Хроники былого и грядущего (Глава 55)
Глава 55
Тенния, поле боя
Битва всё сильнее подходила к своему логичному концу. Все направления одичалых, как и все их войска, потерпели поражение.
Вскоре, разрозненным отрядам Вольного Народа, под которыми отстреливали лошадей, не осталось ничего иного, кроме как остановиться и обороняться. Южане всё чаще с рёвом врывались в их гущу, метя в дневном мраке в искажённые ужасом и гневом лица, словно в мишени. Кровь запеклась на растрёпанных бородах. Одного за другим их опрокидывали и затаптывали. Пыль превращала пот в корку грязи. Серьёзно раненного Сабрака, малого вождя одного из кланов Ледяной реки, вынесли из первых рядов, где он, как и любой другой берсерк, «отдался ярости», полностью и без остатка, как старались поступить все его соклановцы, когда были уверены в приближении смерти.
Некоторые, как Великий Морж, вождь Моржовых людей, рванули вниз по склону на прорыв, бросив тех родичей и ближников, которые остались без лошадей. Некоторые, как жестокий Рагвил Серп, обескровили свои отряды бесконечными контратаками, и в конце концов у них вообще не осталось конных. Но другие, как безжалостный Лютый Джакс или беспристрастный Синий Коготь, вождь немногих оставшихся дикарей из Сурового Дома, просто пережидали атаки своих врагов. Они подбадривали своих людей и яростно обороняли каждую пядь пыльной земли. Снова и снова «железные люди» кидались в бой.
А потом… трубы южан запели иначе. По другому. Это был странный и непохожий на остальные сигнал. И они отступили. Вольный Народ возрадовался было краткой передышке и возможности перегруппироваться, но их вожди были иного мнения.
— Бежим! Все! — закричал было Джакс, но в этот миг их накрыла волна зелёного пламени.
«Небесный Клинок» не собирался впустую переводить своих солдат. Весь план боя уже был отрепетирован им от и до, а потому наводчики получили точные координаты. Катапульты посылали смертоносные сосуды с «субстанцией», которые сжигали Вольный Народ тысячами.
Ржали кони. Трещали копья. Кричали и выли люди. По всем склонам звенели топоры и мечи. Одичалые отступали, откатываясь назад, поражаясь силе и навыкам своих врагов. Войска «поклонщиков», как презрительно называли их дикари, не только не уступали в физической силе, но ещё и обладали точно такой же безумной яростью. Многие просто прыгали с лошадей и вышибали ошеломлённых всадников Вольного Народа из сёдел. Так были убиты двое сыновей Тормунда — Торегг Высокий и Торвинд Смирный. Свою смерть нашёл и ранее сбежавший Великий Морж, которого не выпустил отряд лёгкой конницы, забросав дротиками прямо на ходу.
Остатки пеших бойцов Тормунда, избежавших смерти от отряда Григора Клигана, как и тысячи теннов до них, попали в окружение за своими стенами из щитов. Им оставалось лишь молиться Старым богам, чтобы в их группу не прилетел очередной сосуд Дикого огня. Но вырваться им не давали, старательно пресекая любую возможность.
Конница Запада прочесала территорию вокруг укреплений теннов, прикрывая пеших, которые обрушились на остатки стражников и лучников, полностью уничтожая их. А потом ринулись дальше, к достаточно высоким, каменным постройкам, где должны были размещаться наиболее высокородные представители этого племени.
Тем временем Штормовые лорды вихрем пронеслись по извилистым переулкам и длинным проходам лагеря одичалых, поджигая шатры и палатки, рубя слуг и рабов, швыряя кричащих женщин на землю и насилуя их.
Многие войска, даже из свиты лордов, при виде столбов дыма, вставших вдалеке над лагерем Вольного Народа, попадали на колени и вознесли молитву, восхваляя «Небесного Клинка» за то, что он даровал им победу.
Немногие люди, в данный момент находящиеся в непосредственной близости к самому лорду Моустасу, лично поклонились главнокомандующему, целуя землю под его ногами. Они благодарили «Небесного Клинка», за возможность навсегда стереть с лица земли даже упоминания мерзких дикарей, доставивших им столь много проблем.
Но Арвинд понимал, что это ещё не всё. По его указу наводчики Дикого огня навели катапульты на Зачарованный лес, за лагерем Вольного Народа, а потом запустили туда сосуды, окрасившие окрестности в зелёный цвет.
«Небесный Клинок» помнил, что очень большое количество одичалых смогло сбежать именно этим маршрутом, так что надёжно перекрыл его, заодно цепляя всех, кого только мог задеть.
Те, кто пережил первый удар Дикого огня, всей массой пустились наутёк, в основном — по широким склонам вдоль высоких холмов, где их перехватили заградительные отряды лёгкой конницы, возглавляемые Сандором Клиганом. Вместе с ними были и резервные силы — войска, которые «Небесный Клинок» отправил на перехват, убедившись, что их мечи не требуются где-то ещё.
Около девяти тысяч рыцарей «железных солдат» налетели на спешно бегущих дикарей и втоптали их в землю, загнали в обрывы и ямы, безжалостно истребляя. Мало кому удалось ускользнуть.
Тем временем, войска Королевских земель прорвали удавку, сжимающуюся вокруг рыцарей Простора. Остатки отрядом Хармы Собачьей Головы и уже давно мёртвого Хеллека были отброшены. Так впервые возникла пауза в том, что впоследствии получило название «Битвы на склонах». Пыль начала рассеиваться… Когда ситуация внизу, на поле, прояснилась, длинные ломаные ряды рыцарей Простора разразились радостными выкриками. Вместе с Королевскими войсками, они в едином порыве ринулись с высот.
На севере чудовищное продвижение кавалерии Запада и Дорна, уничтожающее остатки обороны теннов и с помощью пеших войск захватывая их укрепления, столкнулись с заслоном. Около трёх тысяч одичалых смогли скооперироваться и занять оборону, сумев своим отчаянным порывом отбить волну рыцарей обратно. Но вскоре к ним подошло подкрепление войск Речных земель, обстрелявших врага из луков, а потом окончательно его добивая лихим кавалерийским наскоком. Фланговые атаки войск из Долины, под командованием «Бронзового» Джона Ройса, окончательно поставили точку на этом направлении.
Далеко на северо-западе, северяне, под командованием Русе Болтона, в конце концов сломили сопротивление бойцов Вольного Народа, закрепившихся на заросших лесом холмах. Их согнали с вершин и вынудили прижаться к берегам ныне пересохшей реки «Молочной». «Маленький» Джон Амбер, со своими тяжёлыми всадниками, хоть они и уступали противнику в численности, атаковал собравшуюся вокруг нескольких выживших вождей орду. Сам «Маленький» Джон получил копьём в подмышку, но выжил, а его войска одержали верх и перебили разбегавшихся дикарей. Вскоре запыхавшиеся северяне уже присоединились к Штормовым лордам и ловили женщин с рабами в огромном лагере Вольного Народа.
Гигантское войско одичалых распалось на части. Кто-то смог вырваться — в основном это были конные, которые держали путь не в сторону Зачарованного леса, а к Заливу Людоедов, где почти ничего не росло. Тем не менее, по их следам уже направили погоню.
Горгор Сутулый, последний малый вождь Рогоногих, оставил высоты вместе с остатками своих пеших людей и попытался отступить через горы. Но там его уже поджидал Аддам Марбранд, и Горгору пришлось бежать с горсткой своих ближников, пока его всадники истекали кровью, сражаясь с закалёнными ветеранами Запада. И хоть несколько именитых рыцарей погибли в этой схватке, «железные люди» не дрогнули, а вот одичалые оказались перебиты подчистую. За Горгором, который отправился искать путь вглубь гор, на на юго-восток, отправились опытные загонщики, с поддержкой лёгкой конницы.
Однако слишком увлекаться погоней «Небесный Клинок» не давал. Ему хватило и прошлого раза, когда чересчур поверившие в себя рыцари сотнями заблудились в степях и лесах.
Битва закончилась, началось добивание и агония.
* * *
Лагерь одичалых, взгляд со стороны
Манс несколько секунд смотрел на убитого им рыцаря, чей белоснежный плащ теперь был измазан кровью.
Далла вцепилась в себя двумя руками. Она согнулась до самой земли и разревелась, впадая в натуральную истерику. Налётчик схватил её и крепко прижал к себе, но девушка вырывалась и вопила.
Мужчина стоически переждал этот приступ. Мыслями он разрывался между желанием немедленно сбежать и хоть как-то успокоить свою женщину.
По истечению пары минут, Далла выдохнула и посмотрела на Манса более осмысленно.
— Ты ранен, — заметила она, — нужно перевязать…
— Не здесь, — качнул Король-за-Стеной головой, — одевайся, мы уходим.
— Я… — слёзы снова потекли по её глазам, — иди один, я уже не подхожу тебе. Я была осквернена и…
— Дура! — прикрикнул Налётчик, обхватив её за плечи, — это не твоя вина! Бой проиграл я!
— Ты винишь себя за меня! — светловолосая девушка оттолкнула его, из-за чего Манс поморщился, ведь она зацепила сломанное ребро.
— Я пришёл за тобой, Далла, — твёрдо сказал он, наблюдая, как женщина, морщась, натягивает одежду на своё грязное, окровавленное и избитое тело.
— Ты свихнулся! Ты ненормальный! Как ты теперь можешь быть уверен, что дети, которых я тебе подарю, будут твоими?!
— Они в любом случае будут моими! — гнев заглушил чувство тревожности, отчего Манс схватил Даллу за руку и скрутил. — Я забираю тебя! Ты — моя собственность! Я «украл» тебя!
Далла лишь молчаливо и тихо расплакалась. Но через миг, посмотрев в её глаза, Налётчик заметил там холодную решимость.
— Ты ненормален, муж мой. Я давно уже заметила это. Как и твоё желание во время близостей постоянно слышать, насколько ты уникален, хорош собой, красив и умён.
Король-за-Стеной на миг прислушался к происходящим за пределами палатки событиям, но их шум был ещё достаточно удалён. Кажется, кроме Королевского Гвардейца и его шавок, до этого места ещё никто не добрался.
— Я знаю, почему ты так боишься Стира, Варамира, Тормунда и остальных. Я общалась с магнаром теннов. Он многое рассказал про тебя. Ведь он был с тобой уже долгое время. Я слышала и то, что говорили другие перебежчики, люди, знакомые с тобой по Ночному Дозору.
Манс бросил на неё странный взгляд. Там была смесь гнева, раздражения, злобы и… страха.
— И что они сказали?
Далла стёрла кровь с губ. Кажется, истерика полностью отпустила её.
— Поведали, почему ты такой самовлюблённый. Почему во время близости со мной, ты никак не перестанешь думать про себя. Почему постоянно подозреваешь чужое предательство; почему всех опасаешься, а потом приходишь ко мне, даже накануне важного боя, чтобы я вновь наполнила тебя уверенностью в собственных силах. Я знаю про всё!
Внутри у Манса что-то задрожало. Он вскинул руку, но пальцы отказывались сжиматься в кулак.
— Что тебе рассказали? — только и смог выдавить он.
— Что я — только знак, символ твоей исключительности. Просто безделушка, такая же, как золотой браслет или кольцо на палец. Вольный Народ так и не смог вытравить из тебя этих южных взглядов. Ночной Дозор повлиял на тебя сильнее, чем ты это показываешь. Даже сейчас, говоря свои слова, ты на самом деле не хочешь вернуть меня, а лишь желаешь в очередной раз получить доказательство своей уникальности!
— Глупая баба! Тебе заморочили голову! «Вороны» спят и видят, чтобы разрушить наши порядки! И этот проклятый Стир, всегда завидующий мне! — Манс сплюнул прямо на стенку шатра. — Но уже плевать, он мёртв, погиб в бою, на моих глазах. А все пленные «вороны» нашли свою смерть ещё раньше. Перебежчики… хах, да кто слушает предателей?
— «Погиб в бою», говоришь? Ты сам убил его! Я же знаю тебя, муж мой. Наверняка отправил его прямо в центр всей схватки, а потом обставил всё как случайность! Потому что боялся! Боялся его слов и стоящей за ними правды! Наказал его, а по итогу снова самого себя!
— Заткнись! Ты — моя добыча! Моя собственность! Я тебя «украл»! Ты должна делать, что я захочу! — Налётчик толкнул Даллу, роняя прямо на шкуры.
— Нет! Нет! Я — не твоя собственность! Я — твой позор! Он так сказал! — выкрикнула она в ответ.
— Позор? Какой позор? Что он сказал? — Манс навис над ней, угрожающе скалясь.
— Что тебе постоянно нужно поощрение и ты требуешь его от меня. Это нужно тебе больше, чем всё остальное. Потому что больше ничего уже не может тебя исправить. Потому что ты уже сдался! А сейчас ты не можешь понять тот факт, что я тоже сдалась! Как сдался ты сам! И вскоре ты возненавидишь меня за это! Уже ненавидишь! За то, что меня изнасиловали здесь, прямо как тебя, когда ты ещё служил в Ночном Дозоре!
Она всё ещё лежала на земле, подтянув ноги. Такая красивая. Избитая и сокрушённая, но всё равно красивая. Как может человеческое существо быть настолько красивым?
— Что ты сказала? — тупо переспросил Манс.
Теперь Далла принялась всхлипывать. Откуда-то у неё в руке появился нож. Она приставила его к горлу. Король-за-Стеной видел, как в клинке отражается безукоризненный изгиб её шеи. Он мельком заметил уже начавший наливаться чёрным синяк на её предплечье.
«Она помогла мне убить того рыцаря…»
— От такого нужно избавляться кровью. Лишь ей… лишь ей можно смыть позор. Я не хочу жить как ты. Не хочу становиться сломленной, — слова Даллы откликались в душе Манса, заставляя его отступать назад.
— Не останавливай меня! — плача, произнесла девушка. — Я убью себя! Убью! Потому что уже ничего не будет как прежде! Не будет нас, не будет Вольного Народа, не будет наших детей, не будет ничего…
«Далла…»
Её рука была согнута и плотно прижимала нож к горлу. Лезвие уже рассекло плоть. В последний миг Манс каким-то чудом смог ухватить её за запястье, но уже было поздно. Кровь толчками начала выплёскиваться, заливая его руки и самого мужчину. Налётчик смотрел ей в глаза, а она смотрела в его.
Вскоре он вышел из шатра и пошёл вдоль палаток, нацепив броню, снятую с солдата, прикрывающего Королевского Гвардейца. Манс спокойно шёл прямо сквозь прибывающие толпы ликующих поклонщиков, и смотрел вдаль, на бескрайние Клыки Мороза и Земли Вечной Зимы, которые простираются за ними.
«Какие они необычные, — думал он, — эти горы…»
* * *
Тенния, укреплённая крепость магнара
Сигорн, новый магнар теннов, ставший им после смерти своего отца, Стира, смог вырваться с поля боя и вернуться в укреплённую долину. Жаль, что это ненадолго.
Мужчина распустил всех своих ближников, охрану, слуг и рабов. Всю длинную вереницу людей — неизбежную деталь его высокого положения, оставшись в одиночестве сидеть за грубо сделанным каменным столом.
Сигорн налил себе эля, сваренного их собственными искусниками, после чего начал неспешно потягивать его. Похоже, он впервые распробовал сладость всего того, что потерял, не успев даже толком и обрести.
Его молодое и крепкое тело рвалось в бой, стремилось ощутить кровь врагов, стекающую по длинному мечу. Но мужчина понимал бессмысленность этих действий.
Зачем принимать смерть в грязи и пыли, если можно сделать это на своих условиях? В собственной комнате, окружённой приятными вещами?
Сигорн был точной копией своего отца, хоть и моложе, да ниже ростом: худощавый, с прямым носом, глубоко посаженными большими серыми глазами и залысинами, из-за которых он выглядит старше своих лет. Мужчина был прям, как копьё и казалось, весь состоял из жил и мускулов. Гладковыбритый, словно почитатель «Небесного Клинка» и с лысой головой.
В дополнение ко всему, Сигорн носил бронзовые чешуйчатые доспехи и шлем.
Новоявленный магнар сидел в верхней башне собственной крепости. Сквозь узкое окно до него доносился шум отчаянного сражения, идущего внизу, крики дорогих его сердцу друзей и соратников.
Хотя Сигорн старался жить по чести, за свою жизнь он успел совершить не мало дурного. Когда сам, а в иной раз по приказу отца. Что же… дурные поступки — неизбежная принадлежность власти. Новоявленный магнар сожалел о них и жаждал более простой жизни, в которой, конечно же, меньше удовольствий, но зато и ноша куда меньше. Но конечно, он совершенно не желал столь сокрушительных перемен…
«Отец, мы погубили наш народ… и нашу веру».
Сигорн подумал, что теперь последние богорощи будут вырублены, как и оставшиеся чардрева. Каждый из людей, населявших эти великие земли, превратится в очередного поклонщика, который только и будет, что склонять голову да колени.
Мужчина не знал точно, какой план на бой был у Манса, но верил, что он был хорошим. Налётчик не зря оказался избран Королём-за-Стеной. Да и остальные вожди не сидели без дела, помогая ему. Что же пошло не так? Может, ситуация изменилась, когда им внушили иллюзию простого, неподвижного строя южан? Или тогда, когда убедили их в том, что поклонщики будут сражаться по их правилам? А после «Небесный Клинок» заманил их войска на север и прорвал строй… но не при помощи грубого давления и тщетных атак, а путём прорыва — точнее, его видимости — в центре собственного войска, среди многочисленных, но слабо обученных солдат Простора. Дальше «железные люди» попросту раздавили то, что осталось после сокрушения Королевскими, Западными и Штормовыми войсками.
Какое горькое поражение. Его даже нельзя назвать глупым или случайным. Что же это было?
Разве мог человек придумать столь простой, но такой элегантный и точный план? Может, это действительно был Бог? Неужели всё это время Вольный Народ боролся против настоящего сверхсущества?
Может быть Моустасу помогли. Возможно «вороны». Из тех, кто ещё застал их прошлые конфликты, до реформирования Ночного Дозора.
Старый враг. Старый друг — если только «ворона» способна быть кому-нибудь другом. Однако, они так давно воевали, так давно сражались, что ненависть невольно выхолостилась, стала пустой и привычной.
Сколько за это время у них с Ночным Дозором было союзов и сколько войн? Как много одичалых сбежало в глубь юга, навсегда оставшись на землях Старков? А как много «ворон» нашли прибежище среди Вольного Народа?
Всё относительно. Всё меняется, но остаётся таким же, как тысячу лет назад. Даже сейчас… Дозор сражается против Дозора, Манс Налётчик бьёт своих братьев. Мог ли он специально сдать войско?
«Вороны»… Старый враг. Старый друг.
Мужчина сделал широкий и жадный глоток эля, до самого дна кубка. Он не сдерживался, не видя в этом смысла. Покосившись на огонь, горящий в очаге, Сигорн бросил свой расписанный и разукрашенный кубок в пламя.
Магнар не хотел, чтобы потом он достался кому-то из изнеженных лордов поклонщиков. Они не заслужили чести пить из этого сосуда.
Бросив взгляд в узкое окно, он заметил там яркое солнце.
«Старые боги, ещё даже дневной свет не угас!» — возникла мысль в его затянутом хмелем сознании.
— И поднимем мы головы, увидев, что даже день ещё не угас, оттого позор наш открыт всем и виден каждому. Что Старым богам, что новым, южным. Каждый увидит слабость Вольного Народа, каждый посрамит нашу честь и достоинство. И не будет потомкам нашим, что продолжат жить под сенью лесов, холмов и гор, покоя.
Дерево кубка громко треснуло и тлеющая щепка выбилась из очага, резко, быстро. Она упала прямо на каменный стол, перед магнаром, несколько раз подпрыгнув, словно живое существо.
Гладко отполированный камень немного потемнел в месте, где она затихла.
«Подходящий знак», — решил Сигорн, уловив намёк. Небольшое предсказание будущего рока.
Мужчина выпил еще эля, прямо из кувшина. Враги уже ломились в двери. Быстрые люди. Смертоносные люди.
«Неужто все мы мертвы? — подумал магнар. — Нет. Только я».
Подойдя к окну, Сигорн встал на колени и погрузился в последнюю, самую благочестивую молитву Старым богам. Он не слышал, как трещит дерево. Лишь завершающий грохот и стук обломков, раскатившихся по каменному полу, подсказали ему, что настал час взяться за меч.
Новоявленный правитель теннов повернулся, чтобы встретить лицом к лицу вломившихся в комнату рослых, охваченных безумием битвы южан.
Это будет недолгий бой.
* * *
— Вы довольны, господин? — поступил мне вопрос от Морри, когда я наконец-то отвернулся от поля боя и отправился вниз, по склону холма.
— Ещё бы, — улыбаюсь в ответ, — этот оборотень был достаточно силён. Я ощущаю, что стал на шаг ближе к полному восстановлению. И битва… да, она тоже прошла хорошо. Пару моментов я бы поправил… но да не суть, это не существенно. Главное — победа далась лёгкой ценой, потери составляют менее пятой части войск.
— С учётом такой орды, это очень хороший показатель, — одобрительно посмотрела на меня служанка своими тусклыми глазами.
Оказавшись внизу, ко мне почти сразу подбежала группа офицеров, гонцов, лордов, стражи и ближников, которых я отослал ранее, чтобы не допустить их смерти, в случае прорыва одного из варгов. Это было бы бессмысленно. Да и зачем мне была нужна стража, когда рядом была Морриган?
Донесения посыпались, как из рога изобилия. Но это были приятные вести, лишь подтвердившие картину боя, составленную в моей голове. Войска одержали сокрушительную победу, окончательно сломив жалких дикарей.
Сложив руки за спиной, я на миг прикрываю глаза и медленно выдыхаю.
Ещё один шаг на моём пути. Осталось совсем немного и мир будет в безопасности. Я уже прикинул направление, где прячутся эти снежные ублюдки. В Землях Вечной Зимы, холодных, даже жарким летом. И именно туда направятся мои разведчики, как только сомнут Теннию.
Касательно же моего исцеления… план по Таргариенам движется полным ходом и пока что вполне успешно. Всё-таки не зря я, сквозь боль и слёзы, даже несмотря на поглощённого в то время мага, выискивал Рейллу. Нашёл и смог встретиться. Это была интересная беседа. Воспоминание о ней встало перед глазами…
Женщина смотрела на закат, через открытое окно, так, как будто надеялась ослепнуть. Её длинные серебряные волосы уже тронула лёгкая седина. Они не были как-то уложены и теперь ветер спокойно трепал их.
Без сложной причёски и макияжа, она смотрелась более взросло и мудро, создавая образ сильной и волевой личности.
Я распустил всю свою стражу и свиту. В комнату к бывшей королеве я зашёл абсолютно один, плотно закрыв за собой дверь. Ни слова ни говоря, широким шагом подошёл ближе и закрыл окно. Ветер отвлекал и мешал, как и слепящее, яркое солнце.
Довольный результатом, встал над женщиной, на чей поиск был вынужден потратить просто-таки неприличное количество времени и сил. Я смотрел в её фиолетовые глаза, желая понять, что за вздор Рейлла напридумывала себе, чтобы реагировать так… странно.
— Визерис не мёртв, — говорю я ей, — как и Дейнерис. Никто и пальцем не тронул их.
Да, Дейнерис. Канонная «Бурерождённая и Неопалимая». Впрочем, для немолодой Рейллы роды прошли тяжело. Как мне сообщили, новой беременности она уже не переживёт. Но это и не нужно. Таргариен сделала своё дело, принесла в этот мир Дейнерис.
Пока правда не знаю, именно та ли это Дейнерис, ведь как уже понятно, отцом её не является Эйрис Таргариен. Однако, есть у меня хорошие такие подозрения, что полукровкой девочка не будет… Не зря же сроки беременности так удачно наложились на посещение Рейгаром Драконьего Камня, перед той, финальной битвой.
— Вы уже всё знаете, лорд Моустас? Жаль. Но это было ожидаемо.
— Не ожидал, что вы доберётесь так далеко, леди Рейлла, — склонил я голову, хоть и не слишком низко.
— «Леди Рейлла», — еле заметно вздохнув, повторила она, — вы, лорд Моустас, не упускаете случая, ткнуть меня носом.
— Вас это задевает? — присаживаюсь я напротив, не спрашивая разрешения, что вообще-то является дурным тоном, но было как-то плевать.
— Как ни странно, да, — улыбнулась она, — когда всю жизнь являешься королевой, то трудно измениться по щелчку пальцев.
— А вот мне кажется, что перемены вам к лицу. Я отчётливо вижу, что вы стали иначе смотреть на всё происходящее вокруг. Как и ваши люди, не так ли?
— Ах, давайте же оставим досужие разговоры, — махнула бывшая королева рукой, — зачем вы так старательно искали со мной встречи, лорд Моустас? Явно не ради того, чтобы выслужиться перед этим мальчишкой Робертом. Не с вашим положением и репутацией пытаться добиваться королевской милости. Это ему нужно пытаться заполучить ваше внимание.
— О, вы так уверенно исключили возможность вашего мною убийства? Может быть я хотел лично заглянуть в эти чудесные, лиловые глаза…
— Полно, — отрезала она, — переходите к сути, лорд.
Качнул головой и не сдержал лёгкой ухмылки. Рейлла в своём стиле. Брак с Эйрисом не сломил эту женщину, а если точнее, то на руку явно сыграла помощь Рейгара, благодаря которой она сохранила ум и душевное спокойствие.
— Скажите, вы помните, какая была любимая фраза Рейгара, которой он начинал и заканчивал любую войну? — спрашиваю я Рейллу.
Глаза женщины вспыхнули. Она кивнула.
— Прошу, скажите мне её.
— Война — это интеллект.
— Вы — жертва в этой войне, леди Рейлла?
Бывшая королева нахмурилась, поджав губы. Она покачала головой.
— Нет, — коротко ответила Таргариен.
— Боюсь, что да, леди Рейлла.
Женщина отвернулась. Её взгляд блуждал по комнате, останавливаясь на закрытом окне. Ей явно вновь захотелось взглянуть на солнце.
— Когда-то я боялась. Но больше не боюсь.
— Больше не боитесь… И почему так, леди Рейлла?
— Закат нашей династии. Он прошёл уже давно. Ещё в миг «Трагедии в Летнем замке», когда погибла большая часть нашего, некогда многочисленного рода. Я осталась одна. Из женщин, имею в виду. Очевидно, что на чистокровности можно было поставить точку.
Рейлла посмотрела на меня своими пурпурными глазами. За ними я видел серьёзность и желание идти до конца.
— Смерть Рейгара не была концом. Это было закономерным итогом. Он ушёл, как и другие мои дети. Осталось двое, но, видимо, уйдут и они.
— Я — человек практичный, леди Рейлла.
Перед глазами на миг пронеслись воспоминания того боя, когда Баратеон убил Таргариена. Радостное событие. Я вспоминал картину побоища: открытые рты и распахнутые глаза, руки, скрюченные, словно лапы раздавленных тараканов. Дым, поднимающийся от зелёных костров.
После минутного молчания, снова смотрю на женщину. Мне подумалось, что есть определённое различие между красотой, которая освещает, и красотой, которая освещена. Солнце и небо…
— Что же, достаточно полемики, — встряхнулся, сбрасывая оковы незримых воспоминаний. — Знаете, я всегда находил несправедливым факт прошедших событий и падения династии Таргариенов, — откидываюсь на спинку стула, положив ногу на ногу. — Про Эйриса нет смысла говорить. Его характер и нравы общеизвестны. Можно сказать, что восстание произошло лишь по его вине. Ведь не было ни заговорщиков, ни откровенных противников. Все были спокойны даже после того, как он дал… «отставку» Ланнистеру и собственному сыну.
Бывшая королева не прерывала меня, но обратилась во слух, пристально ловя каждое слово.
— Вы ведь знали, что мы готовим переворот, — продолжил я, едва уловимо улыбнувшись, — Рейгар не мог не поведать сию чудесную новость вам, милая леди. И мы действительно смогли его реализовать. Верховные Лорды приняли условия принца, армии были наготове, королевский двор походил на сборище замаскированных шпионов и наёмников всех мастей, готовых вонзить нож в горло своего врага, едва поступит такое распоряжение… И что же произошло дальше?
Я позволил молчанию на миг опуститься между нами. Мельчайшая пауза, которую я прервал, едва ощутил желание собеседницы разорвать неуютную тишину.
— Рейгар сполна перенял «особые» качества своего отца. Ведь только безумцу могло прийти в голову, накануне военного переворота, похитить девчонку Старков. До сих пор учёные мужи не могут прийти к однозначному мнению о причинах сего поступка, склоняясь к выводу, что проблема кроется где-то глубоко… в голове.
— К чему этот экскурс в историю? — нахмурилась Рейлла. Своими словами я смог вывести её из апатии, — к какому выводу вы подходите столь издали, лорд?
— К тому, что если на троне и должен сидеть Таргариен, то, пожалуй, это должна быть женщина.
Её глаза широко распахнулись.
— Вы ведь не верили, что я хочу просто поговорить, верно? — склоняю голову, — оттого мы сейчас сидим в Мороше, маленьком портовый городке на севере Эссоса, в западной части дельты Сарны. Что здесь примечательного? Жалкая лоратийская колония. Максимум, что тут можно получить, это какие-то торговые связи с Саатом и Иббеном, не более.
Позволяю себе поморщиться.
— И вы, уважаемая леди, не просто так отослали свою дочь, Дейнерис, с сиром Ричардом и Оливером через Горькотравный залив, прямо в Саат. Думаете, что таким образом сумеете меня обмануть? Разменять свою жизнь, но спасти детей? Вот только где «Красные Драконы», милая леди? Ваша наёмничья рота, в которую переквалифицировались все рыцари и воины дома Таргариен, которые остались вам верны? Которые сейчас успешно, уже три года как, добывают для вас золото? Уж не направлены ли они в помощь принцу Визерису? Настоящему принцу Визерису, что сейчас скрывается в Кваркаше, колонии Кварта?
— Откуда вы всё это знаете?! — Рейлла подскочила, со страхом и гневом посмотрев на меня, — и почему рассказываете мне?
— Разве не очевидно? — прикрываю я глаза, — если бы было таково моё желание, то последователи «Неба» достали вас хоть на краю света. Не важно, как далеко сбежит Визерис, но у «Небесного Клинка» есть связи даже в Асшае, как и верные слуги.
Встаю с кресла и подхожу ближе. Таргариен не сдала назад, лишь гордо выпрямилась.
— Я желаю вам помочь.
Эти слова заставили её вздрогнуть. В глазах на миг появилась такая незамутнённая, чистая надежда, что мне даже стало не по себе. Правда почти сразу она сменилась раздражением с примесью паники.
— Не верю, — коротко произнесла женщина, после чего я взял её за руку.
Рейлла вздрогнула, но ладонь не вырвала, за что я был ей благодарен. Всё-таки это немного помешало бы моим следующим действиям.
Недавно поглощённый маг начал «вырабатываться». Впрочем, в этом и была цель. Я щедрой рукой черпал свои силы, даже из резерва верующих, но тем самым получая возможность сделать то, что желал — доказать свои слова.
Женщина молодела, становясь той, которую когда-то называли не просто королевой, а «Королевой любви и красоты». Рейлла с неверием смотрела на собственную руку, всем телом ощущая изменения.
— Надеюсь, в этом, так называемом трактире, найдётся зеркало? — хмыкнул я.
— Не повредит, но… — она, ничуть меня не стесняясь, запустила руку себе под платье, в области груди, — упругая и крепкая, как до родов… — женщина, хотя уже юная, молодая девушка, всхлипнула, осев прямо там, где стояла. Но я не позволил ей упасть, вовремя подхватив.
— Надеюсь этой демонстрации достаточно, — я сдерживал себя, чтобы не выругаться, ощущая, как болезненно бьётся сердце, словно бы пытаясь вырваться наружу. От такого активного использования силой, мне ощутимо поплохело. — Кроме того, я хотел бы помочь сведениями и деньгами. У меня с собой чек «Золотого Банка», на сто тысяч драконов. Также я…
Она прервала меня, потянувшись выше и практически соприкасаясь лицом.
— Твоё сердце так стучит… — юная красавица неправильно интерпретировала ситуацию. — Я… — неуверенно и слегка опасаясь, бывшая королева тянется ближе и мы соединяемся в поцелуе.
В голове за миг промелькнули все «за» и «против», но ключевым был факт «привязки» Рейллы к себе, чуть ближе, чем просто «союзника». Кажется, она хотела того же самого, потому что во внезапно проснувшиеся чувства я попросту не верю.
Приподняв её на руки, не переставая целоваться, прошествовал к кровати, стоящей в углу.
Прости, Серсея. Ты об этом не узнаешь, а мне нужно. Для дела, само собой… Впрочем, это будет моя первая тебе измена. Первая и надеюсь последняя.
Ближе к вечеру, как следует распробовав серебряноволосую и помолодевшую девицу, мы принялись общаться и я более подробно рассказал про факт дружбы с Рейгаром, намечающийся заговор, восстание Баратеона и всё остальное. Осветил всю войну, как со своей стороны, так и стороны других регионов. Конечно Таргариен была на стороне сына, мне даже пришлось откатиться во времени, чтобы построить разговор иначе, ибо недооценил её чувства.
Тем не менее, доказать свою поддержку свергнутой династии у меня удалось. Благоразумно я не спрашивал подробности их деятельности, ограничившись финансовой поддержкой, а также фактом наличия друга в Вестеросе.
Угу, сходу предлагать «восстановиться на троне» я и не думал. Это глупо и недальновидно. Да и логики лишено. Не пойдёт за ней народ, да и мне подобное не было нужно. Пусть события идут по канону, пусть Дейнерис продадут дотракийцам, чтобы она смогла пробудить драконьи яйца. А вот когда появятся драконы, уже будем смотреть…
Вот только нужно будет позаботиться, чтобы этот канон случился. Чтобы Дейнерис ушла в кхаласар, чтобы были подарены яйца… Предстоит немало работы, но это уже частности.
Мысленно улыбаюсь. Что же, вскоре я увижу и драконов, и Белых Ходоков, которые, как я надеюсь, могут оказаться даже более «питательными» чем огнедышащие ящерицы. Главное от такой диеты самому не превратиться в Иного.
Не позволяя себе уходить мыслями куда-то далеко, оседлал коня и отправился наводить порядок. Дел после победы над Вольным Народом было едва ли не больше, чем перед подготовкой самого сражения.
* * *
Лагерь войск Арвинда Моустаса, два дня после победы
Вель потянулась, ощущая, как накидка и тонкая шкура, которую ей соблаговолили оставить, натянулась на груди. Она заметила взгляды, которые на неё кидали инквизиторы и их «Небесные братья», а по сути — слуги.
«Радует, что только смотрят», — девушка отлично понимала, что остаётся целой и невредимой лишь по причине нахождения в «застенках» инквизиции и своего статуса «ведьмы». Колдунов очень берегут именно по причине будущего «очищения», к которому тело нужно предоставить обязательно живым. Правда если бы не присутствие поблизости лорда Моустаса, то её как минимум бы тщательно допросили, однако сейчас в этом нет смысла, «Бог» и сам сможет всё разузнать, как и моментально «очистить её душу», отправив в некий «Рай» — место, достойное лишь праведных душой и телом.
Направляясь вслед за конвоирами, Вель поморщилась, ощущая, как от неё несёт. Два дня она сидела взаперти, под охраной четвёрки солдат в полном боевом облачении. Им запрещено было говорить с ней, но приказано следить беспрерывно. Признаться, для неё это стало новым, крайне смущающим опытом, особенно при походах в благоразумно предоставленное ведро.
И хоть ей давали пищу и воду, но вот возможности полноценно освежиться, хотя бы в местной реке, не было ни малейшей. Что уж говорить о поддержке чистоты своего рта?
Вель была тихой. Она не пыталась сбежать и не пыталась как-то навредить своим тюремщикам. Честно сказать, сестра жены короля племён была образцовой пленницей. А всё дело в том, что она знала, как обращаются с теми, кто вызвал неудовольствие инквизиции. И статус ведьмы не спас бы её от «аккуратных» побоев или насилия, ведь главное — доставить живой.
Вся надежда строилась на близком присутствии «Небесного Клинка». Это лишало её пленителей смысла причинять боль, проводить допросы или как-то участвовать в жизни Вель, что было девушке только на руку.
На её плечо села большая навозная муха и мерзко потёрла лапки. Блондинка скривила лицо. Это же как она провоняла в той конуре, что на неё стали слетаться мухи?!
Дабы не нервировать стражу, она просто слегка повела плечом, заставляя мерзкое насекомое взлететь и начать наворачивать круги вокруг. Девушка не отводила от мухи взгляда, но не прошло и минуты, как насекомое приземлилось в её спутанных, покрытых пылью и грязью волосах, ставших грязно-бурого цвета.
«А ведь были светло-жёлтыми, тяжёлыми и гладкими», — ухмыльнулась она, мотнув головой и заставляя противную муху снова взлететь.
Девушке не нравилась текущая ситуация, но она признавала справедливость своих умозаключений на момент сдачи в плен. Выбора было два: погибнуть или потянуть время. Умереть она всегда успеет, а Арвинд Моустас никогда не славился жестоким нравом, особенно по отношению к людям без магического дара.
Нет, Вель прекрасно понимала, что будь такая нужда, она прошла бы все муки Ада, после чего умоляла бы отправить её к Неведомому, но такой нужды попросту нет. Она не владеет какими-то секретными сведениями, а всё что знает, расскажет добровольно. Магии в ней тоже нет. Более того, блондинка и не сообщала, что владеет ею, так решил тот коротышка-инквизитор, а она просто ничего не отрицала.
«Я же глупая «дикарка», куда мне до ваших многомудрых специалистов, лорд Моустас! — ехидно подумала она, — раз сказали «ведьма», так значит ведьма и есть!»
Главное, чтобы она действительно не оказалась ведьмой. То есть, чтобы её не отправили на костёр или что там делают поклонщики с такими как она?
«Если не будет насилия и пыток, то я просто выиграла себе время, чтобы вдоволь поваляться в грязи перед смертью. Если же будут… что же, сама виновата. Переоценила собственное чутьё и интуицию. Бывает. Жизнь за такое наказывает. Вот и меня настигнет наказание».
Она коротко махнула головой, ощущая, что вокруг пролетел уже мелкий гнус.
«Ха-а… от этого избавиться будет потруднее».
Впрочем, подобное уже не сильно волновало Вель. Наконец-то настал тот миг, когда на третий день после взятия в плен, её, грязную, нечёсаную и откровенно пованивавшую, вели на приём к одному из самых важных людей всего Юга. Да что там Юга, уже и Севера, ведь свой край они благополучно просрали.
Вель поморщилась, но вынужденно пожала плечами. Да, ситуация не из лучших, но побеждает сильнейший. Как в среде животных, где более умелый хищник уничтожает своего слабого соседа, так и здесь, в битве народов, мировозрений и религий. «Железные люди» показали, что их навыки не только не уступают, но и превосходят людей Вольного Народа. А раз так, то побеждённым остаётся только склониться перед своим победителем.
Победитель забирает всё и имеет право делать то, что захочет. Девушка знала это, как прекрасно понимала и традиции собственного народа. Случись так, что победа досталась бы одичалым, то они точно также вырезали бы всех мужчин — в крайнем случае сделали бы рабами, а женщин оставили бы служанками, да постельными грелками. Всё равно южанки на что-то другое не годятся. Хах, да это признают даже сами поклонщики, ведь у них в войске нет ни одной женщины! Это всегда мужчины, в то время как женщинам остаётся только прислуживать за ними в лагере.
Вольный Народ поступил бы также. А потому Вель молча признала право победителя. Нет, это не доставляло ей удовольствия и девушка с радостью избежала бы плена, но увы, она слишком неосмотрительно задержалась на том холме. Теперь она среди рабов. Скорее всего её отправят к ним сразу, как выяснят, что блондинка не владеет магией.
«И сказки это всё, что Вольный Народ не преклонится ни перед кем и никогда. Ещё как преклонится, стоит только показать силу. «Небесный Клинок» показал», — подумала Вель, проходя вдоль рядов и палаток.
— Даже лагерь у вас выглядит чище, просторнее и красивее, — едва слышно пробормотала девушка, на что получила лёгкий толчок в плечо.
— Заткнулась там, — пробурчал её стражник, на что тут же получил обжигающий гневом взгляд безымянного коротышки, который продолжал контролировать её даже во время перемещения.
— Поосторожней со своими лапами, Джоден, — высказал он ему, — ещё не хватало поломать ведьму перед глазами лорда Моустаса.
— Так дали бы мне помыться перед этим торжественным моментом, — не сдержала высказывания Вель, на что получила злобный взгляд инквизитора.
— Не наглей, девка, — бросил он ей и отвернулся, продолжив путь.
Подойдя к огромному шатру, размером, наверное, с четыре обычных, их остановила стража, одетая в тяжёлые стальные доспехи. Несмотря на жару, Вель не заметила у них признаков усталости, вялости или истекающих потом лиц. Нет, пехотинцы были бодрыми и энергичными.
«Либо часто меняются, либо какие-то особые тренировки, — прикинула девушка. — Такие как они хорошо бы вписались в ряды Вольного Народа».
— «Небесного Клинка» здесь нет. Он проводит проповедь, — ответил старший в охране, — зайдите в храмовый шатёр, либо подождите вон там, — кивнул он на навес, под которым уже размещалось четверо о чём-то переговаривающихся мужчин.
— Наше дело и так ждёт слишком долго, — коротышка потёр руки таким же жестом, как делала та жирная навозная муха, летающая вокруг Вель, отчего она едва сдержала гримасу отвращения.
Стражник быстро оглянулся на ожидающую четвёрку, а потом сделал короткий шаг вперёд и наклонился, зашептав служителю Инквизиции прямо на ухо. Однако близкостоящая девушка слышала каждое его слово.
— Господин инквизитор, пожалуйста, идите сразу в походный храм. Я уверен, «Небесный Клинок» примет вас первым, если вы так поступите. А остальные подождут. Всё-таки у вас, — он бросил острый взгляд на Вель, — явно более серьёзная причина желать с ним встречу.
— Верно, почтенный страж, — довольно улыбнулся коротышка, — лёгкой службы вам, а мы… пойдём.
— Так угодно моему Богу, — кивнул пехотинец.
Они отошли в сторону, по дороге столкнувшись с ещё одной группой людей, среди которых был богато одетый мужчина с небольшой, ухоженной бородой.
— Это же лорд Талли, — тихо произнёс своим людям инквизитор, покосившись на прошедшего мимо аристократа, — судя по всему, тоже к «Небесному Клинку». Уж кого-кого, а его точно пропустят впереди всех! Мы так весь день просидим в ожидании! Давайте-ка поспешим в храмовую палатку!
Они ускорились, как и сама Вель. Девушка вообще желала хорошо размяться: побегать, поупражняться с копьём, провести хороший, выматывающий спарринг, прокатиться на лошади…
«Может быть ещё будет такая возможность», — мысленно утешала она сама себя.
Их странная компания быстро добралась до позолоченного шатра, на котором был вышит герб «Небесного Клинка». Вель невольно сбавила шаг, пристально осматривая его, ведь никогда не видела столь детально вышитого герба вблизи.
Идущий позади «Небесный брат» хотел было снова толкнуть её, но инквизитор не позволил.
— Пусть рассмотрит, — довольно улыбнулся он, — даже одичалые ведьмы должны проникнуться величием нашего Бога.
За это Вель была даже благодарна этому самодовольному засранцу. Самую малость.
Вышивка была очень детальной, большой и подробной. Все переходы цветов были мягкими, едва различимыми, естественными. Каждое красное и жёлтое пятно выделялась и будто бы гипнотизировало девушку. Меч, вокруг которого обвилась змея, был так похож на настоящий, что его хотелось схватить и кого-нибудь зарубить.
«Например, моих конвоиров», — скосила она на них глаза.
— Время, — односложно прервал её любования инквизитор, а после прошёл внутрь. Вель и её сопровождающие последовали за ним.
Внутри было темно, прохладно, а также очень людно. Вель и остальные оказались почти в самом конце. Девушка оглядела тех, кто находился в темноте, рядом с ней. Она увидела поклонщиков всех народов и статусов. Некоторые держались вместе и о чём-то переговаривались, но большинство сидело в одиночестве, вглядываясь в освещённые фигуры. Они казались… зачарованными. Люди словно оказались в подчинении — и не столько у света, сколько у окружающей тьмы.
Там, вдалеке, на небольшой, искусственно сделанной возвышенности, находился он… Арвинд Моустас, «Небесный Клинок». В данный момент мужчина негромко общался с каким-то лордом, держа его ладонь двумя своими руками. Собеседник «Бога» был явно подавлен, но слова главнокомандующего, очевидно, повлияли на него в лучшую сторону. Прямо на глазах девушки, лорд всё больше воодушевлялся.
Сама же Вель постаралась получше присмотреться к человеку, сокрушившему Вольный Народ. Она стремилась увидеть и понять, чем же таким он обладает, что сумел переломить хребет всему Северному региону, сделать то, что не смог ни один из Старков, некогда звавших себя «Королями Зимы».
Моустас был гладко выбрит и имел ровные черты лица. Его взгляд менялся от человека к человеку. Смотря на кого-то, он становился мягким и утешающим, а на другого — острым и твёрдым.
Одет мужчина был в простой на вид, светлый камзол, а на плечах висел плащ с гербом. Никаких украшений или золота на нём не было и это невольно пришлось Вель по нраву. Она не любила бессмысленных побрякушек, особенно на мужчинах.
— Почему вы это делаете? — поинтересовалась девушка у ближайшего человека, стоявшего почти рядом с ней. Его регион она не могла определить, но почему-то хотела верить, что этот мужчина — северянин, так как имел на голове длинные, перевязанные в косу чёрные волосы, высокий рост, ясный взгляд и мускулистые руки бывалого солдата.
— Разве ты не видишь? — отозвался человек, даже не взглянув в её сторону.
— Заткнись, девка, — яростно зашипел ей коротышка, — стой молча, это приказ!
— И с каких пор мы затыкаем рты прихожанам?! — громко заметил подошедший ближе апостол, который гневно осмотрел вначале Вель, которая стояла посреди шатрового храма в вонючей рванине и связанными руками, а потом инквизитора, чьё имя сестра бывшего Короля-за-Стеной так и не узнала.
— Прошу прощения, апостол, — слегка склонил голову коротышка, — но это ведьма, которую мы поймали во время недавней битвы и так как у нас здесь нет полноценных тюрем, то желали бы передать лично «Небесному Клинку», чтобы…
— Это не важно, — перебил его жрец, — ведьма она, одичалая или просто случайная крестьянка. Мы не отказываем в обращении к истинной вере никому. Вы должны знать это, молодой человек.
Вель ожидала, что инквизитор огрызнётся или продолжит спор, но тот лишь склонился. В этот раз гораздо глубже и сильнее.
— Прошу простить меня, апостол, я был неправ.
— Учись на чужих ошибках, но не забывай и о своих, — сурово закончил пожилой уже мужчина, а потом перевёл взгляд на Вель. — Говори сколько захочешь, ты в месте, где никто не затыкает рты и никому не указывает. Месте правды и благочестия.
Девушка заторможено склонила голову, подражая инквизитору. Кажется, получилось не очень хорошо, потому что жрец лишь рассмеялся и махнул рукой.
Когда он отошёл, Вель снова оглянулась на северянина, восстановив в памяти его последние слова.
— Простите, что отвлекаю, — вновь обратилась она к нему, — но что именно я не вижу?
— Его, — ответил мужчина, но вложил в короткое слово так много скрытого смысла, что девушку пробила дрожь.
— Вы имеете в виду лорда Моустаса? — всё-таки уточнила блондинка.
Вот теперь северянин повернулся к Вель. Его блаженная улыбка была исполнена жалости.
— Ты ведь его служанка? — спросил он, в темноте не сумев разглядеть её одеяние и верёвку на руках, — всё просто. Ты слишком близко, — пояснил северянин, — потому и не можешь увидеть.
Вель решила не поправлять его, радуясь, что стоит с подветренной стороны и «благоуханием» её тела наслаждается лишь инквизитор и его «Небесные братья».
— Что именно увидеть? — вновь спросила девушка. Непонятное чувство сдавило ей грудь. Вель сделала шаг ближе, попадая в круг света костра. Теперь никто не смог бы спутать её со служанкой, но собеседник девушки не обратил на её внешний вид никакого внимания.
— Однажды, он прикоснулся ко мне, — вместо ответа сказал мужчина. — Давно, ещё во время восстания короля Роберта. Тогда мы шли на столицу. Я был одним из тысяч пеших солдат… В тот день я споткнулся на марше, а он поддержал меня, протянул руку… Он сказал: «Сними сапоги и обуй землю».
Вель рассмеялась.
— Это же старая шутка. Даже у Вольного… кхм, — она поправилась, — даже в самых глухих деревнях её слышали. Должно быть, вы отпустили крепкое словцо в адрес земли, когда споткнулись.
— И что? — отозвался северянин.
Вель вдруг поняла, что её собеседник дрожит от негодования. Она нахмурилась, а потом попыталась улыбнуться, чтобы успокоить воина.
— Ну, это просто такая поговорка. На самом деле, очень древняя. Её цель — напомнить людям, что не надо валить свои промахи на других.
— Нет, — проскрежетал северянин. — Не так.
Девушка в нерешительности помедлила и даже мысленно выругалась.
— А как тогда? — всё-таки решилась спросить она.
Вместо того чтобы ответить, мужчина отвернулся. Вель несколько мгновений смотрела на него. Она была сбита с толку и вместе с тем испытывала смутную тревогу. Как может ярость защитить истину?
Девушка чисто по инерции хотела схватить свою косу, но верёвки на руках напомнили о её статусе. Тогда, решая больше не нервировать инквизитора, она развернулась и сделала шаг в его сторону.
— Это означает, — сказал у неё за спиной северянин, — что мы должны исправить мир. Мы должны уничтожить всё, что оскорбляет.
Вель вздрогнула — такая ненависть звучала в голосе этого человека. Она повернулась, сама не зная зачем. То ли посмеяться над глупостью сказанных слов, то ли банально выругаться. А вместо этого стояла и смотрела на него, утратив дар речи. Почему-то северянин не смог выдержать её взгляда и стал наблюдать за костром. Остальные повернулись, услышав сердитый голос мужчины, но тут же, прямо на глазах у Вель, устремили взоры обратно на Моустаса. И девушка поняла, что эти люди уже никуда не уйдут. Проповедь Бога…
«Они все точно такие же, как и этот человек, — подумала Вель, ощутив странную боль, ставящую её в тупик, боль узнавания вещей, которые уже известны. — А я не близко, а пока что слишком далеко…»
Вместе с тем, блондинка невольно задумалась, не руководствовалась ли она теми же причинами, когда проводила время с Мансом и Даллой?
«Можно ли назвать меня принцессой Вольного Народа, по южным аналогам и традициям?»
Одновременно с мыслями, она оглядела толпу прихожан, пытаясь разглядеть эмоции на их лицах: горе, искушение, угрызения совести, замешательство. Они пришли не просто так, не чтобы отдать должное своему Богу. На это их толкали усталость, тайные надежды и страхи, зачарованность и восторг. Но более всего их толкала необходимость.
Они смотрели, потому что знали: что-то вот-вот произойдёт.
В этот миг Арвинд Моустас закончил с лордом и вышел в центр освящённой факелами трибуны. Первые же его слова заставили Вель ощутить странный укол в собственном сердце.
— Когда любимый человек умирает, — произнёс «Небесный Клинок», — нужно полюбить кого-то другого.
«Альфин, — всплыло в её памяти первое имя. — Далла», — всплыло второе.
Вель не знала, что случилось с её сестрой, но подозревала, что ничего хорошего. Эта война, война на уничтожение. Здесь нет место слабости или растерянности, только боли, крови и страданиям. А значит, нужно быть готовым и надеяться лишь на себя.
Остальные люди поражённо застыли, не отрывая взгляда от фигурки человека, стоявшего на возвышенности. Краем глаза Вель заметила, как коротышка-инквизитор встал на колени и тихо начал молиться. Кто-то и вовсе заплакал, не скрывая слёз.
На несколько мгновений лорд — или действительно Бог? — показался невыносимо реальным, словно был единственным живым человеком в мире призраков. Он улыбнулся и Вель перевела дух. Её затопило непостижимое облегчение.
После своих слов, Арвинд, который будто сделался выше, оглядел лица присутствующих. Глаза его светились состраданием. Несколько мгновений спустя, взгляд «Небесного Клинка» остановился на одном человеке — Штормовом рыцаре, если судить по гербу на его тяжёлом плаще. Вель не могла вспомнить к какому дому он относится, но была уверена, что права.
Вид у рыцаря был измождённый, будто он только что вырвался из боя с её сородичами, хотя сама битва закончилась три дня назад. Его волосы сбились в колтуны, доспехи были нечищеными и пыльными.
— Что случилось? — спросил Арвинд.
Рыцарь улыбнулся, но в выражении его лица было нечто странное, вызывающее лёгкое ощущение несоответствия.
— Во время боя, три дня назад, — начал он, скрестив руки на груди, — мы захватили лагерь дикарей.
Моустас кивнул, чтобы он продолжал.
— Разведчики донесли, что ближе к восточному сходу, в нескольких километрах от нас, собирается группа одичалых и мы поскакали туда, чтобы дать им бой.
«Небесный Клинок» упёр руки в бока.
— И что же было дальше?
— Ничего… В смысле — не было там никаких одичалых, видать все разбежались уже. Наш лорд разгневался. Он заявил, что другие…
— Что вы нашли? — проницательно спросил Арвинд и у Вель почему-то перехватило дыхание, а по телу пробежали мурашки.
Рыцарь моргнул. Сквозь маску усталости на миг проступила паника.
— Ребёнка, — хрипло произнёс он. — Мёртвого ребёнка… Мы поехали по тропе между палаток, накрытых шкурами волков и медведей, чтобы сократить дорогу… и там лежал мёртвый ребёнок. Девочка, лет пяти-шести, не больше. У неё было перерезано горло…
Вель против воли заломила руки и опустила голову.
«Глупая, бессмысленная жестокость войны! — затопили гневные мысли её сознание. — Вот что отличает нас от поклонщиков. Они не берут с собой детей. Женщин ещё да, но детей уже нет. А наши… «обучают» чуть ли не с рождения. Дети бегают по лагерю и по полю боя… А вместо палок играют с костями».
Когда Вель видела их, то невольно задумывалась: плечевой костью выходца Вольного Народа они размахивают или очередного южанина?
— И что дальше? — новый вопрос поступил от Моустаса.
— Ничего… В смысле — на неё просто никто не обратил внимания, все отправились дальше, как будто это была груда тряпья… обрывок кожи в пыли.
Рыцарь, дрожа, опустил голову и уставился на свои загрубевшие руки.
— Вина и гнев терзают тебя днём, — медленно сказал Арвинд, — ты чувствуешь, что совершил ужасное преступление. По ночам же тебя мучают кошмары… Девочка говорит с тобой.
Рыцарь в отчаянии кивнул.
Вель поняла, что этот человек не годится для войны. Когда мертвецы начинают преследовать тебя, это значит — с тобой что-то очень сильно не так.
— Но почему? — воскликнул рыцарь. — То есть, мы же видели множество мертвецов!
— Видеть и быть свидетелем — не одно и то же.
— Я не понимаю… — завертел он головой.
— Свидетельствовать — означает видеть то, что служит свидетельством, судить то, что следует судить. Ты видишь и ты судишь. Свершилось прегрешение, был убит невинный человек. Ты видел это.
— Да! — опечалено отозвался рыцарь. — Девочка… Маленькая девочка…
— И теперь ты страдаешь, — задумчиво нахмурился «Небесный Клинок».
— Но почему?! Почему я должен страдать? Она мне никто! Она была дикаркой! — взмахнул мужчина руками.
— Повсюду… Повсюду нас окружает то, что благословенно и то, что проклято. Священное и нечестивое. Но наши сердца подобны рукам: от соприкосновения с миром они делаются мозолистыми. Но сердца, какими бы огрубевшими они ни были, болят, если перетрудить их или если натереть в непривычном месте. Некоторое время мы ощущаем неудобство, но не обращаем на него внимания — у нас ведь так много дел…
Моустас посмотрел на свою правую руку, потом вдруг сжал её в кулак и вскинул над головой.
— А потом один удар, молотом или мечом, и мозоль лопается, отчего наше сердце разрывается. И мы страдаем, ибо чувствуем боль, причиняемую тем, что благословенно, тому, что проклято. Мы больше не видим — мы свидетельствуем!
Его сияющие глаза остановились на безымянном рыцаре. В них чувствовалась мудрость, несоответствующая его возрасту. Вель не могла отвести взгляда, жадно рассматривая его фигуру, образ, который будто бы сошёл с неведомых картин.
— Вот что произошло с тобой, — закончил Арвинд.
— Да… Да! Но что же мне делать? — дёрнулся рыцарь.
— Радоваться, — невозмутимо произнёс его собеседник.
— Радоваться? — поражённо переспросил мужчина и даже отступил на шаг назад. — Но я страдаю!
— Да, радоваться! Загрубевшая рука не может ощутить, как нежна щека любимой. Когда мы свидетельствуем, мы принимаем ответственность за то, что видим. И это — именно это! — означает принадлежать.
«Небесный Клинок» внезапно обернулся, соскочил с невысокого помоста и сделал два шага в сторону толпы.
— Не ошибитесь! — продолжил он и воздух зазвенел от звуков его голоса. — Этот мир владеет вами. Вы принадлежите, хотите вы того или нет. Почему мы страдаем? Почему несчастные кончают с собой? Да потому, что мир, каким бы проклятым он ни был, владеет нами. Потому, что мы принадлежим.
— И что, мы должны радоваться страданиям? — с вызовом выкрикнул кто-то из толпы.
Арвинд Моустас улыбнулся, глядя в темноту.
— Но тогда это уже не страдания, верно?
Собравшиеся рассмеялись.
— Нет, я не это имел в виду, — всё же начал пояснять он. — Нужно радоваться значению страданий. Тому, что вы принадлежите, а не тому, что вы мучаетесь. Помните, чему я учил вас: блаженство приходит в радости и печали. В радости и печали…
— Я в-вижу мудрость твоих слов, «Небесный Клинок», — запинаясь, пробормотал безымянный рыцарь. — Действительно вижу! Но…
И шестым чувством Вель поняла суть его вопроса: «Но как этого добиться?»
— Я не прошу тебя видеть, — сказал Бог, теперь девушка не сомневалась в этом. — Я прошу тебя свидетельствовать.
Непроницаемое лицо. Безутешные глаза. Рыцарь моргнул и по его щекам скатились две слезы. Потом он улыбнулся — и не было на свете ничего прекраснее этой улыбки.
— Сделать себя… — Голос его дрогнул и сорвался. — С-сдел-лать…
— Быть единым целым с миром, в котором живешь, — величественно дополнил Арвинд. — Сделать свою жизнь заветом. И тогда… Мир… Ты приобретёшь мир.
* * *
После привычной проповеди, которую я стараюсь регулярно проводить со своими людьми, каждый раз получая очередные искры веры, ко мне подошёл инквизитор Маладон Лангуорд, чуть ли не на поводке ведущий…
Маг?!
Глаза блеснули, отчего я интуитивно сделал шаг вперёд, желая почуять её, ощутить каплю магии, которую я уже наловчился определять даже на небольшом расстоянии, я…
Ощутил лишь запах давно немытого тела.
Мысленно сморщился, но не показал лицом ничего.
— Хм, — покосился я на девицу, чью красоту не могла скрыть даже корка засохшей грязи и спутанные волосы. — Где вы, говорите, поймали её?
— Прямо в командном штабе врага, «Небесный Клинок»! — быстро начал говорить Маладон. — Ещё во время схватки заметили странных птиц на небе, орлов, причём нескольких. А чего им тут делать, если не едят они падаль? Только высматривать, а значит, сразу варгов заподозрили и их колдовство. Далее, милорд Моустас, обратили внимание, как стояла эта ведьма, точно стрела, а над её головой птица летала. И тут всё на свои места встало. Ведь прямо в тот миг к ним рыцари наши скакали на всех порах, а она даже ухом не повела! А чего бы и нет, если сама в птицу умеет превращаться, а? — ткнул он девицу в плечо. — Все три дня, что прошли с момента боя, глаз с неё не спускали! Строго-настрого приказал, если хоть намёк на ведьмовство будет…! — он грозно махнул рукой, что с учётом его роста, выглядело комично.
А вот рассказ… ну, признаюсь честно, ошибки в профессии инквизитора нередки. Более того, встречался я с подобным уже неоднократно, но никогда за такое не наказывал. Лучше получить больше, чем меньше. Ибо каждый маг, мало того, что позволяет мне вплоть до двух-трёх недель чувствовать себя почти также, как раньше, так ещё и на какую-то кроху, исцеляет мой источник. Например сейчас я вполне доволен жизнью лишь по этой причине.
Мда… всё моё существование теперь построено на собственных страданиях и поиске исцеления, как временного, так и постоянного. А ведь когда-то я был идеалистом, желал построить «мир во всём мире» и чтобы без жертв!
Наивно и глупо!
Теперь я думаю лишь о своей шкуре. И немудрено о ней не думать, когда она будто бы слезает с тебя, вместе с плотью и нервами, погружая тело в пучину боли и отчаяния.
Сколько лет я уже не сражался, лишь откатывая себя в прежнюю, привычную форму? Да, мышцы такие, будто бы я только что провёл серьёзную разминку, выступив один против четверых, как в старые добрые, но… это ложное ощущение.
Что же, хотя бы так.
— Ясно, — киваю инквизитору, — пойдёмте в отдельную палатку, проверим её.
Я мог ошибиться. Всё-таки, такое возможно. Я не эксперт в магии и крайне плохо в ней разбираюсь, несмотря на то, что каждого мага — настоящего мага! — тщательно допрашивают мои дознаватели, выстраивая полноценную картину волшебного мира. Туда же относятся книги и иные формы знаний, добытые нами за эти долгие десять лет.
Выйдя из временного храма, сбоку от меня почти сразу появилась верная четвёрка гвардейцев и Морриган. Ранее функцию моей охраны выпоняли Ротбар и Бернард, но за это время я осознал, что держать их на роли простых охранников — попросту глупо. Их навыки позволили пойти в командиры собственных подразделений. Так что смысл в подобном попросту пропал. Теперь они мои полноценные советники во время разработки планов ведения боя или очередного витка шпионской войны. Угу, она снова пошла, но в этот раз против Мартелла. Вот только скорее «для виду», чем на самом деле.
Дорана сменил Оберин из-за проблем со здоровьем — колени, как и в каноне. И исцелить их я не мог, это естественная, а не приобретённая болезнь. Так вот, у Оберина не было таланта Вариса, так что его шпионы были и моими шпионами тоже. Но изредка, время от времени, чтобы поддерживать репутацию и кидать Мартеллу кость, приходится устраивать небольшие засветы, сливая некомпетентых агентов или тех, кого удалось перевербовать моим противникам.
По дороге в сторону моего шатра, где и было решено провести проверку, я ощущал взгляд девицы. Она пристально пилила им мою спину. Дыру протрёшь, дорогуша… Хм, интересно, а сколько времени они присутствовали на моей проповеди?
Отмахнувшись от разных просителей, ищущих моего внимания, я захожу в палатку вместе с Лангуордом, его людьми и одичалой.
— Снимайте верёвку, — бросаю «Небесным братьям», — а ты, — перевожу взгляд на женщину, — будь послушной и ложись на стол.
Щелчок пальцами и слуги освобождают его от тарелки с фруктами, — которую девица провожает голодным взглядом, — а также нескольких кувшинов, наполненных вином для гостей и ягодным отваром для меня.
Верёвка была аккуратно снята и сложена в карман одного из «Небесных братьев». Это заставило меня улыбнуться, хотя в принципе он всё сделал верно. Зачем разрезать, если наверняка ещё не раз пригодится?
Потирая запястья, на которых виднелись отчётливые следы, девушка покосилась на меня, а потом на стол. Нетерпеливо киваю на него головой, на что она, с отчётливым вздохом, ложится на него, лицом вверх.
Подойдя ближе, кладу руку на её грудь.
Девица вздрогнула и чуть шире приоткрыла глаза, но я обращал внимание на другое — пытался ощутить магию. Пусто. Что же, хорошо, моё чутьё не ошиблось ещё в первый раз. Однако, проверка никогда не бывает лишней.
— Вы на юге так за женщинами ухаживаете? — выдаёт она, отчего у меня приподнимаются брови. Маладон и вовсе тихо зашипел что-то непристойное.
Решаю оставить её слова без ответа.
— В ней нет магии, — убираю руку, одновременно ещё раз пробегая по одичалой глазами. Симпатичная, конечно, даже с учётом своего вида. Ладонь ощутила хорошо прощупываемые мышцы, а также крепкую грудь, где-то между вторым и третьим размером. — Забирайте её.
Инквизитор вполголоса выругался, тут же извинившись и преклонив колени.
— Милостивый господин, был уверен, — причитал Лангуорд, — что ведьма это! Так ей и сказал ведь, когда у сира Клигана забирал, что обвиняется в колдовстве…!
— Немудрено, что она предпочла компанию инквизиторов сиру Григору, — усмехнулся я, — любой здравомыслящий человек будет такого же мнения.
— Тогда мы решим её проблему, — взгляд инквизитора мне не понравился, но он был направлен не на меня. Логично, иначе мужчина пропал в этот же день. Если даже не прямо сейчас.
— Постойте, — девушка приподнялась и пристально посмотрела на меня. — Что со мной будет?
— Странный вопрос, — пожимаю плечами. — Жизнь твоя наверняка сложится лучше, чем могла бы, останься ты в Теннии или среди Вольного Народа.
Обращение к одичалым, как к «Вольному Народу», заставило её едва уловимо кивнуть головой.
— Ты же красивая, — не прятал улыбки, — значит, несмотря на всё демонстрируемое недовольство инквизитора Маладона, тебя продадут кому-то из лордов или даже Верховных Лордов. Будешь… «служанкой» в их замке.
— Тогда возьми меня к себе, — открыто и уверенно произносит она. Взгляд девушки был… странным. Я отчётливо различил там надежду, но остальные чувства от меня уходили. Однако, они не были негативными. Их я разбираю уже интуитивно, ведь вижу у каждого второго, которого допрашиваю собственными руками или используя палачей. — По вашим законам, правилам Южных земель, я — принцесса одичалых! Сестра жены Короля-за-Стеной.
Эти слова произвели впечатление. В моей памяти зашевелились мысли. Я помню… была такая… Как же её звали…? Она и по канону была красивой, а ещё боевитой особой…
— Что же, твоя ценность, как «служанки» от этих слов только выросла. Но я всё ещё не вижу причин, для чего ты нужна именно мне? Более того, я женат.
Отчётливо вижу, как Лангуорд желает высказать ей своё недовольство, но не даю ему право на это.
— А зачем тебе она? — указывает девица на Морриган.
Вель! Вот как её звали! Я вспомнил!
— Я буду выполнять такие же функции, как и эта твоя… «служанка», — одичалая с ухмылкой смотрит в потухшие, мёртвые глаза Морри, в которых, кажется, отражается сама вечность.
— Боюсь, ты не сумеешь быть… столь же полезной, — откровенно улыбаюсь я.
И… на что она меня подбивает? То есть… зачем мне ещё одна девушка в группе? Вель — это персонаж, личность, причём с большой буквы. Она не сможет быть просто девкой на побегушках или обычной постельной грелкой. Да и не нужна мне, откровенно говоря, эта девушка, ни в какой роли. Морри она заменить не сможет, при всём желании, а вот заставить напрячься мою златогривую красавицу, которой последние годы я уделяю достаточно мало внимания, Вель вполне себе сумеет.
Так нужно ли мне брать себе на шею этот груз?
— Скажи мне… Вель, — когда я называю её имя, глаза девушки удивлённо и широко распахиваются. А я… ощущаю окончательное формирование искры её веры. Приятно, чёрт подери! Нет, действительно приятно! Я ощущал намёки на искру ещё когда впервые увидел её, после своего выступления. Видимо она, как и инквизитор с «Небесными братьями», прослушали его от начала и до конца, но вот сейчас, назвав её имя, я окончательно убедил девчонку в собственных божественных силах. — Почему вы проиграли?
Мне нужно просто проверить её. Проверить её ум. Канон каноном, а оставить рядом с собой куклу для снятия стресса будет просто бессмысленно. Если уж прижмёт, да так, что аж невмоготу, отправлю кого-либо из ближников найти справную девушку, которых не трудно отыскать почти в любой местности.
Кроме того, я действительно не изменяю Серсее. Тот случай, с Рейллой, первое и последнее исключение. Да и то, скорее это было сделано для м-м… завершения установления доверительных отношений. У бывшей королевы явно давно никого не было, а тут я ещё и тело ей омолодил. Конечно же она захотела опробовать его.
Вель замолчала. Она задумалась. Хорошо так задумалась. Причём я видел, что даже не о причине, а о правильности ответа.
— Я не знаю, «Небесный Клинок», — она… преклонила колени. Неумело, непривычно, но ловко и в чём-то элегантно.
И… это было верное решение. Девушка показала, что не может ответить на столь сложный вопрос, да и удивился бы я, дай она адекватный ответ. А ещё, она дала понять, что будет подчиняться. Это хороший знак, он значит, что проблем от неё я не получу. Если конечно не притворяется. Но даже если притворяется, мне нет до неё особого дела. Нанести мне вред не сумеет при всём желании, а если проблема случится с кем-то иным, откачусь и проверю.
— Однажды, безумно давно, — начал я, отвернувшись к стене шатра и карте на нём. — В далёком Эссосе, у нескольких, ныне стёртых и позабытых государств, развязалась война.
Едва уловимо растягиваю губы в ухмылке.
— Тогда два войска объединились, чтобы противостоять намного большей по количеству орде… Вот только в то время, когда первый командующий привёл пять тысяч людей, второй, из другого государства, лишь триста человек.
Я обернулся и посмотрел на Вель.
— Первый логично задался вопросом: «Ты ведёшь против нашего врага эту горстку воинов? Я был неправ, думая, что вы можете выдвинуть армию не уступающую нашей!».
Делаю рукой неопределённый жест.
— Логично, что он был недоволен. Но вот второй командир лишь посмеялся и сказал: «Так и есть. Моя армия не уступает вашей!» Этот человек подошёл к солдатам пятитысячного войска и ткнул первого из них в грудь. «Чем ты занимаешься?» — спросил он его. Неизвестный солдат ответил: «Я пасу скот». Тогда командир перевёл взгляд на второго: «А какое твоё ремесло?». Второй солдат ответил: «Я гончар». Третий солдат признался, что до того, как его призвали на службу, он пахал землю. После этого второй командующий оглянулся на своих людей. Их было всего триста. У них он спросил тот же самый вопрос: «Какого ваше ремесло?». И все, как один, зашлись громким боевым кличем. «Видишь, друг мой, я привёл больше воинов, чем ты».
— Намекаете, что вся ваша армия — профессиональные войны? — едва уловимо сделала шаг вперёд Вель.
— Не у всех регионов, — качаю головой, — но её костяк — Западные войска, да. Мои личные войска, тренируемые каждый день и занимающиеся лишь одним ремеслом — войной.
Я в последний раз пробежал взглядом по Вель.
— Я принял решение. Ты останешься у меня и будешь моей служанкой. Морри, — посмотрел на девочку, — проследи, чтобы твоя новая помощница привела себя в порядок и найди ей одежду. Покажи всё, что нужно, для выполнения работы. А также обучи всему, что должна знать служанка. Приготовь мне… столь же полезного слугу, как ты сама.
Невыразительное лицо Морриган не показало никаких эмоций. Она молча склонилась, а потом махнула рукой Вель, покидая мой шатёр. Девушка проследовала за ней. Лангуорд проводил её взглядом, а потом посмотрел на меня.
— Хорошая работа, инквизитор Маладон, — уголки моих губ немного приподнялись, демонстрируя доброжелательность. — Как ты уже знаешь, не вся Инквизиция занимается именно ловлей еретиков и колдунов. У меня хватает и иных направлений, для применения деятельности истинных слуг «Неба».
Невысокий мужчина преклонил колено, склоняя голову и бормоча короткую молитву.
— Встань же, инквизитор. Продолжай заниматься своими делами, но знай, ты был замечен. И мне нравится, как ты работаешь.