КАРТ-БЛАНШ 2: В ПОИСКАХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
***3***
— …а потом появился крестный и вытащил нас всех, ну, кроме Локхарта. И Шляпы.
— Какой шляпы? — переспросил Локи, находящийся под таким впечатлением от рассказа, что сидел на шезлонге, вцепившись одной рукой в волосы, а второй держа стакан с огневиски, из которого постоянно отпивал глоточки, а Брок периодически подливал, чтобы напиток не кончался. И на лице Локи было выражение, как сказал бы Брок, полного ахуя.
— По факультетам нас сортирует Распределяющая Шляпа. Ее еще основатели зачаровали. Она смотрит в голову и определяет самую главную черту характера. Храбрые попадают на Гриффиндор, умные — на Рейвенкло, трудолюбивые — на Хаффлпаф, а на Слизерин попадают хитрые слизни.
— Я — слизеринец, — вздернул бровь Регулус. Не то чтобы он не был согласен с характеристикой от Поттера, но слизнем зваться не желал категорически. А вообще, он впервые задумался о том, как устроены жизнь и учебный процесс в Хогвартсе, и пришел к неутешительному выводу — хаос и полная безответственность с равнодушием.
— И Шляпа иногда ошибается, — сказал Гарри, с сочувствием посмотрев на Регулуса.
— Тихо, — успокоил спорщиков Локи и, посмотрев на Брока и остальных, спросил: — То есть ментальный артефакт неизвестной мощности сортирует детей?
Охренению Локи не было предела. Василиски, церберы, зачарованные зеркала, хищные растения в самой школе и на прилегающей территории, колония акромантулов, неизвестные твари, убивающие единорогов, кентавры, одержимые учителя и, как вишенка, венчающая этот пиздец, ментальный артефакт, воздействию которого подвергались все дети без исключения на протяжении столетий.
— Ну да? — как-то неуверенно ответил Гарри. Он не видел в этом ничего ужасного, потому что ничего иного не видел, а вот Локи злился. Дети — величайшая ценность, будущее, которое взрослые обязаны беречь, надежда на продолжение рода! И вдруг такое наплевательское отношение? Идиоты!
А Брок решил, что вечером, когда любопытные дети, к которым он причислял не только Гарри, но и Регулуса, отправятся спать, он расскажет Локи страшную сказку, то, как оно должно было случиться, не вмешайся Демиург. Позабавит бога.
— Ладно, не будем о грустном, — Брок похлопал Локи по плечу, — предлагаю обсудить маршрут, что здесь есть и куда мы хотим. Я примерно знаю большие порты на магловской стороне, а вот что с магическими поселениями — понятия не имею.
— В кают-компании есть подробная карта со всеми портами, предлагаю там и решать, — сказал Регулус и неуверенно посмотрел на Брока, получив ободряющую улыбку. Он только сейчас понял, насколько не хватало ему в жизни вот такой безусловной поддержки от важных для него людей. Мама и папа были озабочены только послушанием и хорошей учебой. Проворонив Сириуса, Рега они держали в ежовых рукавицах. Может, именно поэтому он и взбрыкнул, присоединясь к Темному Лорду.
— Хорошая идея, да и на солнце не стоит долго находиться, обгорим, это будет очень неприятно, — кивнул Брок, встал, отвесил Гарри шутливый подзатыльник, поторапливая, и склонился в сторону Локи: — Не соблаговолишь ли пройти в кают-компанию, твоё высочество?
— Соблаговолю, твоё лордство, — усмехнулся Локи, поднимаясь.
В кают-компании они сгрудились перед, Брок бы назвал это интерактивной картой, по которой плыл их кораблик. Большая и очень точная, она изумляла подробностями. На ней были отмечены все порты Средиземного моря, все крупные города и даже небольшие поселения как с европейской стороны, так и с африканской. Спор о первом порту, в который они должны были зайти, был горячий, но победил всех Гарри, сказав:
— А я вообще еще нигде не был.
Брок посмотрел на него и решил:
— Будем заходить во все крупные города. В конце концов, я тоже на магической стороне никогда не был, поэтому первая остановка у нас будет в… — Брок посмотрел на карту, прикинул их скорость, поняв, что прибудут они туда к утру, — Бильбао.
* * *
Отсмеявшись и наконец-то расслабившись в обществе друг друга, Снейп и Грубер обратили свое внимание на то, что происходило внизу. Мадам Боунс, как ее представил Северус, монотонно читала обвинение из пухлой папки.
— Забьемся? — предложил Ханс, протянув руку.
— На что? — с подозрением спросил Северус.
— На исход дела, естественно. Думаю, что будет год Азкабана и запрет на работу в Хогвартсе и министерстве.
— Азкабана не будет, отправят на пенсию, — Северус обхватил пальцами ладонь только обретенного отца.
— На что? — спросил Грубер.
— А на что ты хочешь? — проявил невиданное доверие Снейп.
— Если выиграю я, то ты поедешь ко мне в гости в Аргентину, — про то, что там он, скорее всего, и останется, Грубер благоразумно промолчал. Оставлять сына в этом британском болоте? Нет, Ханс уже прикидывал, чем сможет заинтересовать зельевара такого уровня.
— Мог бы просто пригласить, я бы согласился, — усмехнулся Снейп. — Ну а если выиграю я, то ты поедешь со мной в экспедицию в Египет через неделю.
— И что там?
— Раскопали новую гробницу, — ответил Снейп.
— Ты же зельевар, — Грубер давно слышал о самом молодом мастере зельеварения за последнюю сотню лет и теперь был безумно горд тем, что им оказался его сын, — на хрена тебе гробницы?
— Вместе с мумией была похоронена лаборатория. И зелья. Меня приглашают для экспертизы, — ответил Снейп.
Вообще его довольно часто звали на подобные находки, благо Альбус об этом понятия не имел, иначе запретил бы не раздумывая, слишком сильно любил держать всё под контролем.
— Я бы и так съездил, — зеркально улыбнулся Ханс, — стоило только предложить.
Он разбил руки, потому что просить никого не хотелось, и всё их внимание обратилось вниз, где мадам Боунс уже дочитывала приговор.
— …Таким образом, подсудимый Альбус Дамблдор приговаривается к шести месяцам Азкабана и пожизненному запрету занимать должности на государственной службе. Также подсудимый Альбус Дамблдор лишается награды «Орден Мерлина первой степени» как маг, не оправдавший высокого доверия общества и очернивший свое имя. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Приговор вступает в силу немедленно. Охрана, заберите осужденного.
Сказать, что Дамблдор был в шоке, — это интеллигентно промолчать. Ведь он был уверен, что его, может быть, попросят с занимаемых должностей, навесят какую-никакую клятву и отпустят домой. Оказаться в Азкабане, пусть и всего на полгода, он не рассчитывал ни при каких условиях. Да он не сможет там! Альбусу хотелось кричать от несправедливости, но чье-то Силенцио, что на него наложили с самой первой минуты заседания, не оставило шансов. Он мог только глянуть на заседателей и сокрушенно покачать головой, ни на секунду не выходя из образа безвинно пострадавшего. Его отвели в огороженный клеткой закуток дожидаться отправки в Азкабан, а на его место уже привели Питера Петтигрю. Альбус смотрел на него с ненавистью и злорадством. Ему уж точно светил если не Поцелуй, то пожизненное. Сука, вернее, крыса, о которую споткнулся колосс. Питер сжался в кресле и выглядел максимально безобидно, на такого хлюпика и подумать было нельзя, что он способен на предательство — неоднократное, и убийства, причём массовые.
Альбус присел на узкую скамеечку и обвел взглядом зал, впитывая впечатления. Следующие полгода для него станут адом, уж в этом он прекрасно отдавал себе отчет, поэтому напоследок хотел по максимуму насмотреться на что-то, что как минимум приятнее, чем негостеприимные серые стены Азкабана. Он посмотрел на Скримджера. Сволочь, как же он докопался до всего? Кто же ему подсказывал? Кто-то ведь наверняка его направлял? Риддл? Нет, эта версия была совершенно несостоятельной. После изгнания Поттером куска души из Квиррелла Том затаился. Альбус рассчитывал, что ему понадобиться по крайней мере пара-тройка лет, чтобы набрать силы и попробовать возродиться снова. Может, Скримджеру помогали Пожиратели? Нет. Руфус, при всех своих недостатках, слишком честный, слишком аврор, и прекрасно помнил прошлые стычки, в которых полегло немало его сослуживцев. Так кто же? Альбус перевел взгляд на балкон и едва не поперхнулся. Там, оперевшись руками на перила, стоял и смотрел прямо на него херр Грубер. Стоял, смотрел и улыбался, тварь! А кто это рядом с ним? Альбус прищурился, жалея, что очки у него отобрали, как и все прочие артефакты, что он всегда носил с собой. Снейп? Это Снейп? Рядом с Грубером Снейп? Одинаково высокие, с похожими осанками. Они смотрели на него, и до Альбуса с ужасом доходило, что Снейп и Грубер каким-то образом оказались рядом. Такие похожие. Альбус скривился, ему не понравилось, что еще одна тайна, о которой он был прекрасно осведомлен и о которой никому и никогда не рассказывал, вдруг оказалась известна фигурантам. Он же не слепой, и пусть у Снейпа и Грубера разная, так сказать, масть, но все остальное… Они всегда были невероятно похожи.
Альбус поймал взгляд Скримджера, и тот зло усмехнулся и посмотрел на балкон, а потом снова на Альбуса, кивком подтвердив его предположение. Еще и Скримджер в курсе! Альбус никак не мог понять, в какой момент все нити, которые он крепко держал в руках, вдруг оказались перехвачены непонятно кем, а тайны стали известны тем, кому о них и знать не полагалось!
Ждать приговора Петтигрю оказалось так долго, что Дамблдор, как бы ни был зол и взвинчен, успел успокоиться и даже задремать на узкой скамеечке, облокотившись на стену, поэтому пропустил. Но ничего удивительного или неожиданного в приговоре не было — Поцелуй дементора с отсрочкой на месяц, за который адвокат осужденного мог подать апелляцию и предоставить доказательства невиновности.
В Азкабан их отправили в этот же день, как только оформили все документы, хотя, если бы спросили у Дамблдора, то он бы не торопился, а посидел еще в авроратской камере. Портключ перенес Дамблдора, Петтигрю, Скримджера и их конвой на пирс, укрытый от глаз маглов, где их уже ждала большая лодка, а вдалеке виднелся мрачный остров и Азкабан, от одного взгляда на который становилось холодно. Альбус посмотрел на него и передернулся, подумав, что только совершеннейший садист мог устроить тюрьму на острове в Северном море.
Пока их оформляли, переодевали в тюремные робы и делали прочие положенные вещи, было не страшно, потому что дементоры в административное крыло хода не имели, но стоило ступить на территорию, где содержали заключенных, как всё изменилось. Альбус никогда не интересовался, в каких условиях содержатся преступники, зря. Как на каждый провал говорил русский волшебник, портрет которого висел в директорской башне? Что-то про падение и солому… Только теперь Альбус понял всю глубину этого высказывания. Знал бы, что попадет когда-нибудь в Азкабан, сделал бы нормальные условия.
Камеры были не чета авроратским, те в сравнении выглядели гостиничными номерами. А здесь… Каменный мешок с крохотным окошком под потолком. Умывальник и туалет, слившиеся в странном симбиозе. Узкая шконка с соломенным тюфяком, тощим вытертым одеялом и без намека на подушку. И дверь, вернее, ее полное отсутствие, а вместо нее решетка во всю стену — никакого уединения. Дамблдора впихнули внутрь и лязгнули замком за его спиной. Он оглянулся, привыкая к скудному освещению, прошел к шконке и с тяжелым вздохом опустился на нее. Как пережить ближайшие полгода, он не представлял.
— Охренеть какие люди, — раздался хриплый голос из камеры напротив, потом там кто-то пошевелился и подошел к решетке. — Нас почтил своим присутствием сам светлейший Дамблдор.
— Мистер Долохов? — Альбус едва узнал бешеного русского в этом отощавшем мужике. Если бы не акцент, то и вовсе не понял, кого видит.
— Посетитель? — спросил кто-то из другой камеры.
— Представляешь, Руди, он теперь наш сосед.
Дамблдор снова тяжело вздохнул — шесть месяцев заключения будут не просто долгими, а бесконечными.