Веди_нас,_предводитель!_Глава_19.epub
Веди_нас,_предводитель!_Глава_19.docx
Веди_нас,_предводитель!_Глава_19.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 19. Сковывающие цепи
Кто-то вошёл. Терций обернулся:
— Капитан…
Его перебил рокочущий голос:
— Я ведь вас посадил под арест! Игнус, не припоминаю, чтобы я давал тебе разрешение вернуть оружие этим горьким пьяницам…
Затем голос капитана вдруг прервался.
В тоне Терция, когда он начал отвечать, почудилась улыбка.
— Этот орк попытался штурмовать нашу позицию, сэр…
— Что вас, конечно, сразу протрезвило.
— Ещё как, сэр. Соответственно, наш разумный чародей решил вернуть нам оружие, чтобы мы сумели организовать поимку этого зеленошкурого дикаря-переростка. Увы, капитан, потом дело несколько осложнилось.
Заговорил Нельдор. Голос его звучал спокойно и бесстрастно, с толикой сложноуловимых шипящих ноток:
— Капитан Нолус, я пришёл сюда, чтобы просить вернуть мне трэлла, но столкнулся с открытой враждебностью и угрозами со стороны этого взвода. Смею надеяться, их дурной пример не служит свидетельством глубины падения всей имперской армии…
— Вот уж точно нет, — отрезал капитан.
— Великолепно. Теперь, с вашего позволения…
— Он предлагал мне взятку, сэр, — перебил его Терций взволнованным, тревожным тоном.
Воцарилось молчание.
— Игнус? Это правда? — через несколько секунд жёстко спросил Нолус.
— Боюсь, что да, капитан.
В голосе Нолуса звучало холодное удовлетворение, когда он проговорил:
— Какая неприятность. Подкуп — это ведь преступление.
— Я ему то же самое сказал, сэр, — поддакнул Терций.
— Да меня просто вынудили сделать предложение! — зло прошипел Нельдор.
— Ничего подобного, — насмешливо возразил Игнус.
— Лейтенант Родерий, — проговорил капитан, — приказываю поместить работорговца и его охотников под арест. Поручите двум взводам проследить, чтобы их заключили в городской тюрьме. И посадите их в отдельную камеру, не в ту, где заперли убийцу девочки, разодравшего бедняжку на кладбище голыми руками, и не туда, куда засунули главаря разбойников, которого мы поймали на обратном пути. Вряд ли у пресловутого Кастета найдётся здесь много друзей. Кроме тех, которых мы вздёрнули у дороги к западу отсюда, разумеется. Да, и пришлите нормального целителя для Лукания Хромого — Игнус, похоже, слегка испортил дело, хоть и попытался помочь бедолаге.
— Ну, знаешь ли! — огрызнулся Игнус. — Я Адепт Разрушения, а в Восстановлении даже не Ученик!
— Следи за своим тоном, чародей, — спокойно предупредил Нолус.
— Виноват, сэр.
— Ещё мне любопытно, Игнус, — продолжил капитан, — какова природа заклятья, которое ты наложил на этого воина?
Похоже речь зашла обо мне.
— Ну-у… это немного доработанная форма Огненного Плаща из школы Разрушения…
— Мне известно заклинание Плаща, Игнус, к делу.
— Так точно, сэр. Огненная Сеть используется, чтобы ловить и оглушать горных троллей.
— Я не ослышался? Горных троллей?
— Так точно, сэр.
— Шоровы кости… почему же тогда этот орк всё ещё жив?
— Хороший вопрос, капитан. Крепкий попался, тут уж ничего не скажешь.
— Храни нас Акатош.
— Да, сэр.
— Сержант Терций.
— Сэр?
— Я решил снять с тебя и твоего взвода обвинение в злостном пьянстве. Скорбь о павших. Понятная реакция, учитывая все обстоятельства. На этот раз. Если снова наткнётесь на брошенную таверну — не стоит воспринимать это как знак начинать дебош. Я понятно выражаюсь?
— Абсолютно, сэр.
— Хорошо. Игнус, сообщи взводам, что мы покидаем сей живописный городок. В срочном порядке. Сержант Терций, твой взвод должен заняться погрузкой припасов. Это всё, солдаты.
— А с пленником что делать? — спросил Игнус.
— Как долго продержится твоя чародейская сеть?
— Сколько скажете, сэр. Но боль…
— Он с ней, похоже, справляется. Оставьте как есть и придумайте способ погрузить орка на телегу.
— Так точно, сэр. Нам понадобятся длинные жерди…
— Да что угодно, — пробормотал капитан Нолус и пошёл прочь.
Я ощутил на себе внимательный взгляд чародея. Что бы он там ни говорил, боль давно утихла, а ритмичное напряжение мускулов начало ослаблять нити.
Скоро, уже скоро…
* * *
— Я успел по тебе соскучиться, Драгар Геснер.
Лицо Гуньяра Плиния превратилось в один чёрно-лиловый синяк. Правый глаз заплыл так, что не открывался. Норд, прикованный к передней стенке фургона, сидел на гниющей соломе, наблюдая, как имперские солдаты опускали меня на дно при помощи жердей из молодых деревьев, которые они просунули мне под руки и ноги. Клятая колдовская сеть по-прежнему удерживала меня и не давала двигаться.
Фургон аж заскрипел, как только они закончили и разместили меня на старых досках. Это заставило ухмыльнуться. Всё-таки я и правда был высоким и мощным даже по орочьим меркам.
— Бедные волы, — проворчал Антиох, вытягивая свою жердь. Солдат тяжело дышал, лицо его покраснело от натуги.
Рядом стоял второй фургон, который как раз оказался в моём поле зрения. В нём сидели Нельдор, Хелвард и ещё трое его наёмников. Белое лицо работорговца покрывали пятна, голубые, вышитые золотом оборки его одеяния смялись и запачкались. Увидев его, я не сдержал хохота.
Нельдор резко повернул голову, тёмные глаза пронзили меня, будто клинки.
— Поработитель! — издевательски позвал я его.
Имперский солдат по имени Антиох забрался в фургон, наклонился и некоторое время рассматривал меня, затем покачал головой.
— Игнус! — позвал он. — Иди сюда. Паутина уже ослабла.
Чародей быстро оказался рядом с ним — и нахмурился.
— Даэдра его побери, — пробормотал маг. — С каждым разом это происходит всё быстрее. Раздобудь нам цепи, Антиох. Потяжелей и побольше. Капитану расскажи. И поторапливайся.
Солдат мгновенно исчез из моего ограниченного поля зрения. Игнус же хмуро меня разглядывал.
— Бретонская кровь что ли в тебе течёт? Видит Обливион, это заклятье должно было тебя давным-давно убить. В лучшем случае боль свела бы с ума. Но ты ведь не более безумен, чем был неделю назад, верно? — Чародей помрачнел ещё сильнее. — Есть в тебе что-то… что-то…
Внезапно со всех сторон в фургон полезли солдаты, одни волокли цепи, другие остановились чуть позади — со взведёнными арбалетами в руках.
— А трогать эти огненные нити можно? — спросил один из имперцев, нерешительно замерев надо мной.
— Уже можно, — ответил Игнус и сплюнул.
Проклятье! Всё-таки не получилось их провести!
Одним решительным рывком, заревев от усилия, я вновь испытал силу магических пут. И чародейские нити лопнули.
Заполошные крики. Дикая паника.
Я по-прежнему сжимал в правой руке меч из Чёрного Дерева, так что уже был готов к бою. Но стоило лишь подскочить в отчаянно заскрипевшей повозке, как что-то с хрустом ударилось по моей голове.
И опустилась тьма.
* * *
Попытавшись открыть глаза, столкнулся с трудностями. Это простое действие никак не получалось. Словно что-то клейкое изо всех сил держало веки. Наконец я продрал их, заметив тёмно-красную, почти чёрную засохшую кровь. Нос почуял запах пыли и вонь желчи. Возможно моей собственной.
Несколько секунд ушло, чтобы осознать: я лежал на спине навзничь, а подо мной покачивалось и подскакивало дно телеги. Попытка пошевелиться показала, что руки и ноги были скованы и прибиты к доскам днища мощными железными скобами.
Где-то за головой заговорил Гуньяр:
— Всё-таки живой, значит. Что бы там ни говорили солдаты, мне ты казался вполне мёртвым. Воняешь уж точно как труп. Ну, почти. Если тебе интересно, друг, идёт второй день, как тебя вырубили. Это тот сержант был, который с золотыми зубами. Крепко же он тебя приложил! Даже черенок лопаты сломал.
— Слишком много слов, норд. Молчи, — прошипел я.
Прикрыв глаза, попытался ощутить собственное тело. Оценить его в должной мере. В принципе это получилось. Рана в черепе почти затянулась. Ещё чуть-чуть и всё окончательно пройдёт. Неплохо, учитывая, что мне пробили затылок.
Головной боли не было. Руки и ноги не затекли, можно хоть сейчас вскакивать и идти в бой. Только вот возможности что-то не завезли.
Тц… можно бесконечно утешать себя, что, дескать, каждая тычка делает крепче, сильнее и опаснее, но провести ближайшую вечность с киркой в руках как-то не прельщает. Если вообще направят на рудники. Отчего-то интуиция шепчет: в Хелгене, куда мы едем, меня не ждёт ничего хорошего.
— Молчать — не в моей натуре, увы, — ответил Гуньяр. — Разумеется, ты можешь и не слушать. Итак, хоть ты, наверное, думаешь иначе, но нам сейчас впору радоваться своей доброй удаче. Были рабами Нельдора, стали заключёнными Империи — заметное улучшение. Не спорю, меня могут казнить, как обыкновенного мятежника — кем я, собственно, и являюсь — но куда вероятнее, нас отправят в рудники. Если сильно повезёт — в Сиродил. Там хотя бы не так холодно, как в Скайриме. Ну, так говорят. Сам я никогда в той провинции не бывал, однако дорога туда дальняя. Благо, хотя бы только по суше. Не люблю море. Вдруг шторм или пираты? Хотя на земле тоже проблем преизрядно. Могут разбойники напасть. Или иная какая гадость. Например великаны. Ты видел великанов, Драгар Геснер? Они даже больше тебя! Ростом с троих здоровяков, медленные, но жуть какие сильные! Не хотел бы я с таким столкнуться. Ублюдки столь мощные и крепкие, что плевать хотели на арбалеты и луки. А солдаты им только коленки ободрать могут. Вся надежда на магов… Кстати о магах, слышал я, что некоторые некроманты не чураются посылать учеников хватать путников прямо по дорогам. Жертвы им, видите ли, нужны для опытов. В общем, опасностей хватает. Но знаешь, а вдруг рудники не так плохи, как о них рассказывают? Что нам стоит немного помахать киркой? Жду не дождусь того дня, когда они дадут тебе в руки заступ — о-о, тут-то ты и повеселишься, верно? Можно с нетерпением ждать будущего.
— Когда я тебе язык отрежу.
— Юмор? Талос могучий, вот уж не думал, что ты на это способен, Драгар Геснер. Ещё что-нибудь хочешь сказать? Милости прошу!
— Есть хочу.
— К вечеру доберёмся до Сосновой Заставы — двигаемся мучительно медленно, и всё из-за тебя, ты ведь, похоже, весишь больше, чем должен. Даже больше, чем Нельдор и четверо его подручных. Ну, если вместе с цепями и всем этим железом считать. В любом случае, ты и сам по себе слишком здоровый и неудобный. Игнус говорит, плоть у тебя не обычная. Орочьи черты будто бы… э-э… более выраженные? Кровь почище, наверное. Не сравнится с обычными орсимерами. Те плюс-минус с норда размером. Может лишь чуточку пошире. А ты среди них — уникум. Уж точнее более злобный. Помню, когда я был ещё мальчишкой, оказался проездом в Вайтране, вместе с дядей. И туда как раз приехали каджиты-циркачи со здоровым белым медведем на цепи. Поставили для него огроменный шатёр в Облачном районе, брали серебром за вход. В первый же день я туда попал. Толпа была гигантской. Все хотели поглядеть на этого огромного зверя. Многие даже говорили, что белые медведи, дескать, вымерли много лет назад.
— Тогда все они — глупцы, — проворчал я.
— Совершенно справедливо. Потому что внутри сидел белый медведь — в ошейнике, в цепях. Здоровенный такой! Толпа устремилась внутрь, и я тоже, и тогда треклятый зверь взбесился. Разорвал цепи, словно стебельки травы. Ты не поверишь, какая началась паника. Меня чуть не затоптали, но я смог выползти из-под края шатра, так что ничего мне не сломали. А медведь — от него во все стороны тела летели. Зверь умудрился сбежать, скрылся в Холодных Скалах, и больше его не видели. Понятное дело, до сего дня ходят слухи, дескать, ублюдок там устроил берлогу, сожрал какого-нибудь пастуха… и его стадо. В общем, ты мне напоминаешь этого белого медведя, орк. Взгляд такой же. Взгляд, который говорит: «Цепи меня не удержат». Поэтому мне так интересно увидеть, что же будет дальше.
— Я не стану прятаться в скалах, Гуньяр Плиний.
— Не сомневаюсь. Знаешь, как они тебя собираются в город на суд тащить? Ну, по коридорам, по за́мкам и прочим домам? Антиох мне рассказал. Снимут колёса с этой повозки. Вот так. Поедешь на этих треклятых досках до самого рудника, куда нас и отправят.
Колёса фургона соскользнули в глубокие, каменистые колеи: тряска вызвала вспышку боли в не до конца восстановившемся затылке.
— Ты ещё здесь? — спросил через некоторое время Гуньяр, но я промолчал. — Ну и ладно, — вздохнул он.
«Веди меня, предводитель, — прозвучали в голове слова Меграса Лурца. — Веди меня».
Мир оказался не таким, как я ожидал. А ведь чужая душа и её… э-э… бывший владелец, который теперь объединился со мной, предупреждала о чём-то подобном!
Проклятье. Люди были слабы и сильны одновременно — никак в голове не укладывалось. Я видел хижины, построенные одна на другой, видел лодки размером с целый орочий дом.
Хех, ожидал увидеть пару ферм, а нашёл целый город. Думал, что буду гнаться за тру́сами, а столкнулся с решительными и опасными противниками.
Ещё и обальды, которые стали трэллами… Пожалуй, это самое ужасное открытие из всех. Орсимеры, чей дух был сломлен. Такого я прежде даже представить себе не мог.
Я разобью цепи обальдов! В том клянусь перед тобой, Малакат. Я дам обальдам трэллов-нордов… Нет. Поступить так — значит совершить такое же зло, как-то, что люди причинили оркам, да и своим сородичам тоже. Нет, собрать души мечом — куда чище, куда достойней.
А ещё некая Империя… Ясно ведь, что они гораздо сильнее отличались от нордов. Менее дикие, более дисциплинированные, уважающие порядок. Завоеватели из далёких земель. Поборники строгих законов. Их пленники — не рабы, но заключённые, хотя различие, похоже — лишь в названии. Заключённых ведь тоже заставят работать.
Однако ни малейшего желания работать я не испытывал. Оттого выходило, что это — наказание, призванное ослабить дух воина, а со временем — сломить его. Такая же доля, что постигла обальдов.
Но этого не произойдёт сразу по нескольким причинам. В первую очередь, я — крогнар. Второе — перерождённый. Герой! Мне плевать на всё, что они со мной сделают. Восстановлюсь и стану лишь сильнее и опаснее.
Когда они поймут, что не могут меня контролировать, им придётся меня убить. И вот истина передо мной. Если заставлю их понять это раньше, никогда не поднимусь с этих досок.
Гуньяр Плиний говорил о терпении — кодексе заключённого. Прости меня, Малакат, ибо ныне я должен принять этот кодекс. Должен сделать вид, что сдался.
Едва я успел подумать об этом, как понял, что ничего не получится. Имперцы слишком умны. Глупо было бы слепо поверить в такую внезапную, необъяснимую покорность. Нет, придётся сотворить иллюзию иного рода.
Болдог Толзон. Ты станешь мне проводником. Твоя утрата — мой дар. Ты прошёл по этому пути прежде меня и показал дорогу. Я очнусь вновь, однако не сломленный духом, а утративший разум.
В конце концов, имперский сержант и вправду сильно меня ударил. До сих пор вспоминаю, как мускулы на шее сжались и затвердели вокруг позвоночника. Даже когда очнулся, какое-то время обычное дыхание вызывало лёгкий дискомфорт. И это у меня! В каком-то роде сверхсуществе!
Прикрыв глаза, силой заставил себя успокоиться. Перестать волноваться о том, что не зависит от меня. План есть, буду ему следовать — и будь, что будет.
Верно. Веками мои клановые сородичи жили в слепоте, ничего не ведая о растущем числе — и растущей опасности — людей. Горные границы, которые ещё сотню лет назад обороняли с яростным упорством, почему-то забросили, открыли для чуждого ядовитого влияния.
Необходимо выяснить причину такого морального разложения. Безусловно обальды никогда не числились среди сильнейших племён, но всё же они были орсимерами, и постигшая их беда могла со временем коснуться всех остальных. Жестокая истина, но закрывать на неё глаза значило бы вновь пройти той же тропой.
Необходимо было встать лицом к лицу с недостатками. Мой собственный дед, Ямарз, оказался отнюдь не тем славным воином и героем-победителем, каким хотел себя представить. Если бы Ямарз вернулся в племя с правдивым рассказом, то орки услышали бы и предостережение, скрытое в нём. Медленное, неотвратимое вторжение уже началось, двигалось шаг за шагом. Война против кланов грозила их духу и землям в равной степени. Быть может, такого предостережения хватило бы, чтобы объединить племена.
Пока я размышлял об этом, в мыслях воцарилась чернота. Нет! Слабость Ямарза глубже: не ложь стала наибольшим его преступлением, а недостаток отваги, ибо он не сумел выйти за рамки строгих обычаев орсимеров. Правила поведения, узкие границы ожидания родного народа — врождённая консервативность, которая подавляла всякое свободомыслие угрозой смертоносного изгнания — вот что лишило деда смелости.
Но, похоже, не лишила моего отца.
* * *