Глава №36. Синее Пламя. Кузница Этерия. Восстание Алессии.
Панимаю, что опять срываю несколько сроки, но ептыть, конвертеры файлов объявили бойкот, будильник разбудил только через полчаса трещания, и ух бля. Ладно, всё, пойду досыпать, чтобы вам точно в полночь выложить потом. Добавил epub в прошлую главу, кому надо.
242 год Первой Эры.
За 4188 лет до рождения Последнего Довакина.
Священная Долина.
Более двадцати лет спустя.
Феатор Каслана.
Как.
Же.
Меня.
Бесят.
Двемеры.
Более двух десятков лет я занимался с этими высокомерными даже по меркам драконов придурками. Гордость свойственна всем эльфам и даже людям — достаточно норда или имперца послушать, у первого будет горделивый расизм по отношению к эльфам, у имперца к всяким провинциалам и также эльфам, но в меньшей степени.
Но сейчас не о людях, за время нашего контроля работ в Чёрном Пределе умудрившихся завоевать часть Хай-Рока, и к счастью, не найти нас благодаря десяткам принятых мер, а также… Подчинить себе Морровинд, или как он называется сейчас — Ресдайн.
Сейчас о двемерах.
О-о-о, я ведь им доступным языком объяснил, что не стоит даже рыпаться! Наглядно продемонстрировал свои впечатляющие возможности! Но не-е-ет, им проще подчиниться, а потом попытаться тихо ударить.
Сначала это произошло через месяц.
Мы тогда отлучились от надзора буквально на несколько часов… Буквально заняться интимом, ибо ну, потребности организма, нечего тут сказать.
И значит возвращаемся мы, все такие довольные, благодушные и готовы сделать некоторые послабления… А тут бац, полноценный армейский корпус двемеров в полном составе и с автоматонами пытается освободить своё начальство из наших магических пут. Надо ли говорить, как мы тогда охренели и разозлились от такого ошеломительно наглого фортеля?..
Вот где хвалёная логика и ум двемеров были, когда они решили попытаться освободиться и сбежать? Где?!
Офицерский состав армейского корпуса мы просто-напросто вырезали за несколько десятков секунд. Простая пехота разбежалась, прихватив с собой половину от оставшихся автоматонов, ведь другую мы уничтожили по пути к офицерам.
А потом… Нет, властьимущих и по факту заложников, мы не убивали.
Но… Точёная ножка Вайси, облачённая в латный сапог из драконьей кости и стали, била очень метко, точно и главное — больно.
Я тогда насладился заслуженной экзекуцией, практически не вмешиваясь для преподания урока.
Потом, разумеется, своих лидеров пытались освобождать ещё и ещё. С упорством, опять же, достойным лучшего применения.
Пытались саботировать добычу Этериума.
Пытались утаить его.
Пытались сбежать.
Пытались… Да много чего пытались.
И так год за годом, пока даже моё довольно большое терпение не кончилось, и я не казнил по одному из пленников из каждого города. Только тогда, осознав, что дальнейшие попытки сопротивления приведут лишь к смерти их лидеров… Остальные города больше не пытались в такие самоубийственные приёмы.
Нет-нет, они не остановились, действуя больше скрытно, посылая убийц-автоматонов и пытаясь отравить ядом, в которых они хорошо разбирались… Но мастер я Восстановления, или погулять под землю спустился? Их попытки были откровенно тщетны.
И тогда я вновь казнил часть их лидеров.
Только тогда они поняли, что даже если я не нахожу прямых доказательств, всё равно могу приступить к уничтожению важнейших членов их правительств. Только тогда они наконец-то продолжили спокойно собирать этерий, и вот-вот, спустя двадцать лет тотального контроля и наблюдений, должна быть закончена огромный контейнер этого материала, высеребренная со всех щелей Чёрного Предела и идущих из него пещерных переходов.
— Меня уже начинает напрягать столь насыщенный магический фон. — слегка передёрнула плечами моя прелесть, развалившаяся на притащенном нами кресло.
Удобно порабощать двемеров не запретишь, как говорится. Но лучше так, нежели чем они убьются об этерий и заденут по касательной ещё и нас. Не-не-не, тем более здесь нет никаких законов, запрещающих мне подобные действия, а о правах человека или разумного существа в целом здесь даже не слышали и слышать вряд-ли захотят… Так что никакие глупости мне не мешают защищать мой новый народ от вполне реальных, и ни разу, вот ни разу не эфемерных угроз.
— Здесь он и впрямь впечатляющий. — сразу же согласился я, отмечая некоторое подрагивание пространства-воздуха вокруг решетчатого контейнера, заполненного до предела светящимся минералом. — Есть у меня одна идей-ка… — поднялся я со своего собственного кресла, кое двемеры уничтожали аж семь (!) раз. — Пока я наблюдал за добычей…
— Что ты делаешь? — вздёрнула бровь моя прелесть, положив ногу на ногу, да отпив своего коктейля.
Опять же, красиво надзирать не запретишь, да-а-а… И двадцать лет я мы не собирались проводить на земле, особенно Вайси, что со временем отошла от аскетизма рыцаря-паладина и
— Кое-что занимательное. На всякий случай готовь заклинание Оберега… — проговорил я, будучи уже увлеченным реализацией возникшей несколько лет тому назад идеи.
Фламментейн выскользнул из весьма замороченных ножен, способных выдержать наличие в них столь необычного лезвия.
Разумеется, мои действия стали наблюдать десятки двемерских глаз, в том числе тех, что мы захватили двадцать лет тому назад. Но я их проигнорировав, сощурив глаза до состояния слегка приоткрытых щёлочек, и осторожно коснулся концом меча горы минералов, благоразумно поставленной рядом с пленниками. Ну, чтобы у некоторых самоубийц не возникло желание нас прикончить, взорвав весь Этерий.
Ведь тогда те, ради кого двемеры всё это время и сражались, помрут вместе с нами.
Ну, якобы вместе с нами. Я уверен, что после такого я выживу. С тяжелыми ранами, но… Ничего непоправимого и уж тем более смертельного. Тем более был Ледяной Рыцарь, которым нам было не жалко пожертвовать, если бы это помогло лишить двемеров столь могущественного ресурса, из которого вполне можно было сделать подобие маломощной, но всё-таки ядерной бомбе магического происхождения.
Не-не-не, нафиг нам надо.
Лучше пусть вся эта энергия… Вливается в клинок.
…Резонанс начался как только самый кончик фламберга коснулся крепко лежащего друг на друге минерала.
— Я не испытываю никакого желания помереть от твоей очередной весёлой и забавной затеи. — больше играя, нежели реально испытывания такие эмоции, девушка пренебрежительно фыркнула, и единым прыжком назад оказалась в нескольких метрах, после чего продолжила путь в сторону ближайшего естественного укрытия, параллельно призывая громаду Ледяного Рыцаря.
— Ну-ну… — с упомянутым весельем ухмыльнулся я в ответ, продолжая, так скажем, контакт.
Возможно, это было бы лучше проводить в лабораторных условиях, но… Здесь больше божественная метафизика, заключающаяся больше в моей связи с аэдра, нежели простая магия. Да и Этерий был ближе к энергии царства богов, где обитают их планеты-доминионы — Мундуса, нежели магии Нирна.
Поэтому чистейший материальный Этериус принялся активно поглощаться моим клинком, который впитывал минералы таким же образом, как и аэдрическую энергию, которая исходила из планеты-доминиона Акатоша-Аури-Эля. Ничего нового, лишь творчески использованное старое.
И, разумеется, моё тело тоже подверглось немалой нагрузке, ведь находящиеся в моих жилах крохи собственной аэдрической энергии принялись также поглощаться божественным мечом… И возвращаться обратно, словно двигаясь по кругу.
— Тц. — болезнненно цокнул я, ощущая не самые приятные чувства.
Боль была привычной. После стольких ран и стольких отдач от использования сильнейших атак, действуя по принципу Равноценного Обмена — я должен отдать миру столько, сколько позволяет компенсировать изменение основ Нирна, а время является едва ли не главной из них.
Мне ещё повезло, что мне покровительствует тот, кто этим временем заправляет. Обычный маг… Тратил бы собственные годы жизни взамен на использование чего-то вроде Магии Времени. Поэтому я никому и не распространялся на счёт возможности этого… Особенно Вайси.
Мало ли, взыграет у моей дорогой гордость и она решит, что таким образом она сможет быть лучше и перестанет быть в некоторых моментах откровенной обузой. Увы, разница между нами присутствовала на более высоком уровне, нежели тот, который может быть скомпенсировать с помощью ума, таланта и упорства.
— Получается… — довольно прошептал я слегка осушившимися и потрескавшимися губами.
Было им отчего измениться, когда лезвие фламберга резко принялось покрываться алым, затем золотым… А позднее и вовсе синевато-голубым пламенем, становясь всё жарче и жарче.
— Хм-м-м… — ещё сильнее сощурил я глаза, скрывая глаза за ресницами от увеличившегося жара и света.
— Что… Что он делает…
— Этот безумец… Это наш этерий…
— Он добыт нашими руками…
— Что это за жар-то такой?..
— Проклятый богопоклонник… Он нас всех убьёт.
С каждым доносящемся до меня словом двемерского языка, который я в среде его носителей довёл до почти идеального уровня, почти его исконного носителя… С каждым недовольным шипением моя ухмылка только росла, и удовлетворение принялось перекрывать болезненные ощущения, отдающиеся неприятными ощущениями по всей моей нервной системе.
— Чудно. Чудно… Чудно! — не смог удержаться я от по-детски довольных воскликов, когда небольшое пиромантское светопредставление было закончено.
Этерий был настолько полог чистейшей из магии, что даже суть аэдрического клинка принялась изменяться. Я ощущал это инстинктивно, от кончиков пальцев, сжимающих лезвие.
Меч Огня и Света принялся изменять свой первоначальный аспект, делая его горячее и горячее, превращая алое пламя в более горячее, более чистое, лишенное каких-либо примесей… То, что возбуждало даже электроны в окружающем пространстве…
Синее Пламя.
— Как там говорилось?.. — растянув ухмылку до предела, начал я. — Да гори оно всё синим пламенем!
Взмах.
Узкая и стремительная волна буквально изнутри светящегося синего пламени прошлась по лишенным хоть какой-либо живности уголкам северо-восточной части огромной пещеры Чёрного Предела.
Оно принялось сжигать всякую органику, всякий люминесцентный гриб, что попадался на попути всепожирающего огня превращался в прах, а камень оплавлялся подобного свече. И даже заброшенное с нашим появление двемерское здание шахтёров превратилось в пылающий огарок уже догоревшей… Да-да, вновь свечи.
Как только иссякла вложенная в огонь магия, и он принялся затухать, я довольно оглядел слегка поменявшее цвет лезвие. Теперь ровно посередине было слегка сияющая синяя прожилина поглощенного Этериума, оставившего свой вечный след на моём оружии.
И-и-и… Похоже я на несколько процентов стал ближе к собственному возвышению.
Бросив взгляд на выбирающуюся из-за своего укрытия с другой стороны взмаха супругу, я решил подурачиться в последний раз, пока меня не пропесочат за подобный перфоманс, пусть и окончившийся нормально. Боль в теле я вполне достойно проигнорировал, решив сосредоточиться на новом оружии… И окончательном запугивании ошарашенных двемеров.
— Хе-хе… Теперь мне есть чем удивить Пелинала… — и едва слышно кашлянув, настроился на самый злодейский смех, который я только смог выработать на тайных репетициях.
О которых даже Вайси не знает…
Что?..
Мне было реально нечего делать! Я не старею даже по меркам эльфов!
— Мха-ха-кха-ха-ха! — раздался из моей глотки вполне себе каноничный злодейский хохот, заставив двемеров окончательно взбледнуть, сравнявшись кожей со свежевыкованной сталью.
Очень недурно.
Но злодея изображать из себя тоже надо в меру, чай ещё остальные расы в это поверят. На двемеров то плевать, и всем плевать на то, что их пинает один из двух последних выживших эльфов. И что он ух какой злодей. Это только укрепит легенду о пропаже нашего народа и похоронит те немногие экспедиции энтузиастов с Саммерсета, что решившие для своих научных изысканий изучить феномен падения северных меров.
Таких ведь и прибивать не хочется, так как они уж точно ни в чём не виноваты… Просто исследователи, будь они неладны.
…А со смехом пора заканчивать, вон с каким взглядом подходит ко мне моя прелесть. И были в нём явные сомнения в моем рассудке.
Что уж там говорить, я сам не уверен что он в порядке после сотен лет жизни…
* * *
Наши похождения среди двемеров, на этом, разумеется, не закончились.
Той горы минерала было слишком много даже для моего меча и порядочная его часть, около десятой от былого, всё ещё оставалась в контейнере. Поэтому не особо рефлексируя, мы слегка заморочились и вскоре на Ледяном Рыцарей была достаточных размеров металлическое подобие рюкзака, в который мы телекинезом сгрузили весь оставшийся этерий… Который, я уверен, был выработан не весь.
Даже нашу дотошность и кропотливость на протяжении двух десятилетий можно обойти… Или банально минерал находится сейчас слишком глубоко даже для бурильных автоматонов двемеров. Да, были у них не такие… Не сами же двемеры работали кирками по простому камню, выкапывая место для городов, право слово?..
В общем, наконец развязав и отпустив ошеломлённых двемеров к их облегчению и счастью, мы направились в последнее место, куда мы так и не смогли ранее смотаться, дабы изучить подробнее. Просто заблокировали вход достаточно, чтобы местные прекратили за это сражаться.
Да-да, та самая Кузница Этерия или Этериума, разница тут была не велика.
Находилась она, конечно же, не в самом Чёрном Пределе, а в специально отведённом для этого городке, Бтальфта на юго-востоке провинции, можно сказать, что практически под руинами городов нашего королевства, и в который вел один-единственный пещерный туннель.
— О, двемеры заподозрили, куда мы направились. — огласил я свои мысли вслух, краем глаза тайно следующих за нами глубинных сородичей.
— Пускай. — царственно махнула лапкой Вайси, тряхнув внушительной шевелюрой, с которой она экспериментировался за время надзора. — Нападут — поплатятся, а так их наблюдение… Не слишком меня раздражает.
— Хм-м-м… Ну ладно. — отказался я от крайне соблазнительного желания припугнуть их новыми возможностями моего меча.
Будет ещё на ком их протестировать.
…И как оказалось, это время наступило достаточно быстро… Или не наступало. В зависимости от того как поведут себя беженцы из той самой кузни по единственному подземному выходу из системы пещер, в которых и находилась кузница.
Встреча была несколько неожиданной.
Вот замерли они, словно стая кроликов перед двумя змеями.
Вот хищно прищурился я, лисьим взглядом оглядывая замерших, ха-ха, гномов.
— Куда-то это вы собрались, господа кузнецы? — заинтересованным, дружелюбным… Но всё равно со скрытой угрозой поинтересовался я, мяго ступая сапогами по камню и постепенно приближаясь к бородатым эльфам.
Н-да, эльфы-шумеры.
Идут годы, десятилетия, столетия, а я всё ещё несколько не могу привыкнуть к такому приколу.
— Что тебе надо, чужак? — выступил вперёд один из, них, держа на изготовке клинок, со вставленным в рукоять этерием. Хм-м-м… — Убирайся с нашего пути… Наслышаны мы о вас, Снежные Поработители. Убирайтесь! И никто из вас не пострадает…
— В твоей бороде проклюнулась седина, так почему же ты глупостью страдаешь? — поинтересовался я, медленно складывая руки за спиной и подходя всё ближе, ничуть не боясь направленных на меня кузнечных инструментов. Не совсем типичных, молотов там всяких, но это однозначно это были они. — Ты правда думаешь, что у каких-то ремесленников будет возможность остановить нас, тех, кто победил ваши армии, пытающие освободить ваших лидеров?.. — с искренним интересом вопрошаю я, вскинув брови.
Ну серьёзно, не могут же они быть настолько самоуверенными, что даже наше вмешательство не выбило из их голов непомерное ЧСВ, превосходящее даже альтмеров?..
— Мы не будем служить богопоклонникам и наземникам… Никогда! — гордо вздёрнул голову, по всей видимости, негласный лидер этих ребят, решивших сбежать в… Неудачный для них момент.
Видать мы всё-таки неплохо устроили надзор, используя практику помощников из числа тех местных, кто хотел схитрить и воспользоваться нашим действом для собственного возвышения. Мы даже им немного этерия оставляли. Это недостаточно, чтобы за него воевать, но они потом смогут гордо заявить, что спрятали от нас часть и что вот они такие, хех, крутые.
Мы были не против такого исхода, всё равно там было недостаточно для создания хоть сколько-то могущественного оружия, способного тут всё подорвать к даэдровой матери.
— Вы послужите. Ещё несколько раз, и тогда мы уйдём. — хмыкнул я в ответ, с дружелюбной улыбкой, прикрытыми в спокойствии глазами… И ещё более ощутимой угрозой проговорил я.
О как вздрогнули.
— Или мы прикажем другим вашим сородичам заставить вас. Они знают о нашей силе, наших возможностях, и нашем отсутствии жалости к безбожникам. — добавила моя платиноволосая прелесть, смотря на них с сосредоточенно-холодным выражением прекрасного личика.
Я аж залюбовался, на некоторое время забыв о находящихся тут кузнецах.
— Ну а чтобы сомнений у вас вовсе не было… — я приоткрыл глаза уже с серьёзным донельзя выражением лица. На контрасте такое заставляло окружающих откровенно напрягаться и даже… Бояться. Ведь чтобы вечно улыбающий и таинственно (а на самом деле — без дела) шляющийся я был всем хорошо известен, по прошедшим двадцати лет в том числе и двемерам, а вот серьёзный мой вид… Да, он заставлял подспудно чувствовать, что кое-кому сейчас будет бо-бо. И чувства такого существа его не обманывают. — Откажитесь — буду убивать по каждому из вас. Начну с самых молодых и неопытных. Дальше… Пойду по возрастающей… Я. Ясно. Выражаюсь?..
—…чего ты хочешь, проклятый снежный?.. — выдавил из себя тот смелый, что ранее уже выступил против меня.
— Назовись. — попросил, хотя-я-я-я, скорее потребовал я у бородача.
— Этериевый кузнец Эршахек. — буркнул он, конечно же, не испытывая никакого желания со мной болтать. Ну ничего, пускай поворчит.
Скоро мы от компании друг друга всё равно избавимся. О!
Хочешь сама поговорить? Ну… Я не против.
Отвечаю супруге соответствующим положением пальцев.
— Тогда слушай нас, Эршахек. — вновь взяла слово снежная эльфийка, медленно выступая вперёд меня и делая своё лицо ещё более холодным и надменным. — Нам требуется от тебя работа по твоей… Профессии. Ничего не обычного или сложного… Взамен ты сохранишь свою жизнь, жизни всех тех кто с тобой, а также навсегда избавишь эти подземелья от нашего присутствия… Я могу полагать, что сделка это в наивысшей мере выгодная, и поверь, сделанные тобой вещи не раз прославятся… И я не буду скрывать, кто их сделал. Решайся, двемер.
На лице упомянутого сразу же отразилась борьба.
С одной стороны он хотел нас послать и бесславно помереть, но с другой… В кое-то мере включилась хвалёная двемерская логика и мозги, напополам с тщеславием. Он был должен слышать о некоторых инцидентах во время надзора, когда мы громили армии тех военачальников, которые думали, что мы захватили их командующих-генералов только благодаря удаче и хитрости.
Пришлось их разочаровать.
Смертельно разочаровать, как говорится в данной ситуации.
Что же до самого Эршахека…
Тщеславие и разум победили, хотя и не полностью. Надо будет за его работой присмотреть и предупредить о наказании за саботаж, ну а так… Вскоре у снежных эльфов появится достаточное количество артефактов. Может быть ещё драконью кость притащить?
Хм-м-м…
* * *
Тем временем.
Сиродил. Сардавар-Лиде.
Та, кого назвали Перриф, а позднее и Аль-Эш.
Сардавар-Диде, или просто зовущийся рабами-людьми Сардом, был одной из главных точек сосредоточения всей рабской силы со всего Нибена, здесь проживали потомки десятков и даже сотен порабощенных недийских племён.
Не было им числа и края… Котри, сами недийцы, ал-гемха, людей-из-‘крит, коих привезли с севера и кои были крупнее всех иных людей, кепту, людей-из-ге, что были вскоре полностью истреблены, когда один из айлейдских королей-магов, Король Цветов Нилихи сотворил великое жертвоприношение во имя бога-насекомого, чье имя им было неизвестно, ал-харед, людей-из-кет и многих других.
Сард был центром самого Сирода, сердца Империума Салиах, где порабощенным людям людям была совершенно неизвестна свобода ни в чём, ни в сохранении целостности семьи, ни даже в выборе имени! Разве что тайное, неизвестное своим владыкам, они могли знать. Её собственное такое было — Перриф.
Всё это… Всё это их чужеземные властители всё это полагали неуместным и ненужным для бесправных рабов, рождающихся и умирающих во славу своих хозяев.
Людской расе было отведено осушать поля, корчевать камни, держать в порядке даэдрические святилища, которые зачастую портили как раз человеческие жертвоприношения, закладывать дороги или…
На этом моменте одна из самых эрудированных, насколько это вообще возможно, рабов, передёрнула плечами.
Самым худшим исходом для человека было становление объектом ужасного искусства пыток для удовлетворения невероятно странных желаний своих хозяев — и в кричащих колёсах Виндаселя, и в прожорливых садах Серсена… Незнамо где было хуже… Но одним из самых ужасных было бытиё в качестве скульптур-из-плоти, что были популярны у их айлейдских повелителей.
А возможно, самый ужасный исход был для человека, когда тот оказывался в царстве Огненного Короля Хадула, где производились всевозможные снадобья путём введения неких даэдронов, демонических субстанций в ещё живые организмы, живых людей, позволявшие вдыхающему их зреть новые образы пыток, и где даже детей поджигали для проведения ночной забавы с участием тигров, которые и пытались сожрать горящих и бегающих отпрысков рабов-недийцев, но и опасались горящего мяса.
Это всё их безумно веселило.
Всё это знала она по одной причине — её хозяин был престарелым даже по меркам своей жестокой расы, но в отличии от них, он веровал не в жестоких даэдра, а по его словам — в милосердных, но отвернувшихся от его расы за её извращения, аэдра.
Именно от него она узнала о них… И им решила молиться, когда старец, слишком немощный для побега на Север, к неким снежным эльфам, о которых по его словам, знают его бежавшие сородичи.
Впрочем, не это интересовало Перриф, когда её хозяин испустил свой дух во время поездки в иной айлейдский город, его родной, Санкр-Тор… Не это её интересовало и волновало.
Её очень сильно волновало положение её народа, её сородичей… Она безумно хотела это исправить, но… Ещё больше в ней разгоралось очень эгоистичное желание выжить. Неизвестно, кому перейдёт наследство старика, и рисковать та, кого айлейды прозвали Аль-Эш, совсем не собиралась.
И тогда Перриф обратилась Служанке вновь, устремив свои голубые очи к Небесам, что не знали доброты с начала эльфийского правления и владения людским народом Нибена и Сирода.
Слова её тогда были лишь словами слабой смертной, эгоистичной смертной, в которой переплетались множество различных мотивов и чувств… И чей пламенный порыв был возлюблён Богами за его силу-в-слабости, за смирение перед их силой, за смирение, гоовое обратиться в костер ярости от одних лишь речей, несмотря на неотвратимость смерти
И она сказала тогда, в одном из последних святилищ аэдра:
— Дума, что терзает меня, я нашла ей имя, я назвала ее свободой. Сие есть просто другое слово для Шезарра Пропавшего… Ты, о могучая Кин, сотворила первый дождь при его расколе, и этого я прошу теперь для наших чужеземных господ, жестоко правящих нами… Чтобы мы могли разбить их полностью и отплатить за их жестокость, пусть потонут в Топале, пусть их души пожрёт Обливион. Морихаус, твой сын, могучий и шумный, рогами бодающий, крылатый, позволь ему принести нам свою ярость, когда вновь слетит он вниз…
Испустившего дух старика-аэдропоклонника наверняка бы удивила столь стремительная реакция божеств, увидевших… Увидевших в этих словах, в этих намереньях потенциал… Потенциал, что в них, богов, будут веровать в гораздо большем количестве мест и разумных существ, чем здесь и сейчас… К тому же, никто из них не желал допускать усиление Принцев Даэдра и захват ими Нирна, а ведь айлейды к этому как раз и стремились.
Но неведомы эти мотивы были юной рабыне.
Однако именно тогда Кин даровала Перриф другой символ, означающий начало Восстания — красный алмаз, сочащийся кровью эльфов, грани которого способны были настолько остры, что даже углы могли разрезать тела пришедших за ней тюремщиков. И имя вспыхнуло в голове рабыни, что убила двух даэдропоклонников — ПЕЛИН-ЕЛ, что есть «Звездный рыцарь», и что явится он ей, будучи облачённым в броню из далёкого будущего.
Он… Пришёл он к ней, Морихаус.
Сын Кин и племянник Шеззара.
Крылатый человек-бык, что очаровательно смущался своего облика во время обсуждения планов их… Восстания.
С его помощью она легко принялась объединять рабов и громить расслабившихся, не чуявших угрозы от рабов, айлейдов… Не ожидали они, что те, кто десятками поколений были вынуждены прислуживать им и терпеть всевозможные лишения, смогут с такой первобытной яростью взяться за оружие и Восстать.
Восстать, и буквально задавить своим бесчисленным количеством своих надсмотрщиков.
Шёл день за днём, а неделя за неделей. Прошёл месяц, и после нескольких серьёзных поражений слишком воодушевившихся, и не внявших её словам, бывших рабов, Морихаус внезапно пропал…
А затем вернулся. Но далеко не один.
С ним был…
Он.
Тот, кто пришёл в хмурый, мрачный и потерянный лагерь мятежников Перриф, неся с собою меч и булаву, что словно инкрустированы были останками множественных эльфийских лиц, металлических оперений и магических чёток — отличительными знаками айлейдских королей-магов и в целом чародеев их поработителей.
Все вместе они создавали пугающую в своей красоте красноту, свисавшую с его оружия, и рыцарь, чьё могучее тело и прочный доспех пересекала одна-единственная царапина, поднял его, говоря с удовлетворенностью и потаённой яростью в голосе:
— То были их вожди с Востока… Ныне смолкли их голоса.
