Веди_нас,_предводитель!_Глава_10.epub
Веди_нас,_предводитель!_Глава_10.docx
Веди_нас,_предводитель!_Глава_10.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 10. Ссора
— Ты не мог знать наперёд, Меграс Лурц, — пробормотал я, вытирая слёзы с глаз.
Чудовищные гематомы начали заживать, не успев проявиться, но это не делало ситуацию лучше. Чёртова сука! Кто она?! Почему?!
— Предводитель, я не обнажил меч. Не попытался защитить тебя, как Болдог Толзон…
— И остался единственным из нас в полном здравии, — пробурчал я. Пошатываясь, направился туда, где поперёк тропы лежал Болдог. На такое значительное расстояние его отбросил, похоже, один-единственный удар. На лбу у Болдога остались четыре глубокие впадины, кожа разорвалась, из трещины в кости сочилась желтоватая густая жидкость.
Ударила кончиками пальцев, — осознал я. — Боги, женщина, кто ты такая?!
Глаза Болдога были широко распахнуты, но взгляд оставался непонимающим. Лицо его во многих местах обмякло, словно не осталось внутри мысли или чувства, чтобы придать ему какое-либо выражение.
Подошёл Меграс:
— Видишь, жидкость чистая. Это кровь мыслей. Болдог Толзон не оправится полностью от такой раны.
Похоже он прав, хоть и необычно изъяснялся. Тут… повреждение мозга. Даже современная медицина мира, откуда ко мне пришла память и силы, не дала бы никаких гарантий. Разве что магия?..
Которой я не владел! Проклятье, в такие моменты начинаешь остро сожалеть о подобном. Или хотя бы зелье лечения…
— Да, — пробормотал я, — не оправится. Никто не исцеляется, если теряет кровь мыслей.
— Это моя вина.
— Нет. Болдог совершил ошибку, Меграс Лурц. Мёртв ли я? Ителия решила меня не убивать. Болдог должен был поступить так же, как ты — отступить.
— Она говорила с тобой, Драгар Геснер, — поморщился Меграс. — Я слышал её шёпот. Что она сказала?
— Я понял немногое. Разве что о мире, который она несёт. Он называется смерть. Всё просто, не так ли?
— Наши легенды сильно исказили смысл…
— Если он вообще был. Мне кажется, что в них сплелись несколько вполне реальных историй. Потому что она упоминала об очень и очень старых временах, — мотнув головой, я посмотрел на павшего соратника. — Давай перевяжем раны Болдога. Кровь мыслей скопится в повязке, высохнет и закупорит дыры. Быть может, тогда не так много вытечет, и Болдог хотя бы частично вернётся к нам.
Переглянувшись, мы зашагали обратно к лагерю. Там обнаружилось, что собаки сбились вместе и дрожали. Поляну пересекали следы Ителии. Они вели на юг.
* * *
Свежий, холодный ветер завывал у самого края нагорья. Я сидел, прислонившись спиной к скальной стене, и смотрел, как Болдог Толзон ползает на четвереньках среди собак, прижимает их к себе, гладит и обнюхивает. Могучий некогда орк издавал тихие, нежные звуки, не пострадавшую половину его лица не покидала улыбка.
Это были охотничьи псы. Они терпели нежности с недовольными мордами, но иногда срывались: глухо рычали и предупредительно щёлкали клыками, однако Болдог Толзон не обращал на угрозы никакого внимания.
Клык, лежащий возле моих ног, лениво наблюдал, как Болдог возился с остальной стаей.
Целый день ушёл у Болдога Толзона на то, чтобы вернуться, и бо́льшая часть души воина потерялась в пути. Ещё день мы с Меграсом надеялись, что всё-таки хотя бы крупица разума, его духа, вернётся. Даст взгляду осмысленность, позволит соратнику осознать происходящее.
Но ничего не изменилось. Орков он больше не видел. Только собак.
Поутру оставшийся мой спутник ушёл на охоту, но день тянулся, и я чувствовал, что Меграс Лурц решил покинуть лагерь по другой причине. Освободив демоницу, мы лишились Болдога, и именно слова Меграса принесли столь горький плод.
Придурок. Не знаю, что во мне говорит, природная «толстокожесть» орка или практичность человека другой эпохи и времени, но я не видел смысла карать и наказывать самого себя. Ошибку совершил сам Болдог, когда обнажил меч против Ителии. Воспоминания о боли в рёбрах по-прежнему напоминали мне о мощи этой треклятой женщины. Она атаковала с неимоверной скоростью, быстрей, чем любое существо, каких я только знал, молниеносней, чем всякий противник, с которым мне приходилось прежде сталкиваться. Трое орков были для неё точно дети. Болдог должен был сразу это понять и отступить, как Меграс.
Однако воин проявил глупость, и вот — ползает среди собак. Малакат не питал милости к глупцам, так с чего бы мне жалеть его? А вот Меграс Лурц не отказывал себе в удовольствии пожалеть себя, превратив сожаление и раскаяние в сладчайший нектар, и бродил теперь по лесу, точно пьяница в запое.
Вот только он забыл о моём терпении, которое уже на исходе! Нужно продолжать путь. Если что-то и вернёт Болдога Толзона, то это битва, яростное биение крови ожогом разбудит душу. Может разбудить.
Шаги на тропе. Клык повернул голову, но лишь на миг.
Показался Меграс Лурц. Своевременно. Ещё немного и я направился бы по его следам. На плече у него лежала туша дикой козы. Орсимер остановился, оглядел Болдога Толзона, затем уронил добычу на землю — послышался тихий хруст и стук копыт. Воин вытащил охотничий нож и опустился на колени рядом с тушей.
— Мы потеряли ещё один день, — проговорил я.
— Дичи здесь немного, — отозвался Меграс, разрезав брюхо козы.
Собаки выстроились полукругом и замерли в ожидании. Болдог пополз за ними, заняв место среди псов. Меграс рассёк соединительную ткань и принялся бросать зверям окровавленные органы. Никто не шевельнулся.
Я легонько похлопал Клыка по боку. Вожак поднялся и двинулся вперёд, следом ковыляла его трёхногая самка. Клык по очереди обнюхал все подношения и схватил печень, а самка ухватила зубами сердце. Оба понесли свои трофеи в сторону. Прочие псы бросились на остальные куски, переругиваясь и щёлкая клыками. Болдог тоже прыгнул вперёд, вырвав лёгкое из пасти одной из собак, а потом оскалил зубы в угрожающем рыке. Затем отполз в сторону и сгорбился над своей долей.
Почти сразу Клык поднялся и потрусил к Болдогу Толзону. Орк заскулил, выронил лёгкое и припал к земле. Клык полизал некоторое время кровь на мясе, а затем вернулся к собственной трапезе.
— В стае Клыка прибавление, — хмыкнул я.
Ответа не последовало, и я перевёл взгляд на Меграса. Тот смотрел на Болдога с нескрываемым ужасом.
— Видишь, Меграс Лурц? Он улыбается. Болдог Толзон обрёл счастье, и это значит, что больше он не вернётся — ибо незачем.
Меграс посмотрел на собственные окровавленные руки, на тусклый багровый блеск охотничьего ножа в лучах умирающего солнца.
— Ведомо ли тебе горе, предводитель? — шёпотом спросил он.
— Нет. Он не умер.
— Лучше бы умер! — взорвался Меграс.
— Так убей его.
В глазах Меграса вспыхнула жгучая ненависть.
— Что она сказала тебе, Драгар Геснер?
Этого вопроса я не ожидал, так что нахмурился, но затем пожал плечами.
— Прокляла за невежество. Эти слова меня не ранили, ибо мне не было дела до того, что сказала демоница.
— Ты хочешь обратить в шутку всё, что произошло? — сузились глаза Меграса. — Предводитель, меня ты больше не ведёшь. Я не стану защищать тебя с фланга в этой твоей прокля́той войне. Мы потеряли слишком много…
Изнутри поднялось нечто тёмное и жуткое. Даже для меня.
— Есть в тебе слабость, Меграс Лурц. Я это знал с самого начала. Всегда знал. Ты ничем не отличаешься от того, во что превратился Болдог — и эта истина тебя терзает. Неужто ты думал, что мы все вернёмся из этого похода без шрамов? Неужели верил, что мы заговорены от врагов? — но я сдерживался. Пока это нужно.
— Это ты так думаешь!..
Из моей глотки вырвался хриплый хохот.
— Ты глупец, Меграс Лурц! Как мы пробрались так далеко? Преодолели земли лукдушей и обальдов? Как победили в прежних схватках? Победы наши — не щедрый дар Малаката. Победы мы вырвали своим боевым искусством и моим предводительством. Но ты видел во мне лишь браваду, какую легко найти в юноше, что лишь недавно вступил на путь воина. Ты обманывал себя и в том находил утешение. Ты не превосходишь меня, Меграс Лурц — ни в чём.
Могучий орк пронзил меня взглядом широко распахнутых глаз, его окровавленные руки задрожали.
— И ещё, — прорычал я, — если выживешь — в этом походе, выживешь со мной — я бы тебе советовал заново научиться идти за предводителем. Сама твоя жизнь — в руках твоего предводителя. Иди за мной к победе, Меграс Лурц, или падай замертво на обочине. Но как бы ты ни поступил, я поведаю всё правдивыми словами. Итак, что ты выберешь?
Сильные чувства пожаром прокатились по широкому, побледневшему лицу Меграса. Он полдюжины раз вздохнул — с видимым трудом.
— Я — вожак этой стаи, — тихо проговорил я, — и никто другой. Ты бросаешь мне вызов?
Меграс медленно сел на пятки, поудобней перехватил нож, глаза воина теперь оказались на одном со мной уровне.
— Мы давно стали любовниками — я и Тришна, — сказал он. — Ты ничего не знал, хоть мы и смеялись над тем, как ты неуклюже пытаешься ухаживать за ней. Каждый день ты самодовольно влезал между нами, произносил напыщенные слова, всегда задирал меня, пытаясь унизить в её глазах. Но в душе мы смеялись, я и Тришна, а ночи проводили в объятьях друг друга. Драгар Геснер, может статься, лишь ты один вернёшься в нашу деревню — да что там, я уверен, что ты позаботишься об этом, так что жизнь моя всё равно что кончена, но меня это не пугает. И когда ты вернёшься в деревню, предводитель, ты сделаешь Тришну своей женой. Но до конца дней останется с тобой одна истина: с Тришной я не следовал, но ты шёл за мной. И ты никак не можешь это изменить.
Ухмылка неспешно наползла на моё лицо. Я видел, чем он хотел меня уколоть. Прежний я, наверное, уже бросился бы в бой.
Прежний я.
— Тришну? Своей женой? — повторил я его слова. — Вряд ли. Нет, скорей уж я опозорю её перед племенем. Она ведь возлегла с мужчиной, который не был ей мужем. Её остригут, а затем я заберу её — как рабыню…
В полумраке блеснул нож — Меграс бросился на меня. Однако за моей спиной была каменная стена, поэтому пришлось стремительно перекатиться в бок. И…
Сучий здоровяк ухватил меня за горло, не дав подняться на ноги! Ублюдок оказался гораздо более проворным, чем можно было подумать!
Он потянул так, что моя спина выгнулась, а остриё ножа устремилось к горлу, оказавшись перехвачено в последний миг. Руки сжались, отчего противостояние приобрело чисто силовой характер, где он был сильнее…
Сильнее прежнего меня! Но сейчас я не уступлю!
В следующий миг на нас навалились собаки — оглушительной, неудержимой волной. Рычание, щёлканье зубов, клыки прошили выделанную кожу.
Меграс вскрикнул и отскочил, разжав хватку. Перекатившись на спину, я увидел, как он пошатнулся, ведь на обеих руках Меграса повисли псы. Клык впился в бедро: со всех сторон собаки прыгали на орка, пытались вонзить зубы в тело. Соратник пошатнулся, затем рухнул на землю.
— Прочь! — заревел я.
Собаки подчинились, разжали челюсти и отступили, не переставая рычать. Поднявшись на ноги, я увидел рядом с ними Болдога — лицо орсимера исказила диковатая улыбка, глаза блестели, руки болтались у самой земли, судорожно хватая воздух.
Надо добить этого предателя, — мелькнула у меня короткая мысль, но в следующий миг взгляд прошёл дальше и я застыл.
— Ш-ш-ш! — в сторону собак, которые разом затихли.
Меграс встал на четвереньки и поднял голову, недоумевающе на меня взглянув. Я махнул рукой, а затем указал пальцем.
На тропе впереди вспыхивали отсветы факелов. Сейчас — на расстоянии сотни или даже больше шагов, но блики неуклонно приближались. Каменный тупик поглощал звуки, так что шума борьбы враги — кем ещё они могли быть? — скорее всего, не услышали.
Не обращая больше внимания на Меграса, я обнажил меч и двинулся к свету. Если это обальды, то они проявили преступную неосторожность, за которую придётся дорого заплатить. Однако почему-то мне кажется, что это не они. А кто? Люди. Люди! Вероятнее всего норды, в чью сторону мы идём.
Ха-ха-ха! Иногда эта мысль меня смешит. Мы втроём идём разрушать Фолкрит! Тьфу. Даже интересно, к чему это приведёт?
Но я отогнал лишние думы. Не до них.
Перепрыгивая из одной тени в другую, удалось насчитать не меньше полудюжины факелов — значит, отряд немалый. Я уже слышал голоса, различая чужое мерзкое наречие.
Рядом возник Меграс. Он тоже обнажил меч, кровь капала из ран на руках, бежала вниз по бедру. Хмуро посмотрев на это, я нетерпеливо махнул рукой, отсылая его назад.
Меграс поморщился, но отступил.
Незнакомцы добрались до тупика, в котором прежде сидела демоница. Отсветы факелов заплясали на высоких скальных стенах. Голоса зазвучали громче, в них звучала неприкрытая тревога.
Бесшумно скользнув вперёд, я тихо пробирался им на встречу, скрываясь в тени, пока не очутился у самого края светового круга. Удалось увидеть девятерых человек, которые столпились возле опустевшей ямы в центре тупика. Двое были облачены в крепкие доспехи и носили шлемы, в руках — тяжёлые арбалеты, на поясах — длинные мечи. Оба стояли у входа в тупик и не сводили глаз с тропы. Сбоку находилось четверо мужчин в одеяниях земляных тонов. Туго заплетённые косицы они завязали узлом на груди. Все были безоружны.
Оставшиеся трое были похожи на разведчиков — затянуты в тугие кожаные доспехи, вооружены короткими луками и охотничьими ножами. Над бровями раскинулся узор непонятных татуировок.
Похоже, главным был лишь один, поскольку говорил жёстко, словно отдавал приказы. Двое других разведчиков присели на корточки у ямы, разглядывая каменный пол.
Оба охранника стояли в кругу света факелов и поэтому практически ничего не видели в темноте. Казалось, они не ждали никаких неожиданностей.
Поудобней перехватив рукоять меча, я впился глазами в ближайшего охранника. И бросился в атаку.
Голова слетела с плеч, следом брызнул фонтан крови. Инерция протащила меня туда, где прежде стоял второй воин, однако мужчины на месте уже не было. Изрыгая проклятья, я развернулся и рванул к трём разведчикам.
Но те бросились врассыпную, их железные клинки с шипением вырвались из ножен.
Бой! Битва! Ярость!
Не сдержав смех, я дал ему выйти наружу. В узком тупике почти не было мест, куда я не смог бы дотянуться мечом, а единственный выход оказался за моей спиной!
Один из разведчиков что-то выкрикнул, затем метнулся вперёд.
Деревянный клинок ударил его сверху вниз, рассёк сухожилие и кость. Мужчина закричал. Я перешагнул упавшую фигуру и выдернул меч из раны.
Оставшиеся разведчики разошлись и теперь атаковали с двух сторон. Не обращая внимания на одного, — и чувствуя, как широкое лезвие ножа, пронзив кожаный доспех, скользнуло по моим рёбрам, — я отбил удар другого и, продолжая хохотать, проломил его череп рукоятью клинка. Обратным движением меч ударил последнего разведчика — тот аж взлетел в воздух и тяжело ударился о скальную стену.
Четверо мужчин в балахонах ждали меня безо всякого видимого страха. Маги. Это очевидно.
Следующий миг подтвердил мысли. Воздух перед ними расцвёл странными искрами, а затем вспыхнул ослепительным пламенем, которое рванулось вперёд, окутывая меня целиком.
Огонь ярился, словно тысячи когтистых лап впились в тело — рвали, драли, ранили грудь, лицо и глаза.
Сгорбившись, я прошёл сквозь стену пламени. Страха не было. Я знал, что слияние душ наделило меня той особенностью, которую удалось получить, путешествуя по хаосу. Адаптация. И у меня уже выработалось сопротивление магии. Пока небольшое, но оно росло. Как и регенерация. Как и прочность тела.
Не зря Малакат не стал рисковать, сливаясь с душой. Вместо этого он отпустил её, даровал мне. Сделал своим… будущим Чемпионом. И теперь, во имя его, я несу смерть.
Пелена огня разорвалась, багровые языки взлетели в ночное небо и потухли. Не обращая внимания на боль — сопротивление магии не означало иммунитет к ней, да и было пока что довольно слабым, — я с тихим рычанием двинулся к четырём колдунам.
* * *