Документ Microsoft Word (2).docx
— Сегодня такая прекрасная ночь, отче, не правда ли? — склоняюсь перед святым отцом выходя из тени. Полная луна светила ярко своим белесым, а не таким знакомым и таким ненавистным алым оттенком, от чего именно сейчас и не хотелось лишний раз проливать чужую кровь, будто это может запятнать и очернить неизменный спутник планеты. Ненаучное изречение и глупые предрассудки, как сказал бы мастер Виллем но ему ли не знать, что когда имеешь дело с Великими, их сила и суть может исковеркать само понятие пространства и времени, будто нечто невидимое скомкает и пережует сами основы мироздания, а затем выплюнет то, что осталось. Что уж тут говорить про банальные визуальные изменения цвета, размеров и формы объектов?
Проникнуть едва ли не в самое сердце Нового Идона… Брр, опять мысли о Великих, надо успокоиться. Так вот, проникнуть внутрь города людей было на удивление просто. Без рабской печати и в нормальной одежде, а не ободранной и грязной дерюге, для стражи я стал почти что невидим. Кроме того, после снятия печати, те жуткие шрамы на груди начали медленно рассасываться, грозя максимум через пару дней полностью исчезнуть. С деньгами банды я имел более чем реальные шансы просто купить себе ездового зверя и спокойно сбежать в любом направлении, не боясь, что первый же патруль ощутит метку и мне придется их всех убить. Однако по понятным причинам я не мог просто так всё бросить и бежать — дело не только в том, что я еще не убил чудовище, за которым охочусь, но и не дал шанса на спасение рабам, как это сделала для меня леди Мария. Имея полное право просто уйти, позволив глупому волчонку обратиться чудовищем, она привела меня в подлунный мир, накормила, обучила и дала сил продолжать сражаться даже тогда, когда остальные уже давно сдались. Я перед ней в неоплатном долгу и как Добрый Охотник обязан давать шанс попавшим в беду, иначе просто не смогу ей смотреть в глаза при встрече.
— Твоя правда, дитя моё, — посмотрев на полную луну раздраженным взглядом, благообразный полный мужчина лет тридцати-тридцати пяти с уже виднеющейся залысиной перевел его на меня. — Однако всенощное бдение во имя Святого Лука и в честь Его уже давно завершено. Если хочешь попасть на богослужение и пожертвовать денежку малую во имя Святого Меча то милости прошу завтра утром. — Интересно, а новые Герои вообще в курсе, что в их честь молятся по всей стране и пожертвования собирают? — Сейчас же прошу меня простить, но врата церкви закрываются.
— Прошу вас выслушать меня, это очень важно, — тихо произношу, но видя что пастор Лукас и не думает останавливаться, показываю перед ним кошель забитый монетами.
— Насколько важно, дитя моё? — на удивление быстро для своей полной фигуры выхватил у меня кошель и быстро взвесив в руке сам же и продолжил. — Тридцать серебряных. — Какая точность! Похоже уже не первый раз принимает "пожертвовавния". — Ну что же дитя моё, сий скромный раб Трех Господ, с радостью выслушает тебя, но боюсь, я обделен их мудростью и мало чем смогу тебе помочь. Однако, — быстро прервался, заметив еще один кошель, но уже на сорок монет. — Даже одного слова слуги Трех хватит чтобы решить большую часть твоих мирских бед. В ответ я лишь надеюсь, на твоё скромное пожертвование…
— Пастор Лукас, — склоняю голову тенью прошмыгнув внутрь храма, позволяя дверям за моей спиной закрыться. Меркантильная сволочь — еще не успел помочь, а уже забрал больше, чем почитающий лишь деньги и пекущийся лишь о своей репутации работорговец! Почему я не удивлен, что смертельный недуг пустил свои корни даже здесь? — Вы же знаете, что в подвалах и пыточных уважаемого графа Рабьера каждую секунду, даже сейчас, когда мы с вами говорим изнывают и умирают рабы?
— Знаю дитя моё, но кто мы такие, чтобы оспаривать решения ставленика Короля Посоха? — куртуазно и витиевато послал меня за добавкой пастор. Еще минус десять монет. — Не знаю ведомо ли сие тебе или нет, но по решению короля самые влиятельные и богатые аристократы Мелромарка могут творить всё, что не противоречит воле короны напрямую. Кроме того, рабы приравниваются к движимому имуществу купившего,, а потому не имеют права перечить хозяину и обязаны во всем его слушаться…
— В то время как он, может творить любое херню, которую только вздумает, — понятливо заканчиваю за пастора. И да, в такой ситуации ничего кроме мата не остается и да бросит первой в меня камень леди Мария если я не прав… Ну ладно, надежда на то, что Герой Меча услышит меня из своего храма, как и подобает умерла последней и в муках.
— Не так грубо, дитя моё, ты в храме господнем, — наставительно заметил Пастор пересыпая все отданные ему деньги в один мешочек, не скрывая того, что презренный метал ему куда ближе и дороже прихожан.
— Последняя попытка, — едва слышно пробормотал я, вновь посмотрев на небо через окно храма. Я не хотел проливать лишний раз кровь в такую ночь и не был уверен, действительно ли пастор местной церкви кроме того, что был замечен за регулярными посещениями замка Рабьера в чем-то виновен, но он будто всеми силами стремился доказать мне обратное! Пока целая семья за день тяжелого труда едва наскребет серебряный, он уже сейчас заработал восемьдесят за "просто поговорить", еще и пальцем о палец не ударив! И ладно бы, будь он просто меркантильной сволочью, такое я вполне мог понять и принять, ибо сам был из глубин Ярнама, но судя по всему, его нисколько не заботила судьба окружающих в целом и рабов в частности, не видя ничего дурного в буквально истекающей гноем системе. — Пастор, скажите, как церковь относиться к зверолюдям на территории Мелромарка?
— Какие странные вопросы ты задаешь, дитя моё, — подозрительно посмотрел на меня священник, но еще один кошель монет в последний раз примирил его с реальностью. Больше общаться с этим человеком не имело смысла. — Конечно же ненавидит и притесняет! Первосвященник Виска Т Балмат, да укроет его благодать Трех, от гнева Дьявола Щита, проповедует, что эти порождения порока и живые напоминания прошлых волн существуют лишь для трех Идей: поклонения Демону Щита, искупления грехов тяжким трудом и исполнения воли людской. Я не совсем с этим согласен, ибо они еще могут приносить пожертвования, но кто я чтобы спорить с мудрейшим человеком королевства. Разумеется после короля и его супруги, — под конец немного нервно добавил он, почему-то осмотревшись по сторонам и особое внимание уделив темным углам. Странно, я не ощущаю отсюда никаких угроз да и чувства зверя пока молчат. Определенно, после того, как закончу с Рабьером надо будет особое внимание уделить охоте — достало уже быть слепо-глухим инвалидом с железным ведром на голове!
— Ясно, вот кто главный источник меметического обращения, — выношу вердикт и более не слушая, за пару глотков осушаю пастора Лукаса. История любит повторяться. В прошлом мире, именно Церковь Исцеления распространяла фиалы с целебной кровью, лишь позже заметив, что кровавые причастия могут превратить человека в монстра. А могут и не превратить, если церковные ищейки для разнообразия сработают вовремя и сожгут зараженного до, того, как он в приступе голода пожрет собственную семью, а не через седмицу после. Сейчас же Церковь Трех проповедует бесчеловечные расистские идеи, что подтачивают волю прихожан, превращая их в таких же, как Рабьер ублюдков. История воистину любит повторяться, а значит повториться и их падение…
К проникновению в замок графа я подошел с наглой и неожиданной стороны. После посещения пастора у нас образовался некоторый запас церковной одежды. Пару раз пнув труп священника, я впустил внутрь своих подчиненных.
— Давайте мальчики, у нас не так уж много времени.
Зверолюди опасливо оглядываясь стали проникать внутрь. Первая нервозность бывших бандитов прошла стоило им только заметить труп священника. Парни в плащах переглянувшись столпились вокруг трупа и стали его пинать. Учитывая отсутствие в трущобах церкви в целом и жадный нрав пастора Лукаса в частности, не удивительно, что он нажил себе определенное количество рабов среди самого бедного слоя населения.
— Заканчивайте. — скрестив руки на груди, безразлично смотрю на них. — Найдите масла, ткань и одежду священнослужителей храма. Быстро, у нас мало времени.
— Хорошо. — ещё раз пнув труп парни разошлись по храму грабя тот.
Через пару часов, к воротам замка приблизилась телега в сопровождении служителей храма. Приблизившиеся к ним стражники, попытались остановить нас, но после короткого разговора все же пропустили внутрь.
— Сюда святой отец. Вы можете оставить бочки здесь. — указал один из слуг на небольшой склад.
Сымитировать голос уже мертвого священника, сказать стражникам что особый заказ графа прибыл, после чего остальное дело техники. Нам остается только добраться до нужной части и начать нашу маленькую диверсию.
— Сын мой, где у вас живут воины наши, благословлённые великими Господами Меча, Копья и Лука?
— Святой отец, вы хотите благословить их? — приободрился слуга. — Воины графа живут в тех казармах.
В указанном им направлении можно было заметить трехэтажное здание. Хорошие новости, нам же лучше. Отпустив слугу, поворачиваюсь к своим замаскированным загонщикам. Те как раз стали разгружать емкости с маслами. Лишь когда слуга удалился достаточно чтобы не слышать наших разговоров прямо обращаюсь к ним.
— Треть несите к казармам. Убедитесь, что все выходы и окна подготовлены. Спросят, скажите приказ графа освятить казармы храмовым маслом. Остальные за мной. Поджигаете, когда заметите пожар в замке. После чего собирайтесь у телеги. Пошли.
Разделившись, наш отряд отправился каждый по своим делам. В наглую направившись в замок, мы вошли внутрь. Встречающиеся на пути слуги почтительно расступались перед церковной рясой, мне только и стоило что сделать лицо по благочестивей.
Первая наша цель, попавшаяся на пути, склад мебели и ткани. Вылив несколько емкостей в центре комнаты и открыв окна поджигаем масло. Закрыть дверь и обратный отсчет пошёл. Следующая точка оружейная, там проще. Зайти внутрь быстро убить несколько воинов внутри, разлить масло среди запасов стрел, луков, копий и поджечь.
Оставшиеся масло мы разливали по пути в темницы и поджигали, чтобы создать наибольший хаос. Скоро весь замок будет охвачен огнем, даже если сгорит не до конца, повреждений все равно будет столько, что проще будет построить новый с нуля.
— Стойте! Кто вы такие?
Уже у самой темницы, обнаружился пост стражи. Один из стражников завидев нашу странную компашку попытался заступить нам дорогу.
— Сын мой позволь мне благословить тебя, — выйдя вперёд подхожу к стражникам. — перед смертью.
Заканчиваю, вытаскивая кинжал из шеи ближайшего к себе человека. И пока его напарник только начинал реагировать на случившееся, мой осколок кровавика уже входил ему между ребер. Внизу нам попалась пара стражников, которые, впрочем, долго не прожили. У них же мы раздобыли ключи от камер и кандалов, после чего зверолюди разошлись по темнице.
— Быстрее, освобождайте всех, кого можете, скоро здесь будет очень жарко! — кричу своим помощникам, взглядом обыскивая уходящие в глубь клетки с рабами.
— ХАН?! — удивленно-радостно-неверяще воскликнул тот самый пацан с собачьими ушками, с которым мы и прибыли в сие прекрасное заведение. — Но как? Я слышал от пьяных стражников что ты, вместе с остальными рабами сгинул во время неудачной охоты.
— Вести о моей кончине оказались немного преувеличены, — усмехаюсь отмечая, что количество потенциальных жертв Рабьера за время моего отсутствия немного уменьшилось. Похоже убивая его людей, я создал господину графу определенное неудобство, раздражение с которого он судя по всему решил выместить на рабах. Грустно, но как показала практика еще в Ярнаме, всех спасти не выйдет, как бы ты не пытался. С другой стороны, не сбеги я, или не убивай псов Рабьера, он просто замучил бы всех здесь и купил новую партию рабов, как обычно. Две жертвы против почти четырех десятков? Выбор очевиден. — К сожалению хозяин оказался человеком высочайшей культуры и не оценил мои дипломатические таланты со знаком минус, но как видишь даже такой неумеха, может найти себе новых друзей.
— Черт, как же я рад, что ты жив! — вылетел из уже открытой клетки и никого не стесняясь обнял меня пацан.
— Да, да, я тоже рад и всё такое, но надо бы поспешить, пока здесь всё не сгорело, вместе с бравыми железными дровосеками, — похлопал я его по плечу, заставив отцепиться.
— Сгорело? — удивленно посмотрел на меня Кил, после чего как настоящая собака принюхался, наверняка слыша от меня остатки запаха масла. Я их не слышу, но зверолюди "хищных" видов действительно не обделены хорошими рецепторами в целом и обонянием в частности. — Ты… — удивленно осмотрел сначала меня, а затем и подчиненных, на некоторых из которых церковные рясы смотрелись примерно так же уместно, как одеяние охотника на корове, после чего в его голове забрезжила догадка и… — Почему ты не сказал, что специально не внедрился сюда, для освобождения рабов?!
— Чего? — кажется у меня дернулось веко. Нет, ну так-то логично и в каком-то смысле так и есть, только вот освобождение не было моей самоцелью, пусть я и внес его, как ключевой элемент плана.
— Эта девочка приветствует спящего Воина Зверя, — вышла их уже открытой клетки необычная девочка-ящерка, лет так десяти-двенадцати на вид. Кисти рук и стопы были полностью покрыты зелеными, переливающимися при любом малейшем освещении чешуйками, грязные волосы отдавали синим оттенком, а глаза сияли золотом с вытянутым зрачком, что с первого взгляда выдавало в ней зверочеловека. — Она благодарна за своё спасение, но хотела бы покинуть эти недружелюбные стены побыстрее.
— Г-герой Щ-щита… — слабо, явно находясь в полубреду простонала та самая девочка, над которой всласть поиздевался Рабьер еще во время моего "заселения" в эту дыру.
— Герой? — ухмыльнулся мужик с птичьими чертами и желтыми перышками растущими вперемешку с обычными волосами, за что даже среди своих его прозвали Канарейкой, которого и приняли за кумира всех зверолюдей в целом и Кила в частности. — Боюсь Щит потерялся где-то на просторах Мелромарка, но у нас теперь есть свой герой, не чета призванным. Бос! — Повернулся он ко мне, одновременно с этим показывая вглубь клетки. — Что с ней делать будем? Сама идти она явно не сможет, как впрочем и часть освобожденных, а нам нужна скорость. Кто знает, когда "господину графу" надоест трахать своих лизоблюдов и он поймет, что у него не только перед горит, но и зад.
— Лифана! — услышал этот же тихий голос-стон Кил и казалось забыв обо всем рванул к ней. — Лифана! Лифана, очнись, прошу тебя! Хан! — повернулся он уже ко мне. — Мы должны помочь ей!
— Пацан, — заметил тот самый мужик с необычным прозвищем. — Бос никому ничего не должен, кроме разве что "господину графу" сеанс оздоровительного кровопускания но и то, сам выбирает место и время, когда начинать сдирать шкуру, а твоя подружка уже одной ногой в могиле и если не поторопимся, легко может утянуть нас всех вслед за собой.
— Не мешай, — советую Килу, начав осматривать названную Лифаной. То, что всё плохо было понятно с первого взгляда, но вот насколько…
Кроме уже знакомых шрамов и следов от хлыста, добавилось множество ожогов и порезов по всему телу, дыры в спине от того, что её буквально подвешивали на крюк словно тушу, перед избиением. Руки и ноги отказали — видны очевидные следы разрыва сухожилий и повреждения мышц от растягивания. Множество мягких тканей так же разорвано, а кровь скорее всего уже подверглась заражению и непригодна ни к какому употреблению. Было видно, что её долго и с упоением пытал весьма умелый палач знающий и что самое главное любящий причинять боль жертве и соответственно не любящий когда она умирает раньше времени. Пытал десятилетнюю девочку, по приказу и с участием графа Рабьера. Когда кажется, что дальше падать уже некуда, с низу обязательно постучат, да аристократы Мелромарка? Это не говоря уже, про болезнь легких, отнюдь не целебное голодание и такое же очевидное истощение. При таких ранах и общем состоянии организма, даже медицина Ярнама без чудодейственного кровавого причастия была бы просто бесполезна, что уж тут говорить, про подвалы замка или трущобы города? Даже если прямо сейчас смогу найти и притащить ей дворцового лекаря, далеко не факт, что он сможет сделать хоть что-то, кроме как зафиксировать время смерти. А он вообще это делать будет, или только разведет руками, что медицина бессильна? Так что по хорошему, её, как и часть неходячих надо было бросить тут, как и предлагал Канарейка, дабы оставшиеся не сильно нас замедляли. С другой стороны, я, как Герой, мог дать ей шанс, не больше, но и не меньше.
Так что выхватив из-за пояса нож, напоминая себе, что он не оружие, а лишь способ быстрой добычи крови, глубоко вспарываю себе ладонь и под удивленными взглядами как рабов, так и части подчиненных, переворачиваю её вниз. Первая капля упала ей на лицо никак не изменившись, но уже остальные при контакте с воздухом сначала загустели, став черными и вязкими, словно кровь оборотня, а затем вернулись к обычному цвету, но будто наполнившись внутренней силой и разделившись на равные части. Первая измененная часть упала на лоб мгновенно впитавшись. Синяки порезы и кровоподтеки начали стремительно сходить, будто их никогда и не было. Вторая упала на грудь и сердце, что должно было остановиться в любой момент вновь забилось быстрее. Переворачиваю тело и третья капля упала на спину, от чего глубокие, грязные, рваные раны от крюков постепенно превратились в старые грубые шрамы, а ожоги перестали так ярко о себе напоминать. Переломы, разрывы мягких тканей, повреждения мышц, вероятные внутренние кровотечения и многое другое, что я не могу сходу обнаружить наверняка так и осталось, но у меня сейчас нет ни времени ни возможности полноценно заниматься лечением. Как и сказал Канарейка, в любой момент, граф может понять, что у него буквально жопа горит после чего начнет собирать паникующих и дезориентированных солдат, а также призывать патрули со всего города и приказ у них будет только один: "гасите всех".
— Берите всех, кто легкий или хоть немного может ходить, остальных убейте и уходим, пока Рабьер не проснулся! — говоря я, подхватывая Лифану и первым устремляясь на выход. Да, это жестокий приказ, но у нас нет выхода. Противостоять всей армии графа? Не с моими текущими возможностями.
К счастью внешняя группа четко выполнила мои указания. Стоило только заметить начало пожара в замке, факелы полетели в казарму. Стены здания, заранее облитые маслом, вспыхнули словно драконье пламя, быстро распространяясь и запирая в огненной ловушке всех, кто там был. Сами же они, не став ожидать пока на пожар, обратят внимания, вернулись к повозке затаившись там ожидая нашего возвращения. В один миг, темная ночь стала ярче дня, прекрасно освещая всё, что происходит в замке, а крики служек и вой сгорающих заживо людей, казалось был слышен даже в самых отдаленных уголках города. Те кто сладко спали в своих постелях вынуждены были выбегать из горящего замка в неглиже и тут же бросаться к колодцу, рву, или бадьям с водой, в надежде потушить хоть что-то. Те же кто, были слишком далеко, или наоборот решили выпить перед сном… Ну, скорее всего они уже задохнулись или погорели. Или вскоре присоединяться к мертвым. Панические крики и тревожные колокола забили по всему замку призывая стражу города немедленно возвращаться к своему хозяину. Казалось покинуть разворошенный муравейник в который превратился замок жестокого садиста должно быть проще простого, но видимо я недооценил организационные способности графа. Его жесткие, по военному четкие и требующие немедленного исполнения приказы без всякого рупора прекрасно слышались на плацу и более того, к нам уже спешили его люди, требуя немедленно включиться в тушение пожара. Они еще не поняли что происходит, но стоит им увидеть хоть одного раба как боя будет не миновать. Как же я не хотел проливать кровь в такую прекрасную ночь…