***36***
Стая возненавидела холод, и не просто холод, а вот такой, от которого мерзла, кажется, даже душа, бесилась от звуков вгрызающихся в лёд механизмов и бесконечно перекрикивающихся рабочих, провонявших всё сигаретным дымом и потом, и от презрительных морд головастиков, которые доставляли отдельных хлопот идиотскими требованиями и такими же попытками приказывать. Броку даже пришлось встряхнуть одного из них, взяв за грудки, когда доктор Уиллис начал размахивать у него перед лицом руками, пытаясь продавить на помощь.
— Вы должны помочь, — неприятным от возмущения голосом выговаривал он Броку. — Вы же видите, что рабочие не справляются. Вы просто обязаны! Какой вы болван!
Нелепое оскорбление переполнило чашу терпения, и Брок, прихватив доктора каких-то там наук за грудки, встряхнул его, склонился к лицу и сказал:
— Еще один вяк от тебя, еще одно требование, и у нас случится первый несчастный случай.
— К-к-какой? — заикаясь, спросил Уиллис.
— На одного наглого головастика нападет страшный и жутко голодный медведь. Насмерть. Ясно?
— Д-да, — кивнул тот, даже не делая попыток освободиться от железной хватки, а Брок продолжил:
— Вы тихо и спокойно делаете свою работу, а мы свою. Иди, — Брок отпустил доктора, пригладил смявшийся воротник куртки и оттолкнул.
Доктор отходил от военного на трясущихся ногах. Вообще, он был не из робкого десятка, всегда бесстрашно отстаивал свое мнение, но тут… На какой-то момент Уиллису показалось, что он смотрит в глаза зверю, а не человеку, поэтому решил благоразумно не лезть со своими требованиями к военным. Ну их.
А Брок бесился. Снаружи это было незаметно, но внутри бушевал вулкан, готовый рвануть от любого неосторожного движения и удерживаемый лишь титаническим напряжением воли. Понять, с чего вдруг накатывала такая беспричинная ярость, Брок не мог, зато чувствовал, что и его бойцы тоже, если можно так выразиться, очень неспокойны. А еще он хотел, чтобы рабочие уже разошлись по своим вагончикам, тогда можно позвонить Мари, и его волшебница появится, принесет коробку с едой, о чем уже потихоньку шептались бойцы, привыкшие к хорошему подозрительно быстро, а он наконец-то сможет расслабить стянутые в узел нервы, обняв ее и вдыхая ставший жизненно необходимым запах.
Что Брока удивляло, так это то, что теперь, зная о том, что жена Джека хоть и тоже волшебница, но она так ни разу и не появилась здесь.
— Люси не хочет влиять на события, — ответил Джек, когда Брок поинтересовался об этом у него. — Сказала, что ее вмешательство может повернуть ход истории в неудачное русло.
Брок только плечами пожал, его Мари такими идеями не заморачивалась. И хоть она была для него волшебной феей, но все-таки более приземленной, чем Люси-Луна.
Разительно отличался от СТРАЙКа Барнс. Вот уж кто проявлял повышенное внимание ко всему происходящему и готов был помочь в любой момент. Только рабочие, как и ученые, шарахались от него по сторонам, на инстинктивном уровне чувствуя исходящую от него угрозу. А Барнс бдил, чтобы с телом его Стиви ничего ужасного не сотворили, чтобы не откололи от него какой-нибудь кусочек. И пусть надежды на то, что Роджерс жив, были мизерные, именно так и говорили ученые, но Баки точно знал, на что способен организм суперсолдата. Да, Стива не замораживали в криокамере, как самого Баки. Он впаялся в лед совершенно неподготовленным, но шансы на то, что он жив, были приличные, а если учесть то, что ему сказала Луна, так и вообще почти стопроцентные.
Вообще Баки считал себя охренеть каким везунчиком. Ведь какова была вероятность именно такого стечения обстоятельств? Командир, который встретил волшебницу посреди аэропорта. И не просто волшебницу, а именно ту, которая не то что не пройдет мимо, а влезет в ритуал и сможет его провести именно таким образом — стабилизировав в организмах СТРАЙКа то, о чем даже не подозревала. Что получившиеся химеры, да, Баки понял, о чем говорил Снейп с Мари, если не полностью, то в достаточной для осознания мере, не вызовут у него отторжения, как и он у них. Ведь вполне могло случиться так, что их «природы» конфликтовали бы, но нет, сошлись, как кусочки одного паззла. Баки понимал, что он другой, но… Если объяснять по-простому, то они были одного рода, но разных видов, как тигры и львы.
Помощь Снейпа, которая тоже не случилась бы без вмешательства Мари, вообще была совершенно неоценима. Баки думал о том, что с ним нужно будет рассчитаться. У Мари Снейп денег взять не мог по каким-то своим причинам, но у него возьмет и никуда не денется. Нельзя оставаться в таком долгу, Баки это отчетливо ощущал.
Баки не смог бы точно объяснить, что и как делал в его мозгах Снейп, но после его вмешательства уже не боялся, что его личность растворится в небытии. Естественно, он не помнил некоторые нюансы, но основная масса воспоминаний за всю его долгую жизнь стала доступна, включая те, что хотели удалить обнулениями. И теперь у Баки была куча интереснейших воспоминаний, таких как коды доступа на различные базы Гидры по всему миру, ключи не только от банковских счетов, но и координаты мест, где хранилась наличка, золото и драгоценные камни, а главное, информация по всей верхушке Гидры во многих странах. Не стоило думать, что их было очень много — и сотни на весь мир не наберется таких людей, кто реально мог принимать решения и влиять на события. Их Барнс обязательно собирался навестить, но потом, после того, как вытащит Стива из той жопы, куда его пытаются засунуть.
Ирония ситуации состояла в том, что заинтересованные в суперсолдате времен Второй мировой делили шкуру неубитого медведя — Роджерса еще не нашли, будет он дееспособен или нет, неизвестно, а планов на его бренную тушку у каждого претендента в начальники было слишком много. Стив, находящийся в подчинении, был удобен всем, из него можно было сделать прекрасную рекламу любой организации, но Барнс решил, что не позволит этому случиться, потому что Стив нужен ему самому.
* * *
Пока Брок был в командировке, Мари решила, что нужно проверить, как идут дела в Британии. Переноситься портключом она не хотела, потому что в таком случае о ее прибытии станет известно, а она хотела хотя бы первые несколько дней посвятить делам, а не отвечать на многочисленные приглашения. Поэтому она попросила Адриану заказать билет на самолет, а сама пошла в сундук, чтобы обсудить с Ригелем свой отъезд и сделать ему подарок, который приготовила уже давно, но все никак не решалась сделать. А тут такой удобный случай. Ее не будет в доме, и вредный обитатель портрета успеет перебеситься.
— Я слышал, что ты возвращаешься в Британию, — ворчливым голосом встретил ее Ригель.
— Не возвращаюсь, а хочу навестить. У меня дела, управляющего проверить нужно, к гоблинам зайти, да и крестника хочу увидеть, редкие письма меня совершенно не устраивают, — ответила на претензию Мари и спросила: — Хочешь со мной?
— Еще чего! А за домом кто присмотрит? Ты вот что, в кафе повесь какой-нибудь пейзаж с кустами погуще, чтобы я мог наблюдать.
— Хорошо, — кивнула Мари.
— Когда уезжаешь?
— Такси должно подъехать через полчаса, — ответила Мари. — Вещи я уже собрала. Есть что-то, что ты хочешь передать Блэкам…
— Нет! Ничего! Даже не упоминай обо мне, — резко ответил Ригель. Его только ленивый не упрекнул в том, что он первый из портретов, кто добровольно покинул стены Блэк-холла.
— Как скажешь, — не стала спорить Мари. — А у меня есть для тебя сюрприз.
Она долго и мучительно вспоминала имя девушки, в которую был при жизни влюблен Ригель. Леди рода упоминали ее вскользь, осуждая за то, что не пошла против воли родителей и не вышла замуж за Ригеля, а уехала со всей семьей в Америку переселенцами. Оставила Ригеля, хоть и любила, в этом дамы сходились единогласно. Оказалось, что это довольно известная фамилия, и имя у нее было родовое, то есть каждую вторую девочку называли именно так — Беллона. Беллона Инганнаморте*. Знойная итальянка с отстраненным взглядом и локонами едва не до пола. Откуда Мари знала, как она выглядит? Всё просто, она подняла архивы, нашла подходящую по возрасту девушку, навела справки, воспользовавшись помощью мистера Райли, который с радостью оказал ей услугу, тем более ничего противозаконного она не просила. Затем нашла родственников и выкупила у них картину. Магию эта ветвь их семьи потеряла и ценности портрета не понимала. Поэтому Мари легко приобрела его, но хранила до поры внизу в кладовке кафе. Там же подготовила к «оживлению», а теперь принесла в сундук. Мари скинула ткань, которая скрывала картину, и повернула к Ригелю.
— Ты не могла, — пораженно выдохнул он, моментально узнавая свою возлюбленную.
— Могла, — кивнула Мари. — И теперь хочу спросить тебя — оживлять ее или нет?
— Нет! — воскликнул Ригель, впившись глазами в портрет той, которую уже и не надеялся увидеть. — Да… Подожди…
— Не могу, у меня такси вот-вот придет, — улыбнулась Мари, глядя на замешательство своего наставника. Она впервые видела его в таком состоянии.
— Оживишь, когда вернешься, — сказал Ригель и с такой тоской посмотрел на портрет, что Мари сама приняла решение. Она достала палочку и прикоснулась к резной оправе, пуская импульс, чем завершила ритуал.
— Меня не будет несколько дней, Ригель, — сказала она и поднялась по лестнице, плотно закрывая за собой крышку сундука.
Второй в жизни перелет был комфортным. В этот раз Мари знала, что делать, куда идти и чего ожидать. С собой у нее была лишь небольшая сумка, везти с собой одежду нужды не было, в Блэкхолле остался огромный гардероб, полный мантий и прочего нужного. За время полета Мари успела расписать предварительную схему для нового артефакта, заказ на который пришел через гильдию. Обычно она отказывалась работать на них, предпочитая говорить с заказчиком напрямую, но на этот раз согласилась. Она хотела иметь причину появиться в гильдии легально. Выспаться, привести себя в порядок. В Хитроу она прибыла к полудню. Ее управляющий встречал ее перед трапом на автомобиле.
— Добрый день, регент Блэк, — поприветствовал он ее, поклонившись.
— Добрый, мистер Бейтс, — улыбнулась она и, отдав дорожную сумку, нырнула в салон.
— Хорошо, что вы приехали, — Стенли сидел на переднем сиденье и давал ей тихий отчет.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Шевеления какие-то нехорошие, — ответил он.
— На Гриммо поговорим, — сказала она, не желая обсуждать дела при незнакомом водителе.
— Как скажете, — согласно кивнул Стенли. — Я приду к вам вечером с отчетами, если не возражаете.
— В шесть, — кивнула Мари. — Я открою для вас доступ. И, Стен, закажите плотный ужин на двадцать пять человек. Есть магическая доставка?
— Несомненно, — кивнул Стенли. Даже если доставки не существовало, то он ее изобретет, лишь бы не подвести.
Мари была уверена, что Гриммо встретит ее тишиной и запустением, но никак не ожидала услышать взрывы смеха и яростный спор, ведущийся мужскими голосами на повышенных тонах. Мари пошла на звук и оказалась в той самой комнате, где был установлен телевизор.
— Здравствуйте, — Мари оглядела притихших обитателей портретов и присела в реверансе.
— Я знала, что она долго не сможет там одна, — сказала Вальбурга и щелкнула веером.
— И ошиблись, — ледяным тоном ответила Мари, одним взглядом напоминая нарисованным родственникам, с кем они имеют дело. — Через пятнадцать минут я хочу видеть в кабинете… Нет, не всех. Выберите сами, кто придет и отчитается мне о делах.
Мари прикрыла за собой дверь, выдохнула протяжно, усмиряя частившее сердце, и отправилась в свои покои, чтобы привести себя в порядок.
*Инганнаморте (Ingannamorte) — победивший (обманувший) смерть.
Беллона — древнеримская богиня войны, входила в свиту Марса.