Возвращение в Хогвартс нельзя было назвать радостным событием. Во всяком случае, для Драко Малфоя. С момента смерти отца, его жизнь кардинально изменилась. Привычная уверенность в себе и собственной семье исчезла. Её место занял страх, толкающий мальчика ежедневно заниматься в тренировочном зале, поливая манекены заклинаниями до опустошения резерва. Только падая от усталости, он мог заснуть и не увидеть очередной кошмар, в котором его отца вновь и вновь накрывает взрывное заклятие.
На этом фоне еда потеряла свой вкус. Ни столь любимое мальчиком сладкое, ни мясные блюда, ни запеченная рыба, не радовали юнца. Будто бы они стали пресными, лишенными чего-то важного. Ещё хуже было другое. Пустота на месте отца.
Люциус для Драко был всем. Авторитетом, эталоном для подражания и причиной для гордости. Весь мир в глазах младшего Малфоя строился вокруг мнения отца, его взглядов и суждений… Всё это исчезло в Косом Переулке в лужах крови на грязной брусчатке. На месте Люциуса осталась лишь горькая пустота, постепенно заполняющаяся тоской и болью утраты.
Видя состояние сына, Нарцисса решилась на странный, прежде невозможный поступок. Она связалась со своей сестрой и пригласила ту в поместье. Собственно, именно тогда тётя Андромеда и её дочь Нимфадора и остались жить в Малфой-Мэноре. Первоначально мальчик ещё кривился, помня слова отца о потомственных и полукровках, однако, постепенно, успокоился. Во всяком случае, со своей кузиной он общий язык нашел достаточно быстро. Да и отец Нимфадоры являлся магов, хоть и магглорожденным, а не простецом, что тоже сгладило углы в восприятии Драко.
Однако, это было лишь начало.
Прошлые привычки юный Малфой растерял очень быстро, поскольку понял — за спиной больше нет грозной тени отца и вести себя так же, как прежде уже не получится. Некому прикрыть в случае нужны. Мама, конечно, сильная ведьма, урожденная Блэк, но… У неё нет связей Люциуса. Точнее, не так. У неё нет всех связей покойного мужа. Есть свои, дающие не меньшие возможности, но в несколько иной плоскости и сфере, прибегать к которой сам Драко опасался.
Вообще, собственную мать юный Малфой попросту боялся. Этот страх появился в нём примерно в десять лет, когда мальчик увидел как Нарцисса запытала до смерти семерых магглов с помощью заклятия боли, входящего в список Непростительных. Эта довольная улыбка на лице собственной матери, с явным удовольствием слушавшей крики своих жертв, ещё долго снилась ему в кошмарах.
Пугали мальчика и некоторые моменты в том, как она относилась к нему и что хотела донести. С некоторыми словами матери мальчик был согласен, с некоторыми нет, а в иных случаях так и вовсе испытывал натуральный ужас. Отец, к слову, несмотря на все свои возможности и связи, всегда вел себя куда мягче, предпочитая силе хитрость. Он же и позволял Драко очень многое, закрывая глаза на откровенное хулиганство. Нарцисса же, узнай она о некоторых проделках сына, не задумываясь, применила бы на нём то самое пыточное заклятие. Пару раз, к слову, так и было. Причем, ещё при живом отце. Позднее дома поднялся скандал, но женщина оказалась непреклонна и грозилась использовать заклятие боли уже и на муже, если тот продолжит распускать сына и растить неженку.
Смерть Люциуса не только ударила по семье в целом, заставив всерьёз озаботиться своей безопасностью, но и поменяла очень многое во внутрисемейных делах. И если первоначально Драко взялся за изнуряющие тренировки просто для того, чтобы вымотать себя и получить возможность спокойно уснуть, то потом ситуация поменялась. Мальчик, вспомнив памятную схватку с двойниками своей семьи, смог обдумать её и понял — будь он сильнее и расторопнее, то отец мог бы выжить.
Это осознание оказалось невероятно болезненным и тяжелым. Оно породило в юном волшебнике чувство вины, особенно сильно грызущее его каждый раз, когда взгляд Малфоя падал на пустующее кресло, в котором Люциус любил вечерами читать книги у камина, потягивая виски со льдом из запотевшего хрустального стакана. А теперь даже запаха сигар, которе предпочитал погибший маг, не осталось.
Появление тёти с её дочерью оказалось соевременным. У Драко, во всяком случае, появилось с кем поговорить. А тем для разговоров у мальчика было много.
Нимфадора, к слову, рассказала Драко о том, что не только Нарцисса любит использовать в процессе воспитания пыточное заклятие. Кузине порой тоже доставалось порция боли, хоть и в ослабленной форме. Впрочем, девушка сама отметила, что в тот период своей жизни действительно серьёзно нарывалась, за что и получала вполне заслуженное наказание.
Сестры Блэк, хоть и сменившие фамилии, да лишившиеся доступа в особняк родни, были верны заветам своих предков и старались воспитать собственных детей именно так, как было принято в тёмном семействе. Смерть Люциуса в этом плане полностью развязала обоим женщинам руки, благодаря чему они всерьёз взялись за Драко. В первые недели это было не так заметно, а потом процесс пошел по нарастающей.
Нет, изначально мальчик и сам был не против подобного развития событий. Ощущение собственного бессилия во время памятной схватки, дополняемое чувством вины за смерть отца, и без того грызли юнца, заставляя постоянно заниматься в отведенном для отработки заклятий зале. Однако, то, что приготовили бывшие Блэк стало для Драко полнейшей неожиданностью.
Ежедневные жесткие выматывающие физически и морально тренировки в магии и со спортивными снарядами, пробежки, заучивание целых книг, отработка связок боевых и защитных заклятий… Его и Нимфадору гоняли так, словно бы собирались отправить на войну. Поначалу, мальчик не роптал и с радостью воспринял нововведения. Но, чем дальше, тем сложнее ему становилось, а требования матери и тёти росли. Как и нагрузки.
Постепенно ситуация дошла до того, что Драко попросту падал в тренировочном зале с горящими от боли мышцами и банально не мог заставить себя пошевелиться.
А, ведь, были и куда более худшие моменты. Трижды мать запирала его в темном помещении сроком на неделю, требуя выполнения рядя медитативных практик и цепочек ритуалов. И всё бы ничего, но на эти периоды ему обрезали рацион, оставляя только воду и хлеб. Зачем? Для чего?
Драко многих моментов решительно не понимал. Хотя ему и объяснили, что так можно стать сильнее, особой разницы он не заметил. Да, в темноте ему теперь ориентировался очень легко, но вот собственная магическая сила если и увеличилась, то совершенно незаметно. Нарцисса же утверждала, что голод позволит телу привыкнуть черпать силу во Тьме и поможет укрепить связь с этой силой, и без того имеющуюся у мальчика за счет наследственности по линии Блэков.
Как результат, отъезд в Хогвартс воспринимался мальчиком, как отправка на курорт.
Во всяком случае, там его уж точно не стали бы баловать на обед серией пыточных заклятий, да ещё и сразу с нескольких сторон. А подобное стало нормой в Малфой-Мэноре, а затем и на новом месте жительства, куда семейство переехало после длительных переговоров, вместе с присоединившихся к ним Крэббам и Гойлам.
Нынешняя же поездка оказалась именно мрачной. Шесть трупов, ставших причиной двухнедельного «отдыха», не способствовали душевному спокойствию как самого Драко, так и остальных учеников. Пусть и произошла эта бойня в башне Гриффиндора. Увы, гарантии того, что подобная ситуация не произойдет в других общежитиях никто не мог дать. Темный артефакт, взявший под контроль одну из студенток, мог всплыть вновь, кто бы что ни говорил о его уничтожении. Уж очень странной была информации о произошедшем с Браун.
Теперь же, сидя на краю своей кровати в общежитии факультета Слизерин, Драко пытался понять почему его жизнь вдруг стала такой горькой. Нет, у него всё так же было действительно всё, но теперь за данное богатство приходилось расплачиваться болью, потом, кровью… И жизнью собственного отца. Последний факт был самым страшным и омерзительным. Даже то, как родная мать стала вести себя с теперь уже единственным Малфоем, не вызывало таких эмоций, как гибель Люциуса.
Из мрачных мыслей мальчика вывел голос Гойла.
— Драко? Ты там живой? — спросил Грегори, открыв дверь команты, — Я четыре раза стучался, а ты не отвечал…
— Спасибо, — кивнул Малфой, судорожно выдохнув, — Живой… Задумался…
— Опять? — покачал головой Гойл, — Лучше иди приводи себя в порядок, а то завтрак пропустим… Кстати, ты вчера видел новых преподавателей?
— Не обратил внимания… А что? — посмотрел на друга мальчик.
— Ну ты даешь… Так сильно загоняли мать с теткой? — сочувственно спросил Грегори.
Встав с кровати, Малфой поправил одежду и вздохнул:
— Да. Мама, будто бы, с цепи сорвалась. Делает из меня какого-то гладиатора…
— Ну, уметь вовремя в челюсть стукнуть, тоже хорошее дело, — усмехнулся Грегори, демонстративно хлопнув себя по бицепсу, — Меня отец так и вовсе с шести лет так гонял… В начале немного, а потом пошло всё больше и больше… Ничего, втянулся. А сейчас даже нравится и сам занимаюсь.
— А пыточным тебя тоже воспитывали? — поинтересовался Драко, с интересом глядя на друга.
Грегори для юного Малфоя открылся с неожиданной стороны. Мальчику всегда казалось, что его товарищ всегда был большим и сильным. Теперь же стало ясно — всё дело в многолетних тренировках. Впрочем, в том особняке, где теперь жили их семьи, Драко успел насмотреться на занятия своих друзей. Тот объем нагрузок, что были способны выдержать Винсент и Грегори, его неприятно удивили.
— Бывало, — хмыкнул Грегори, — А что?
— Ничего, — покачал головой Малфой, — Я в ванную…
— Только больше не задумывайся… так сильно, — криво усмехнулся Гойл, — А то завтрак пропустишь.
— Постараюсь.
Оказавшись в ванной, Драко принялся умываться, бросая на своё отражение задумчивые взгляды. Мальчик пытался понять — стоят ли усилия результата. Всё же, постоянные тренировки являются очень тяжелым трудом, отнимающим прорву времени и сил. У того же Поттера изменения были более чем заметны. За год он вырос в магической силе и поменялся внешне, вытянувшись и раздавшись в плечах, хоть и не стал таким же массивным как Винсент или Грегори. Вообще, Гойл и Крэбб напоминали мальчику медведей. Массивные, неторопливые, но способные действовать с невероятной для их габаритов скоростью. На их фоне Поттер выглядел зверем иного плана. Он ассоциировался о Малфоя с гепардов — такой же подтянутый и жилистый. Сам Драко, несмотря на прошедший на каникулах ад, за собой таких перемен не заметил, что изрядно печалило мальчика.
В очередной раз посмотрев на своё отражение, Малфой дернулся, заметив, что его двойник будто бы повторил движения мальчика с заминкой. Палочка, всё время хранящася в чехле на поясе, словно бы сама прыгнула в руку, а губы прошептали защитное заклятие. Однако, ничего не изменилось. Из зеркала на Драко смотрела его копия, перед которой едва заметно колебалась пленка щита.
— Похоже, что Грегори прав, — мрачно хмыкнул Малфой, — Я начал думать слишком много…
Опустив руку с палочкой, Драко развеял щит направился к выходу из ванной, краем глаза стараясь следить за зекралом. Впрочем, ничего подозрительного там не обнаружилось.
Когда же дверь ванной закрылась, в зеркале вновь возник двойник Малфоя. Но оглядел помещение ванной, словно бы через окно, а затем опустил взгляд. Рука двойника коснулась мыльницы и подвинула её в сторону на несколько дюймов. В реальном мире, этот предмет тоже переместился со своего места, повторяя путь собственного отражения. Защитные символы, что появились на всех зеркалах замка за прошедшие две недели, так и остались неактивными.
Усмехнувшись, двойник вдруг начал меняться, превращаясь в пятнадцатилетнего подростка в школьной форме, каковая использовалась учениками Хогвартса пол века назад.
Зрачки студента, что находился по ту сторону зеркала горели алым.
— Доброго дня, уважаемые ученики, — начал занятие высокий худощавый мужчина неопределённого возраста, — Меня зовут Альберт Кох и я ваш новый преподаватель по чарам. Поскольку прежде мы с вами не были знакомы, я принял решение наше первое занятие провести для всего потока сразу, а уже после этого…
Совершенно седые коротко стриженные волосы контрастировали с молодым лицом, вызывая у Драко чувство неправильности. Ещё большее отторжение создавало само поведение нового преподавателя. Мантия мужчины оказалась на вешалке у входных дверей, приталенный пиджак висел на спинке преподавательского кресла, а рукава рубашки были зачем-то закатаны до уровня локтя.
Взгляд Малфоя то и дело останавливался на татуировках, покрывающих предплечья преподавателя. Это были не простые наколки из серии «для красоты», а рунескрипты, несущие в себе магию. Наполняющая их сила то и дело проявляла себя тусклыми всполохами, пробегающими по «рисункам».
Между тем, зеркало и поведение собственного двойника в нём, не покидали мысли Драко. С одной стороны, необходимо провериться на предмет проклятий на нём, а с другой — посвящать кого-то в свои проблемы совершенно не хотелось просто в силу возможных рисков. Те же мракоборцы вполне могли найти не только источник проблем, но и следы заклятия боли, которое мать уже давно не стеснялась применять в целях воспитания и дополнительной мотивации.
— Винс, — тихо обратился Драко к другу, — Ты умеешь диагностировать проклятия?
Крэбб, услышав вопрос, покосился на Малфоя и молча кивнул, не переставая записывать тезисы, которые новый преподаватель чар диктовал студентам.
— Проблемы? — спросил Винсент, когда Кох распорядился отложить ручки и перья.
— Судя по всему, да, — кивнул Малфой, бросая взгляд на свою чернильницу.
В изогнутом отражении аудитории было на одного человека больше.
* * *
— Прости, что? — опешил Джим, глядя на неожиданного посетителя.
— Вы не ослышались, — спокойно произнёс Йозеф, глядя на хозяина кабинета.
Честер, откинувшись на спинку кресла, задумчиво покачал головой, после чего произнёс:
— Признаться… Вы меня изрядно удивили. Ваш вопрос…
Старший Браун, сообразив, что вожак наёмников намеревается уйти от ответа на крайне важный вопрос, решил проявить упорство и не дать Джиму перевести разговор на другую тему:
— Филч.
Что именно хотел сказать Честер так и осталось загадкой. Вместо этого мужчина, мгновенно помрачнев, хмуро уставился на Йозефа.
— Чего вы хотите?
— Помощи, — коротко ответил старший Браун, — И готов за неё заплатить. И вам, и Поттерам. Любую сумму или… Услугу.
Выслушав чистокровного, Джим тяжело вздохнул и произнёс:
— Прямо сейчас я не могу вам ничего сказать. Мне нужно всё обсудить с нанимателями.
— Но Филч же находится у вас?
— Он работает с нами, — Честер предпочел поправить своего гостя, — У нас один наниматель.
— Поттеры, — кивнул Йозеф, — Поймите — мне плевать каким образом Филчу вернули его здоровье. Я готов на любые шаги, чтобы спасти свою правнучку.
— Мистер Браун, — вздохнул Джим, проведя рукой по своей шевелюре, — Прекрасно пониманию ваше состояни, но дать ответ здесь и сейчас у меня нет возможности. Наш наниматель не сидит в Лондоне, в ожидании гостей. Он занятой человек, постоянно находящийся в разъездах. Мне банально необходимо связаться с ним, чтобы сообщить о вашем визите. Что он ответит и как быстро — тоже вопрос. Возможно, у него есть возможность помочь вам сразу, возможно, потребуется время… Ну или ответ окажется отрицательным… Мне это не известно.
Старший Браун, сделав глубокий вдох, наклонился к столу, за которым они сидели, и произнёс:
— Тогда позвольте мне поговорить с вашим нанимателем. Я смогу его убедить. У меня есть что предложить в обмен на лечение Лаванды.
Глядя на Йозефа, Джим покачал головой. Нет, наёмник понимал причины состояния и упорства сегодняшнего гостя. Честеру действительно было искренне жалко пожилого мага, явившегося на базу «Гренадеров». Однако, учитывая личность Ревана и его нынешнее положение в британском обществе, возможности помочь ему попросту не существовало. Во всяком случае, тем путем, который хотел использовать Йозеф.
— Я не могу этого сделать из-за условий нашего найма, — выдавил из себя Джим, посмотрев в глаза Брауна, — Но если вы подождёте здесь, то хоть какую-то информацию получите.
— Вы…
— Будете ждать? — уже с угрозой в голосе спросил Честер.
— Да, — кивнул Йозеф.
Сегодняшнего гостя и без того едва не убили. Охрана на входе, не услышав характерный пароль, приготовилась к схватке, но была остановлена Амандой, своевременно вмешавшейся в ситуацию. Именно способности провидицы помогли избежать кровопролития, а потом привели к нынешнему диалогу с Брауном.
— Хорошо. Мисс Уиндслоу составит вам компанию на время ожидания.
* * *
Чувство неправильности и непонятной, словно бы рассеяной, исходящей от самого пространство вокруг, угрозы не покидало меня с момента приезда в замок. Казалось, будто бы в стенах древней крепости поселилось нечто опасное, наблюдающее за её обитателями и ждущее момента для атаки. С каждым днём это ощущение усиливалось и становилось всё более отчетливым. Вечерние медитации, в которых я старательно сканировал замок на уровне энергетики, пытаясь найти опасную тварь, результатов не давали. Словно бы враг находился одновременно и внутри Хогвартса и за его пределами.
— Ты опять делаешь вид, что йог? — фыркнул Лонгботтом, в очередной раз зайдя в наш класс для самостоятельных занятий.
— Я понятия не имею кто такие йоги…
— Тогда чем ты занимаешься? — поинтересовался Невилл, заинтересованно глядя на меня.
Исполняя наш договор, мы были вынуждены обратиться к нашему новому декану, Чарльзу Виндстоуну и включить Лонгботтома в список учеников, проводящих дополнительные самостоятельные занятия. Однако, дабы мы не лезли друг к другу сверх меры и не мешали заниматься своими делами. Пришлось договариваться и составлять график, по которому мы будем посещать нашу аудиторию совместно или отдельно друг от друга. Сложность в этом деле состояла в том, чтобы Демельза и Колин, тоже имеющие допуск в аудиторию, не увидели и не услышали ничего лишнего. И если с девочкой, демонстрирующей удивительную покладистость и сговорчивость, было достаточно одной беседы с некоторыми пояснениями по необычной ситуации, то Колин вызывал опасения. Всё же, он не числился среди умнейших учеников, да и за языком следил далеко не всегда. Нет, специально Криви, насколько мне удалось понять первокурсника, не стал бы доносить об имеющихся в нашей компании странностях. Однако, он вполне мог озвучить в беседах со своими сокурсниками те вещи, которые мы не хотели афишировать, а то и вовсе предпочитали скрывать. Робинс в этом плане оказалась несколько умнее, что демонстрировала далеко не один раз.
— Пытаюсь понять, что происходит и почему я предчувствую какую-то беду, — пожал я плечами, поднимаясь со своего места, — Что-то… Будто в замке нечто… в воздухе, что ли? Странная атмосфера опасности. Словно сам Хогвартс вдруг стал представлять угрозу для нас всех.
— Значит, не меня одного так дергает, — понимающе хмыкнул Невилл, — А то я уже решил было, что начал сходить с ума во всём этом бардаке.
— А тебя что беспокоит? — повернулся я к Лонгботтому.
— Не могу понять, — покачал головой мой сокурсник, — Пару раз я замечал, что в отражениях на оконных стеклах есть какое-то движение, но в аудитории все сидели на местах… К тому же, постоянно ощущается чужой взгляд. Будто бы кто-то наблюдает за нами, используя для маскировки чары или какие-то артефакты.
— А мракоборцы? Говорил им?
После ситуации с василиском, личем и Лавандой, замок патрулировался аврорами и мракоборцами, которые периодически устраивали проверки помещений на предмет запрещенных или опасных артефактов. Да и на одежимость не забывали проверять как учеников, так и преподавателей. Пару раз я видел как мракоборцы не постеснялись и Амбридж провести через диагностику. Новоиспеченная директриса и глазом не моргнула, лишь кивнув мрачным волшебникам.
— Учитывая ряд моментов в моей биографии, предпочту избегать тесного общения с ними, — фыркнул Невилл, — Да и ты, как я вижу, не торопишься к ним бежать…
Симус, сидящий в той же медитативной позе, открыл глаза, и, покачав головой, произнёс:
— Вот с кем я учусь? Куда ни глянь — то вы двое, то одержимая артефактом Браун… Неужели в Британии нормальных людей не осталось?
— Остались, — ухмыльнулся Лонгботтом, — Ты, например. Про остальных не знаю.
Во время одной из бесед, Невилл частично раскрылся, сообщив, что раньше был вполне себе состоявшимся магом, но погиб во время недавней гражданской войны. Уточнять, каким образом он оказался на месте нашего однокурсника «мальчик» не стал, а я не торопился задавать вопросы, лишь поведав, что сам почти такой же, но с учетом иностранного происхождения. Вдаваться в детали у меня желания было не больше, чем у Лонгботтома, потому и этой информации оказалось достаточно.
Симус, которого Невилл согласился посвятить в этот аспект своей биографии, дабы иметь возможность общаться при нём более-менее открыто, и без того знал кто я такой и откуда взялся, из-за чего новости о природе нашего однокурсника его если и шокировали, то не слишком сильно.
— А ты сам, кстати, не ходил к мракоборцам? — поинтересовался Лонгботтом у Финнигана, подумав.
— Ходил, — кивнул тот, — Меня Гарри уже делегировал, — добавил мальчик, поднимаясь, — Те проверили меня на проклятия и пошли замок обыскивать. Но пока ничего. Как и у Демельзы — её тоже уже проверяли.
— Вот, значит как… Паршиво, — мрачно вздохнул Невилл, — Что ж тут происходит такое? Не может полный замок магов, пусть и малолетних, без причин дергаться и впадать в паранойю.
— Авроры и мракоборцы тоже дерганные, — пожал я плечами, — Видимо, не только мы не можем понять откуда исходит опасность.
— Пока всё тихо и остается на уровне беспокойства, — покачал головой Лонгботтом, — Это может быть и остаточный фон от той бойни, что Лаванда устроила… Всё же, Непростительные заклятия не просто так запрещены…
— А как же системы замка? — задумался я, припомнив как Хогвартс перешел в осадный режим во время проникновения сюда дракона, — Они должны были как-то среагировать на это. Да и общий объём энергии мог уже попросту вымыть следы тех Авад и Круцио.
— Мог, — согласно кивнул Невилл, — Но это не всегда так. Порой, энергетика вымывается, но вот на уровне ментала следы ещё остаются…
— Знаешь, почему-то мне кажется, что тут дело не в Непростительных, — вздохнул я, — Какое-то непонятное ощущение, будто бы всё это связано между собой, но иначе.
— Значит, будем наблюдать и делать выводы. Другого нам не остается.
Уже когда мы выходили из аудитории, мой артефакт связи начал сигнализировать о том, что кто-то очень хочет со мной пообщаться.
* * *
Издав стон, Колин ввалился в ванную комнату и, упершись руками в раковину, замер, тяжело дыша. Уже неделю как у мальчика не прекращались головные боли. Помфри, проведя диагностику, констатировала энергетическое истощение и, выдав восстанавливающих и укрепляющих зелий, отправила в общежитие. Однако, сам Криви считал, что с ним происходит что-то другое… Он сам не мог объяснить в чём дело.
Нагрузка на в Хогвартсе была примерно такой же, как и до недавней бойни, но раньше подобных проблем у Колина не возникало. Теперь же, стоило ему после занятий придти в общежитие, как тело тяжелело от странной слабости, а голова начинала едва ли не разрываться от боли.
Ныне же всё стало куда хуже. К слабости и головной боли добавились тошнота и головокружение.
— Да что со мной такое? — пробормотал слабым голосом Колин, чувствуя, как к горлу подступил тугой комок тошноты.
Учащенно задышав, мальчик пытался сдерживать рвотные позывы. Вялое, словно бы чужое, тело едва слушалось. Из-за этого дойти до унитаза оказалось ещё тем подвигом. Стоило же Колину поднять крышку, как полупереваренный ужин покинул желудок обратным ходом. Прокашлявшись, Криви уселся на кафельный пол, вытаясь дышать ровно и глубоко.
К удивлению первокурсника, на некоторое время ему даже стало легче. Во всяком случае, тошнота и головокружение уже не были такими сильными. Да и слабость будто бы отступила, а дышать стало значительно легче.
— Надо добраться до лазарета, — пробормотал Колин, пытаясь встать.
Однако, с первого раза у мальчика попросту не получилось пошевелиться. Тело отказывалось выполнять команды разума, словно бы подняв мятеж. Ещё немного посидев, Криви повторил попытку, добавишись лишь того, что едва смог пошевелить руками.
Волна страха пробилась через головную боль и слабость, заставив Криви дернуться всем телом, а затем встать на ноги. Правда, этого всплеска хватило лишь на пару мгновений, после чего ему пришлось опереться на стенку туалетной кабинки, чтобы не упасть.
Пока мальчик пытался заставить свой организм шевелиться, чтобы добраться до помощи, в зеркале напротив, где отражалось всё помещение ванной комнаты, стоял его двойник. Он даже не пытался повторять действия Криви, лишь наблюдая за действиями Колина с довольной усмешкой. Затем, существо огляделось и, кивнув каким-то своим мыслям, вовсе покинуло помещение в отражении, направившись в зазеркалье в другие комнаты замка.
Почти сразу Колину стало заметно легче. Тело перестало быть чужим и снова подчинялось ему. Правда, усилившаяся слабость не давала идти быстро, из-за чего мальчик едва смог добраться до выхода из ванной.
— Помогите! — закричал первокурсник, рухнув на пол комнаы, в которую его заселили в общежитии, — Кто-нибудь!
С громким хлопком, характерным для пространственной магии химер, рядом с Криви возник хогвартский домовик из числа приставленных к общежитиям для контроля ситуации. Покачал головой, существа оценило состояние юнца, после чего, прикрыв глаза, послало короткий импульс своим собратьям. Спустя мгновние, троица химер появилась рядом с первым слугой замка.
— Ученика надо доставить в лазарет, — произнёс самый старый из домовиков, проверив Колина теми возможностями, что ему были дароманы магией Хогвартса, — И сообщить декану.
* * *
Джастин Филч-Флетчли, сонно зевнул, а затем, отложив книгу, поднялся с кровати. Несмотря на усталость, мальчику не удавалось уснуть. Каждый раз, стоило ему закрыть глаза, как появлялось ощущение толчка и едва различимый, но, при этом, громкий голос звал пуффендуйца по имени. В первые дни после возвращения в Хогвартс это повторялось один-два раза за ночь. Теперь же, когда пошла вторая неделя занятий, Джастин и вовсе не мог заснуть.
Посмотрев на своё отражение в ростовом зеркале, стоящем в углу комнаты, второкурсник покачал головой. Сейчас он больше походил на персонажа фильма ужасов, вроде «Зловещих Мертвецов» и «Ночи Демонов». Бледное лицо, темные круг под глазами, лопнувшие капиляры…
— Красавец, — фыркнул Джастин, направляясь в ванную, — Осталось только антуража навести, чтобы точно соответствовал… Хотя, кого я обманываю — и без грима можно людей пугать.
Уже взявшись за ручку двери, мальчик на мгновение замер, ощутив волну озноба. До него дошло, что отражение не повторяло его действий, оставаясь на месте. Ледяная хватка страха мгновенно сжала сердце студента, а сделать очередной вдох оказалось до крайности сложно.
Повернув голову, Филч-Флетчли посмотрел на зеркало. Та же комната, книга на кровати, блюдце с надкушенным яблоком… Подойдя к зеркалу, Джастин уставился на своё отражение. Сделав несколько движений рукой, мальчик пожал плечами, чувствуя невероятное облегчение — зеркальный двойник повторял все его действия и не торопился проявлять самостоятельность.
— Надо что-то решать со сном, — вздохнул Филч-Флетчли, — А то так и с ума сойти можно… Уже галлюцинации начались.
Покосившись на отражающееся в зеркале яблоко, мальчик фыркнул и развернулся к кровати, намереваясь попросту выкинуть фрукт. Однако, стоило ему найти взглядом блюдце, как сердце пропустило удар, а внутри второкурсника всё похолодело. Яблока не было.
Обевнувшись, Джастин вновь посмотрел на отражение. Там блюдце тоже оказалось пустым.
— Так… Хватит с меня, — зябко дернул плечами Филч-Флетчли, принявшись одеваться.
Ученик собирался побывать у Помфри и попросить у неё проведения диагностики на предмет проклятий, оморочек или посторонних зелий в организме. Просто на всякий случай. Да и какое-нибудь магическое успокоительное или снотворное необходимо найти, если целительница откажется выдавать ему эти препараты из своих запасов.
Быстро одевшись, мальчик уже направился было к выходу, когда увидел тень, мелькнувшую в углу помещения. Сразу вспомнились недавние события с одержимой Браун, из-за чего ладони Джастина вспотели. Сам он, быстро оглядевшись, бросился к выходу из комнаты, но, неожиданно для него, та не открывалась, хотя ручка замка поворачивалась свободно.
— Да что за срань? — возмутился Филч-Флетчли, бросая взгляд назад.
В комнате посторонних не было, но он уже знал, что существуют самые разные чары для маскировки и отвода глаз. Да и рассказы о наличии у авроров артефактных мантий, способных скрыть их от посторонних взглядов, намекали о подобной угрозе.
Враг мог быть невидим.
В этот момент чья-то тень мелькнула в зеркале, которое резко повернулось к Джастину.
— Помогите! — закричал мальчик, понимая, что ситуация может оказаться далеко не шуткой старшекурсников.
«Палочка! Защитные заклятия! — пришло на ум Джастина, — Где эта чертова палочка?»
Артефакт-проводник обнаружился на кровати рядом с пустым блюдцем, хотя ученик точно помнил, что сам положил палочку в карман мантии.
— О, нет! — пробормотал мальчик, понимая, что ему придется пройти через всю комнату, чтобы добраться до палочки и снять те заклятия, что мешают выйти из комнаты.
Бросая взгляды по сторонам, он медленно, готовый в любой момент броситься обратно к двери, направился к своей кровати, не забывая поглядывать на зеркало, что перед этим повернулось к нему. Отражение повторяло все его движения, а позади Джастина виднелась лишь его тень, отбрасываемая учеником из-за света одиноко горящего магического ночника. Бледно-голубой цвет миниатюрной сферы придавал обстановке ещё более зловещий и пугающий вид.
Стоило мальчику добраться до кровати, как он бросился к вожделенной палочке и, схватив её, быстро перевернулся на спину, произнеся защитное заклятие:
— Protego!
Однако, никакого щита перед ним не появилось. Вместо этого на и без того усталое тело школьника навалилась тяжесть.
— Черт! — выдохнул он, понимая, что резерв пуст и в ближайшее время он из себя не сможет выдавить ни одного заклинания.
С криком бросившись к двери, Джастин прининялся колотить в неё руками ногами, в кровь разбивая костяшки пальцев и ступни.
— Что у тебя происходит? — раздался чей-то сонный голос, — Совсем там с ума сошел?
— Я не могу выйти! — закричал Филч-Флетчли, — Кто-то меня запер магически! И в комнате что-то не то!
— Сейчас…
Спустя несколько мгновений дверь открылась. За ней оказался растрепанный и сонный Захария Смит.
— Что у тебя тут стряслось? — зевая, спросил пуфффендуец, оглядывая комнату Джастина.
Сбивчиво рассказав о произошедшем, Филч-Флетчли остался у входа в помещение, наблюдая за тем, как его однокурсник проверяет зеркало и комнату чарами проявления.
— Тут ничего, — развел руками Захария, разведя руками, — Иди к Помфри, дружище.
— Послушай, я сам видел…
— Видел, — кивнул Смит, даже не думая спорить с Филч-Флетчли, — И потому сходи к Помфри. А потом мракоборцам скажи. Я — не мастер, знаешь ли. Пару заклинаний знаю и не более.
* * *
— Все пострадавшие — магглорожденные, — произнесла Помфри, закончив доклад.
Вид у школьной целительницы был хмурым и откровенно вымотанным. Женщине давно не приходилось оказывать помощь насколько большому количеству учеников, из-за чего она банально вымоталась как морально, так и магически.
— И у всех одинаковые симптомы?
— Да, — кивнула целительница, — Энергетическое истощение, физическая слабость, головные боли, бессонница и галлюцинации.
Выслушав Помфри, Амбридж задумалась. Меньше месяца, как она стала директором Хогвартса, а уже такие проблемы. Долорес начала подозревать некий «подарок» от Дамблдора, оставленный стариком на случай принудительной отставки, который теперь давал о себе знать. Причем, зная Альбуса и его ставленников, это может быть что угодно — от артефакта, до зелья или пробирки с какой-нибудь редкой магической болезнью, а то и вовсе некий проклятый предмет.
— Возьмите у всех кровь на анализ и мазки. Так же надо верить их ауры и тонкие тела… Комплексное обследование, как вы понимаете. Но всех выявленных пострадавших поместите в изоляторы Больничного Крыла. Если это какая-то болезнь, то не хотелось бы распространения заболевания. Личные вещи пострадавших тоже уберите от остальных студентов… Будет лучше, если их изучат мракоборцы и авроры, — добавила Абридж, демонстративно покосившись на магов, что должны обеспечивать безопасность крепости и учеников.
— Хорошо, — кивнула Помфри, — Сделаем.
— Это не всё, — произнёс Гидеон Нордлен, командующий подразделением мракоборцев, что теперь расквартированы в замке, — Некий Симус Финниган, со второго курса Гриффиндора, обращался с просьбой проверить его на предмет проклятий. Он утверждает, что чувствует непонятную тревогу и угрозу, но выявить источник не в состоянии. Так же он добавил, что у него есть впечатление постоянной слежки. С аналогичными проблемами обращалась и Демельза Робиинс, но у неё имелись подобные симптомы выражены не столь сильно — только общая тревожность и ощущение угрозы.
— То есть, не только магглорожденные подвержены этой… этому явлению, — сделала вывод Амбридж, принявшись барабанить пальцами по столу, обдумывая полученную информацию.
— Вполне возможно, — кивнул мужчина, — Только у чистокровных, потомственных и полукровок есть средства защиты, а вот у магглорожденных — нет.
Долорес вновь задумалась, а затем спросила:
— Вы хотите сказать, что будь у пострадавших некие защитные артефакты, то это «явление» не смогло бы до них добраться?
— Не исключаю такой возможности, — дипломатично ответил Гидеон.
— Если у вас есть резерв артефактов, будьте так любезны, выдайте их студентам, — покачала головой Амбридж, — Я свяжусь с Фаджом и попытаюсь решить вопрос централизованных поставок, но… Вы понимаете, что это не решит проблемы? Нам надо выявить источник проблем, а не просто защищаться неизвестно от чего. Хогвартс — не просто школа. Это символ и показатель статусности. Вновь закрыть его — расписаться в собственной некомпетентности и слабости.
— Мы уже работаем, — пожал плечами Нордлен, — Парни устраивают проверку всех помещений поголовно, а особое внимание уделяют тем местам, где находились пострадавшие.
— Какие-то общие моменты?
— Библиотека, — ответил мракоборец, — Все пострадавшие значительное количество времени уделили ей. Учитывая, что они студенты — это не удивительно, но мы теперь проверяем книги на предмет проклятий или отравляющих веществ… Алхимических препаратов, например, или зелий.
— Спасибо, Гидеон, я надеюсь на вас.
Задумвичо кивнув, мужчина посмотрел на Помфри, а затем произнёс:
— Ещё пара моментов.
— Да? — подняла на него взгляд Долорес.
— Парни заметили странное поведение среди студентов Слизерина. Конкретно, Драко Малфой. Второй курс. Внешне — те же симвтомы, но в ослабленной форме. Правда, потом он сменил защитный комплект и пришел в норму.
— Очень интересно, — задумалась Амбдридж, — Если появятся ещё пострадавшие, то мы зададим ему вопросы по этому поводу.
— Хорошо. А теперь позвольте вас покинуть, — произнёс мракоборец, поднимаясь со своего места за столом для совещаний.
Вздохнув, Амбридж оглядела оставшихся на месте деканов и профессоров. С её приходом к власти в Хогвартсе, старая кадровая политика осталась в прошлом. Теперь рукодство факультетом и преподавательская деятельность были разделены, хоть это и увеличило штат сотрудников. Причем, на этом женщина не собиралась останавливаться. Она намеревалась ввести политику найма студентов шестого и седьмого курсов в качестве ассистентов для учителей по базовым дисциплинам — трансфигурации, ЗоТИ, зельям и чарам. Да и в библиотеку требовалось добавить персонала.
Кроме того, было необходимо серьёзно поработать со снабжением и безопасностью, дабы улучшить условия обучения студентов. А это — новое лабораторное оборудования в классы для зелий, дабы ученикам не приходилось покупать оборудование самостоятельно, пусть и простое, действующие артефакторские станки, позволяющие увеличить список преподаваемых на старших курсах предметов…
Многое.
Планы директрисы были грандиозными — сделать Хогвартс лучшей школой не только Британии, но и континента. Текущая же ситуация не просто подрывала авторитет лично Долорес, но и могла поставить крест на планах женщины в целом, чего она допускать не хотела.
Женщина, прекрасно осознавая свою магическую слабость и нюансы происхождения, понимала — о должности министра ей можно даже не думать. Зато репутация директора-реформатора, превратившего Хогвартс в действительно элитарное заведение, на которое будет ровняться вся Еврома, вполне может быть достигнута.
Во всяком случае, Амбридж искренне хотела вписать своё имя в историю страны хотя бы таким образом. Уже сей факт мог дать её потомкам новые возможности и открыть пути в высшее общество магов Объединенного Королевства.
— Что ж, раз вы в курсе ситуации, то прошу вас проявить максимальную бдительность и внимательность к ученикам. Мракоборцы и авроры — хорошо, но и нам с вами не стоит сидеть сложа руки…