Веди_нас,_предводитель!_Глава_9.epub
Веди_нас,_предводитель!_Глава_9.docx
Веди_нас,_предводитель!_Глава_9.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 9. Пророчество
— Легенду? Ты про бывшего Чемпиона Тринимака? — уточнил Болдог. — Неужто это он?!
Меграс промолчал, а я задумался. Бывший Чемпион и будущий Чемпион. Это было бы интересно.
— Драгар Геснер, помнишь эту сказку? — Болдог посмотрел на меня. — В детстве, наверное, рассказывали всем.
— Полузабытая легенда, одни обрывки сохранились. Даже сами старейшины признавали, что бо́льшая часть её истёрлась давным-давно, — проговорил я. — К тому же, какое нам дело до того, кто оказался повержен даже не самим Малакатом, а его приближёнными?
Что там старики рассказывали на этот счёт?.. Чемпион Тринимака, его спутник и ближайший сторонник, который направился в погоню за Малакатом, желая «вернуть утраченное». Вроде бы. И, жидко обосрался в процессе. Теперь Меграс считает, что мы нашли его могилу?
— Возможно это непосредственный свидетель тех давних событий, — произнёс Болдог. — Было бы интересно послушать, что может знать столь древнее существо.
— В тех легендах говорилось, что Чемпион Тринимака хотел не просто вернуть своего господина, но и принести оркам мир. Свергнуть жестокие законы Малаката, — добавил я, скептично улыбнувшись.
— Быть может, мир бы и правда не помешал, — сказал Болдог. — Наш народ искалечен. Не отрицай это, Драгар Геснер.
— Не по причине Малаката! — зло покосился я на него.
Меграс не сводил глаз с плиты. Теперь он заговорил:
— Демона нужно освободить.
Я с Болдогом одновременно повернулись к нему, онемев от такого внезапного заявления.
— Не возражайте, пока я не закончу, — продолжил Меграс. — Говорят, Чемпион Тринимака погнался за Малакатом и отколовшимися племенами, желая не столько драки, сколько оказать помощь и поддержку. Построить мир. Я думаю, он решил бы помочь, даже если бы не сумел вернуть Тринимака. Потому что во всех легендах всегда упоминалось, что желание возродить величие орсимеров превосходило всё прочее. Но нашлись те, кто не хотел подобного. Сказания молчат о том, кем были эти воины. Факт остаётся фактом. Чемпион проиграл и был заточён. Почему не убит? Возможно потому, что его душа не должна была попасть в чертоги какого-то аэдра и быть возвращённой обратно? А может причина крылась в другом? Может его просто не смогли убить, только заточить?
— К чему ты ведёшь, Меграс Лурц? — открыто спросил я.
— Чемпион Тринимака не хотел истреблять наш народ, — с толикой терпения произнёс здоровяк. — И не нёс зла даже на Малаката, хоть и считал его виновником пропажи своего господина. Зато он желал установить между орочьими кланами мир, объединить нас. Это благая цель. Сейчас, когда орсимеры в столь плачевном положении… почему бы не освободить того, кто станет покровителем нашего народа?
— У нас уже есть покровитель — могучий Малакат. Ты хочешь создать ему лишнюю головную боль? Угрозу?! — рыкнул я.
— Если он того пожелает, — возразил Меграс. — Или ты считаешь, что Малакат проиграет?
— Конечно же нет! — воскликнул я, осознав, что меня загоняют — или уже загнали — в словесную ловушку. Проклятье! Я ведь уже слился с чужим сознанием, уже осознал происходящее, но всё равно попадаюсь на чёртовы уловки!
— Нашему народу пригодится защитник. Чемпион, — закончил Меграс свою мысль.
Резко развернувшись, я подошёл к плите. Свечение вокруг неё в некоторых местах судорожно моргало: древнейшие чары на камне постепенно слабели. Старейшины племён практиковали колдовство, но очень редко. Магия презиралась орками. Чего уж, некоторые — как я до слияния — доходили даже до того, что смеялись над луками и стрелами. «Настоящий мужик должен бить лишь кулаком и дубиной!» Ха-а…
Так или иначе, старинные сказания говорили о жестоких проявлениях открытого чародейства, о зловещих клинках, закалённых в проклятьях, отчего к магии нужно относиться с осторожностью. А лучше и вовсе её избегать, рассчитывая только на честную сталь.
Бред. Все Принцы даэдра владеют магией. Кто-то напрямую, кто-то исподволь, но это факт. Возможно некоторые столь далеко зашли в пробуждении своих сил, что магия перешла в разряд овеществлённых желаний. Так или иначе, но лично я не стану от неё бегать. Не теперь.
— Очевидно, что плита зачарована, — произнёс я. — И как снять эти чары я не знаю.
Подошли Меграс и Болдог.
— Интересно, слышит ли демон наш разговор? — пробормотал Болдог.
Меграс хмыкнул:
— Даже если слышит, как он нас поймёт? Все расы говорят на своём наречии. У демонов, наверное, тоже свой язык.
— Но это не просто демон, а Чемпион Тринимака. Если, конечно, это и правда он.
— Не может он нас услышать, — заявил я с внезапной уверенностью. — Разве что почувствует присутствие кого-то… или чего-то.
Пожав плечами, Меграс присел рядом с плитой. Вытянул руку, замер на миг, а затем всё же приложил ладонь к камню.
— Ни холодный, ни горячий. Эти чары не против нас.
— Значит, они должны не охранять, но лишь удерживать, — предположил Болдог.
— Втроём, наверное, сможем его поднять.
— Ещё раз, — поднял я руки, — скажи мне, Меграс Лурц, зачем нам пробуждать эту неведомую тварь?
Тот поднял глаза, нахмурился. Затем брови его поднялись, и Меграс улыбнулся:
— Миротворца?
— От мира нет никакого проку.
— Среди орсимеров должен воцариться мир, иначе они никогда не объединятся.
Вскинув голову, я начал неторопливо обдумывать слова Меграса, прикидывая «за» и «против».
— Демон этот, может, обезумел, — пробормотал Болдог. — Сколько он пролежал под этим камнем?
— Нас трое, — возразил Меграс.
— Но это не просто какой-то дух или атронах. Это Чемпион Тринимака! Пусть сам Тринимак давно канул в небытие, его Чемпион просто не может быть слабаком. Что если он мастер меча? Или архимаг? Меграс Лурц, мы трое — ничто для такого создания, — произнёс Болдог.
— Он будет нам благодарен, — заспорил Меграс.
— Лихорадка безумия не знает дружбы.
Оба воина посмотрели на меня.
— Мы не можем постичь мысли даэдра, — проговорил я. — Но одно видим ясно: как он пытается защищаться. Эта рука отбилась от многих диких зверей. В этом я вижу знак решимости и целеустремлённости.
— Терпение бессмертного, — кивнул Меграс. — Я вижу то же, что и ты, Драгар Геснер.
Я перевёл взгляд на Болдога:
— Остались ли у тебя ещё сомнения, Болдог Толзон?
— Остались, предводитель, но я добавлю свою силу к вашей, ибо вижу в твоих глазах, что решение принято. Да будет так.
Без лишних слов мы подошли с разных сторон к каменной плите. Присели, опустили руки и взялись за края.
— На четвёртом выдохе, — скомандовал я.
С глухим скрежетом камень поднялся, посыпалась пыль. Я, как и мои соратники, разом отбросил плиту — та ударилась о скальную стену и раскололась.
Внизу стала видна фигура. Огромный вес камня должен был вывихнуть кости и раздавить мышцы, но этого оказалось недостаточно, чтобы одолеть неведомую сущность. За прошедшие годы он выскреб грубое, неровное углубление длиной в половину своего узкого, неестественно вытянутого тела. Зажатая под телом рука вырыла сначала пространство для себя, затем медленно процарапала борозды для бедра и плеча. Нечто подобное даэдра сделал и обеими босыми ступнями. Паутина и каменная пыль покрывали фигуру, точно серый саван, и наружу вырвался застойный воздух, наполненный тяжёлым запахом, принадлежавшим как будто насекомому.
Я застыл, рассматривая распростёртое создание.
Чемпион Тринимака (если это был он) ещё не шевельнулся, но я уже видел, насколько он странен. Вытянутые конечности, лишние суставы, кожа — туго натянутая и бледная, словно лунный свет. Грубым плетением раскинулись по каменному полу длинные иссиня-чёрные волосы. Обнажённая демоническая фигура оказалась женской.
Конечности существа свело судорогой.
Меграс шагнул ближе и проговорил тихим, успокаивающим голосом:
— Ты свободен, демон. Мы — орсимеры, из племени Крогнар. Если пожелаешь, мы тебе поможем. Скажи, что тебе нужно.
Интуиция начала шептать, что мы только что совершили редкостную глупость. Сука!
Руки и ноги существа успокоились и теперь просто дрожали. Демоница медленно подняла голову. Рука, проведшая вечность во тьме, выскользнула из-под её тела, ощупала плоский каменный пол. Кончики пальцев коснулись прядей волос, и они начали рассыпаться в прах. Вторая рука вытянулась так же, как и первая. Мускулы на запястьях, плечах и шее напряглись, и демоница поднялась — неуклюже, рывками. Волосы окончательно осыпались, показалась чистая и гладкая белёсая кожа.
Кто это? Какой-то вид даэдра? Она чем-то похожа на данмерку. А может она расы… как их там? Двемеров? Они тоже представляли собой некий вид эльфов, прозванный «снежными».
Меграс хотел поддержать незнакомку, но я выбросил руку и остановил его:
— Нет, Меграс Лурц, даэдра уже довольно познала чужого веса. Не думаю, что она стерпит чужое касание в ближайшее время, а быть может, и никогда больше.
Из-под полуопущенных век он смерил меня долгим взглядом, затем вздохнул и заговорил:
— Я слышу мудрость в твоих словах. Вновь и вновь ты удивляешь меня — нет-нет, я не хотел тебя оскорбить! Я почти восхищаюсь — уж прими эти мои жёсткие слова.
Я пожал плечами, вновь переводя внимание на демоницу:
— Теперь нам остаётся только ждать. Ведомы ли даэдра жажда? Голод? Поколения сменились с тех пор, как этих губ касалась вода, желудок забыл о своём предназначении, лёгкие не знали полного вдоха с того мига, как опустился камень. Повезло, что сейчас ночь, ибо солнце могло бы огнём обжечь её глаза…
Я замолк, потому что демоница, стоя на четвереньках, подняла голову, и мы впервые увидели её лицо.
Кожа — идеальная, точно полированный мрамор, без единого изъяна, широкий лоб над огромными полуночными глазами, которые казались сухими и плоскими, точно оникс под слоем пыли. Высокие, широкие скулы, большой рот — высохший и покрытый коркой мелких кристаллов.
— В ней не осталось воды, — проговорил Болдог. — Совсем.
Он попятился, затем направился обратно в лагерь. Женщина медленно села на корточки, потом попыталась встать. Даже смотреть на это было трудно, но ни я, ни предупреждённый Меграс, не сделали попытки помочь или попытаться подхватить, если та упадёт.
Женщина, похоже, это заметила, и уголок рта чуть-чуть приподнялся. Это ничтожное движение преобразило её лицо, и я вдруг почувствовал, словно по груди ударило молотом. Она насмехается на собственным жалким состоянием! И это — первая её эмоция после освобождения. Стыд — и силы, чтобы посмеяться над ним.
Услышь меня, Малакат, я заставлю тех, кто придавил её камнем, заплатить за своё деяние, если сами они или их потомки ещё живы! Даже если это твои верные приближённые или спутники. Ныне они обрели во мне врага. Я, Драгар Геснер, в том клянусь.
Болдог вернулся с бурдюком воды, шаги его замедлились, когда воин увидел, что демоница стоит на ногах.
Худое, измождённое тело, казалось, состояло из одних лишь острых углов. Груди высокие, широко расставленные, между ними явственно выпирала грудная кость. Рёбер, похоже, было слишком много. Ростом она не уступала нам, рослым орочьим воинам.
Демоница увидела бурдюк с водой в руках у Болдога, но даже не потянулась к нему. Вместо этого повернулась и посмотрела туда, где пролежала столько времени.
Я видел, как от дыхания вздымалась и опускалась её величественная грудь, но в остальном женщина была совершенно неподвижна.
А ещё она оказалась достаточно красива, пусть и необычна.
— Ты — Чемпион Тринимака? — заговорил Меграс.
Демоница взглянула на него и вновь криво улыбнулась.
— Мы — орсимеры, — продолжил он.
На этих словах улыбка стала чуть шире, и мне почудилось в ней узнавание, хотя и смешанное с весельем.
— Она тебя понимает, — озвучил я свои выводы.
Болдог приблизился к ней с бурдюком. Женщина покосилась на него и покачала головой. Воин остановился. Я заметил, что запылённость в её глазах ослабла, а губы стали заметно полнее. Восстановление? До чего же быстрое!
— Она оправляется, — с толикой настороженности заметил я.
— Ей нужна была только свобода, — проговорил Меграс.
— Точно как высохший на солнце лишайник становится мягким ночью, — добавил я. — Жажду утоляет сам воздух…
Внезапно она обернулась ко мне и напряглась.
— Если я словом оскорбил тебя… — но я не успел договорить, ведь даэдра бросилась в атаку.
Пять ударов в корпус, один за другим, отбросили меня на спину. Каменный пол ужалил, словно я упал на гнездо огненных муравьёв. Воздуха в лёгких не осталось. По телу разлилась невыносимая парализующая боль.
Удалось услышать боевой клич Болдога… и как тот прервался придушенным всхлипом, а затем стук, с которым другое тело упало на землю.
Где-то в стороне закричал Меграс:
— Чемпион! Стой! Не трогай его…
Сморгнув слёзы, я увидел над собой её лицо. Оно качнулось ближе, глаза мерцали, точно тёмные озёра, губы полные, почти пурпурные в звёздном свете.
Хриплым голосом женщина прошептала мне на орсимерском языке:
— Они ведь не оставят тебя, так? Мои прежние враги. Похоже, мало было изломать им все кости. — Вдруг её взгляд слегка смягчился. — Твой народ заслуживает лучшего. — Лицо отодвинулось. — Видно, придётся подождать. Подождать и посмотреть, что вырастет из тебя, воин, прежде чем я решу, даровать ли тебе мой вечный мир.
— Чемпион! — прозвучал голос Меграса с расстояния в дюжину шагов. — Даэдра! Миротворец!
Демоница выпрямилась и развернулась с неимоверной лёгкостью:
— Глубоко же вы пали, раз называете меня так. Партурнакс ведь даровал Тамриэлю письменность и язык? Похоже, несмотря на это, история была давно забыта… Это хорошо. Меня зовут Ителия и я никогда не была Чемпионом Тринимака. Всего лишь по глупости дала клятву верности, в момент, когда ваш божок вырвал сердце Лорхана. Когда же он обратился в Малаката, клятва оказалась осквернена. Теперь я никому и ничего не должна, так что предупреждаю, юный воин, желание умиротворить тебя очень сильно во мне, поэтому убери руку от оружия.
— Мы же освободили тебя! — закричал Меграс. — Но ты напала на Драгара и Болдога!
— Кое-кто не обрадуется, что вы свели на нет их труды, — рассмеялась Ителия. — С другой стороны, никого из древних героев уже, наверное, не осталось. А те из аэдра и даэдра, кто меня знает, весьма далеко. Что же, второго шанса я им не дам. Но я знаю, что такое благодарность, воин, и поэтому скажу вот что: тот, кого ты назвал Драгаром — избран. Если бы я поведала тебе хоть малость из того, что чувствую о его исходном предназначении, ты пожелал бы убить его. Но я скажу тебе, что в том нет смысла, ибо те, кто взялся его использовать, просто изберут другого. Нет. Следи за этим своим другом. Береги его. Наступит время, когда он обретёт силу изменить мироздание. И когда это время настанет, я буду там. Ибо я и правда несу мир. Когда настанет этот миг, не береги его больше. Отступи — так же, как отступил сегодня.
Вздох вырвался из груди сиплым всхлипом. Паралич начал проходить, но на его место пришла волна тошноты. Пришлось перевернуться на бок, чтобы не захлебнуться в собственной блевотине.
Пачкая усыпанный песком каменный пол, я кашлял и задыхался, однако, даже так, сумел услышать, как Ителия, таинственная женщина, не даэдра и не чемпион Тринимака, направилась отсюда прочь.
Рядом опустился на колени Меграс.
— Болдог тяжело ранен, предводитель, — сказал он. — Жидкость течёт из трещины у него в голове. Драгар Геснер, я сожалею, что мы освободили это… это создание. Болдог сомневался. Но он…
Вновь закашлявшись, я сплюнул, затем, вопреки волнам боли, которые раскатились по избитой груди, поднялся на ноги.
* * *