Радагон вернулся обратно во временное жилище в Фуюки в куда более потасканном виде, чем уходил. По количеству покрываемой его крови и состоянию одежды могло показаться что он если не прошёл через мясорубку сам, то был неподалёку. И после его поваляли в луже грязи.
Его ранее идеально выглаженная презентабельная одежда кого-то из высшего класса общества ныне превратилась в лохмотья, которыми побрезговал бы даже самый нуждающийся бомж. Более-менее целой частью из всего его одежды осталась одинокая штанина на левой ноге, и та была полна мелких порезов. Всё остальное? Уничтожено. Что до невольно выставленное на показ миру тела? Было мало участков открытой кожи, не запятнанных хотя бы парочкой каплей крови, более того вся его правая рука представляла из себя один ещё свежий глубокий ожёг, который ну никак не хотел исчезать даже под целительным сиянием золотых рун изнутри поврежденной плоти.
Но что удивительно, несмотря на свой по всех мерках вызывающий тревогу внешний вид на лице Радагона играла небольшая улыбка.
Он не успел ступит и шагу по гостиной дома, как ему в лицо уже летело большое полотенце.
— Приведи себя в порядок.
Вот тебе и теплый приём.
Прямо перед ним на софе в окружении десятка парящих водяных зеркал на боку лежала платиноволосая женщина. В одной руке она держала небольшую книгу, открытую где-то посередине, а во второй бокал с чем-то походящим на красное вино. Тонкая, полупрозрачная ткань ночной рубашки, облегала безупречное тело женщины во всех самых интересных местах, едва доходя до середины её бедер, совсем не оставляя места воображению, а три не застёгнутые верхние пуговицы оставляли глубокий вырез на её полной груди, но даже такое свободное обращение с ночной рубашкой натягивало ткань той на сосках женщины, демонстрируя, что под этой тонкой тканью у женщины нет никакого иного нижнего белья. Женщина совершенно не беспокоилась о своей почти наготе, ощущая себя вполне комфортно под пронзительным взглядом Радагона, которым тот прожигал её.
И снова, прежде чем у Радагона даже был шанс закатив глаза и проигнорировав приказ ведьмы, сделать шаг к находящемуся в метре от него креслу, на которое он желал упасть после всего этого напряженного вечера. Ведьма, не отрываясь от чтения своей книги, оттопырила палец руки державший бокал с напитком, указывая точно ему в грудь.
В паре миллиметров от её ногтя неспеша формировалась черная сфера проклятия.
— Даже не думай пачкать мой дом, — впервые с момента возвращения холодные синие глаза женщины обратились к молодому магу, покрытому грязью и кровью.
Её дом? С каких пор это место стало считаться её, и разве из них двух не именно она воротила нос от этого “жилья для простолюдинов”? Ну-ну.
Этой краткой мысли было достаточно чтобы вырвать из его груди небольшой смешок.
— На меня подобные угрозы не действует, фея, — с насмешкой фыркнул Радагон, но всё же к креслу не двинулся. Этого женщине показалось достаточно и она, развеяв сферу проклятия, вернула указательный палец обратно на бокал, а главное она отвела глаза от него. Огромная-огромная ошибка с её стороны. Как только её голубые глаза прервали контакт с ним, Радагон в одно движение сорвал болтавшиеся у него на шее перед грудью окровавленные клочья, когда-то бывшее его одеждой, и бросил те в лицо ведьмы. Комок грязного тряпья попал точно в цель, прямо в лицо не ожидавшей подобной наглости королевы-ведьмы.
Спустя секунду пропитанная кровью тряпка сползла вниз по лицу Морганы, оставляя свои следы на ней. Её глаза посмотрели на беспечно стоящего с насмешливым взглядом, направленным на неё, Радагона, следом на грязную тряпку, которую он посмел в неё бросить, после снова на Радагона.
Без слов, без колебаний, без единого движения мускула на лице, в мгновение ока на конце указательного пальца женщины образовалась уже знакомая зловещая черная сфера некого весьма сильного проклятия. Моргана даже не моргнула, когда её проклятие, разогнанное до скорости звука, устремилось в Радагона.
Радагон, впрочем, тоже не моргнув глазом небрежно отбивая черную сферу тыльной стороной ладони точно в стоявшее невдалеке от него кресло. На спинке кресла образовалось идеально ровное круглое отверстие. Сфера проклятие же пройдя через кресло, как нож сквозь масло, улетело куда-то дальше через приоткрытое окно гостиной.
Как только проклятие Морганы слетело с её пальца, королева-ведьма как ни чём не бывало вернулась к чтению книги в руке, словно она только что не пыталась проклясть нахального рыжего мага одним из самых мерзких проклятий из своего весьма обширного ассортимента.
— Это было моё любимое кресло в этом доме, — единственный глаз Радагона раздраженно смотрел на почерневшую по краям дыру в мебели.
— Трагично, — женщина даже не пыталась сделать вид, что её как-то заботил этот факт, книга в её руках была куда интереснее.
— Ведьма, — закатил глаз к потолку молодой парень, но улыбка на его губах совсем не соответствовала тону его слов.
Закинув брошенное ранее в ему в лицо полотенце себе на плечо, пачкая то в не успевшей ещё высохнуть на теле собственной крови, Радагон направился через гостиную в сторону, где как он знал, в доме находилась ванная комната. Ему действительно стоило привести себя в порядок после битвы сразу с двумя Слугами.
— Я приготовила тебе ванную, — когда он проходил мимо софы Морганы, та негромко обронила ему, перелистывая страницу книги.
— М-м, спасибо, — значит сперва быстрый душ, а после горячая ванная. Неплохо.
И вот так оставляя за собой на полу красноватые следы от босых ног он прошёл почти через весь дом. Ему было достаточно всего одной руны, небрежного движения пальцем, чтобы смыть с себя любые следы битвы, сделав себя снова идеально чистым, но мелочная ведьма повредила его кресло. Так что он тоже был немного мелочным в ответ.
Остатки его наряда были сразу брошены в мусор, там нечего спасать. Оставшись полностью нагим, Радагон бросил беглый взгляд в зеркало с боку, в котором он отражался. Знакомая картина, словно он только-только вышел из спарринга со Скатах, только она могола довести его до столь неприглядного состояния. Сквозь его кожу и плоть просвечивались несколько десятков рун, которые работали на то, чтобы как можно быстрее исправить любые нанесенные ему раны и травмы. Забавно, но единственной и самой серьёзной раной на его теле был огромный ожёг занимавший всю его правую руку и часть торса, полученный им аж в самом конце сражения. И именно Сейбер ответственна за его нынешний внешний вид, можно было сказать, что именно она бросила его лицом в грязь.
Он осторожно ткнул пальцем в обожжённую плоть. Ничего, ни боли, ни даже ощущения прикосновения. Нервы в руке мертвы. Радагон не испытывал особого беспокойства по этому поводу, ведь несмотря на довольно страшную физическую рану самое главное осталось нетронутым, его магические цепи в руке целы и работоспособны. И это главное. А плоть? Она восстановиться, не в первой, Скатах делала с ним вещи и по хуже.
Экскалибур, да? На секунду прикрыв глаза, Радагон воссоздал в памяти тот момент, когда с рук Сейбер в его сторону сорвался столб золотистого света. Какой страшный у неё Благородный Фантазм, он так легко прорвался через две полностью воплощенные изначальные руны словно они были листиками мокрой бумаги. Если бы не брошенное в последний момент Радагоном в Сейбер копьё Лансера, которое сместило линию удара её Благородного Фантазма немножко в сторону, то он не отделывался так легко.
Он бы, конечно, выжил.
Несгибаемая Сталь ур.1
Описание: Ты привык получать и отдавать удары, ты привык переступать через боль и раны и идти дальше, ты привык не покоряться и не сгибаться. В том числе и смерти. Так чем этот раз отличается от всех предыдущих? В конце концов сталь куётся огнём и молотом, сильнейшая сталь — болью и кровью.
Эффект: Раз в сутки носитель эффекта может игнорировать (один) смертельный удар и продолжать бой. Эффект не может быть повторен в течение 24 часов с момента первого срабатывания, эффект не может быть повторен пока не достигнуто полное выздоровление.
Его страховка от неожиданной смерти.
Да, Радагон был из тех, кого нужно было убить как минимум дважды. Даже присутствовало некоторое желание сравнить себя с никак не подыхающим тараканом.
Но возвращаясь к итогам битвы со Слугами. Сейбер… она заставила его уважать себя. Его обожженная рука — это максимум который он позволит ей получить на этой войне. В их последующие встречи он больше не подставиться под её Фантазм.
Что до Лансера, Радагон мог описать его следующей фразой: хорош, но недостаточно хорош. И на этом он больше не думал о нём, Лансер был списан со счетов как препятствие, которое можно устранить в любой момент.
Конечно, были и другие Слуги, которых Радагон заметил этой ночью, его сражение с Сейбер и Лансером привлекло к себе, как мотыльков к огню, почти всех Слуг. И никто из зрительной залы не укрылся от всевидящего взгляда руны Одина. Ни затаившийся в засаде Ассасин, ни скрывающий себя и свою полубожественную природу с помощью ценного сокровища Арчер, ни державшийся вдалеке от основных действий Райдер со своим мастером. Единственный кто пока оставался неизвестным для Радагона это Берсеркер, но как подсказывала интуиция и это не на долго.
Давая оценку сегодняшней ночи и Слугами, которых он успел увидеть, бывший ученик ведьмы мог сказать, что он доволен. Ему нечем и неким разочаровываться.
С этой мыслю Радагон вошёл в душевую кабинку, включив воду, тонкие струи которой тут же обрушились на него сверху смывая остатки грязи и крови. Спустя минуту он уже был чист, а потому перекрыв подачу воды и вышел из душа, чтобы спустя пару секунд опуститься во все ещё горячую ванную.
Мм-м, он должен будет ещё раз поблагодарить Моргану за её предусмотрительность.
Закрыв глаза и откинув голову назад, он погрузился в ощущение окутывающего его тело тепла. Вот только не прошло много времени, как его уединение было прервано, звук открывающейся двери вынудил его на мгновение слегка приоткрыть глаза. К нему вошла Моргана, на этом его любопытство было удовлетворено и он, снова закрыв глаза, откинул голову на бортик ванной. Тем временем фея-ведьма, не проронив ни слова, начала расстегивать оставшиеся пуговицы на ночной рубашке, чтобы после снять ту с себя и аккуратно повесить на один из специально находящихся для этого у двери крючков. Звук женских ног по кафельной полу ванной и следом касание воды сперва одной ногой, второй ногой и в конце используя тело Радагона, как удобную подушку, к нему в ванной присоединилась Моргана.
— Думал ты занята чтением своей книги, — не открывая глаза обронил Радагон, пока Кастер устраивалась на нём поудобнее.
— Я закончила чтение, — ровно ответила женщина, её спина прижималась к груди её мастера.
— Дай угадаю, убийцей оказался дворецкий, — издав небольшой смешок обронил он.
— Нет, убийцей был сам детектив.
— Не могу сказать, что клише, но все ещё банально. Истории в стиле Джекила и Хайда стали слишком уж популярны.
Моргана решила не комментировать. Вместо этого она сосредоточила своё внимание на поврежденной руке своего Мастера. Покрасневшая плоть, внутри которой отчётливо виднелись сияющие золотом древнескандинавские руны, выглядела отталкивающе, но ведьме не привыкать к отталкивающим вещам, а потому она приблизилась пальцами к поврежденным участкам и в нежном касании провела ими вдоль обгоревшей руки.
— Как тебе любимая игрушка моей сестры, Мастер? — Полюбопытствовала ведьма.
— Опасно, — хмыкнул в ответ молодой маг.
— Не удивительно, этот меч создан феями.
— Да, я заметил, — от Сейбер действительно исходил привкус флёра той же магии, который можно было временами ощутить от женщины рядом с ним. — Хм, щекотно.
— Не шевелись, мой Мастер, мне не впервой иметь дело с ранами от Экскалибура, но даже при моём мастерстве это задача требующая сосредоточения.
— Я буду хорошим мальчиком, твори своё волшебство, Кастер, — Радагон был сликшом расслаблен, чтобы интересоваться причинами действий Морганы, если она хотела помочь ему исцелиться быстрее, чем он исцелился бы сам, то у него нет причин мешать ей.
Вскоре за щекоткой в повреждённой руке пришло холодное покалывание. Что бы конкретно ни делала Моргана, но Радагон возвращал себе чувствительность в руке, и делал это довольно быстро. Видимо его Слуга не преуменьшала, когда говорила, что у неё много опыта в исцелении ран нанесенных Экскалибуром. С её историей это одна из самых не удивительных вещей о ней.
Спустя десяток или больше минут Радагон понял, что его Кастер решила разделить с ним ванную вовсе не для того, чтобы помочь исцелить его раны. Как он догадался об этом? Все просто, в какой-то момент Моргана прекратила колдовать над его рукой, но покидать теплую ванную не спешила, а вместо этого расслабленно откинулась на него, время от времени вынимая из воды то одну, то вторую ногу, напевая неизвестную Радагону мелодию.
Под тихое пение Морганы он и она пролежали в ванной до тех пор пока вода не начала остывать. Её мирный голос почти усыпил Радагона.
— Пойдём спать, мастер, — фея поднялась первой, переступив через бортик ванной, она взяла Радагона за руку, призывая следовать за ней.
Открыв затуманенный от налёта дремоты веки, он наткнулся на требовательный взгляд голубых глаз. Она смотрела на него, как смотрит мать на упрямого, но любимого ребёнка. Как смотрела на него Скатах. И действительно, в этот момент Моргана особенно сильно напоминала Радагону его наставницу.
Встряхнув головой, он отогнал непрошенное наваждение.
— Иду, — требовательности во взгляде женщины стало меньше, её взгляд смягчился, но её рука не покинула его руку.
Видимо она была полна целеустремленности видеть, как он ложится в кровать. В точности, как Скатах…
Моргана не стала утруждать себя тем, чтобы снова надеть свою ночную рубашку после того, как вытерла последние остатки влаги со своего тела. Радагон впрочем тоже, но у него было оправдание, его одежда была уничтожена, и он не брал с собой сюда второй комплект. Вместо этого она без всякого намёка на стыд прошла весь путь через дом от ванной к его спальне будучи полностью нагой и войдя в его покои словно они были её собственными, забралась к нему на кровать, приглашая занять место возле неё.
На вопросительно приподнятую брось молодого человека, она лишь ровным тоном ответила:
— Твоё исцеление ещё не закончилось.
Радагон принял подобный ответ, и спустя пару секунд устраивался поудобнее возле Морганы. Когда он принял самую удобную для себя позу, ведьма подсунулась ближе к нему, прижав своё тело к его, положив свою голову ему на грудь.
— У тебя красивый голос, мне понравилось твоё пение, — лежа на спине озвучил витавшие у него в уме мысли.
— Я знаю, — просто ответила Моргана. — Хочешь, чтобы я спела тебе ещё раз?
Он вспомнил как расслабленно и мирно себя чувствовал слушаю последнею напеваемую нею мелодию.
— Да. Пожалуйста.
Вместо словесного ответа Моргана сразу начала напевать, в этот раз это была явно другая мелодия, совсем другой песни. Колыбельная? Быстро, быстрее обычного, голос женщины унёс разум Радагона в глубокий сон.
Впервые за последние несколько месяцев Радагону не снилось покрытое ковром алых лилий поле под мрачным небом, среди которых направив на него остриё своего копья стояла аловолосая женщина. Вместо этого ему снилось нечто другое, всё та же аловолосая женщина, но на этот раз он и она сидели за столом среди книг и свитков, и эта женщина что-то рассказывала ему теплым тоном с приподнятыми в намёке на мягкую улыбку уголками губ, а он ловил каждое её слово.
— Приятных тебе снов, мастер, — было глубоко за полночь, когда голова голубоглазой женщины оторвалась от груди мирно дышащего молодого человека.
Она осторожно встала с кровати, следя за тем, чтобы не потревожить сон спящего. Несколько секунд она стояла обнаженной под светом луны возле кровати, вглядываясь в спящее лицо рыжеволосого мага, после чего создав возле себя водяное зеркало, шагнула в него.
Чтобы закончить шаг в совершенно в другом месте, в совершенно другом обличии, на ней снова было её черное-синее платье, лицо закрывала темная вуаль. Напротив неё стоял, подпирая стену словно это единственное, что на давало ему упасть, сгорбившийся, закутанный в плащ с капюшоном немолодой мужчина. За спиной которого возвышалась мрачная закованная в черные доспехи фигура.
— Что? Кто ты такая?! Берсеркер, убей её! — Мужчина не стал тратить время на разговоры и сразу же приказал фигуре в доспехах устранить неизвестно откуда появившуюся перед ним женщину.
Названный Берсеркером тут же с радостью подчинился, бросившись на незваную гостю. Чтобы застыть на месте, так и не коснувшись сжатой в кулак рукой лица женщины, за темной вуалью женщины никто не видел появившуюся на её лице тонкую усмешку. Тело рыцаря словно удерживали в невидимых тисках.
— Разве так приветствуют мать после стольких лет разлуки, Ланселот?
Всё тело черного рыцаря затряслось и задергалось после её слов.
— Ни… мУ… эЭЭЭ!!! — Громкий визг изнутри закрытого шлема почти оглушил затхлый проулок, в котором они находились.