Веселый треск углей, раскалявших кузнечный горн, смешивался в угрюмом полумраке общественной кузницы с недобрым скрежетом точильного круга о металл. Раз за разом клинок в опытных руках кузнеца встречался с камнем, высекая снопы искр, что, вкупе с сиянием горнила, отбрасывали причудливые, а отчасти и пугающие тени, завораживающие своей химерической гротескностью, на лицо подмастерья, что сейчас был в просторном помещении один-одинешенек — мало кому сейчас придет в голову мысль заниматься ремеслом в ночное время.
Серые глаза Эльхэла смотрели на меч, не отрываясь — точно пытались увидеть в этой полосе нолдорской стали не то глубоко сокрытую в ней истину, не то все тайны мироздания Арды разом. По крайней мере, так могло показаться со стороны — нолдо, словно очарованный, вновь и вновь заставлял клинок встречаться с точильным кругом — несмотря на то, что оружие, выкованное руками Верных, и так пребывало в состоянии, близком к идеальному. Но молодому Чистому словно этого было мало — он точно поставил самому себе задачу заточить меч до остроты, способной и нити судьбы, сплетенные Вайрэ, разрубить.
Впрочем, последнее было не так уж далеко от истины, если подумать — то, что должно было произойти совсем скоро, откровенно говоря, пугало, несмотря на всю выучку, что вколачивали в молодежь, с одной стороны, наставники Верных, а с другой — предводитель культа.
Заботливо, точно свое дитя, протерев Смертодар смазанной маслом тканью, Эльхэл глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. Выпрямившись и встав в боевую стойку, Чистый поднял оружие на уровень глаз, после чего, подкинув тряпку вверх, резко обрушил удар на мерно колышащееся в воздухе сукно. Лезвие с легкостью рассекло тряпицу на два четко срезанных куска, продолживших падение уже порознь.
Сумрачно взглянув на результат рук своих, нолдо, откинув упавшие было на глаза черные пряди, вернулся к прежнему занятию. Скрип точила о металл, треск пылающего дерева и тихий стук крови в висках. Какофония звучала в ушах набатом, усиливая и без того мрачные мысли.
Сомнения — вот, что сейчас клубилось в глубине души.
Порожденные во время первой встречи с наставником, исцелившим смертельно раненого нолдо, разбитые вдребезги спокойными и точными ответами Ортхэннера, похороненные окончательно горячей, абсолютной убежденностью Арвахарма, непоколебимо вставшего по правую руку главы Чистых, посыпанные солью и пеплом после рассказа Алкара о произошедшем в пещерах. Ведь то, что видел Черный Страж, то, что видел сам Эльхэл, смотря на различия Нолдор и Ваниар — весь окружающий его мир лишь подтверждал правоту слов, рассказанных старшим сыном Владыки Мелькора. Не говоря уже о самом факте принадлежности к древней крови Севера. Ощущение себя одним из избранных, приближенных к истинному повелителю Арды и по крови, и по духу, причастность к узкому кругу лиц, обласканных высоким доверием правой руки Владыки — безусловно, подобная исключительность пьянила лучше любого вина. Даже Эльхэл, куда более спокойный и здравомыслящий, чем его друг, изрядно испытал подобное на себе. Что уж говорить про Арвахарма, всегда знавшего, что он достоин куда большего, чем получать затрещины от наставников за горячий нрав! Будучи первым учеником предводителя Чистых, друг детства четко осознал свое место в этом мире — и правоту того, кто ему это место даровал.
Искренне убежденный в правоте Тайрэна, Эльхэл дал клятву без колебаний. Вот только последние события ударом молота выбили почву из-под его ног. И сейчас каждый скрип точильного круга бил не закаленной стали, но по его собственным нервам, и так натянутым до предела. А отсутствие возможности обратиться за советом сейчас погружало в еще большую беспросветную тьму.
Нет, он все еще верил в слова своего наставника. В то, что их дело — правое. В конце концов, факты по-прежнему говорили сами за себя. Ни Ваниар, пытавшиеся переделать Нолдор, ни Валар, наказывавшие ни за что, никогда их народу друзьями не были. Грядущий исход, о котором и сам Князь делал намеки, был благом.
Но вот методы, которыми Ортхэннер начал наставлять своих учеников, откровенно пугали.
Одно дело — сражаться грудь о грудь с их врагами. Наносить быстрые, ночные удары, истощая силы Ваниар — подобная тактика Эльхэлу уже была знакома. Он и сам участвовал в подобных рейдах прежде, выпивая жизненные силы златовласок, пусть, до поры до времени, и не до конца. Но у каждого была собственная черта, за которую перейти было невозможно.
Для кузнеца подобной чертой стали пытки пленницы, организованные Ортхэннером. Да, быть может, она действительно поклонялась напавшей на Аман твари. Вполне возможно, она заслуживала смерти и наказания за участие во всем том, что происходило в Валиноре в последнее время. Но бичевать до крови это несчастное, вздрагивающее от каждого прикосновения хлыста тельце, отчаянно молящее о пощаде?
Эльхэл был воином, готовым сражаться за свой народ. Чистым, что стоит выше других по праву рождения и духа. А не орком, не культистом Жаждущей, что наслаждаются болью своих жертв, создавая те жуткие арфы из живых Эльдар!
В тот злополучный день нолдо, как и еще несколько послушников, дрожа, впервые пошли против приказа своего наставника, отказавшись поднимать плеть. Но и не ставшие защищать девчонку. Вынужденные смотреть на то льющуюся кровь и слушать вопли. И откровенно говоря, второй из учеников Тайрэна испытал настоящее облегчение, когда взмах кинжала Алкара прервал муки пленницы.
Но хуже всего были не осуждающие взгляды соратников. Не угасающие в ушах крики и полная презрения насмешка в глазах старого друга, что прошел испытание учителя без колебаний. Хуже всего был тихий голос Ортхэннэра, что ввинчивался в уши сверлом, заставляя осознавать неизбежное.
— Я не осуждаю вас. Вы научитесь. У нас еще есть время до праздника.
Тогда Эльхэл смолчал, склонив голову, как и подобает прилежному ученику. Не смолчали некоторые другие отказники, заявив, что это слишком — подобное противоречило всей натуре Нолдор, противоречило их душам — несмотря на все слова и уроки главы Чистых, доказывающие обратное, вопреки всем речам об очищении Арды от врагов Владыки. Очищать, устранять — да. Но подобное было не очищением, а скорее уподоблением Врагу!
В тот момент Тайрэн впервые на деле доказал простую и ставшую понятной истину, о которой он говорил с самого начала. Владыка не терпит предателей и перебежчиков, карая их собственной рукой — или руками своих верных слуг.
А кузнец и те, кто не стал громко кричать о своем уходе, поняли, что до грядущего торжества их вполне может постигнуть та же участь — либо они переступят через себя, подняв руку с зажатым в ней хлыстом.
Отложив наточенный клинок в сторону, подмастерье оперся на верстак, подперев голову руками.
Эльда не видел выхода из сложившейся ситуации. Не видел — как бы не пытался смотреть. То, чего требовал Тайрэн, было уже слишком. Даже учитывая идею службы и праведного очищения, идею силы потомков Севера. Что наставник еще прикажет сделать, в таком случае? На следующем собрании придется не только высечь очередную молодую культистку, но и обесчестить ее?
И самым страшным было то, что обратиться оказывалось не к кому. Предводитель ложи действовал с полного одобрения и в согласии со своим братом, князем Феанаро. Вряд ли что-то, происходившее у Чистых, ускользало от взора Пламенного Духа. Не таким нолдо был правитель Первого Дома, не таким. А значит, он знал и о пытках. Бежать к Ваниар и Нолдор Короля? Никогда. Эльхэл, быть может, был слабым — но он не был предателем.
А быть может, это он не прав, проявив слабость? Ведь большинство его соратников исполнили слова учителя без сомнений и колебаний.
Верный последователь должен исполнять приказы. Честь зовется верностью. Но что делать, если ты не можешь выполнить приказ? И если этот приказ — лишь прелюдия к чему-то большему? В конце концов, наставник готовит их к выступлению. Что же, с остальными культистами придется сделать то же самое?
И ведь время течет неумолимо. Следующая встреча уже завтра. Проклятие!
Молодой воин в отчаянии сжал голову руками, пытаясь понять, нащупать верную дорогу, найти луч звездного света среди непроглядной тьмы, что раньше поддерживала его и других Чистых, а сейчас давила, удушала в своих кольцах гигантской змеей.
Шум раскрывшихся дверей железной хваткой вырвал нолдо из размышлений, заставив повернуть голову, столкнувшись взглядами с пятью парами холодных серых глаз. Пять облаченных в черное фигур, без гербов, символов или отличительных знаков, присущих Верным, окружили Чистого, отсекая его от выхода и двигаясь с грацией стаи хищников, изголодавшихся по добыче.
— Что? Кто вы? — Эльхэл поднялся единым движением, быстро прижимаясь к стене — предчувствие четко говорило о том, что ничего хорошего от неизвестных ждать не стоит. Пальцы сомкнулись на рукояти Смертодара, поднявшегося в защитную позицию. Глаза тщетно пытались найти хоть какую-то эмблему на одежде, что могла говорить о принадлежности вошедших к Черным Стражам или любому иному отряду, но тщетно — враг — а судя по взглядам пятерки, они были именно что врагами! — предпочел не оставлять никаких зацепок взору.
В ответ на один клинок в его сторону повернулось пять, явно метивших в лицо и грудь нолдо.
Кузнец зло сцепил зубы, не собираясь сдаваться просто так, словно свинья под ножом мясника. Кем бы ни были стоявшие напротив него Эльдар, они были врагами. Кем именно — слугами Манвэ, или еще кем-то, пока что гадать не приходилось. Ровно как не приходилось задаваться вопросом о том, что именно заставило подозревать в подмастерье верного последователя Владыки. Главное сейчас было — прорваться, передать сообщение Тайрэну и князю. Враги в городе. Вполне возможно, за Верными и Чистыми теперь объявлена охота — снаружи явно доносились крики!
Увы, отчаянная, первая и единственная попытка смести с дороги наиболее хлипкого из пятерки, прорвавшись сквозь него к двери, закончилась плачевно. Вместо того, чтобы пустить в ход мечи, бросившегося вперед нолдо просто и буднично ударили прямо под голень, заставив того споткнуться. После чего сверху обрушилась сплетенная из множества железных колец сеть с грузами на концах, повалившая чистого на землю, и на тщетно пытавшегося выпутаться, рычащего от собственного бессилия, так напоминавшего о его прежнем смертельном ранении послушника навалились уже всей гурьбой.
Кандалы захлопнулись вокруг запястий со скрежетом драконьих когтей о камень, диким эхом отразившись от стен кузницы. В рот так же быстро запихнули кляп. В глазах же этих… теней не было ничего, кроме поистине достойного быть айсбергом в Хэлкараксэ презрения. На пытавшегося вырваться Чистого смотрели даже не как на врага — а как на бешеное животное, что надо спеленать и уничтожить, пока другим не повредило.
— Именем князя Феанаро, — бросил один из них, тот, что не удостоил пленника и взглядом. — Ты обвиняешься в предательстве Первого Дома, участии в культе поклонявшихся Мелькору и распространении ложной веры в него. И ты ответишь за свои преступления.
Серые глаза Эльхэла, до этого мгновения не прекращавшего отчаянную бессмысленную борьбу, неестественно расширились, приняв вид едва ли не совиных. Руки безвольно упали вниз, вдоль туловища — пребывавший в шоке нолдо более не сопротивлялся, позволяя поставить себя на ноги и увести. Разум метался в поисках ответа.
Арест именем князя? Но почему?! Ведь Чистые верно служили ему и его брату, исполняя волю Феанаро и Мелькора, его отца! Ведь все, что они делали — они делали ради их предводителя, главы Первого Дома!
Или…
Мучительно болезненная догадка ослепила разум, наполняя сердце уже не отчаянием — но самой настоящей обреченностью.
Кузница, пропитанная потом его труда, мелькнула перед глазами, прежде, чем отряд поволок его вперед.
* * *
— Именем Первого Дома, сложить оружие! — то и дело раздавались холодные голоса Нолдор, буквально бравших некоторые дома в осаду.
— Во славу Малекита и Отца Его, Владыки Мелькора! Бей прихвостней Манвэ! — яростно и отчаянно зачастую звучало в ответ, после чего разговоры заканчивались, переходя на язык клинков.
В то мгновение, когда Эльхэл был выведен из кузницы, зажегшийся над Тирионом символ Дома Феанаро, сотканный из призрачных колдовских огней, перемежавшихся с черными лентами Тени, безмолвно возвестил всем готовящимся к облаве о начале перемен.
Все началось с того, что отряды Мор Тирит встали несокрушимой стеной на всех основных дорогах, пересекавших принадлежавшую Верным половину города. Главные улицы во мгновение ока рассекли заслонами и баррикадами — так, что быстро не пройти было и пешему, не то, что конному или на повозке. Врата, ведущие из белокаменного города, Кованые, Восточные и Драконьи, сдвинули створки, оказавшись крепко-накрепко запертыми. Неусыпная стража встала и на путях, ведущих в районы, принадлежавшие Нолдор Короля — создатели крысоловки слишком долго и тщательно готовили западню, чтобы допустить бегство грызунов во время травли.
Затем — облаченные в черное неприметные тени, мгновенно разделяясь на малые отряды, тонкими ручьями принялись просачиваться в оцепленные кварталы. Одни — отводили в сторону еще бодрствовавших Нолдор, пытавшихся понять, что происходит, и то и дело хватавшихся за мечи — у всех в памяти с лишком хорошо отложилась Ночь Кровавых Слез, когда улицы оказались затоплены паникующими жителями, как Верными, так и Королевскими. Повторения подобного никто не желал, приняв меры по предотвращению и объясняя честным Нолдор, что беспокоиться не стоит. Другие — бесшумно оцепляли давно разведанные дома, вскрывая замки и врываясь внутрь — зачастую заставая назвавших себя «Чистыми» в их собственных постелях, подавляя подернутое сном сопротивление кулаками и веревками, после чего — вытаскивая сопротивлявшихся культистов на улицу и уволакивая их прочь, в ночную тьму. Безмолвие и безжалостность — вот что было верными спутниками начала облавы.
Однако эффект неожиданности длился недолго — ровно до мгновения, пока почти все верные последователи Ортхэннэра не пробудились разом, скорее почувствовав, чем услышав — опасность! Всем встать! Бежать, бежать без оглядки, подальше от освещенных улиц!
Собранные старшим сыном Владыки Чистые никогда не были мальчиками для битья — подобных он попросту не собирал в ряды воинской ложи. Почувствовав опасность, услышав, как в двери их соседей стучатся фигуры в черном, обостренные чувства многих поклонявшихся Мелькору, в особенности — те, что были усиленны поглощенной силой Ваниар, на которых они периодически нападали, быстро предприняли самое верное решение. Волки почуяли загонную охоту, хватая оружие и уходя прочь из логовищ, стараясь избежать встречи с загонщиками.
На улицы белокаменного города пришло смятение, кое-где все же переходящее в подобие паники. Волки метались меж ловчих ям, пытаясь вырваться из-под флажков. Стаи гончих, жадных до охоты, стремительно прочесывали улицы. В беспощадных взглядах и выучке их движений чувствовалась железная решимость искоренить зло, тенями крадущееся между стен Тириона. По углам городских кварталов то и дело начали вспыхивать стычки. Жизнь многих культистов превратилась в отчаянную борьбу за выживание.
Некоторые пытались сопротивляться. Вооруженные не хуже своих противников, усиленные отчаянием и фанатичной преданностью, то тут, то там они образовывали группы, которые обрушивались на своих преследователей в последней попытке спастись. Кое-кто поступал и более изощренно, поднимая шум, будя мало что понимающих соседей и сбивая в их в отряды, возвещая о приходе в город врагов. После чего — бросая уже своих соотечественников — Нолдор на клинки, пришедшие за ними. Благо, мечи были у каждого.
Вот только помогало это не слишком сильно. Крови почти не лилось — сопротивление старались давить сетями и заклинательными песнями, зачастую отделяя подлинных «виновников торжества» от тех, кто сейчас мало что понимал. Гончие действовали с точностью хищников, уже давно решивших для себя, кто будет их добычей. Они безошибочно знали, где прячутся их цели, заранее готовясь к любому сопротивлению. Каждая стычка длилась недолго, стальное лезвие мрака резало воздух и осаждало культистов, не давая крупным отрядам шансов на бегство — точно облаченным в черное теням было известно лицо каждой их цели.
Другие просто бежали без оглядки, прячась в тенях у городских стен, скрываясь в многочисленных рощах, расположенных в черте города, пытаясь буквально слиться с землей, пока мимо неспешно и методично шли и шли, звеня доспехами, отряды Черной Гвардии, а рядом с ними — бесшумно скользили закутанные в одежды без символов фигуры.
— Всем! — в разум каждого Чистого, что еще не был закован в кандалы, сметая возможные преграды, ворвался зов, многократно усиленный возможностями верного служителя Мелькора. Налитый тихой, но от этого не менее бешеной злобой, жаждущей вырваться наружу, голос наставника хлестнул плетью — и в то же мгновение последователи Владыки почувствовали, как их разумы словно опутала незримая паутина, связывая друг с другом и позволяя общаться меж собой так, как обычно это делали при помощи осанвэ — но на намного большем расстоянии. Многие из Детей Тьмы на мгновение позволили себе облегченно выдохнуть — помощь пришла, Ортхэннэр с ними! — Не пытайтесь сражаться! Слышите меня? Не вступайте в бой, ученики. Как можно меньше шума. Затаитесь в ночи. Тьма сейчас — ваш союзник.
— Что происходит? — первый же закономерный вопрос услышали все — и, по чести сказать, звучал он сейчас в мыслях каждого из подопечных Тайрэна.
— Пока неизвестно, — процедил голос среброволосого. — Кто-то сейчас командует Черной Стражей от лица моего брата — и этот кто-то натравил их на Чистых. Вполне возможно, что вашего князя нет более в живых. Если это так — мы за него отомстим. И постараемся вытащить наших собратьев из лап Валаровых прихвостней. Но сначала нужно покинуть город, и как можно быстрее. Чем больше вас сумеет его покинуть, тем легче нам будет потом. Не останавливайтесь, не пытайтесь действовать безрассудно — и не знайте жалости. Каждая жизнь потомков Севера стоит тысячи жизней других Квэнди. Вы должны беречь их.
— Они не могли оцепить весь город, — в разговор вступил спокойный и уверенный голос Алкара. Теперь уже бывший член Мор Тирит был спокоен и собран. — Ворота охраняются. Однако наверняка есть участки стен, где можно взобраться и перелезть. Кроме того, есть река у подножия Туны. Перегородить ее они бы не смогли — можно попробовать уйти вплавь.
— Согласна. А еще можно постараться прошмыгнуть к Нолдор Короля. Там на одном из участков есть довольно густой лес. Можно прорваться. А там уже пересечем ворота со стороны златовласок — на их территории вряд ли есть облава, — послышался другой голос.
— На севере, где стена примыкает к горному склону Пелори, — вклинился Арвахарм. Впервые за многое время первый из учеников Тайрэна говорил холодно и серьезно, без излишнего высокомерия, точно случившееся мешком по голове выбило из него излишнюю спесь. Но опускать руки он не собирался точно. — Там есть небольшая горная тропка, в детстве половина Тириона туда на склон лазала. Если не перекрыли — можно постараться пролезть там. Главное — двигаться малыми группками, не привлекая внимания. Если увидят — попавшихся на глаза не пытайтесь отбивать, только сами пропадете!
— Совершенно верно, — глава культа словно одобрительно кивнул всем присутствовавшим. — Каждый пусть выберет тот вариант, что ему известен. Сейчас вы можете говорить друг с другом. Предупреждайте собратьев, если видите там или здесь ищеек, или что-то подозрительное. Я встречу всех вне города — где именно скажу, когда выберетесь. В пещеру не суйтесь — скорее всего, о ней уже знают. Я же, пока что, постараюсь выяснить, что произошло… и кто нас предал.
Последнее было сказано по-настоящему зловещим тоном, не предвещающим шавке Валар, продавших своих собратьев по вере и крови, ничего хорошего.
Медленно, буквально ползком, приникая к влажной от росы земле под лучами Древа и призрачным сиянием ставшей проклятой эмблемы, что возвестила о клинке, обрушившимся на Чистых, уцелевшие истинно верные Владыке и Князю постарались двинуться вперед. Поимок стало существенно меньше — помогая друг другу и предупреждая собратьев, последователи Мелькора двинулись вперед. Патрули и рыскавшие по домам гончие уже не замечали этой молчаливой паники, не слышали молитв и безмолвных инструкций. Культисты искали друг друга глазами, объединялись в группы по трое-четверо, заставляя свои ноги молча вести их по закоулкам, к незримой границе спасения. В каждом взоре светилась отчаянная смута, обещавшая кровавую цену за каждый шаг к свободе — так смотрит загнанная в угол лиса, так взирает окруженный стаей псов Оромэ волколак. Сердца били тревога и надежда, впиваясь каждому в грудь ошеломляющей смесью, фэа балансировали между безумным, сковавшим движение страхом, не менее безумной храбростью и поразительно обостренной ясностью разума, помогавшей реагировать на любой шорох. Ночная тень укрывала их путь, в то время как над Тирионом продолжала бушевать гроза преследования, возносясь темными крыльями к небесам.