Как и всегда, прошу вас оставить комментарий(здесь или когда работа будет опубликована на Фикбуке). Он жизненно важен для дальнейшего улучшения качества произведения
Пы.Сы. Поскольку обновлений не было очень давно, то доступ к этой главе будет открытым. Я выложил главу одновременно здесь, на фикбуке и на АТ. Со следующей главы все будет, как раньше.
Марадванг Кардуа-Джаханги. Так ее зовут. Под этим именем ее знают одаренные и неодаренные. Под этим именем она пишет научные работы и выступает на конференциях. Но… мало кто знает о той фамилии, к которой она давным-давно уже принадлежит. А еще эту же фамилию носят ее дети, которые по бумагам, конечно, и не ее вовсе. Тайна, которая, казалось, давно уже перестала быть тайной, но каким-то чудом все еще продолжала сохраняться пускай и в весьма широком, но все же ограниченном кругу посвященных.
Странная ситуация. Как однажды заметил ее муж, мастер-джедай Марк Турин, могло показаться, что их союз был «секретом Полишинеля», то есть совершенно дырявым и общеизвестным фактом, остающийся тайной лишь на словах. Она не знала, кто этот Полишинель, но, в целом была согласна с Марком. Вот только для большей части Ордена и мира они продолжали быть кем угодно, но не супругами.
Вот и теперь, наблюдая за тем, как Сатель, их малышка, исцеляет очередного клона, Мара осознавала, что уже устала от сокрытия их с Марком связи. Она понимала необходимость подобного, но невозможность с гордо поднятой головой заявить на весь мир о том, какими замечательными получились их дети очень сильно било по ее женскому самолюбию. Ведь что ее сын, что Сатель выросли прекрасными одарёнными.
В такие моменты, она все больше и больше склонялась к тому, чтобы все же принять предложение супруга и перейти в «Убежище» вместе с дочерью. Все же, бытие ее мастером позволяло Маре принимать подобного рода решения. Что же касалось Виктора, то тут она была бессильна. Мальчик, конечно, выслушает ее, причем внимательно и учтиво, но затем встанет, поцелует ее в щеку, и скажет свое твердое «нет».
Увы, но как бы Виктор ее не любил, для него она не была таким авторитетом, как его мастера. Такова уж особенность обучения в Ордене. Учитель всегда выше родителя. Да и вообще, ее сын был замечательным, но слишком уж себе на уме. Страж, как-никак. И пускай это ее родной мальчик, но порой она нутром ощущала, какое же у них с Виктором разное мироощущение.
Вот только и сама Мара, преодолевая моменты слабости, возвращалась к осознанию всей важности той роли, что она несла в Храме. Ведь целитель Мара, как ее называли, с недавних пор стала старшим из целителей душ Корусантского храма. И в иерархии целителей выше нее стояла лишь ее подруга Вокара Че. А значит, ей никак нельзя было покидать Корусант. Во всяком случае, не сейчас.
— Учитель, я все, — из мыслей ее вырвал голос Сатель. Девочка была похожа и не похожа на нее саму. Вместо золотых, черные волосы отца. Его подбородок. Ее глаза. Его насмешливая улыбка. Ее губы. Его упрямство. Ее фигура и рост. Уже сейчас Мара была уверена, что Сатель вырастет красавицей, и у нее с Марком появиться весьма серьезная проблема: ухажеры.
— Отлично, Сатель. Не забудь описать этот случай в журнале, — сказала Мара и заметила, как поморщилась девочка.
— Мааастер, — тяжело вздохнула Сатель, — это же очередное бластерное ранение, полученное в уличной перестрелке на Нижнем уровне. Ну что там описывать? — недовольно пожаловалась она, но наткнувшись на кривую и «очень» многообещающую ухмылку матери, резко собралась, — все! Поняла! Пойду писать! — не желая испытывать терпение матери и учителя в одном лице, Сатель пошла в сторону одной из свободных палат, а Мара покачала головой.
— И чтобы без халтуры, — негромко произнесла она в след удаляющейся дочери и, вздохнув, пошла на выход из залов. Девочка жила в отдельных апартаментах при Залах исцеления, как и большинство юнлингов с падаванами, приписанными к Медицинскому корпусу. А сама она продолжала занимать их с Марком «квартиру».
Идя по светлым коридорам Храма, Мара размышляла о своей жизни. О том, что Сила, конечно, великая, но все же имеет странное чувство юмора. Мара вспоминала себя до встречи с Марком. Она была не очень общительной менталисткой-эмпатом, способной выявить проблемы, но не очень разбираясь в их истоках. Из друзей были только Вокара, да пара приятельниц с тех сопливых времен, когда она состояла в юнлингском клане.
А затем в ее жизни появился Марк… Оби-Ван… Виктор… Сатель… Энакин… и все-все-все. Она любила всю эту разномастную компанию. Каждого по своему. К каждому она испытывала любовь и о каждом волновалась. Они были ее семьей. И теперь они все разбежались по разным уголкам галактики.
Дойдя до нужной двери, Мара вставила ключ-карту и открыла ее. С утра ничего не изменилось. Все та же планировка, все та же мебель, все те же окна, в которые светило вечернее солнце и все те же милые безделушки, украшающие ее жилище. И только лишь один момент цеплял ее взгляд: пустота.
В квартире никого не было. Вступив в нее и осмотревшись, Мара вздохнула. Увы, но в последнее время это было довольно обычным явлением. Оби-Ван, Энакин, Виктор, Зул, Сатель… все они были заняты своими делами. Уже не было шумных застолий и веселых посиделок. Больших семейных советов и гостей, которые приносили с собой подарки со всей Галактики.
Мара закрыла дверь и, пройдя на кухонную половину, достала чайник с заготовленным заранее чаем. Не то, чтобы о ней забыли. «Дети» старались навещать ее как можно чаще, но увы, собраться большой шумной компанией за обедом как раньше, до войны, удавалось, дай Сила раз в два-три месяца. И Мара, что уже давно привыкла к жизни матриарха большого и дружного семейства, порой просто не находила себе места.
Налив кипяток в чайник, и перенеся его на столик, Мара уселась в кресло, заранее поставленное так, чтобы солнце в это время суток падало именно на него. Сила давала возможность Маре не обгореть и сейчас она делала то, что любила больше всего в такие тоскливые моменты: нежилась под лучами солнца и размышляла.
А ведь она была совершенно нелюдимой женщиной, если подумать. Но вот, появился Марк, и в ней словно проснулась кровь женщин ее родной планеты Ворзида V. Ведь там, на этом суровом шарике, где людям для выживания когда-то приходилось постоянно воевать как между собой, так и с местными жителями, Ворзидцами, принадлежность к какому-либо клану, порой, было единственной возможностью выжить. А женщины кланов были их становыми хребтами, теми, кто обеспечивали воюющим мужчинам надежный тыл и место, куда они возвращались. Сейчас, конечно, Ворзид V стал довольно мирным местом, но века кровавой и славной истории невозможно забыть по щелчку пальцев. И, видимо, даже джедайское воспитание не убило в Маре эту въевшуюся в ее кровь родовую память.
И теперь, когда ее семья, ее «клан» был не с ней, Маре было плохо. Одиноко. Ведь она любила видеть их счастливые лица. Любила говорить с ними, утешать и радовать, давать советы… быть важным для них человеком… и теперь этого уже не было. Но хуже всего было то, что рядом с ней не было ЕГО.
Мара потянулась к чайнику и налила себе в чашку густого таринского чая, после чего, поднеся ее к губам, отпила из нее небольшой глоток.
— Марк любит таринский чай, — сказала она в никуда, вздохнув. Таким нехитрым способом Мара вспоминала о муже, что был вынужден оставить ее и скитаться по Галактике. И так она старалась не избавиться, но хотя бы ослабить тоску по любимому человеку, которого не было рядом. Редкие беседы по голосвязи и еще более редкие визиты на Корусант не давали ей насытится их общением, но лишь вызывали еще больше тревог.
С одной стороны, он был в своей стихие. Она видела, насколько он возбужден тем, что делает что-то важное. Что-то нужное. Что-то стоящее того, чтобы рисковать своей головой. Но вот с другой… она видела насколько он вымотан. Насколько устал. И как ему страшно. В редкие их встречи он обнимал ее и сидел, прижавшись к ней, часто молча, желая лишь одного: несколько часов покоя и безопасности.
Все эти годы их связь сквозь Силу крепла день ото дня. И в тот страшный день, когда Мара потеряла ее, она ощутила… совершеннейшую пустоту. Панику. Бесконечную скорбь и отчаяннее… сложно описать тот коктейль эмоций, что она испытывала в те дни, когда была уверена, что он погиб. Ведь до этого их связь казалась ей чем-то незыблемым. Вечным. Привычным. Но вот… она исчезла. И Мара осталась одна.
Вспоминая о тех ужасных днях, Мара ощутила, как ее глаза повлажнели. Мгновение и по щекам начали течь горючие слезы. Это было тяжелое время. Тяжелое и страшное время, что оставила страшный отпечаток в ее душе. Ведь даже облегчение и чувство бесконечного счастья после того, как связь снова появилась… после того, как она увидела его в живую по голосвязи… и даже после того, как обняла и поцеловала, когда он в первый раз навестил Корусант с момента того проклятого покушения… все это не излечило ее от совершенно инстинктивного, животного и от того мало контролируемого страха… страха одиночества. Страха, тем более усугублявшегося из-за того, что ее клан… ее семья была разбросана по Галактике.
— Мама? — вдруг, тонкий голосок дочери оторвал Мару от мыслей.
— Ты описала ранение? — спросила она малышку, которая смотрела на нее пристальным, изучающим взглядом.
— Да, — сказала девочка, а затем, чуть помедлив, промолвила, — я кушать хочу.
— Что же, — Мара, постаравшись незаметно стереть слезы, встала со своего места, — у нас как раз есть пирог. Ты не против?
— Не-а, — весело заметила девочка, тактично не замечая заплаканное лицо матери.
«Запомни, милая. Маме будет очень тяжело. И пока меня нет рядом, только ты сможешь ее поддержать» - вот что сказал ей папа, когда они говорили по голосвязи. И сейчас Сатель Турин, сидя за столом и наблюдая за тем, как мама хлопочет на кухне, теперь уже кристально ясно понимала, что же имел в виду ее дорогой папочка.
День клонился к закату. Великая планета-город продолжала жить своей жизнью. А на кухне в одной из квартир Храма джедаев учитель и ученик приступили к вкусному и теплому ужину.
* * *
Канцлер Республики Шив Палпатин смотрел на отчеты о восстановлении Корусанта после нападения адмирала Сев’ранс Танн. В последнее время он ощущал, что его затягивает рутина управления огромным государством, что медленно, но верно обретало тот вид, который он желал. Это был прекрасный признак того, что все предпринятые им шаги были верными, однако, как и любой ситх, Дарту Сидиусу претила размеренность и покой. В такие моменты вся его суть вопила о том, чтобы сила послала ему пускай и небольшой, но беспорядок. Небольшую, но интересную проблему, которую он будет решать так как умеет: как настоящий виртуоз политической игры.
Но, увы, Владыке Сидиусу приходилось сдерживаться и решать часто весьма скучные и заурядные ситуации. Впрочем, чтение отчетов, порой, давало неожиданную пищу для размышлений. Как например этот, от градостроительного комитета Корусанта. По всему выходило, что экстренные службы города довольно-таки неплохо справились с причинёнными Корусанту разрушениями и теперь на нем вновь преобладают мир и покой. Во всяком случае, на Верхних Уровнях. В то же время отчет от СБР и Корусантских Сил Безопасности явно свидетельствовали о том, что некоторые из «особых» дроидов, созданных для борьбы с одаренными, так и не были обнаружены. Что наталкивало на не очень хорошие мысли.
Впрочем, канцлер не считал это большой проблемой. В конце концов, весь криминальный мир Корусната уже бы в курсе, какие награды им сулили за поимку и доставку этих дроидов. У Сидиуса была более насущная проблема. Недавно он побеседовал с «дорогим» ученичком. И, конечно же, сразу обнаружил неподобающие ему мыслишки, которые могли подвергнуть опасности весь «великий план». Так что реакция последовала незамедлительно.
Стыдно признаться, но Палпатин даже немного потерял контроль во время экзекуции. И причиной этого было то, что он сделал это в присутствии милой Сев’ранс, которая делала все, чтобы не показать всего того ужаса, что охватил ее во время милой «беседы» между Палпатином и К’баотом. И все равно, она была слишком юна и неопытна, чтобы скрыть эмоции от такого разумного, как Дарт Сидиус. Страх ужас, перемешанные с благогогвейным трепетом перед его мощью и, главное, истинным, совершенно искренним восхищением им… этими чувствами Сев’ранс фонила во время «беседы». Очень вкусный коктейл эмоций, настоящий допинг пускай и задавленному силой воли, но непомерному эго Сидиуса.
Ну а потом, перед тем как дроиды тайного убежища пригнали медицинскую капсулу для К’баота, стоя на коленях перед ним, с глубочайшей благодарностью Сев’ранс приняла из рук Сидиуса новый голокрон. На этот раз джедайский. Учитывая «серость» Сев’ранс, изучение техник света и тьмы будет ей весьма полезна. Ведь она еще успеет потемнеть. Уж об этом Сидиус позаботится. Ведь его Империи точно нужны будут талантливые разумные, на вроде Сев’ранс. И пока она еще не совсем темная, этим нужно пользоваться.
— Господин Канцлер. К вам Скайуокер, — из рабочей обстановки Сидиуса вырвал голос секретаря. Усмехнувшись про себя, Сидиус отложил датапад с отчетом и встал со своего места. Признаться, в этот раз Энакин пожаловал как нельзя кстати. Он уже порядком устал от сидения за бумагами и собирался немного отдохнуть.
— О, мой мальчик, как же я рад тебя видеть, — Канцлер Палпатин приветствовал Энакина как всегда, выйдя из-за стола, демонстрируя приличествующее случаю радушие.
— Канцлер, — Энакин поклонился, пытаясь скрыть от канцлера неловкость. Все же, несмотря на частые приглашения, Энакину явно было не по себе от происходящего.
— Не нужно так официально, — добродушно заметил канцлер, — в конце концов, мы ведь не первый год друг-друга знаем, — похлопал он Энакина по плечу, — и, кстати, ты весьма вовремя. Я как раз хотел попить чая, — сказав это, Палпатин отвел Энакина в уголок, где стоял диван и чайный столик.
— Вы очень добры, канцлер, — Энакин, впрочем, как и обычно, вел себя сдержанно и настороженно.
— Полно, Энакин. Твои заслуги перед Республикой достаточно велики, чтобы проявлять к тебе подобное внимание. Воистину, такие незаурядные личности как ты сильно облегчают работу таким канцелярским крысам, как я, — усмехнулся Палпатин, усадив Энакина на диван.
— Вы тоже человек незаурядный, канцлер, — сделал Энакин ответный комплимент, при этом сохраняя на лице выражение холодной настороженности.
— Мне очень приятно получать столь искренние комплименты, — кивнул Палпатин, усаживаясь на небольшом отдалении, — джедаи ведь не врут, я прав? — спросил он с хитрецой в голосе.
— Конечно, канцлер, — кивнул Энакин, краем глаза заметив, как в комнату вошел один из секретарей канцлера и начал раскладывать на столике чайный сервис.
— Прекрасно, — кивнул ему канцлер, взяв в руки изящную фарфоровую чашечку, — как твоя поездка в сектор Гаулас? Ты ведь вернулся сегодня утром, я прав?
— Да, Канцлер. Сегодня утром, — сказал Энакин, а Палпатин сделал первый глоток, — в целом, все более менее нормально. Не без проблем, но гораздо лучше, чем я себе представлял.
— А по конкретнее? Что местная элита? Они же чуть не перешли на сторону сепаратистов? — проявил осведомленность Палпатин.
— Это стало возможным только лишь из-за того, что Сенат воспротивился аресту племенных руководителей, — пробурчал Энакин, явно не разделявший подобный подход к уже перешедшим на сторону сепаратистов вождям тви’леков. Сейчас на Рилоте и в секторе Гаулас было восстановлено статус-кво. Вождей спасло то, что Рилот никогда не был чисто джедайским миром, как Телос IV, где власть Ордена была огромна. И именно благодаря этому покровители клановых вождей на Корусанте, которые явно получали процент с прибылей от продажи рабов и риила, вовремя подсуетились.
— Увы, но существующая система слишком инертна для столь радикальных шагов, как смена политического руководства целого сектора, даже если они серьезно оступились, — сказал Палпатин с вполне ощутимым и истинным сочувствием к Энакину, — впрочем, судя по тому, что в твоем отчете не сказано о новых проявлениях нелояльности, все не так уж и плохо. Я прав?
— Да, канцлер. Они заметно присмирели, — ответил Энакин, исподлобья рассматривая Канцлера, а тот продолжал пить свой чай, про себя усмехнувшись. Энакин прилетел к нему сразу после отчета Высшему совету Ордена. И хоть лететь от Храма к администрации канцлера не так уж и долго, но канцлер успел просмотреть отчет Скайуокера. Как же удобно, что канцелярия Ордена предоставляет ему копии стенограмм заседаний Высшего Совета, касающихся проблем, на подобии Рилота и его вождей.
— Вот и чудно. Сейчас, нам большего и не требуется. Во всяком случае, пока, — многообещающе сказал Канцлер, — скажи мне, пожалуйста, как тебе служится, Энакин? А то до меня доходят слухи о том, что обычные военные порой, не очень доверяют джедаям, — спросил он, отхпив из чашки.
— У меня таких проблем не возникало, — покачал головой Энакин, наконец-то взяв чашку.
— Славно. А то я уже начал бояться, что это системное явление, — выдохнул Палпатин, — все же Сила — слишком абстрактное понятие для тех, кто с ней не соприкасается. Даже я, порой, не знаю, как начать разговор с тем же магистром Йодой. А ведь мы знакомы уже очень и очень давно, — сделал Палпатин новый глоток, — а в остальном? Как твои дела? Не нужна ли помощь?
— Спасибо, канцлер. Все хорошо. Однако, я не думаю, что чем-то заслужил столь… особое отношение, — даже не пригубив чая, Энакин положил чашку на стол.
— Скажу тебе так… ты прав. В обычной ситуации, ты был бы совершенно обычным рыцарем. Однако… ты тот, кто совершил немало подвигов на поле брани. Кроме того, ты офицер Великой Армии Республики. А еще очень приятный молодой человек, о котором очень тепло отзывается милая Падме, — весело заметил Палпатин, которого не то, чтобы не обижала нелюдимость Энакина. Наоборот, она его словно веселила и чем дальше, тем больше, — и вообще! Я ведь тоже устаю от всех этих обязанностей. Могу же я покапризничать хоть иногда? — весело заметил он, на что Энакин смущенно улыбнулся, — в конце концов, я не делаю ничего незаконного. Просто милая беседа старого политика и молодого военного. Не больше и не меньше, — сказав это, он взял шипцы и положил кусок какой-то воздушной выпечки в тарелку Энакину и себе, — особенно на фоне некоторых региональных губернаторов, что слишком много себе позволяют.
— Вы о ком, канцлер? — Энакин наконец-то сделал глоток чая и теперь с большим интересом смотрел на Палпатина.
— Есть непроверенные данные о том, что кое-кто из регионалов спутались с сепаратистами. И хоть ищейки Арманда уже начали под них копать, слухи, как понимаешь, к делу не пришьёшь. Только никому не говори об этом. Прошу тебя как друга, — предупредил его Палпатин, словно только понял, что взболтнул лишнего.
— Хорошо, канцлер, — кивнул ему Энакин.
— Никогда не сомневался в твоей честности, — удовлетворенно кивнул ему канцлер, — а то порой с джедаям необычайно трудно находить общий язык, — пробурчал он, отправив в рот изящную ложечку с куском тортика, — и ведь это даже не удивительно. Сила заставляет порой делать то, что с точки зрения не владеющих ею несколько… странно. Не так ли, Энакин?
— Хотите сказать, что мы не должны следовать Воле Силы? — Энакин подобрался. Пускай это была не первая их беседа, но раньше Палпатин никогда не позволял себе на прямую указывать на определенные моменты в системе воспитания джедаев.
— Ну что ты? Разве я могу вам такое советовать? Тем более что и Республика сегодня жива только и только по Воле Силы, — казалось бы, сбавил обороты Палпатин, — воистину, это чудо, что Корусант еще не под сепаратистами, — совершенно не обращая внимания на настороженного Энакина, сообщил ему Палпатин, — но есть один такой момент. Не все это понимают. Или не хотят понимать, не суть важно. Увы, но Воля Силы, как и сама Сила для них слишком странная концепция.
— Они ничего не понимают, — спокойно отмел аргументы Палпатина Энакин.
— Я и не спорю, — Палпатин вновь взял в руки чашечку, — но разумных много Энакин. И Сила — не то, во что могут поверить все, — Палпатин откинулся на спинку дивана и сделал новый глоток.
— Хотите сказать, что есть нечто более осязаемое, чем Сила? — спросил Энакин, тоже сделав глоток.
— Может да, а может, нет. Люди вроде милейшего Ранульфа Таркина любять разглагольствовать о власти и страхе, как универсальном способе управления. Подход хоть и имеет логику, но по мне так слишком однобокий, — этак доверительно поделился Палпатин своими наблюдениями, — В этом вопросе, по моему мнению, больше всего прав Бейл Органа.
— Органа? Он же ваш политический противник, разве нет? — Энакин действительно удивился. Уж кого-кого, а услышать имя вечно-недовольного вице-короля Альдераана он совершенно не ожидал.
— И что? Почему я должен отбрасывать здравые мысли умного человека, если он мой противник? Это контрпродуктивно, — отмахнулся Палпатин.
— И в чем же он прав? — Энакину действительно было интересно, что же ему скажет канцлер.
— В том, мой друг, что не власть, а закон является универсальным мерилом, способным внести порядок в тот хаос, в который превратилась наша жизнь, — сообщил Палпатин, отложив чашку и взяв щипцами рулетик с чем-то коричневым.
— Закон можно нарушить, — возразил Энакин.
— И ты прав. Но закон универсален. А Сила… разве она одинакова для всех? Или все же нет? — задал Палпатин, с первого взгляда, бессмысленный вопрос, — Да, Сила одна на всю галактику… вот только, ощущают ее только одаренные. А иные должны им только верить. И это проблема, Энакин.
— А что закон? — спросил Энакин без враждебности. Странный разговор. Энакину казалось, что канцлер хочет донести до него какую-то мысль, но она постоянно ускользала от него, что несколько портило его впечатление от беседы. Закон или Сила? Сила или Закон?
— Закон есть закон, мой юный друг. Он выше всех нас. И тебя, и меня, и Сената, и… Ордена Джедаев, как это не парадоксально, — пожал плечами Палпатин, а Энакин молчал. Ему было о чем подумать. Ведь по какой-то странной для него причине, эта беседа будила в нем ощущение недосказанности и неудовлетворенности. Он сам не понимал, что с ним происходит, но не мог не оценить важность данного разговора.
— Господин канцлер. Вам пора на встречу, — впрочем, додумать эту мысль Энакину не дал секретарь Палпатина.
— О, великие духи! А мы с тобой порядочно засиделись, — весело заметил канцлер, — впрочем, не жалею ни о секунде проведенного с тобой времени, Энакин, — Палпатин встал со своего места, а за ним встал и Энакин, — приходи еще, мой друг. Буду безмерно рад тебя видеть, — сказав это, канцлер пожал руку Энакина.
— Буду рад составить вам компанию, канцлер, — чуть склонил голову Энакин и широким шагом покинул кабинет Палпатина, провожаемый пристальным взглядом убеленного сединами старца.
* * *
Оби-Ван и Энакин сидели в гостиной и смотрели на несколько голокронов кубической формы. Вернувшись от Палпатина, Энакина с Кеноби устроились в апартаментах Оби-Вана, чтобы обсудить их дальнейшие планы и изучить то, что он привез с Луны Дрея.
— Солидный улов, — пробормотал Оби-Ван, взяв в руки один из голокронов, — вот уж не ожидал, что в секторе Гаулас есть такое место, как скрытый храм Истинного Завета, — Оби-Ван говорил, а Энакин видел, что, несмотря на похвалу, он от чего-то был не очень доволен.
— Ты не рад нашим находкам?
— Ну… почему? Рад, — пожал плечами Оби-Ван и отложил в сторону голокрон, — только… все никак не свыкнусь с мыслью о том, что тебе предстоит, — вздохнул он.
— Только не начинай, — закатил глаза Энакин. Увы, но несмотря на то, что все было давно обговорено, Оби-Ван время от времени вел себя так, словно ничего еще не решено. Обычно твёрдый в своих убеждениях, в этом вопросе Кеноби демонстрировал странное непостоянство.
— Эни, — Оби-Ван подался вперед на своем кресле, — ты же понимаешь, что это последний шанс, чтобы передумать? Информация в этих голокронах и то, чем владеют те слепки личности, что обитают в них не то, с чем можно шутить, — Кеноби говорил, показывая на светящиеся мягким голубым светом геометрические фигуры.
— Я не передумаю, — твердо и четко ответил Энакин.
— И все же… я хочу спросить тебя еще раз, хоть мы и говорили об этом… — сказав это, Кеноби сделал глубокий вдох, — ты же понимаешь, что если ты сорвешься, то нам придётся… тебя убить? Не взирая ни на что, — Оби-Ван смотрел в лицо Энакина, а связь транслировала всю его обеспокоенность.
— Я все понимаю. И я понимаю, что, возможно, мы столкнемся в бою, — проглотив ком в горле, сказал Энакин.
— Надеюсь, что это действительно так, — Оби-Ван откинулся назад и прикрыл глаза.
— Не грустите, учитель. Это мой выбор. И моя судьба, — сказал Энакин с напускной серьезностью.
— Да, будь проклята такая судьба, — Оби-Ван ударил кулаком о подлокотник кресла, — ты уже сказал Падме? — неожиданно перескочил с неприятной ему темы Кеноби.
— Нет, и не собираюсь, — лицо Энакина затвердело, — несмотря на артефакт, я не хочу, чтобы она нагружала себя еще и моими переживаниями, — пояснил он, заметив приподнятую бровь Кеноби.
— Правильно. Когда придет время, мы сами ей все объясним, — кивнул Оби-Ван самому себе, — кстати, мастер передавал тебе привет. И… вот, — неожиданно, Кеноби сунул руку в свой плащ и достал искусно сделанные ножны с кинжалом явно ручной работы.
— Ого, — Энакин растерялся, — это мне? — сказав это, он взял из рук Кеноби кинжал и сразу же достал его из ножен. Он был необычного цвета. Чем-то напоминал бескар, но в остальном ощущался совершенно не так, как обычный клинок.
— Тебе. Умельцы из известного тебе места сделали пробную партию, — Кеноби улыбался, наблюдая за тем, как Энакин словно ребёнок играется с новой игрушкой, — уверяют, что этот клинок не уступает самым крепким сплавам.
— Силовая ковка? — решил уточнить Энакин, сосредоточившись на кинжале. И действительно, в отличие от многих других металлических предметов, которые с трудом поддавались силовой обработке, этот кинжал стал впитывать Силу как губка.
— Она самая. Такими темпами, тамошние мастера смогут, и космические корабли с помощью силовой ковки собирать, — задумчиво пробормотал Кеноби.
— Я бы не отказался от такого истребителя, — сразу же заявил Энакин, вернув кинжал в ножны и вложив их в свой сапог.
— Учитывая твою привычку к «жесткой посадке», — иронично заметил Кеноби, — даже такой истребитель не сможет выдержать твой сногсшибательный стиль полета.
— Ха-ха. Очень смешно, учитель, — состроил Энакин недовольную рожу.
— Не нужно обижаться на правду, мой юный падаван, — сказал Керноби с полуулыбкой, — и вообще, тебе пора. Мастер Морн ждет тебя на Уровне 1313, — сказал Кеноби, а Энакин, шустро собрав голокроны в специальный кейс, встал и пошел к выходу, — запомни одно, Эни. Ты всегда можешь на нас рассчитывать, — сказал он, чем вызвал ироничную улыбку своего бывшего падавана.
— Не нужно говорить со мной, словно я уже ситх, — усмехнулся Энакин и покинул комнату.
— Очень скоро ты им станешь, — печально пробормотал Кеноби и, прикрыв глаза, окунулся в потоки Великой.
* * *
Конспиративная квартира на Уровне 1313 мало поменялась с последнего визита Энакина. Все тот же неспокойный райончик, все та же дверь, способная выдержать взрыв барадиевой гранаты. Все то же хорошо обставленное и уютное жилище. Разве что в нем добавилось несколько на первый взгляд не очень подходящих местной обстановке дополнений.
— А ты быстро! Думала, придешь только вечером, — Селеста Морн сидела на полу, а перед ней парил замысловатый конструкт, выполненный из какого-то дерева и… кожи?
— Быстро управился, — буркнул Энакин, — что это?
— Эти артефакты, — кивнула на стоящие на столе странные конструкции, — экранируют Силу. Не настолько сильно как живой исаламири, но зато дает возможность прикоснуться к силе тем, кто находиться в их поле, — сказав об этом, она отлеветировала получившуюся конструкцию в сторону окна.
— Удобно, — Энакин передернул плечами, осознав, что не ощущает ничего, что находиться вне этой комнаты и положил тяжелый кейс между собой и Селестой, после чего сам уселся перед ней. Сама же Селеста вскрыла кейс и достала оттуда один из голокронов.
— Итак. Судя по всему твое решение о вступлении на путь Теней окончательное и бесповоротное, — полувопрос-полуутверждение не нуждался в ответе, но Энакин все же кивнул, чтобы еще раз подтвердить собственную решимость, — в таком случае, ты должен сделать первый шаг.
— Первый шаг?
— Именно. Нам с тобой нужна связь. Ведь именно я буду твоим «якорем». Тем человеком, кто будет держать тебя, чтобы ты не рухнул во тьму, — сказав это, Селеста вздохнула, — по-хорошему, это должен был быть Кеноби или кто-то другой близкий тебе разумный, но по ряду причин они не смогут выполнять подобную роль, — Селеста говорила, а Энакин кивал с хмурым видом. Увы, но Кеноби или Гроссмастер были слишком приметны для того, чтобы быть «якорем» Энакина. То же самое было справедливо и для остальных близких Энакину разумных. Не говоря уже о том, что Скайуокер просто на просто не хотел вовлекать их в эти дела, — в ближайшие годы я стану для тебя всем: мамой, папой, сестрой, другом и, если нужно, любовницей, — на последнем моменте Энакин широко раскрыл глаза, — не удивляйся. Увы, но судя по той информации, которой поделился мастер Дрей, физический контакт порой единственный способ вернуть агента в норму. А без риска для жизни провернуть такое может только якорь.
— Но… я… — Энакин не знал, что и сказать. Физический контакт? В смысле… это самое?
— Что, решимости поубавилось? — насмешливо спросила Селеста, — а кто тут говорил о том, что он готов на все и даже больше? — и словно издеваясь над Энакином, Селеста откинулась назад, подчеркивая свою весьма и весьма неплохую фигуру, — или это я тебя не устраиваю? — сказано это было томным соблазнительным голосом опытной куртизанки, чего совершенно не ожидаешь от мастера-джедая!
— Мастер Морн! — возмутился Энакин, — не шутите так!
— Успокойся, мальчик, — впрочем, вспышка гнева Энакина не произвела на Селесту никакого впечатления, — как твой якорь, я обязана тебя предупредить о подобном, — Селеста вернулась в «нормальное» положение и уставилась на Энакина, — скажи, у тебя есть кто-то, кому ты готов хранить верность? — спросила она, а Энакин, после минутной заминки, кивнул, — ясненько. Тогда оставим подобное на самый крайний случай. Меньше всего мне хочется ставить тебя перед дополнительной моральной дилеммой, — вздохнув, Селеста вернулась к нормальному состоянию и протянула Энакину голокрон кубической формы, — У этого голокрона нет обитателя, но здесь описан вариант техники Уз Силы, что подойдет нашему с тобой случаю.
— Понятно, — Энакин принял голокрон и сосредоточился на своих ощущениях. Голокрон взывал к нему и, судя по его довольно богатому опыту работы с голокронами (спасибо гроссмастеру), он должен был принять этот зов.
— На первых порах эта связь будет ощущаться как дико неудобный протез, — Селеста так же прикрыла глаза и продолжила свои объяснения, — но со временем, мы оба привыкнем к нему, как привыкают те одаренные, что вместо лишенной конечности, используют кибернетические импланты, — она говорила, а Энакин ощущал, как что-то начинает вгонять его в состояние полусна.
— Что со мной?
— Не сопротивляйся, — тоже поддаваясь состоянию дремы, пробормотала Селеста, — это так и должно быть, — Энакин осознавал, что Селеста говорит с трудом и решил полностью довериться своему якорю.
Мгновение шло за мгновением, сердцебиение Энакина участилось, на лбу появилась испарина. Он чувствовал, как нечто чужеродное вторгается в ту часть его сознания, где лежали те самые незримые Узы Силы. Учитель, гроссмастер, мама… все они оставались на месте, но рядом с ними стала формироваться совершенно новая связь. И если они, в представлении Энакина, выглядели как ауродиевые нити, то эта связь была больше похожа на дюрасталевый канат. Интересно, а как мастер Морн видит эти узы?
— Тоже как канат, правда, сделанный из древесного волокна, — неожиданно, ответила она на невысказанный вопрос и усмехнулась, заметив удивление на лице Скайуокера, — особенность данного варианта Уз… мгновенное соединение сознания между разумными, как между Учителем и Учеником, определенными Силой, — пояснила она, а Энакин… да, действительно, Селеста теперь стала ему гораздо ближе, — ну как ощущения?
— Как будто мне в сердце вставили шунт, — Энакин прижал ладонь к левой стороне груди и начал ее массировать.
— Увы, — пожала Селеста плечами, — эффективность Уз, созданных с помощью этой техники, не делает их менее искусственными. И именно с этим нам с тобой придется работать в первое время, — сказала она и, встав со своего места, подошла к столику, где стоял графин с виски. А судя по тому, что содержимое местного бара подбирал Кеноби, то это точно было Виренское, — и для налаживания отношений, я предлагаю тебе напиться вместе со мной! — весело объявила Селеста, налив виски в граненые стаканы.
— Вы думаете, сейчас нам стоит пить? — криво усмехнулся Энакин.
— Если что, Кеноби прикроет. Я договорилась, — сказав это, Селеста поднесла Энакину стакан и тот, чуть помедлив, принял его, — к тому же, я же сказала, что теперь я для тебя больше, чем просто разумный. И чем быстрее ты это поймешь, мальчик, тем быстрее мы приступим к полноценному обучению, — Селеста стояла над Энакином, а сам Скайуокер задумчиво смотрел на содержимое стакана. Судя по запаху, это действительно было Виренское.
— Я не хочу быть вашим любовником, Селеста, — неожиданно выдал Энакин, а Морн, после минутной заминки прыснула.
— Да ты что? Я и ты? — свежая связь с этой женщиной свидетельствовала, что смех не наигран. Ей действительно было смешно, — послушай, Скайуокер… ой… то что я сказала, это лишь один из вариантов. Так-то я тоже не сильно хочу прыгать тебе в постель, — Селесте было смешно, а Энакин… улыбался.
— Простите. Просто хотел расставить приоритеты, — сказал он, принюхавшись к виски, — Но… знаете… я был бы не против такого друга, как вы Селеста.
— Уже неплохо, — Селеста улыбалась своей немного покровительственной и ироничной улыбкой, — ты тоже ничего так, — сказала он и уселась перед Скайуокером, — ну что же… за первый шаг? — спросила Селеста, приподняв стакан, а Энакин, чуть помедлив, сделал то же самое со своим.
— За первый шаг! — после чего они одновременно опрокинули содержимое стаканов внутрь себя, а хрономер, послушно следуя заложенной в него программе, отбил двенадцать часов ночи.
На Корусанте закончился очередной день.
Примечания
Наконец-то! Наконец-то я добил эту треклятую последнюю главу четвертой книги!
Вы даже не представляете, насколько тяжело мне было ее писать. Пол года, Карл! Пол года я застрял на этой главе!
Я хотел поставить многоточие перед пятой книгой, потому что, как я ранее писал, не имел и не имею вообще никакого желания подробно описывать Войны Клонов. Работа не про это и вы это знаете, дорогие камрады!
Чтобы вы понимали, насколько все было сложно, скажу вот что. Несколько ключивых идей по поводу этой главы пришли мне в голову буквально в последние 2-3 дня. А до этого я шагал в никуда, не способный выйти из ступора.
Но, благо, можете меня поздравить. Работа завершена и теперь я со спокойной совестью могу приступить к пятой книге.
Постараюсь приступить к ней как можно скоро. А то Гроссмастер уже превращается в Бесконечную историю.