Глава 10 часть 6
Увидев сидящую в кресле темноволосую женщину, которая при виде высоких гостей даже не потрудилась оторваться от поглаживания сидящего на её коленях кролика, лоуледи не сдержалась от восклицания:
— Ты! Да как ты смеешь вести себя подобным образом?! Это неуважение! — взорвалась она. — Я аристократка, а ты — всего лишь везучая простолюдинка, которую признал старый распутник!
— И? — изогнула бровь брюнетка, которая в своём длинном тёмном платье, сидя в кресле, словно на троне, выглядела, будто владетельная леди, вынужденная принимать низких и жалких просителей.
— Что «и»? Ты думаешь, твоё хамство останется без последствий?! Думаешь, я закрою глаза на то, что твоя мелкая дрянь посмела ударить моего сыночка и убить его питомца?!
Под довольное хихиканье сына, озлившаяся Фуру сделала шаг вперёд и начала поднимать руку, чтобы дать пощёчину худородной нищебродке, которая вела себя не по статусу.
Но… напоровшись на холодный взгляд серых глаз, что смотрели на неё, словно два дула заряженного и уже взведённого ружья, женщина остановилась столь же резко, как и начала. Похолодевшее сердце сбилось с ритма, а по спине пробежал табун ледяных мурашек.
— О, так вы здесь, чтобы объявить войну? — с удовлетворением уточнила здешняя хозяйка.
Это довольство на лице наглой жуткой сучки заставило Фуру вспомнить и о предостережении начальника охраны, и о низкорослом, обманчиво безобидном Воине, который находился здесь же.
Именно из-за этого, как выразился её мальчик, седого карлика, лоуледи вообще пришлось куда-то ехать и договариваться со всякими хамами, вместо того, чтобы приказать своим людям разобраться с очередными наглецами, смеющими очернять имя её сыночка или выдвигать какие-то претензии в адрес рода. Ещё и маленького Фелса напугал, злодей!
И вот хозяйка этого воителя, который, кстати, тихо и почти незаметно стоял позади кресла, ведёт себя так, будто именно она держит в своих руках нити их судеб.
Впрочем, нет, такого быть не может. Просто не может и всё!
— Нет. Вы не того полёта птицы, чтобы я, владетельная леди, лично прибывала для объявления вражды, — пренебрежительно произнесла Фуру, пряча за этим неуверенность и злость на стерву, сумевшую внушить эти недостойные её статуса чувства. — К вашему счастью, мой муж — генерал Имперской Службы Разведки — не заинтересован в том, чтобы с его именем связывали всякие странные слухи. Поэтому, при условии, что вы не станете поднимать шум, с вами ничего не сделают, — едва ли не сквозь зубы закончила она.
Брюнетка укоризненно качнула головой.
— Вы приходите ко мне с просьбой. Но делаете это без уважения, — чему-то едва заметно улыбнувшись, произнесла женщина и погладила белого кролика. — Почему я должна идти вам навстречу? Вы имеете нужду, но ведёте себя так, будто ставите мне ультиматум,
— Потому что это и есть ультиматум! — раздражённо фыркнула лоуледи. — Потому что иначе вашей семейке придётся иметь дело со Службой Разведки! И знай, теперь я не приму простого согласия. Такое хамство должно быть наказано.
Нетипичное поведение принимающей стороны (а также странное жуткое чувство, которое вызывало в ней страх — в чём блондинка, впрочем, ни за что не признается), пусть и сбило со скандального настроя, однако дружелюбия ни на гран не прибавило.
— Ох уж эти провинциальные дворяне! — вздохнула хозяйка кролика, почёсывая своего любимца за ушами. — Сидят в своём колодце, видят маленький кусочек неба и думают, будто это весь мир, где они самые важные и толстые жабы. — Едва заметное покачивание головой. — Эта наивная самоуверенная близорукость даже по-своему забавна. Но в больших дозах она начинает утомлять, — брюнетка посмотрела Фуру в глаза.
Женщине пришлось совершить над собой немалое усилие, дабы не потерять достоинство и не попятиться назад от почти материально тяжёлого взгляда.
— Ведь если кого-то неожиданно признали наследниками старого и, скажем честно, отягощённого лишь долгами дворянина, то это точно простолюдины, — продолжила размеренно говорить хозяйка поместья. — Даже если этой версии противоречат очевидные факты. Ведь не может же у отпрысков кого-то из уважаемых людей возникнуть необходимость временно скрыться, притом не уезжая в дальние имения? И, разумеется, какой-то там полковник, которого подняли на генеральскую должность явно не для того, чтобы повысить — это очень страшная угроза…
* * *
Алекс с бесстрастным выражением на лице и усмешкой в мыслях наблюдал за тем, как загримировавшаяся под свою мать госпожа Куроме (удивительно похоже, кстати: если бы не поведение и манера разговаривать, несвойственные старшей женщине, то и сам мужчина мог бы обознаться при невнимательном взгляде) буквально растирает оппонентку. И главное: ни одного бранного слова, оскорбления или даже угрозы! Всё — в пику громкой, едва не впавшей в истерику молодящейся блондинке — говорилось исключительно спокойным тоном. С оттенком снисходительности и лёгкой иронии.
Вскользь упомянутые имена влиятельных лиц, а также небрежное заявление о том, что к главе рода могут подойти и спросить за опрометчивые слова жены, сработали даже лучше той «демонстрации флага», что произвёл сам Воин, посетив резиденцию рода Скеви.
Мысленно воитель согласился, что как раз он мог бы сработать и получше. Окажись на месте госпожи Куроме её мама или даже более твёрдый в суждениях отец — они, скорее всего, поддались бы этому давлению. Вряд ли это смогло бы привести к каким-то проблемам, но бывшие крестьяне получили бы новую причину для тревоги. Хорошо, что их дочь так вовремя появилась. И дважды хорошо, что она, как настоящая разведчица, не стала действовать силовыми методами, а решила избрать иной подход, попросту запугав противную сторону.
Всё-таки в современной Империи многие законы обрели неожиданные трактовки. Так, даже подписанное Императором повеление опальному аристократу или всей его семье — удалиться на окраину страны и ожидать там, пока в них не возникнет нужда или венценосец не решит простить чем-то прогневавших его людей — стало… обходимо. Не для всех, разумеется. Но некоторые высокородные, слишком заигравшиеся в свои игры, ещё при отце нынешнего Императора начали использовать лазейку с временным изменением родового имени.
Суть заключалось в том, что они так же, как и некоторые богатые простолюдины, наследовали какому-нибудь одинокому дворянину низкого ранга, а при оформлении документов ответственный чиновник «забывал» указать, что новообретённые наследники, оказывается, являются титулованными аристократами. В итоге вместо опальных семей по документам появлялись мелкие дворяне, которые (в зависимости от наглости) могли жить рядом со Столицей или вообще вернуться в само сердце Империи. В случае раскрытия махинации всю ответственность нёс «виноватый» чиновник, которого могли даже казнить, а сами высокородные отделывались максимум штрафом. По крайней мере, те два весьма громких случая, о которых Алекс слышал лет двадцать назад, именно тем и закончились.
И раз настоящие виновные наказания не понесли, остальные влиятельные опальные вполне могли последовать удачному примеру.
Надо ли говорить, что, даже «скрываясь», впавшие в немилость отпрыски высоких родов сохраняли связь с семьёй, а значит — и большую часть своих возможностей?
В один момент кусочки выкладываемой перед ней мозаики окончательно сложились в светловолосой голове склонной идти на поводу у эмоций, но не совсем уж глупой женщины. Лоуледи не могла не слышать о не столь уж и давнем скандале и также не могла не провести параллели. И тогда осознание того, что она, вполне возможно, по неосторожности оскорбила кого-то из «тяжеловесов», окончательно выбило из-под ног Фуру последнюю опору.
Что-то во всём этом словесном противостоянии было такое… почти поэтичное. Или симметричное.
Одна — блондинка, другая — брюнетка. Одна пытается выглядеть моложе и ведёт себя, как не способная контролировать эмоции недоросль, а вторая на самом деле юна и, наоборот, замаскировалась под свою родительницу. Но в то же время как раз вторая разговаривает словно опытная, умудрённая пережитым высокородная. Одна пытается угрожать, кичась должностью мужа, а также его (изрядно преувеличенным, как понял Алекс) влиянием, а вторая просто рассуждала о всяких возможностях и упомянула несколько общеизвестных имен. Но при этом первая явно была меньшим, чем пыталась из себя изобразить, вторая же — много, много большим.
Словно встретилась старая Империя (не та, которой она была, а старая в том смысле, в котором она стара сейчас: точимая множеством болезней, основательно одряхлевшая и даже, можно сказать, прогнившая) и Империя новая — такая, какой она должна быть. Или, быть может, стать.
Впрочем, последний пассаж госпожи Куроме несколько развеял это очарование.
— Госпожа, я ещё раз прошу меня простить, — склонив голову и боязливо прижав руки к низу живота, тихо вымолвила лоуледи Скеви. — Мой муж никогда не стал бы доставлять вашей семье неприятности. И он верен Империи и Императору.
— Если это так, то ему и проверки бояться не стоит, верно? — с привычной иронией ответила Куроме. — Тем более, если вы будете вести себя хорошо, то проверка, так уж и быть, пройдёт без особой тщательности.
— Всё что угодно, госпожа! — женщина подняла свои блестящие от влаги глаза, но, наткнувшись на страшный своим равнодушием взгляд, тут же уставилась в пол. Её несчастный сын тихо шмыгал носом за спиной матери.
Фуру уже не один раз пожалела, что не послушала своего начальника охраны и поддалась уговорам своего мальчика, решив взять сына с собой, но сделать ничего не могла. Ну, кроме как закрыть напуганного ребёнка собой.
— Что ж. Так как я сама не заинтересована в том, чтобы привлекать к себе лишнее внимание, то удовлетворюсь вашим переездом куда-нибудь подальше. Можете считать, будто на несколько лет попали в ссылку. Что касается этой личинки маньяка… то я хочу, чтобы его не стало.
— Ч-что? — под усилившееся хныкание испуганного сына, с похолодевшим сердцем переспросила Фуру. — Что в-вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что существование личности, которая пыталась убить мою младшую… дочь, меня не устраивает, — в безразличном голосе высокородной, Фуру послышались стылые могильные нотки.
— Нет! Мамаа-а-а!!! — изо всех сил завопил вцепившийся в женщину мальчик.
— Нет! Нет! Не отда-а-а-м!! — в тон ребёнку завыла его мать.
Что касается их сидящей в кресле собеседницы, то она удовлетворённо улыбалась, наблюдая эту картину.
Молчаливый начальник охраны напружинился и попробовал было потянуться к кобуре, где хранился никем не изъятый револьвер, но наткнувшись взглядом на глазок выхваченного Алексом оружия, понятливо расслабился и вытянул руки по швам.
Низкорослому Воину тоже не слишком нравилось, куда идёт дело: убивать женщин и детей — или даже бездеятельно наблюдать за их убийством — он не любил. Даже если дело касалось столь неприятных людей, как эта парочка. Это «воплощению новой Империи», кажется, безразлично, кого лишать жизни, особенно если этот кто-то обидел её близких. А весь разговор, быть может, являлся лишь развлечением, вроде игры кошки с мышью перед тем, как хвостатая хищница решит перекусить. Но раз назвался горшком, то и в печь лезть придётся, несмотря на некоторое разочарование в выстроенном для себя образе.
Или мрачная шутка прозвучала именно сейчас, и пачкать руки, заодно влезая в войну с аристократическим родом, всё-таки не придётся? Ведь госпожа Абэ говорила, что не желает привлекать внимание к своей семье, а если сейчас произойдёт кровопролитие, то это пойдёт вразрез с заявленным ранее. И Алекс был склонен больше верить тому, что Куроме сказала ему, а не незваной гостье. (В конце концов, обман врага допустим при самых строгих моральных установках. Одно лишь появление госпожи в гриме подтверждает, что она не чужда подобным ходам).
Это предположение оказалось подтверждено дальнейшими словами повелительницы мёртвых:
— Если вариант: «удавить мелкого поганца» вас не устраивает, можете отдать его в военное училище, — во всё таком же спокойном голосе брюнетки проскочили нотки веселья от своей мрачной шутки. — Жёсткое и бескомпромиссное училище. Такое, где и не таких ломают, а потом перековывают в боевых офицеров, — продолжила воительница. — В Империи есть подобные, я знаю.
— Да, да, конечно, я всё сделаю! — активно закивала женщина, схватившись за возможность, словно утопающий за спасательный круг.
— Делайте. И учтите: у вас есть три дня, чтобы покинуть здешнюю резиденцию и отправиться за границы Стены. А для того, чтобы устроить сына в училище, у вас есть ещё месяц. И не болтайте лишнего. За этим проследят. В случае нарушения сроков или условий можете считать нашу договорённость расторгнутой, со всеми вытекающими последствиями. Вам всё понятно?
— Да, я… мы с Фелсом поняли вас, — с удивительной кротостью (особенно по сравнению со своим поведением в начале) тихо пробормотала женщина. — Мы всё сделаем.
— Тогда не стану вас задерживать.
* * *
— Ловко, — вслух восхитился разыгранным представлением Алекс, когда благородная дура и её избалованное отродье ушли; впрочем, в эмоциях мужчины, почти поверившего в мою маленькую забавную шутку (или не совсем шутку), скорее, сквозило облегчение. — У нас в Империи в самом деле много скрывающихся опальных? — с интересом поинтересовался он у той, кто, по мнению воителя, определённо больше него знает о не афишируемых делах имперской знати.
— Нет, — отрицательно покачав головой, ответила я. — Это при прошлом Императоре дворяне активно пользовались его мягкостью. Нынешний же глава Империи и стоящий за ним премьер-министр совершенно не склонны проявлять снисхождение к тем, кто столь явно пренебрегает их волей. Конечно, громких судебных процессов не происходит. Но те, кому нужно, прекрасно знают, что если станут слишком уж напоказ нарушать установленные правила игры, то с ними могут произойти различные… печальные казусы.
— Понял, не нужно подробностей, — вскинув ладони, остановил меня Алекс, явно не желающий узнавать ещё больше опасных секретов. — Не боишься, что эта глупая женщина решит отказаться от своих слов или начнёт болтать?
— Это будет её выбор, — я безразлично двинула плечом. — Я и так пошла против своего желания решить проблему с теми, кто посмел покушаться на моих близких, просто и радикально. Если они этого не оценит, то это будет даже хорошо, — усмехаюсь. — В конце концов, в нынешней ситуации, даже если секрет моих родных раскроется, это окажется просто неприятно, а не смертельно опасно, как раньше. А вот для рода Скеви в таком случае всё окончится очень и очень печально. Третьего шанса я давать не стану. Никому.
Алекс кивнул.
— Резонно. Тогда, раз всё утряслось, поспешим обрадовать хорошими новостями малышку Рейку и остальных.
— Поспешим, — согласилась я.
Мама ведь ещё собиралась передать мне кое-какие из семейных рецептов, а расстраивать её не хотелось бы. Да и мне самой интересно, что это за рецепты такие. Может, среди них даже сладости есть?
Забегая вперёд, могу сказать, что, как это ни странно, однако ни титулованная «яжемать», своим потаканием каждому капризу «малыша» превратившая своего сына в того ещё выродка, ни её муж, отстранившийся от недалёкой жены и разочаровавшего его потомка, не стали создавать проблем. Последний после того, как его аккуратно проверили, а потом пригласили на беседу представители старших коллег, так и вовсе показал себя вполне адекватным и компетентным персонажем.
Быть может, если всё пойдёт хорошо, то мои люди и впрямь помогут ему стать генералом. Вроде бы этот человек может оказаться полезен.
В общем, даже старшую семью рода Скеви, несмотря на всё желание, трудно назвать стереотипно-плохими дворянами. Брак по расчёту, неудачные интриги и ошибочные инвестиции, старшие родичи, выбитые во время усобиц и неурядиц, ребёнок, который так и не смог стать мостом между мужем и женой…
Совсем не удивительно, что новоявленный лоулорд, получивший вместе с титулом лишь огрызки владений и долги, с головой нырнул в построение карьеры, а его жена нашла отраду в чрезмерно любимом сыне. Из самого же ребёнка, от не знающей края опеки матери и её же всемерного потакания, вырос… тот ещё цветочек, обладающий массой недостатков, которые любящая мать предпочитала игнорировать.
Никто не хотел ничего плохого — наоборот, всемерно стремился к благу для семьи. Но в меру своего понимания. Как водится меж людьми, ограниченного. И в итоге получилось, что получилось. Обычная повседневная трагедия людей, которых относительное богатство совсем не сделало счастливее.
Не то чтобы это их извиняло, но и сослаться на необходимость устранить «деструктивный элемент» тоже не получалось. Тем более что, судя по словам Алекса, младшие члены рода не славились сомнительными выходками. А их, реши я взяться за этот род, и хотя бы на какое-то время сохранить анонимность, пришлось бы убивать вместе с «паршивой овцой» и его родителями. Просто чтобы выжившие ради утверждения в качестве новой правящей семьи не решили «раздать старые долги» в том числе и моей семье.
Конечно, уродского Фелса я бы всё равно с удовольствием удавила. Но… пожалуй, сделаю это лишь в том случае, если мне доложат о том, что мелкий говнюк вновь начал проявлять свою гнилую натуру, а мамаша его покрывает.
Ещё одним неожиданным плюсом, казалось бы, крайне неприятного события, стало моё сближение с семьёй и Алексом. Первые увидели, как их добродетельная дочь не побоялась вступить в конфликт со «страшной и опасной» аристократкой, дабы их защитить, и ещё раз убедились, что я действительно их ценю (а заодно — что мои возможности простираются шире, чем они могли предполагать). Даже Джин, которому не нравилось, что его приёмная сестра «на побегушках у какой-то благородной» и вообще выступает на стороне «душителей народа» — и тот искренне поблагодарил, ещё немного изменив своё отношение. Что для нас обоих, несомненно, к лучшему.
А что касается Алекса, то окончательное расставление точек над «и», во время которого я оценила все реакции друга семьи и «почти родственника» на возможность совершения некоторых… не совсем приемлемых для него поступков, позволило ещё раз убедиться в его верности. Как и в твёрдости убеждений, вполне привлекательных.
Дядька, конечно, не святой и, судя по словам Юрэя, пару раз вынуждено марал руки; но одно дело — государственная служба в молодости, а другое — работа на частного нанимателя в зрелом, практически пожилом возрасте. Судя по отчётам работающих с отставниками Счетовода и Натала, многие «опытные люди» склонны воспринимать негосударственный найм менее серьёзно, чем следует, и если не своевольничать, то влезать с несвоевременными советами и особым мнением.
Приятно было убедиться, что мы с Юрэем не ошиблись.
Подсказки же для более гладкого и быстрого развития новоиспечённого Воина, что я дала после внимательного осмотра, который произошёл немного позже, вместе с помощью в устранении ряда неочевидных ошибок в энергетике, ещё крепче привязали невысокого, добродушного и обманчиво безобидного мужчину ко мне и моей семье.
Что сказать? Двойная выгода: человек становится более эффективным защитником и наставником для моих родных, а кроме того, ещё и благодарен за это, обретая большую лояльность. Ради такого успеха можно и вовсе забыть об одном мелком гадёныше.
Впрочем, я не забыла. И, забегая вперёд, должна сказать, что его мать действительно устроила сына в военное училище, где из сопляка выбили всё дерьмо, превратив мелкого говнюка в относительно пристойного курсанта. А чтобы Фелс не вернулся к старому, мои люди денежно простимулировали нескольких офицеров, дабы те уделили особое внимание тому, чтобы наследник рода Скеви вышел из их стен приличным членом общества. Не очередным членом закрытого клуба для всякой мразоты.
К слову, глава рода — который (не)генерал разведки — оказался очень удивлён и обрадован изменением линии поведения жены и сына. Настолько, что даже приезжал к ним в гости и, кажется, вновь сблизился с женой. По крайней мере, в отчёте, который мне позже передал Счетовод, имелись указания на сие.
Вот и кто я после этого? Прям не убийца, некромантка и чернокнижница, постепенно кушающая архидемона (а мы ведь, как нутриологи говорят, есть то, что мы едим), а какая-то фея домашнего очага!
И надо заметить, такая роль нравится мне больше, чем роль живого скальпеля в руках бездушного государственного голема.