Парадокс второго шанса. Глава 177. Лидерские качества
Глава по объему буквально как две, только на редактуру и подгонку ушло почти девять часов. Короче говоря, батарейка в тотальном минусе после такого забега. Приятного чтения всем, кто не стал ложиться спать и дождался-таки проды!
P.S. Файл с ошибкой отлетает, утром попробую еще раз добавить
P.P.S. Добавил
Поттер открыл глаза с первым рассеянным лучиком солнца, скользнувшим в спальню через полупрозрачную тюль. Тихо выдохнув, он посмотрел на прижавшуюся к нему Эмму, которая, как и обычно, спала на нем, раскинув руки и ноги в стороны, словно морская звезда, и сердце вдруг забилось быстрее, а разум всего на мгновение погрузился в ужас.
— Черт! — процедил Гарри сквозь зубы, одновременно с этим зажмуриваясь, чтобы сосредоточиться и подавить панику с помощью окклюменции.
Внезапно он вспомнил о том, что еще совсем недавно ненавидел просыпаться.
Ненавидел открывать глаза и проходить через безумно болезненные процедуры, без которых разваливающееся на части тело отказывалось функционировать. Ненавидел все те дорогие и до одури мерзкие зелья, которые приходилось принимать для того, чтобы собрать все воедино и продержаться еще день. Яркими красками заиграл тот момент, когда шепотом он приказал Кричеру закрыть все зеркала в доме, чтобы ни в коем случае не видеть собственное отражение. И полное отсутствие каких-либо эмоций в тот самый момент, когда голова Кричера покатилась по полу прихожей, чтобы уже через несколько секунд закрепиться на почетной доске рядом с головами прошлых домовиков рода Блэков. Даже спустя полтора года не смог бы Гарри описать ту пустоту, которая шаг в шаг преследовала его, когда он покинул проклятый старый дом и направился к телефонной будке.
Прошло всего полтора года, и Гарри уже не мог поверить в то, что когда-то добровольно шагнул в Арку Смерти, не надеясь буквально ни на что, кроме избавления от боли. Он даже не помнил саму боль, не помнил собственные крики и кровавый кашель, ставший его утренним ритуалом в последний год прошлой жизни. Все, что Гарри помнил — тягучее, мертвое ощущение абсолютной безнадежности, с которым ежедневно вступал в молчаливую схватку, загружая разум до предела, чтобы как можно реже думать обо всем остальном.
И тем забавнее было осознавать, что он сразу же отказался от забвения, спокойствия и отсутствия боли, как только на горизонте замаячила возможность вернуться в мир живых, пусть и с определенными… условиями, прописанными мелким шрифтом. Смерть одновременно подловила его и подарила величайший подарок, о котором только можно мечтать. Оставалось только разобраться с некоторыми мелкими проблемами, которые грозили нарушить планы на «долго и счастливо».
— Это точно что-то сложное, какое-то гребаное посттравматическое расстройство, — Гарри закрыл глаза и выдохнул, чувствуя, как сердце медленно возвращается к привычному размеренному ритму, а дыхание становится глубже и спокойнее. Паническая атака не продлилась и нескольких секунд, но определенно задала тон на весь день. — Может, мне нужно тоже начать пить пустырник? Или слушать классику?
— Ты и трех часов не проспал, — пробормотала Эмма, как только Поттер начал выползать из-под нее.
— Школа, — кратко отозвался юноша, и Валье тут же притянула его обратно, обвивая обеими руками и вновь оказываясь сверху.
— Плюнь ты на эту школу, — продолжила нашептывать ему на ухо Эмма своим слегка хрипловатым, но в то же время мягким голосом, — поваляйся еще немного.
— Ты внезапно обеспокоилась тем, достаточно ли я отдыхаю? — хмыкнул Гарри. — Так, отпускать меня собираешься или нет?
— Конечно, — преувеличенно серьезно ответила девушка, облизывая пересохшие губы, — но для начала…
— Эй-эй-эй, точно не сейчас, — Гарри запротестовал, как только Эмма попыталась заползти под одеяло, — это сбивает настрой, а сегодня тяжелый день. Очень тяжелый. Придется побыть злым и последовательным.
— Мерлин Великий, Поттер, когда у тебя вообще в последний раз был легкий день? — недовольно взглянула на него Эмма, со вздохом, но все же позволяя парню выбраться из-под одеяла и подняться на ноги.
— В прошлой жизни, — мрачно отозвался Гарри, вспомнив о том, что необходимо сделать в течение дня. — Все, я ушел.
— Ну и проваливай, школьник, — буркнула Эмма, закрывая глаза и подгребая к себе вторую подушку.
Поттер, помявшись на месте, перевел задумчивый взгляд с частично прикрытой одеялом обнаженной девушки на побережье за окном, и ощутил очередной укол надоедливой интуиции, которая в дуэте с тревогой так и не дала ему нормально выспаться. Накинув на себя очищающее заклинание вместо душа, Гарри поморщился от неприятной сухости, за несколько секунд пронесшейся волной по всей поверхности кожи, оставляя после себя парадоксально неприятное шершавое ощущение, и направился на выход из комнаты. Не прошло и пары минут, как полностью одетый Поттер в школьной мантии покинул дом, держа в зубах выданный недовольной Винки кусочек мясного пирога.
Все это время Эмма лежала на животе, накрыв голову подушкой и пытаясь переосмыслить все, что случилось с ней за последние четыре месяца. Это было так странно: осознавать, что все вновь разделилось на до и после. Не в первый раз, не во второй, а в третий!
Эмма привыкла делить свою жизнь на три периода: беззаботное счастливое детство, взросление под присмотром Синграха и Ирен, и все те долгие годы, что она провела в агонии и одиночестве, будучи высшим вампиром. Кто бы мог подумать, что судьба в итоге выкинет еще один фортель, и знакомство с Гарри Поттером перевернет все с ног на голову.
Привыкшая к медленному течению времени, сравнить которое можно было лишь со стоячей водой в заболоченной речке, Эмма внезапно попала в стремительный водоворот чистой ледяной воды. И лишь рядом с Поттером Эмма осознала, как на самом деле выглядит и ощущается жизнь в темпе, который со стороны кажется неуловимым.
Николас Фламель?
Простонав в подушку что-то неразборчивое и явно нецензурное, Эмма перевернулась на спину и открыла глаза, раскидывая руки в стороны.
Николас и Перенелль Фламели.
После всего, что Поттер рассказал ей о себе, он отказался сообщать имя своего наставника, и Эмма перебрала все возможные варианты, допустив даже существование радикализацию Аберфорта, младшего брата Альбуса Дамблдора, но… Фламель? Шестисотлетний алхимик, фамилия которого стала бы нарицательной, не будь он жив и здоров, был наставником Гарри Поттера.
Если бы не особенности организма высших вампиров, у Эммы наверняка случился бы приступ бессонницы после вчерашних новостей, но едва ли сон помог ей успокоиться и принять все, что удалось узнать. Пожалуй, теперь она видела общую картину. Да, ей по-прежнему недоставало красок по периметру, но… после разговора с Перенелль смириться с таким положением дел было куда легче, чем до него. У некоторых тайн есть срок годности, а у некоторых расписание. И теперь Эмма готова была ждать столько, сколько потребуется.
— Ты можешь заходить, если хочешь, — произнесла девушка со вздохом, когда чуткий слух засек легкий, практически неразличимый скрип петель приоткрытой двери, ведущей в коридор.
— Винки принесла чистую одежду, — толкнув дверь, демонстративно смело отрапортовала эльфийка, делая шаг внутрь вместе со стопкой одежды на тоненьких ручках.
— Спасибо, — отозвалась было Валье, но тут же перевернулась набок, подпирая голову рукой и сосредоточенным взглядом наблюдая за тем, как Винки взмахом руки поднимает одежду в воздух, и та аккуратно распределяется по поверхности невысокого комода. — Я думала, ты меня боишься.
— Винки не приходилось раньше встречать вампиров, таких вампиров, — шаркнула ножкой эльфийка. Помедлив, она подняла взгляд, и в ее непропорционально больших глазах Эмма увидела безумную смесь эмоций, словно Винки сама не понимала, что важнее: страх или интерес.
— Я думала, Барти Крауч должен был контактировать с вампирами во времена первой войны с Волдемортом.
— Да, но те вампиры были не похожи… Они были совсем-совсем другими. Страшными. И не слишком похожими на… на людей.
— Низшими? — приподняла бровь Эмма, и Винки закивала.
— Когда хозяин Гарри впервые привел вас сюда, Винки боялась, что вы можете оказаться таким же вампиром, и поэтому позавчера ночью хозяин Гарри провел для Винки… — эльфийка нахмурилась, — полуторачасовую лекцию, в которой объяснил, чем высшие вампиры отличаются от низших вампиров и обычных волшебников.
— Ночью? — удивленно переспросила Эмма. — Пока я спала?!
— Да, — шаркнув ножкой, смущенно ответила Винки, — хозяин Гарри не давал отдельных распоряжений насчет того, можно ли рассказывать об этом, так что…
— Все-все, я поняла, — Эмма улыбнулась, и с усталым стоном вновь легла на спину, — спасибо.
— За что хозяйка Эмма благодарит Винки? — лицо эльфийки вытянулось от удивления.
— За одежду, — Валье дернула плечами, продолжая лежать на спине, — и за доверие.
Ничего не ответив, эльфийка слегка улыбнулась и, едва заметно кивнув, направилась к выходу из комнаты.
Как только шаги стихли, Эмма заерзала, пытаясь понять, стоит ли пытаться вновь уснуть, но в конечном итоге сдалась и выползла из-под одеяла. Голод уже начинал напоминать о себе, и Валье знала, что остались считанные дни до того момента, когда очередной человек умрет исключительно для того, чтобы продлить ее разумное существование еще на какое-то время.
Не то что бы ее сильно беспокоило чувство вины — после стольких лет она примирилась со своей участью, но тяжело было примириться с замкнутым кругом вампиризма, связанным с голодом.
И что же это был за замкнутый круг?
Невозможность избежать помутнения рассудка вне зависимости от усилий. Более того, эти самые усилия лишь уводили состояние голода в другую крайность.
Если высший вампир решит гасить приступы с помощью постоянного или как минимум регулярного употребления свежей крови, не дожидаясь очевидного ухудшения состояния, то приступы начнут происходить чаще, и в конечном итоге употребление крови станет ежедневным ритуалом. Единственной возможностью контролировать потребление и не терять при этом контроль над собой оставалось доведение до края: не пить кровь до тех пор, пока сознание не превратится в желе, а тело начнет терять связь с разумом.
Либо доводи себя до края, либо превратись в зависимого от крови психа, который в конечном итоге и дня не сможет прожить в здравом уме, если не прикончит очередного бедолагу, которому не повезло стать перекусом для утратившего контроль над собой вампира.
Потратив еще полчаса на сборы и небольшую прогулку по побережью теплого спокойного моря, Валье все-таки решилась и вытащила из кармана выданный ей персональный портключ. С несколько секунд она смотрела на него сосредоточенным взглядом, пытаясь понять многочисленные пересечения рунных цепочек и кругов, но в конечном итоге довольно быстро сдалась и сдвинула подвижную часть деревянной шайбы.
* * *
Оказавшись ровно на том же самом месте, куда портключ перенес их в прошлый раз, Эмма окинула взглядом побережье, преобразившееся при свете утреннего солнца. Да, температура воздуха была на пару градусов ниже, чем на Сицилии, но едва ли это имело значение, потому что вид открывался просто потрясающий. Вздохнув, Эмма потопталась на месте, наблюдая за тем, как волны медленно заваливаются на песчаный пляж, и направилась в сторону магического леса.
Поскольку в этот раз у нее не было провожающего, готового за руку тащить девушку за собой по правильным тропам, Валье потратила добрых десять минут на то, чтобы пропетлять по всем возможных поворотам, прежде чем среди деревьев замаячила знакомая полянка. Поспешив к дому, Эмма выбежала из леса и практически сразу же заметила копошащуюся рядом с теплицей Перенелль.
Хозяйка, впрочем, тоже заметила гостью.
— Я очень рада, что ты пришла, — взмахом руки заставив лейку замереть в воздухе, Перенелль с улыбкой повернулась к Эмме, успевшей преодолеть половину пути до дома. — Голодная?
— Двусмысленный вопрос, — неловко кашлянув, пожала плечами Валье, и Перенелль провела рукой по лбу, не прекращая улыбаться.
— Конечно, я не смогу прямо сейчас достать тебе бокальчик второй отрицательной, — хмыкнула женщина, — но вот вишневый штрудель уже на подходе. Может, хочешь выпить чаю?
— Было бы славно, — на губах Эммы промелькнула робкая улыбка, и она, чувствуя себя маленькой девочкой, пришедшей на поклон к мудрой настоятельнице тайного ордена, поспешила в дом вслед за Пенни.
— Вчера не все удалось обсудить, конечно, но вообще-то в свое время у нас с Ником были знакомые среди высших, даже друзья, — не оборачиваясь, произнесла Перенелль. — К сожалению, время не так уж благосклонно к дружбе, как может показаться. Да и вампиры, как это ни странно, не так уж и склонны к адаптации.
Ничего не ответив, Эмма переступила порог, снова косясь на жизнерадостный коврик, который попытался стащить с нее кроссовки. Вздохнув, она позволила странному зачарованному куску ткани разобраться с обувью, и подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить Фламеля, который вышел из кухни и направился в сторону коридора, отсекающего гостиную от остального дома
— Эмма?! — с легким удивлением произнес он, увидев гостью. — Ты-то мне как раз и нужна!
— Я? — переспросила Валье, все еще робея в присутствии самого известного алхимика в истории.
— Ага, у меня в руках находится потенциально революционный способ смены одежды на ходу без траты времени на руны, магию крови и…
— Никки, топай давай отсюда, — рассмеявшись, вышла из кухни Перенелль, тут же начав выталкивать мужа обратно в коридор. Повернув голову к входной двери, она закатила глаза. — Ни в коем не случае не ведись на его сладкие речи, Эмма! Если уж этот прохвост и научился чему-то за шестьсот лет, так это успешному поиску наивных добровольцев, готовых пожертвовать своими нервными клетками во имя науки. Ты уже разобрался с пуговицей, которая приросла к твоему ногтю на ноге, дорогой?
— Н-нет, но я близок к разгадке! — возмутился Фламель, но все же сдался на милость жены и отступил. — А как же…
— Я позову тебя, когда пирог будет готов, — Пенни нахмурилась, — топай-топай к себе, горе.
Совсем по-детски Николас надул губы, со вздохом отправляясь куда-то дальше по коридору. Пенни не стала закрывать дверь, и Эмма успела увидеть, как алхимик сворачивает с пути, на ходу вытаскивая из кармана старомодного сюртука погрызенное печенье.
— Ты так и будешь там стоять? — обратилась к Эмме Перенелль, и вампирша поспешила в сторону кухни, которая при дневном свете выглядела еще более уютной, чем прошлым вечером. Остановившись в дверном проеме, Валье с интересом уставилась на подоконник, где в окружении теплых шарфов и полотенец валялась белка. Подозрительно круглая белка.
— Это Альбус, — вздохнула Пенни, — и с недавних пор он из-за моего недосмотра начал получать тройную порцию орехов. Как видишь, это возымело свой эффект, и теперь бедный Альбус страдает от лишнего веса и не хочет заниматься физической активностью.
— Определенно, — подавилась смешком Эмма, присаживаясь на аккуратный стул.
Будучи в чуть более расслабленном состоянии, чем вчера, Эмма все-таки смогла окинуть взглядом освещенную восходящим солнцем кухню, и вновь почувствовала, как в этом месте ее окутывает каким-то необъяснимым теплом. Это нельзя было описать, и Валье не пыталась даже подобрать слова для того, чтобы выразить свои чувства, но… все в ее жизни имело какой-то окрас, в том числе интерьеры домов, с которыми она так или иначе была связана.
Неуютный, но привычный интерьер родового поместья Валье, принадлежащего Синграху и Ирен. Возвышенный, но обезличенный и донельзя приторный замок Борра. Мрачный дом в Эдинбурге, который она когда-то считала уютным страшненьким темным уголком, в котором всегда можно спрятаться. Красивый, но пустое имение Поттера на побережье Сицилии, реальные плюсы которого по большей части сводились к самому Поттеру, выбору места и присутствию Винки.
И дом Фламелей — странный, необычный, даже в какой-то степени загадочный. Фактически, за два дня Эмма увидела всего две комнаты, но даже они настраивали на какой-то сказочный, очень размеренный и спокойный лад. Возможно, в этом был смысл: Валье не знала, сколько времени Фламели уже жили тут, но за шесть сотен лет Перенелль наверняка в совершенстве овладела умением создавать уют всюду, где бы ни появилась. По крайней мере, пока все выглядело так, будто спокойствие и доброжелательность окружали эту женщину вне зависимости от времени года.
И этот тягучий, мягкий и домашний уют так завораживал, что Эмма почти забыла о том, какие слухи ходили о Фламелях. Невозможно прожить шесть сотен лет в жестоком мире, полном мрака и насилия, сохранив руки чистыми.
— У нас есть облепиховый сок, если ты любишь слегка кислый чай, — предложила Пенни, наполняя чашку практически до краев. Рисунок на чашке ожил, как только кипяток достиг определенной отметки, и красочные рыбки начали резвиться в переливающихся разными цветами морских волнах.
— Да, спасибо, — поблагодарила хозяйку дома Эмма, наблюдая за тем, как Перенелль ловко управляется с кухонными приборами и утварью, используя одну лишь беспалочковую магию, и на мгновение ее пробрал страх.
Страх того, что все это было неправдой. Страх неприятия, или даже скрытой вражды.
Она на мгновение замерла с чашкой у губ, и Пенни заметила эту заминку. Вздохнув, она поправила волосы и присела напротив Эммы, взмахом руки мягко закрывая дверь. Отметив отсутствие щелчка, Валье поставила чашку обратно на стол и внимательно посмотрела на Перенелль.
— Ты наверняка до сих пор боишься чего-то, потому что не знаешь, что именно тебя ждет, — задумчиво произнесла Пенни, — но тебе следует знать, что ты отличаешься тех высших, с которыми нам приходилось встречаться. Сильно отличаешься, и дело не только в обстоятельствах нашего знакомства.
— Отличаюсь? — недоуменно переспросила Эмма.
— Все они стали высшими вампирами по собственной воле, — Перенелль пожала плечами. — Вдобавок, я ведь и впрямь знакома с тобой уже не один месяц.
— Прошу прощения?
— Ну, Гарри — очень специфический молодой человек, — Пенни хмыкнула. — Я бы даже сказала, что порой он раздражает меня настолько сильно, что хочется отправить его полоть грядки с чесноком без использования магии. Тем не менее, он был намного более… сложным, замкнутым и нелюдимым до знакомства с тобой. С тех пор он сильно изменился, а ведь именно это и происходит, когда находишь родственную душу.
— Я думала, что он практически ничего не рассказывал обо мне.
— Это так, и в этом вопросе стоит отдать ему должное — он действительно умеет держать язык за зубами. Но я чуть ли не ежедневно наблюдала за тем, как он меняется, и основной причиной большинства изменений являешься именно ты. Судя по всему, примерно то же влияние оказало на тебя знакомство с ним, верно?
Эмма кивнула, не задумавшись ни на секунду. Она не смогла бы придумать ни одного довода, способного даже косвенно опровергнуть тот эффект, который оказала на нее эта дружба. Если эти неопределенные отношения можно было назвать дружбой с учетом всего произошедшего за последние полтора месяца, само собой.
— Тебе стоит знать, что Гарри не из тех, кто просит совета или рассказывает о том, как прошел его день, — Пенни сложила руки перед собой. — И поэтому мы узнаем о большинстве его решений и проблем уже после того, как решения были приняты, а проблемы дали о себе знать. И во многом именно поэтому он открещивался от большинства моих советов, когда я пыталась как-то повлиять на развитие ваших отношений. Ты… осознаешь риски, верно? Знаешь, к чему все может привести?
Помедлив пару секунд, Эмма кивнула.
— Хорошо, — абсолютно серьезно ответила Перенелль, — просто… рано или поздно он откроется тебе, и я хочу заранее предупредить тебя, что его тайны ничего не изменят в ваших отношениях.
Эмма недоуменно нахмурилась.
— Да, вот именно, — Пенни сделала маленький глоток из своей чашки, и откусила кусочек от печенья. — Я понимаю, почему он не хочет рассказывать об этом прямо здесь и сейчас, но также должна предупредить: не жди ничего по-настоящему значимого или экстраординарного. Это открытие не поменяет пол с потолком местами, и вряд ли повлияет на твое отношение к нему. Скорее всего, ты просто задумаешься на несколько секунд, потом протянешь «А-а-а-а, теперь-то все понятно», и продолжишь жить, как ни в чем не бывало.
— У меня много вопросов, но основные сводятся лишь к его возрасту и силам. Точнее, все встало бы на свои места, если бы оказалось, что Николас является его наставником с самого рождения, но…
— Да, понимаю, — вздохнула Пенни, — и однажды Гарри обо всем расскажет тебе, можешь быть уверена. Просто не жди каких-то шокирующих откровений, хорошо? Все встанет на свои места, но не более того.
— Хорошо, — легкая улыбка промелькнула на лице Эммы, и она тоже сделала глоток чая, показавшегося ей самым вкусным напитком, который она когда-либо пила.
— На самом деле, там целый сбор трав, состав которого можно было бы запатентовать, не будь я слишком ленивой для таких процедур, — тихо рассмеялась Пенни, наблюдая за эмоциональной реакцией. — Что ж, Гарри Поттера можно обсуждать хоть с утра до ночи, но я позвала тебя вовсе не ради этого мальчишки. Ну, Эмма, расскажи мне о себе.
— Э-э-э-э, но ведь мы вчера… — недоуменно протянула Эмма, но Пенни цокнула языком и покачала головой.
— Просто вычеркни последние четыре месяца и всю вашу летнюю драму с расшифровкой древних рун, — пожала плечами хозяйка дома. — Расскажи о себе, только о себе. Что тебе нравится? Как звали твою первую любовь? Уважаешь ли ты черничное варе… Нет, ну ты посмотри на него, каков прохвост!
Не поняв, о ком идет речь, Эмма перевела взгляд на Альбуса, но белка явно уснула, и дело было не в нем. Причина возмущения Пенни стала ясна уже в следующее мгновение, когда та резво поднялась со стула, подошла к двери и толкнула ее от себя, чуть было не настигая притаившегося за ней Николаса.
— Пирог уже готов, — отрапортовал алхимик, поднимая руку с часами, — я все засек.
Пенни закатила глаза, но все же впустила мужа внутрь, и тот сразу же уселся за стол, взмахом руки превращая свой причудливый короткий галстук в салфетку.
— Я тут случайно подслушал последние двадцать секунд вашего разговора, — шмыгнул носом Николас.
— Ага, случайно… — закатила глаза Перенелль, вытаскивая пирог из печи.
— Должен сказать, что ты сильно отличаешься от высших, с которыми мне приходилось встречаться, — произнес было Фламель, но тут же покосился на жену, которая смерила его взглядом, в котором насмешка смешалась с недовольством. — Погодите, так вы это уже обсудили, да?
* * *
Гарри вернулся в школу куда более мрачным, чем следовало бы, хоть тому и не было объективных причин. Считать происходящую чуть ли не каждые несколько дней паническую атаку чем-то важным он не стал бы ни при каких обстоятельствах, и в то же самое время интуиция била в колокол, словно пытаясь предупредить его о чем-то важном.
Уроки прошли как в тумане. Из интересного Поттер отметил лишь отсутствие Дамблдора за преподавательским столом в Большом зале и притихшую Амбридж. Судя по всему, идея «инспекций» встретилась с ожесточенное недовольством со стороны преподавателей, и Амбридж этого мира, куда более гибкая и спокойная, взяла время для избавления от шероховатостей. Разумеется, Министерство Магии ни за что не отказалось бы от контроля над Хогвартсом после одной-единственной неудачной инициативы, и теперь оставалось лишь ждать, какой окажется их следующая попытка.
И Гарри искренне сомневался, что успеет увидеть эту попытку собственными глазами. Дело было даже не в интуиции: он прекрасно понимал, что воскресная встреча не только закрепит начальный состав коалиции, но и станет сигналом для Дамблдора. У Поттера не было никаких сомнений в том, что старик обо всем узнает. Даже если никаких прямых утечек не случится, он все равно сможет засечь момент, когда его влияние начнет-таки ослабевать.
Сколько времени понадобится директору Хогвартса для того, чтобы осознать масштаб трагедии и понять, кто принимает в ее организации непосредственное участие? Ну, точного ответа на этот вопрос у Гарри не было, но он знал наверняка, что время играет против него, и куда проще будет просто… не возвращаться в школу. В конце концов, он вернулся на пятый курс во многом ради создания правильной картинки, надобность в которой отпадет сразу после того, как Дамблдор узнает часть правды, связанной с закулисной деятельностью Поттера на протяжении последних полутора лет.
Оставалось лишь позаботиться о том, чтобы все до единого члены отряда Поттера, за исключением Астории, смогли выбраться из школы, не угодив при этом в руки директора. Хоть окклюменцией в той или иной степени овладели все, более-менее приличной защитой на разуме мог похвастаться лишь Невилл, и во многом именно поэтому Гарри собирался рассказать все необходимое только Лонгботтому, чтобы тот в случае необходимости смог провести быструю эвакуацию без лишних вопросов.
Учебный день, грозивший затянуться до трех часов, в кои-то веки оказался сокращенным, и причиной тому стало «срочное отбытие Мадам Амбридж в Министерство Магии», о котором пятикурсникам-гриффиндорцам сообщил один из школьных эльфов. Отозвав Невилла в сторонку, Поттер попросил того окольными путями добраться до восьмого этажа, и уже через десять минут друзья встретились в том самом коридоре, где находился проход в Выручай-комнату.
Представив в уме точную картинку, Гарри три раза прошелся мимо стены, и сразу же вошел внутрь, как только среди серого камня появилась двустворчатая дверь. Запечатав вход дополнительным барьером сразу же после того, как Невилл вошел в комнату вслед за ним, Гарри вытащил из сумки целую стопку деревянных шайб, по всей внешней стороне которых был выгравирован рунный круг.
— Ты ведешь себя странно, — вздохнул Невилл, наблюдая за тем, как Поттер сдвигает подвижный элемент, и сразу после этого кладет шайбу на небольшой журнальный столик. — То есть, ты и в обычные-то дни не отличаешься человеческим поведением, но сегодня…
Не прошло и пары секунд, как Гарри прыснул, и Невилл рассмеялся вместе с ним. Хохот заполнил магическую комнату, и лишь спустя несколько минут друзья наконец-то смогли успокоиться, и Поттер указал рукой на кресло, расположенное рядом со столиком.
— Я не могу рассказать тебе все, потому что еще ничего толком не произошло, а первые решения будут приняты только в это воскресенье, — проведя рукой по волосам, задумчиво произнес Гарри, — но хочу попросить тебя позаботиться обо всех, если возникнет необходимость. Точнее, когда она возникнет.
— Когда? — прищурившись, переспросил мгновенно напрягшийся Невилл.
— Я бы очень хотел, чтобы это оставалось лишь вероятностью, но все ведет к тому, что рано или поздно вам всем придется покинуть Хогвартс. Я имею в виду тебя, Луну, Ханну и Сьюзен.
— Так…
— Министерство Магии с одной стороны, Дамблдор с другой, Волдеморт с третьей, — продолжил Гарри. — Мы с Сириусом и Амелией обсудили возможные варианты, но уйдет еще какое-то время на то, чтобы согласовать все с твоей бабушкой и родителями Ханны. Именно поэтому я решил не дожидаться, пока они все обсудят, и сразу подключу к делу тебя. В данный момент защита Хогвартса слишком сильна даже для рунных портключей, и поэтому вам придется добежать до выхода из внутреннего двора. Где-то через десять шагов после стен находится граница главного круга, а за ней защита второй степени. Ни в коем случае не пытайтесь использовать портключи, пока не доберетесь до этой границы.
— Я представляю, что произойдет, если попытаться, — присвистнул Невилл.
— Да, риск того не стоит. Пока что сквозные зеркала еще работают, и поэтому я надеюсь, что в случае необходимости смогу достучаться до тебя. Если же нет, то все будет в твоих руках.
— Достучаться? — побледнел Невилл, тут же осознавший, о чем именно идет речь.
— Пятница — мой последний день здесь. По крайней мере, на ближайшее время, — вздохнул Гарри.
— Дело ведь именно в Дамблдоре, не так ли? — сразу спросил Лонгботтом, и Поттер с долей удивления взглянул на смышленого друга.
Несмотря на переселение в более молодое тело, ментальная разница в возрасте никуда не делась. Поттер так и не смог заставить себя смотреть на собственных школьных друзей как на равных, и его отношение к ним скорее колебалось между ответственностью наставника и предусмотрительностью старшего брата. И если на четвертом курсе он проводил с ними куда больше времени, то на пятом он появлялся в школе исключительно ради посещения занятий, и оттого пропустил целых два месяца школьной жизни, напрочь позабыв о том, чего добились члены Отряда Поттера за эти полтора года. Они все еще были детьми, но в то же время Гарри впервые смог увидеть в Невилле того самого Невилла Лонгботтома, с которым когда-то сражался бок о бок, позабыв о страхе смерти.
— Да, дело в Дамблдоре, — спокойно ответил Гарри, присаживаясь в другое кресло. — Мы можем сколько угодно рассуждать о его былых заслугах, но светлая сторона во главе с ним обречена на поражение. А если сильно повезет, то всего лишь на затяжную кровавую бойню, победа в которой окажется Пирровой. Ни первый, ни второй вариант нас не устраивают, и поэтому… мы решили действовать без него.
Невилл помедлил несколько секунд, прежде чем ответить.
— Не скажу, что я удивлен, — с легкой улыбкой пожал плечами он. — После всей той истории с Дурслями, Турниром, Краучем…
— Это тоже сыграло свою роль, само собой, — согласился Поттер. — В любом случае, пока что у него хватает проблем и без нас. Две утраченных должности, конфликт с Министерством, Амбридж под боком и желание Фаджа обзавестись карманным директором Хогвартса в максимально краткие сроки… Все эти заморочки дают нам небольшую отсрочку, но воскресенье — это крайний срок. Я уверен, что не пройдет и нескольких дней, как он обо всем узнает, и мне лучше находиться вне замка в этот момент.
— А мы…
— Он не станет брать детей в заложники… сразу, — с некоторым нажимом завершил предложение Гарри. — Тем не менее, ты ответственен за экстренную эвакуацию в случае необходимости. Я не могу прямо сейчас сказать тебе, куда ведут портключи, но это безопасное место. Не лучшее из возможных, но безопасное. Мы сможем сменить точку прибытия без вашего участия, просто перенастроив руны на месте.
— Ладно, это я понял… — медленно протянул Невилл, забирая шайбы, — но кто должен носить их с собой?
— Ты, Ханна, Сьюзен и Луна, — отчеканил Поттер, — но если все пойдет под откос, необходимо вытащить Гермиону, Рона, близнецов, Джинни и… Вивьен Малфой. Вивьен — только в крайнем случае, и если я прямо попрошу тебя об этом.
— Вивьен Малфой, но не Асторию и Дафну? — уточнил Лонгботтом.
— Да, потому что с этими двумя пока еще ничего не решено. Помнишь, что я рассказывал тебе о Драко?
— О метке? — переспросил Невилл, и тут же кивнул. — Да, само собой.
— Строго говоря, Малфои находятся в опале. Люциус слишком полезен для Реддла, и поэтому тот еще какое-то время продержит его подле себя, но Нарцисса и Вивьен получат метки. Время поджимает, и бардак среди Пожирателей не позволяет нам строить долгоиграющие планы, а поэтому в случае необходимости придется вытаскивать Вивьен из Хогвартса, чтобы она не вошла в ряды Пожирателей Смерти против своей воли.
— И Драко…
— Останется здесь, — отрезал Гарри. — По крайней мере, на какое-то время.
— А Сириус позаботится о Нарциссе, верно? Как глава рода, он может разорвать ее брак с Люциусом, вернуть ее в род и вытащить из-под контроля мужа… — догадался Невилл. — Погоди, а что с остальными?
— Если оставить за скобками опасность, исходящую от Дамблдора, то Реддл в любом случае захочет добраться до всех, кто так или иначе связан со мной. Тем более, что и без меня вы все представляете для него интерес. Луна — дочь ненавидимого Министерством Магии Ксено Лавгуда, с которым рано или поздно захотят поквитаться. История твоих родителей всем известна, а твоя бабушка в Попечительском совете сохраняет единство среди тех, кто еще готов голосовать против инициатив Амбридж. Сьюзен — племянница Амелии, очевидный рычаг давления. Между родами Аббот и Лонгботтом заключен брачный контракт, а Сьюзен — лучшая подруга Ханны, так что и Ханна тоже в опасности.
— Тогда почему…
— Почему в этом списке нет Гермионы и рыжиков? — на лице Поттера появилась печальная улыбка. — Надавив на Гермиону, Дамблдор вряд ли узнает что-то стоящее, хотя мы собираемся позаботиться о безопасности ее родителей на случай нападения Пожирателей. А с Уизли… Пожалуй, если близнецы и могут откреститься от лояльных Дамблдору родителей, то насчет Джинни и Рона у меня такой уверенности нет. Более того, я не считаю, что на них нужно давить, просто… сохраняй бдительность, хорошо?
— Да, — Невилл расправил плечи, и серьезным взглядом посмотрел на Поттера. — Значит, моя бабушка тоже станет частью всего этого?
— Я думаю, речь скорее будет идти о протекции, чем об активном участии, — пожал плечами Гарри. — В любом случае, вряд ли кто-то станет слушать пятнадцатилетнего дурачка, и поэтому рупором моего голоса станет Сириус. Уверен, он не даст Августу в обиду.
— И финальная встреча состоится в это воскресенье? — уточнил Лонгботтом.
— Скорее первая, — с вымученным смешком ответил Гарри. — Да-да-да, знаю-знаю, не смотри на меня так. В воскресенье мой наставник собирается наконец-то выйти в свет, и Августа наверняка захочет с ним познакомиться. В конце концов, именно он пытается найти способ исцелить твоих родителей.
Невилл слегка нахмурился, но все же кивнул, вместе с тем откидываясь на спинку кресла и пряча лицо в ладони.
— Это какое-то проклятие, да? — неразборчиво пробормотал он, протирая лицо руками и переводя утомленный взгляд на друга. — Может, нас прокляли, и из-за проклятия нам в этой жизни больше не видать спокойствия?
— Живем в учебнике истории, привыкай, — фыркнул Гарри. — Нев, еще кое-что… Дамблдор может попросить домовиков обыскать ваши сундуки, и портключи необходимо обезопасить. Видишь стеклянную деталь в центре шайбы, да?
— Капля крови? Кровная привязка? — посмотрел на Поттера Невилл, и тот кивнул. — Понял, сегодня же вкратце объясню всем ситуацию, если только ты не…
— Нет-нет, это я с радостью перекладываю на тебя, — рассмеялся Гарри, рывком поднимаясь с кресла, — у меня дел сегодня невпроворот. И… вот.
Замешкавшись на пару мгновений, Поттер извлек Карту Мародеров из татуировки и протянул ее Невиллу. Тот удивленно посмотрел на товарища, но все же забрал артефакт.
— Следи за тем, чтобы не украли, у нее кровной привязки нет, — хмыкнул Гарри. — Добби останется в Хогвартсе, пока Дамблдор не попытается вызвать его, и до тех пор вы можете в случае необходимости попросить у него помощи. Если вам под каким-то предлогом запретят покидать Хогвартс, а сквозные зеркала окажутся отключены или будут украдены, то вы можете обратиться к Флитвику, он поможет.
Поттер намеренно не стал упоминать Слизнорта, потому что по-прежнему не был уверен в нем до конца. В любом случае, если встреча в воскресенье пройдет гладко, и Слизнорт действительно вступит в коалицию, Флитвик наверняка свяжется с ним самостоятельно.
Проговорив с Невиллом еще по меньшей мере минут сорок и обсудив все, что можно было обсудить, не раскрывая наиболее важные детали, Гарри покинул Выручай-комнату и направился к Флитвику, который как раз завершил последний урок. Подтвердив планы на воскресенье, Поттер уведомил преподавателя Чар о том, что покидает Хогвартс, и передал тому портключ, который должен был привести Флитвика в принадлежащий Борра замок, где и должна состояться воскресная встреча.
Поскольку время в запасе еще было, а у Слизнорта заканчивался сдвоенный урок Зельеварения, Гарри заодно обсудил с полугоблином и план на случай экстренной ситуации, включающий в себя эвакуацию сразу нескольких детей, которых Дамблдор мог бы использовать в качестве рычага давления. И лишь когда в коридоре рядом с кабинетом Чар начали собираться студенты, пришедшие на занятия в кружок, Поттер наконец покинул восьмой этаж и добрался до Подземелий, по пути встретившись с удивительно невеселым Пивзом, который сидел на подоконнике в обнимку с Миссис Норрис и что-то мяукал ей на ухо.
Беседа со Слизнортом слегка затянулась из-за студентов, задержавшихся после сдвоенного урока, и лишь после того, как Гарри недоуменным взглядом проводил улыбнувшуюся ему Чжоу Чанг, Гораций получил наконец свой собственный портключ. Не став предупреждать того о своем решении покинуть Хогвартс, Гарри думал было попросить Слизнорта присматривать за избранной группой студентов, но все же решил не рисковать.
Толкнув дверь, ведущую в коридор, Гарри выбрался в подземелья, и собрался уже было выдохнуть, как вдруг заметил прислонившуюся к каменной стене Чжоу, которая явно ждала именно его. Прокляв про себя сразу восемь поколения семейства Чанг, Гарри улыбнулся когтевранке и собрался было поздороваться, как вдруг по коридору эхом пронесся знакомый голос.
— Мистер Поттер! — возвестила о своем появлении Макгонагалл, и Гарри с Чжоу синхронно повернулись в сторону лестницы, с которой спустилась профессор Трансфигурации. Окинув прищуренным взглядом стоящую рядом с Гарри девушку, Минерва посмотрела на Поттера. — Директор хотел бы увидеть вас, мистер Поттер.
— Прямо сейчас? — уточнил Гарри, но внутри у него все похолодело, а интуиция вновь ударила молотом по виску, предупреждая об опасности.
— Прямо сейчас, — кивнула Макгонагалл, и развернулась на месте, без лишних слов призывая Поттера следовать за ней. Тот мельком взглянул на недоумевающую Чжоу, и поспешил вслед за деканом Гриффиндора, сохраняя дистанцию в два-три шага. На ходу он вытащил из татуировки сквозное зеркало и еле слышно прошептал «Фламель» как раз в тот момент, когда каблуки Минервы зацокали по лестничным ступенькам.
Веселое лицо алхимика, усы которого были явно измазаны вареньем, на мгновение промелькнуло в зеркале, и Гарри тут же сделал едва заметный жест рукой, словно поправил очки, вместе с тем отключая артефакт и пряча его обратно в татуировку. Надеясь лишь на то, что Фламель сможет обосновать свой визит в том случае, если Дамблдор вызвал его по поводу какой-то ерунды, Поттер догнал сошедшую с лестницы Макгонагалл.
— Я что-то натворил, профессор? — поинтересовался он, когда молчание начало действовать на нервы.
— Будь моя воля, я бы назначила вам полгода отработок за отказ возвращаться в команду по квиддичу, — с легкой улыбкой ответила Минерва, но тут же едва заметно пожала плечами. — Я не знаю, мистер Поттер.
— В любом случае, на хорошие новости в последнее время рассчитывать не приходится, — вздохнул Гарри.
— Склонна с вами согласиться, — кивнула Макгонагалл, и вплоть до самой директорской башни они шли в полной тишине.
Лишь добравшись до горгульи, Минерва наконец остановилась, замерев на мгновение перед статуей, которая тут же начала разворачиваться, даже не дождавшись пароля.
— Проходите, Гарри, — мягко обратилась к Поттеру профессор, и тот со вздохом шагнул на первую ступеньку, оставляя позади декана.
Подъем не занял и минуты, но Гарри показалось, что он длился целую вечность. Интуиция настойчиво продолжала отговаривать его от этой прогулки, и голос ее был настолько громким и пронзительным, что на мгновение Поттеру показалось, будто у него заложило уши от надоедливого писка. Выдохнув, он взял эмоции под контроль с помощью окклюменции и толкнул дверь, ведущую в кабинет директора.
— О, Гарри! — с улыбкой развел руки в стороны Дамблдор, стоявший рядом с полкой, на которой лежала Распределяющая Шляпа. — Входи, входи!
— Здравствуйте, профессор, — вежливо поздоровался с директором Гарри, отмечая присутствие Фоукса, который сразу же посмотрел на вошедшего в кабинет студента, слегка склонив голову, словно в знак приветствия.
— Мы с тобой так давно не разговаривали, — вздохнул Альбус, погладив полы Распределяющей Шляпы, и тут же отошел от полки, медленно добираясь до стола. Разместившись в своем причудливом кресле с высокой резной спинкой, он жестом указал на одно из кресел, установленных напротив, и Поттер медленно сел в одно из них. — Ну, и как твои успехи? Можешь похвалиться какими-нибудь достижениями?
— Успехи? — хмыкнул Гарри. — Если вы про отметки, профессор, то хвалиться особо нечем.
— Разве? — удивился Дамблдор. — Впрочем, в последнее время на педсоветах не всегда удается добраться до студентов. Скажем так, у нового преподавательского состава есть свои особенности.
— Амбридж? — состроив глуповатое, но не откровенно тупое лицо, спросил Гарри, и чуть было не поморщился, когда интуиция вновь напомнила о себе.
— Мы с мадам Амбридж нередко расходимся во мнениях, да… — Альбус вздохнул, упершись локтями в столешницу и сложив ладони перед собой. — Кажется, ты был на втором курсе, когда я задал тебе один важный вопрос. Ты помнишь его?
Гарри покачал головой.
— Джастин Финч-Флетчли стал жертвой взгляда василиска, и я спросил у тебя, не хочешь ли ты что-то рассказать мне. Ты помнишь, что ответил тогда?
— Нет, сэр, не хочу.
— Именно, — с легкой улыбкой подтвердил ответ Дамблдор, и в тот же самый день Распределяющая Шляпа сказала тебе, что по-прежнему придерживается мнения насчет подходящего факультета, несмотря на сделанный тобой выбор. Что ж, прости мне это лирическое отступление, потому что позвал я тебя для рассказа. Я хотел бы кое-что рассказать тебе, если позволишь.
Гарри молча кивнул, и Дамблдор с привычной полуулыбкой развел руки в стороны.
— Конечно, ошибкой с моей стороны было тянуть с этой историей, не стану открещиваться от этого, — вздохнул Альбус. — Я все время сомневался, и эти сомнения поставили меня в невыгодное положение. Я знал, что рано или поздно ты задашься этим вопросом, но не мог решиться затронуть его раньше. Полагаю, я просто ждал, когда ты поднимешься ко мне в кабинет и спросишь, почему Волдеморт решил убить тебя в октябре восемьдесят первого.
Взгляд ярко-голубых глаз на мгновение блеснул над очками-половинками, и Гарри вдруг ощутил, как на смену тревоге приходит спокойствие. Болезненное, опьяняющее спокойствие, которое он испытывал в те моменты, когда надевал маску Безликого и без задней мысли бросался в бой.
— Это очень интересный вопрос, не так ли? Затерянная во времени тайна, — спросил Дамблдор, и голос его изменился. Гарри ни за что не заметил бы этого, не будь его внимание приковано к Дамблдору, его движениям, мимике и взгляду. — И ответ на него скрыт, как это ни парадоксально, в Отделе Тайн.
Замолчав на секунду, Дамблдор потянулся под стол, не сводя взгляд с Поттера, и медленно вытащил из ящика фальшивое пророчество.
— Едва ли я мог представить себе, что ты уже давно знаешь ответ на него, — спокойным голосом произнес Альбус. — Возможно, будь я чуть наивнее, я бы счел, что Сириус сам решил рассказать тебе обо всем, а потом провел в Зал Пророчеств, чтобы ты смог убедиться в правдивости его слов. И тогда я должен был бы сначала отправиться к нему, а вовсе не спешить сюда, чтобы поговорить с тобой. Как ты думаешь?
— Вы спрашиваете или утверждаете?
— Я просто хочу узнать, — на губах Дамблдора вновь заиграла привычная полуулыбка. — Видишь ли, любовь, как и вина, влияют на восприятие реальности, Гарри. Все было на поверхности, но я смотрел на тебя и видел маленького, худенького мальчика, который по моей вине был лишен нормального детства. Сначала я счел, что все дело в поцелуе дементора. Я пытался найти оправдание произошедшим изменениям, и первой моей мыслью было влияние крестража… Этот термин тебе знаком, верно? Верно. В любом случае, все мои попытки найти кого-то, кого можно было обвинить в произошедшем, вели меня по ложному следу, ведь ответ все это время был прямо перед моим носом.
Альбус повернул голову, с неприкрытой печалью смотря на Распределяющую Шляпу.
— Пожалуй, выбор действительно важен, но не всегда он определяет нас, — медленно произнес он. — Ты куда больше похож на свою мать, чем на отца.
— В последнее время я это частенько слышу, сэр.
— Это действительно заметно, — кивнул Дамблдор. — Мы с Лили не всегда сходились во мнениях, и… по моему скромному убеждению, она тоже прекрасно чувствовала бы себя на Слизерине, не будь она магглорожденной.
— Не будь она магглорожденной, мы бы обсуждали совсем другого человека.
— Любопытное замечание, — усмехнулся Альбус. — На самом деле, несмотря на положение, в котором мы оказались, я все же хочу сказать, что ты очень интересный человек, Гарри. Такая характеристика наверняка может показаться тебе странной, учитывая твой возраст, но я общаюсь с тобой, не чувствуя пробела в сотню лет. Неудивительно, что Николас так нахваливает тебя, он всегда ценил хороших собеседников.
— Можно вопрос, сэр?
— Да, Гарри, конечно.
— Вы утратили нить беседы или сознательно пытаетесь вести себя как психотерапевт? Я выбрал Гриффиндор во многом из-за привычки сразу переходить к делу.
— Что ты задумал, Гарри? — прищурившись, спросил Дамблдор. Не дождавшись ответа, он медленно откинулся на спинку кресла и слегка пригладил рукой седую бороду. — Это простой вопрос, ты сам попросил перейти сразу к делу.
— И что вы хотите услышать?
Дамблдор усмехнулся, и с удивлением взглянул на промелькнувшее перед глазами красное пятно. Фоукс без какого-либо крика спланировал с жерди прямо на стол, и, царапнув поверхность столешницы острыми когтями, перепрыгнул на подлокотник кресла, в котором расположился Поттер.
— Удивительные существа — фениксы, — со вздохом произнес Дамблдор. — Когда…
Не успел Альбус закончить вопрос, как причудливый просторный кабинет озарило зеленое зарево. Кашлянув пару раз, Николас Фламель перешагнул через каменный порожек камина, и вышел наружу, взмахом руки очищая одежду от сажи.
— Николас, ты… — чуть ли не по слогам прошептал Дамблдор, медленно поднимаясь из-за стола.
— Добрый вечер, Альбус, — кивнул Фламель. — Полагаю, мы можем обсудить все как взрослые люди, не так ли? Гарри, не вставай, сиди на месте.
— Обсудить? — переспросил Дамблдор. — Для того, кто за моей спиной решил вести двойную игру, ты удивительно непоследователен.
— Двойная игра — это громкие слова, и они не соответствуют реальности, — слегка нахмурился Николас, и Поттер заметил, как в руке у Дамблдора мелькнула волшебная палочка. Попытавшись встать с кресла, он замер, как только понял, что гребаный предмет мебели удерживает его на месте. Или же не предмет, а… Фламель?!
— Вот как? — Альбус прищурился. — И каков ваш план? Каков план Фелицио Борра, собирающего по всей Европе боевых магов? Каков план Безликого, готового использовать некромантию для того, чтобы добраться до заключенных в Азкабане Пожирателей? Ты хочешь быть с теми, кто использует такие методы?
— А каков твой план, Альбус? — голос Фламеля стал чуть более твердым. — И дальше сидеть здесь, наблюдая за тем, как вчерашние студенты сгорают заживо, пытаясь отразить рейды с помощью оглушающих заклятий?
— Пророчество…
— Ничего не гарантирует, — холодно прервал попытку Дамблдора ответить Николас. — Более того, ты потратил семнадцать лет, пытаясь выстроить дорожку к его исполнению, но все, чего ты добился — это десятки убитых волшебников, разрушенные судьбы, искалеченные жизни. Может, попробуем сосчитать сотни погибших магглов, которых ты мог бы спасти, если бы спустился хоть раз на землю? О таком списке достижений ты мечтал?
— Порой мы вынуждены идти на жертвы ради…
— Ради общего блага? — вновь прервал директора Фламель. — Альбус, мы с тобой обсуждали все это, и обсуждали не один раз. Пока ты сам не увидишь, насколько несостоятельна и хлипка твоя идеология, ты не сможешь ничего понять. Я смотрю на тебя и вижу волшебника, который способен победить меня, я вижу одного из сильнейших боевых магов в мире, держащего в руке Бузинную палочку. И все же я не могу разглядеть в тебе лидера.
— И поэтому решил предать меня?
— Я не клялся тебе в верности, но и не предавал, — хмыкнул Николас. — Нужно быть глупцом, чтобы не увидеть, к чему все идет.
— По-твоему, я глупец, раз не хочу уподобляться…
— Да! — решительно произнес Фламель. — Да, Альбус, и я понимаю, почему ты так отчаянно цепляешься за эти нездоровые, неэффективные принципы. Я помню, как ты скорбел по своей сестре. Я помню, как десятилетиями ты мучился, не зная, что делать с Геллертом. А ты помнишь, что я сказал тебе в тот день, когда ты заполучил эту палочку?
Дамблдор ничего не ответил, но хватка стала еще крепче, и Гарри заметил, как побелели его пальцы.
— Да, ты помнишь, — Фламель усмехнулся. — Я мог бы попытаться переубедить тебя, но… ты разменял сотню лет, а все равно ничего так и не понял. Этот мир жесток, Альбус, но твои попытки сохранить руки чистыми погрузили тебя в кровь по самую грудь. Гарри, встань.
— Но я… — пробормотал Поттер, но тут же ощутил толчок, вмиг поднявший его на ноги. Фоукс, издав звонкий крик, взлетел с подлокотника и сделал круг по кабинету под самым потолком, после чего вылетел в открытое окно.
— Убери Бузинную палочку, Альбус, — со вздохом произнес Фламель, руки которого все еще были пусты. — Обида гложет тебя. Ты считаешь, что я предал тебя, а Гарри совершил ошибку, доверившись мне. Тем не менее, мы все еще на одной стороне, и это важнее всего. Наш конфликт на руку только тем, кто желает нашей смерти. Верхету, Тому Реддлу, Фаджу и всем тем чистокровным слепцам, не способным видеть дальше собственного носа.
Напряженный взгляд Поттера сместился с Дамблдора на Фламеля. В отличие от алхимика, у юноши руки чесались заколотить в лоб Дамблдора пару-тройку длинных гвоздей, и даже голос разума оказался задвинут куда подальше. Несмотря на то, что Поттер не испытывал ненависти к Дамблдору, все напряжение последних полутора лет вылилось в пьянящую ярость, от которой кровь закипела в венах.
— И что ты предлагаешь, Николас? — голос Дамблдора напомнил Поттеру схватку в атриуме Министерства Магии, и от воспоминания о гибели Сириуса у него зашумело в ушах.
— Для начала — остыть, — Николас Фламель не прожил бы шесть сотен лет, не умей он выходить из конфликтных ситуаций, и даже с частично утратившим контроль над собой Дамблдором он разговаривал так, словно вел беседу с кем-то на равных, но в то же время порой прибегая к рассудительному снисхождению, которое не раздражало, а словно подчеркивало разницу в восприятии. — Ты сам знаешь, что на кону, Альбус, и не нам с тобой принимать решения. Старики умирают, и мы должны позаботиться о том, чтобы молодые волшебники и волшебницы, покидающие стены этого замка, попадали в лучший мир, чем тот, что выстроен сейчас.
Каким бы спорным и неоднозначным человеком ни был Дамблдор, он все еще помнил о том, почему выбрал стезю преподавателя. Выдохнув, он медленно закрыл глаза и простоял в таком положении как минимум несколько секунд, прежде чем вновь открыть их и посмотреть на Николаса.
— И о каком лучшем будущем может идти речь, если для его достижения будут пролиты реки крови? — спросил он тихим голосом.
— Ты мог бы попробовать навязать миру свои правила, находись ты в позиции силы, и даже тогда тебе пришлось бы прибегнуть к насилию, — Фламель сделал шаг, подойдя вплотную к Поттеру и положив руку на его плечо. Гарри, который за все это время не проронил ни звука, наконец смог оторвать гневный взгляд от Дамблдора и посмотрел на наставника. — Мы с тобой обсуждаем одно и то же на протяжении восьмидесяти лет, Альбус, и я не надеюсь, что на сей раз мне наконец удастся переубедить тебя, потому что это не так. Ты давным-давно сделал свой выбор, и все мои слова летят мимо твоих ушей.
— Тогда почему ты продолжаешь убеждать меня в том, что я никогда не приму?
— Потому что на самом деле это неважно, — голос Фламеля смягчился. — Знаешь, почему я не вижу в тебе лидера? Потому что лидер способен идти на компромиссы ради победы. Лидер способен поступиться своими принципами, если иначе нельзя. Лидер способен принести в жертву свои амбиции, если от него это потребуется. А ты последние полвека считаешь, будто твоя избирательность и нежелание пачкать руки дают тебе моральное преимущество. Это не так.
Дамблдор промолчал. И Поттер, несмотря на все еще бьющее по вискам желание убить седобородого старика прямо здесь и сейчас, перевел взгляд на Фламеля. Пожалуй, с одним точно спорить было попросту невозможно: речи Фламель произносить умел.
— Я не надеюсь на то, что ты примешь правильное решение прямо здесь и сейчас, — Николас коснулся плеча Гарри и кивком указал на камин. — И тем не менее, я бы хотел напомнить тебе о том, за кого ты несешь ответственность. Не за мир, Альбус, и не за Магическую Европу, а за три сотни детей, находящихся в этих стенах. Вспомни, как ты рассказывал мне о своем желании стать преподавателем. Вспомни о том, как хвалился когда-то почетной грамотой одного из своих первых студентов, занявшего второе место на турнире по боевой трансфигурации. Будущее принадлежит им, Альбус, а мы с тобой останемся в прошлом.
Подтолкнув Поттера в сторону камина, Фламель последовал за ним, и последним, что успел заметить Гарри, прежде чем зеленое пламя унесло его вдаль по каминной сети, было лицо Дамблдора, по морщинистым щекам которого катились крупные слезы.
__________