённо похожие на огромные, огненные крылья — или на два гигантских, заточенных лезвия из синего пламени. Всё его тело горело, пылало, вибрировало на грани возможного.

— Получи… лось… Чоуджи… ты был… прав… — из последних сил, с трудом ворочая языком, успел выдохнуть он.

И в следующую же секунду его сознание померкло, погружаясь в спасительную, вязкую темноту.

* * *

Он очнулся резко, внезапно, словно кто-то невидимый и очень сильный дёрнул его из глубокой, вязкой темноты забвения прямо за шиворот. В голове стоял оглушительный, почти невыносимый звон, всё тело будто мелко, непрерывно пульсировало от остаточного, глубинного жара, как раскалённая добела печь, но сам момент пробуждения был… на удивление странно лёгким. Будто прошла не целая ночь, не долгий, мучительный день, и даже не один час — а всего лишь одно короткое, неуловимое мгновение. Он растерянно моргнул — и обнаружил, что уже сидит на полу, прислонившись спиной к холодной стене.

Рефлекторно, по привычке, выработанной за последние недели, он рванулся встать — с привычным усилием, с толчком от пола, с неуклюжим перекатом через бок. Только теперь… он буквально подлетел вверх. Словно совершенно забыл, сколько он теперь должен весить, сколько усилий нужно прилагать для такого простого действия.

— Что за…?! — выдохнул он, оступаясь от неожиданности и почти заваливаясь на стену, едва успев выставить руки для опоры.

Одежда, его привычная мешковатая одежда, теперь свисала с него, как с вешалки, как будто она была чужая, на несколько размеров больше. Майка — безвольно висит на плечах неопрятным мешком, нелепо болтается, обнажая острые, выступающие ключицы, которых он у себя раньше и не помнил. Шорты — держатся на талии исключительно на честном слове и силе трения, а трусы, судя по всему, уже давно отправились в свободное, самостоятельное плавание где-то в глубине просторных штанин.

Он всё ещё не мог до конца понять, что, чёрт возьми, с ним происходит. Пульс — на удивление ровный, спокойный. Дыхание — глубокое, размеренное. Но всё его тело… оно было каким-то не таким. Совершенно не его. Не то, к которому он с таким трудом, но всё же успел привыкнуть за последнее время.

Шикамару, шатаясь, подошёл к старому зеркалу, висевшему на стене. И в его мутном, искажённом отражении увидел… себя. Себя настоящего. Себя старого, из прошлой жизни. Того самого Шикамару Нара, каким он помнил себя в Конохе.

Лицо — заметно вытянулось, скулы стали более чёткими, рельефными. Под глазами — больше не было этих отёкших, нездоровых мешков, только лёгкая, почти юношеская, естественная тень. Кожа — удивительным образом очистилась, посветлела, исчезли прыщи и покраснения. Шея — стала длинной, сильной, с проступающими рельефными мышцами.

Плечи — широкие, расправленные, руки — с чётко, красиво обозначенными, «сухими» мышцами, не перекачанными, как у бодибилдера, а жилистыми, точными, как у опытного фехтовальщика. Пресс — конечно, не рельефными «кубиками», но его наличие теперь было совершенно очевидным. Бёдра — крепкие, стройные, подтянутые.

А главное — спина. Его спина снова была идеально прямой, сильной, а не согбенной и прогнувшейся под непосильной тяжестью огромного живота, как это было ещё вчера.

Он шумно выдохнул, не в силах сдержать изумления.

— …Хренасе дела, — наконец-то добавил он уже вслух, всё ещё не веря своим глазам.

Внутренне он тут же, почти автоматически, сконцентрировался. Мысленно обратился к своему очагу чакры — и замер, поражённый ещё больше.

Он, этот очаг, его внутреннее «море чакры», вырос. Существенно.

И не как-то дисбалансно, не по-убийственному для организма — а качественно, гармонично.

Его чакроканалы — теперь были идеально чистыми, широкими, эластичными, как будто их не просто прочистили, а буквально выжгли изнутри этим неистовым жаром, но при этом совершенно не повредили их структуру. Потоки чакры — ровные, мощные, стабильные. Сама чакра — текла по ним теперь свободно, легко, без малейших задержек, скачков или рваных, хаотичных движений.

«Это… это просто идеально,» — с благоговейным трепетом подумал он. — «Иначе и не скажешь. Я чувствую себя… как будто заново родился. Как будто сбросил не просто лишний вес, а какую-то тяжёлую, многолетнюю болезнь».

Такое экстремальное, форсированное сжигание калорий, как он теперь понимал, не просто уносит лишний жир. Оно, похоже, полностью обновляет, перезагружает, «перепрошивает» всё тело на клеточном уровне.

И теперь он наконец-то ощущал себя. Себя настоящего. Свою истинную силу. Свою врождённую природу шиноби.

— «Интересно, знали ли о таком побочном эффекте своей техники сами Акимичи? Или это какие-то особенности моего нового тела, этого мира, этой странной реинкарнации?» — пробормотал он, задумчиво разглядывая свои новые, похудевшие, но сильные руки. — «Впрочем, сейчас это уже не так уж и важно. Главное — это… это просто охренительно! Это даёт мне совершенно новые возможности!»

Он ещё несколько минут стоял в полном, почти благоговейном изумлении, не в силах оторвать взгляд от своего отражения. До тех самых пор, пока до него, как обухом по голове, не дошло второе, гораздо более приземлённое и тревожное осознание:

«Чёрт! Меня же увидят! Бабушка! Мари! А потом, когда я вернусь в город, и родители Марка! И никто, абсолютно никто из них не поверит, что всего за какие-то два часа я мог так кардинально, так невероятно измениться! Это же будет полный провал всей моей конспирации!»

Он быстро, почти панически, снова подскочил к зеркалу. Внимательно осмотрел кожу на лице, на руках, на животе — она не обвисла, не покрылась морщинами, как это обычно бывает при резком похудении. Наоборот — она как будто подтянулась, стала более упругой и эластичной. Чёткий, почти юношеский контур подбородка. Никакой дряблости или растяжек. Как будто его действительно просто взяли и подменили на другого, более молодого и здорового человека.

— Ну нет, — с отчаянием выдохнул он. — Так глупо спалиться на самом первом этапе — это было бы слишком по-идиотски даже для меня.

Он начал судорожно, лихорадочно собираться, лихорадочно соображая на ходу. Быстро накидал в старый, потёртый рюкзак Марка самое необходимое — смену чистого белья, старую, но тёплую толстовку с капюшоном, свой блокнот с бесценными записями, небольшой складной ножик, который он нашёл в ящике стола, пластиковую бутылку с водой, несколько чистых листов бумаги, ручку — на всякий случай, если придётся что-то записать или оставить ещё одну записку.

На столе своей комнаты, перед уходом, он оставил краткую, но ёмкую записку для бабушки и Марии:

«Ушёл в небольшой поход к реке, на недельку. Не терять, в полицию пока не звонить. Вернусь. Марк».

Затем — тихо, стараясь не издать ни единого скрипа, он открыл окно в своей комнате. На улице, как по заказу, снова зарядил мелкий, но настырный дождь. «Прекрасно. Просто идеально,» — с мрачным удовлетворением подумал он. — «Дождь отлично замаскирует и звук моего ухода, и моё изменившееся лицо, и всё остальное, что им пока не следует видеть».

Он легко, почти невесомо, спрыгнул из окна на мокрую землю. Промок до нитки в ту же секунду. Но, на удивление, чувствовал себя невероятно легко, свободно, почти окрылённо.

Быстро заскочил в небольшой предбанник, где хранились всякие дачные принадлежности. Схватил старую, но ещё вполне годную палатку, спальный мешок, туристическую пенку-коврик. Всё, что смог найти наспех — и всё, что мог унести с собой без особого труда. Плотно обмотался старой толстовкой с глубоким капюшоном, натянул его до самых глаз, чтобы максимально скрыть лицо.

Короткая, почти незаметная пробежка до магазина — под прикрытием проливного дождя. В магазине быстро, не привлекая лишнего внимания, взял самый необходимый набор продуктов — немного какой-то дешёвой крупы, буханку чёрного хлеба, пару банок тушёнки, небольшой пакет грецких орехов, пачку мятной жвачки и другой снеди. Из аптечного киоска, который находился тут же, в магазине, — бинт, перекись водорода, флакончик йода. И большую, экономичную упаковку влажных гигиенических салфеток — в походных условиях вещь незаменимая.

Выходя из магазина обратно под струи дождя, он уже более спокойно и взвешенно обдумывал свой дальнейший план:

«Чем больше времени я сейчас проведу вне дома, вдали от их любопытных глаз — тем проще и правдоподобнее потом будет объяснить мои внешние изменения. Месяц отсутствия — это, конечно, было бы невероятно подозрительно и вызвало бы кучу вопросов. Неделя — тоже довольно сложно, начнут волноваться, искать. Но вот пять дней? Пять дней, проведённых в уединённом «походе», с интенсивными тренировками на свежем воздухе, со строгой диетой и, главное, — без бабушкиных калорийных борщей и пирогов — это уже звучит почти правдоподобно. Почти. По крайней мере, не так фантастично, как трансформация за два часа».

Он уверенно шагал по размытой дождём тропинке, ведущей к реке. Один, под проливным дождём, промокший до костей, но с чётким, продуманным планом в голове.

«Главное сейчас — не спалиться раньше времени. Сохранить инкогнито как можно дольше. И тогда всё пойдёт по плану. По моему плану».