Глава 15. Правда Октавиуса Принца & Тонкс в пожирательском логове
Дома Регулус сразу же потащил Северуса в кабинет, усадил за стол главы рода, а сем скромно присел в кресло у окна.
— И каков смысл нашего пребывания в кабинете, да еще с такой интересной рассадкой? — поинтересовался Северус.
— Доставай конверт, и читай. Судя по тому, насколько он толстый там, скорее всего, не один документ, — за столом тебе будет удобнее, — слегка улыбнулся Рег, — хочешь кофе?
— Кофе хочу, а читать, что там в конверте — нет!
— Трусишь. На конверте печать Принцев. Это письмо, скорее всего, от твоего деда. Посмотри, а дата отправки или что-то вроде того есть?
Северус повертел письмо в руке.
— Нет ничего, но и чернила и бумага явно подверглись влиянию времени. исходя из того, что света в той каморке, где хранился конверт практически нет, то в такой вид они пришли бы лет за десять-пятнадцать, а то и больше.
— Вот видишь. Дамблдор украл у тебя его давно. Возможно, что ты вообще напрасно обижался на родственников — кто знает сколько твоей корреспонденции он умыкнул? Судя по тому, что Поттер ни разу не получил ни одного самого маленького письма из Гринготтса, Альбус явно контролировал доставку корреспонденции интересующим его персонам в замке.
Кричер бесшумно подал кофе, Северус сделал пару глотков и сказал:
— Будем считать, что ты меня убедил. — Он взял письмо и нож для бумаг со стола, но печать им открываться не желала.
— Погоди, дорогой, возможно письмо зачаровано. Наверное Октавиус пришел к таким же выводам как и мы перед смертью и решил защитить важную для него и для тебя информацию. Передать тебе слово-ключ он не мог, а из общего у вас была только кровь. Я думаю тебе нужно капнуть на сургуч пару капель твоей драгоценной крови.
— Интересно, когда это она стала драгоценной, — приподнял скептически бровь Северус.
— В тот момент, когда твоя жизнь стала мне дороже, чем своя.
Северус ничего не ответил, лишь выразительно посмотрел на молодого человека. Затем уколол палец тем же ножом для бумаг, которым не смог вскрыть письмо. Этот нож, по его мнению, для своего назначения был слишком опасен, имея хорошо заточенное лезвие и острый конец. Но поскольку вещь принадлежала Блэкам, то можно было и не удивляться, что даже их канцелярские принадлежности, при необходимости, можно было использовать как оружие. Когда на подушечке пальца выступили пара капель крови Северус размазал их по печати, которая тут же сама распалась на две части и конверт открылся. Внутри находилась копия завещания Октавиуса Сервиуса Принца из которой стало ясно, что дед Северуса ввел его в род практически сразу после рождения и он всегда был признанным наследником Принцев, только почему-то не знал об этом. По завещанию все имущество принцев, титул и род, соответственно, переходили Северусу, который вторым именем имел имя деда — Октавиус, а фамилию Принц. Вторым документом оказалась копия уведомления о смерти главы рода и приглашения наследника на встречу с управляющим делами в Гринготтс. Третьим документом являлось что-то вроде свидетельства о рождении, где отцом Северуса был записан Октавиус, а вместо матери стоял прочерк. Стало еще интереснее. Все объяснило письмо написанное собственноручно Октавиусом нашедшееся в том же конверте.
Здравствуй, дорогой Северус!
Надеюсь хотя бы мое последнее письмо дойдет до тебя. Мать твоя окончательно помешалась на своей идее стать маглой. Он не дает мне увидеться с тобой, не берет денег, хотя бы для твоего содержания и не передает мои письма. Один единственный раз мне повезло, когда Эйлин оставила тебя со своим мужем, уехав в соседний с вашей дырой Галифакс, где должна была заночевать, а тот напился как сапожник и спал беспробудным сном. Я очень ждал такого случая, потому за домом велось круглосуточное наблюдение, и как только стало возможным — я забрал тебя в родовой дом Принцев и провел очень старый, многими забытый ритуал primus sanguis, когда у ребенка выжигается кровь первого поколения, то есть его родителей и он становится ребенком своих дедушки и бабушки. Но поскольку на момент проведения ритуала моя горячо любимая супруга уже давно была мертва, я стал твоим единственным родителем, а ты чистокровным волшебником и моим наследником. Но этот ритуал был далеко не безобидным. Он забирал годы жизни как у выжигаемых родителей, так и у обретенных. И естественно он был запрещенным. Мне бы дали не менее двадцати лет Азкабана, если бы кто-то узнал, что я воспользовался им. Я не собирался возвращать тебя Эйлин, но она, как только вернулась в ваш дом, она сразу поняла, что тебя забрал я. Мгновенно вспомнив, что она волшебница, моя дочь аппарировала прямо в родовой особняк и сказала, что если я сейчас же не отдам тебя ей она заявит о похищении её родного сына, причем не только в аврорат, но и в магловскую полицию, так как твой отец магл и живете вы в магловской дыре. А еще даст интервью в прессу и устроит большой скандал. Было моей ошибкой постараться не поднимать шума и вернуть тебя ей, как я думал, на время. Если бы началось разбирательство, то обязательно всплыло бы, что ты определяешься магией, как мой сын, а не Эйлин и того магла. А такое возможно было провернуть только запрещенными способами. А если бы меня в этом уличили, то тебя все равно бы отдали ей. Я не знаю как и когда Эйлин стала такой. Она всегда была немного странной, я даже тайно показывал её Янусу Тикки, под предлогом общего обследования здоровья. Целитель душ сказал, что возможно это результат близкородственных браков в роду моей супруги. Такое случается. Лорд Гаррингтон, рожденный от брака двоюродных сестры и брата, воображал, что мысли вылетают у него изо рта в виде пчел и птиц, и хватался за веник, чтобы их разогнать. Леди Ботсвел периодически считала себя королевой Джиневрой и требовала вызвать к ней Ланселота. Но ты можешь быть спокоен, за себя и своих детей — у Принцев таких браков никогда не было, а крови твоей бабушки тебе не досталось. Так вот Эйлин после окончания школы отказалась заключать помолвку, которую я ей предложил, заявила, что магия — это мировое зло, и что она собирается вести жизнь как обычная магла без волшебства. Я собирался на следующий день отправить её на пару недель в Св. Мунго, для более глубокого обследования, но не успел — она сбежала. Я нашел её через месяц, но она уже к тому времени успела выйти замуж за Снейпа и забеременеть. Пришлось оставить все как есть. Как и после твоего к ней возвращения. Так что такая жизнь, которой она жила сама и заставляла жить тебя — это её собственный выбор. Никто её из дома не выгонял и поддержки не лишал. Мне кажется, ей доставляло удовольствие то, что я знаю в каких ужасающих условиях ты растешь. Не знаю, проявляла ли она к тебе любовь, если нет, то возможно это тоже были последствия ритуала, так как ты был ей уже чужим, но она этого не знала. Я не мог поступить иначе. Не сделай я тебя наследником — род бы прервался, а благо рода — оно превыше всего. Единственное о чем я жалею, что у меня не хватило душевных сил забрать тебя у Эйлин силой и уехать куда-нибудь подальше, хотя бы в ту же Францию или Италию. Но мне было ее просто жаль. Какая бы она не была — она была мое дочерью. Без тебя бы возможно она умерла бы еще быстрее. Но как вышло, так вышло. Прими наш род и возроди его!
С надеждой на твое прощение,
Твой одновременно отец и дед,
Октавиус Сервиус Принц.
Северус после прочтения долго молчал. А Регулус попросил Кричера принести им бутылку огневиски, стоило выпить после таких новостей.
— Это письмо, судя по стоящей в приглашении на встречу дате, было отправлено, когда я учился на последнем курсе. Мать тогда уже была мертва полтора года как, а отец — семь месяцев. Мне было уже семнадцать. Я мог стать лордом Принцем уже тогда. Зачем Альбус так поступил со мной?
— Может бы затем же зачем и отправил жить к маглам Гарри Поттера? Подсунул Марволо неполную информацию по крестражам?
— Ты думаешь, он преследовал какие-то свои цели? — Думаю да. И нам стоит разузнать о них побольше. Пока ты читал я вспомнил откуда мне знаком рисунок на камне кольца Марволо. Это знак Даров Смерти.
— Каких таких Даров Смерти?
— Северус, ты что не читал «Сказки барда Бидля»?
— А что прям обязан был?
— Наверное ты единственный чистокровный волшебник во всей Магической Британии, который их не читал. Собственно, все читать не обязательно, важна сказка Сказка о трёх братьях. Могу кратко тебе пересказать. Однажды трое братьев путешествовали.
И на мосту через реку, который они сами наколдовали встретили Смерть, давшую им подарки. Старшему — самую могущественную на свете волшебную палочку, такую что её хозяин мог бы победить в поединке любого соперника. Среднему — камень, что он может возвращать мёртвых. А младшему — мантию-невидимку, делающую его абсолютно не находимым. Смерть скоро прибрала старших братьев, а младшего так и не смогла найти — он постоянно прятался от неё под мантией-невидимкой. В конце концов он состарился и отдал мантию своему сыну и ушел со Смертью добровольно, как старый знакомый.
— И к чему ты это все рассказал?
— Считается, что тот волшебник, что соберет все три дара смерти станет повелевать ею.
— А если хорошенько потереть старую медную лампу, то из нее вылезет джинн и будет исполнять твои желания.
— Это точно сказка, а вот дары смерти нет. Ты знаешь как звали тех братьев?
— И как же. Поведай мне о наиосведомленнейший, — дурашливо воздел руки в просительном восточном жесте Северус.
— Антиох Певерелл — старший брат, первый владелец Бузинной Палочки. Кадм Певерелл — средний брат, первый владелец Воскрешающего камня. Игнотус Певерелл — младший брат, первый владелец Мантии-невидимки.
— Допустим, и что?
— Линфред Стинчкомбский, по прозвищу «Копуша» («Potterer»), был отцом семерых сыновей. Его старший сын Хардвин, называемый уже Поттер женился на Иоланте Певерелл, внучке Игнотуса Певерелла и обладательнице той самой мантии-невидимки, хранящейся с тех пор в нашем роду.
— То есть ты хочешь сказать, что у тебя есть один из Даров Смерти?
— В данный момент два — перстень Марволо — в нем скорее всего воскрешающий камень.
— До полного всемогущества не хватает только палочки? Я правильно понят? — усмехнулся Северус.
— Зря ты так к этому относишься. Я думаю стоит повременить с возвращением кольца Лорду. А то вдруг он сам захочет собрать все Дары Смерти и снова тогда могу попасть на роль жертвы.
— Мне кажется ты слишком серьезно все воспринимаешь, — сомнительно покачал головой Северус.
— Я займусь изучением этого вопроса, а ты, пожалуйста, займись делами Принцев.
— Тебе хочется, чтобы я стал лордом?
— Конечно хочется. Я буду называть тебя в постели мой Лорд и целовать край твоих трусов. — С придыханием прошептал Регулус.
— Дурак малолетний, — возмутился Северус отбрасывая от себя руку Регулуса, которая нахально пыталась проникнуть под брюки. — Пойду я лучше в Гринготтс схожу.
— Не забудь по дороге домой купить хотя бы одну пару новых трусов! Целовать старые трусы профессора Снейпа я не согласен! — прокричал ему вслед Регулус, сам убегая в сторону библиотеки и уворачиваясь от серии жалящих заклинаний.
В это время в Малфой-мэноре «принимали» Нимфадору Тонкс. Не доверяя никому, особенно таким неожиданным визитерам, которые объяснят свои поступки сомнительной мотивацией Темный Лорд сразу же провел с девушкой сеанс глубокой легилименции и был одновременно удивлен её дерзостью и самонадеянностью, и возмущен планами захвата наследства Блэков, чьим лордом уже стал Гарольд Поттер. Вместо того, чтобы привести девушку в сознание, коего она лишилась в процессе просмотра глубин её разума, Марволо наоборот наложил на нее чары сна и решил поговорить сначала с Яксли.
— Корбан, ты уверен, что Роули нужна эта девушка? Она не так проста, как хотела казаться. И интерес её тут не в чистокровном браке, вернее не только в нем. Она собиралась у нас шпионить для Ордена, а мужа хотела чистокровного, чтобы сделать с ним ребенка, подходящего для наследования Блэкам. Нужно ли тебе объяснять, что в жизни нынешнего лорда Блэк она не заинтересована?
— А она вообще думает, что за такие дела она может и магии лишиться?
— Не думаю, что магия Блэков считает её членом рода. Но как она собиралась обойти в дальнейшем этот вопрос, при признании своего ребенка наследником — не понятно.
— Торфинн расстроится, он уже настроился на свадьбу.
— Да, ради Мерлина, пусть он женится на ней, но только сначала пускай поближе с ней познакомится. Мы сейчас ей память немножко подправим, чтобы она не смущалась тем, что все её планы и помыслы нам известны, и пусть действует, а мы понаблюдаем!
Нимфадору заново отлевитировали в приемную, где она якобы пришла в себя после быстрой парной аппарации и теперь её ждала аудиенция с Воландемортом. Надо сказать, что вблизи он произвел на девушку еще более омерзительное впечатление, чем издали, когда она видела его во время сражения с Дамблдором в Министерстве. Она рассказала ему о себе, о своих возможностях. А это безносая красноглазая тварь все сидела и слушала никак не реагируя и ничего не говоря. Молодая аврорша уже начала беспокоиться, что зря она понадеялась на ценность крови Блэков, и что с минуты на минуту ей прилетит в лоб Авада Кедавра, так как глаза на морде (а лицом это назвать было определенно нельзя) казалось горели искренним гневом. Но чем она могла прогневать это чудовище, Нимфадора не понимала.
— Яксли, — произнес громко Тёмный Лорд.
В кабинет вошел Корбан и почтительно склонил голову.
— Отведи невесту к жениху, пусть начинают знакомиться. А потом пусть напишет все, что считает нам сейчас ценно знать о деятельности Ордена.
Яксли пнул Нимфадору в лодыжку, та быстро вскочила и вышла вместе с волшебником из кабинета.
— Кажется все прошло удачно? — спросила девушка у Пожирателя.
— Более или менее, — ответил он.
Счастливый от налаживающейся личной жизни Шеклболт получил записку от Аберфорта Дамблдора с просьбой посетить его, как только у него будет свободное время ибо у него есть к нему неотложное дело. Кингсли с братом Дамблдора практически знаком не был. Он сталкивался с ним несколько раз в трактире «Кабанья голова», да еще один — на похоронах директора. Он слышал от кого-то, что тот принимал участие вроде бы в деятельности Ордена Феникса в Первую магическую войну, но от кого и что именно вспомнить не мог. Решив, все же, сходить на встречу и узнать, чего от него хочет этот Дамблдор, Шеклболт после работы аппарировал в Хогсмид вблизи его трактира и зашел туда и чуть не вышел обратно в дверь, так как ему показалось, что это Альбус протирает захватанные стаканы за обшарпанной стойкой. Но приглядевшись понял, что это все же другой человек: очков-половинок не наблюдалось, он был пониже ростом и по крупнее в ширину, чем покойный Альбус.
Аберфорт увидел прибывшего аврора и махнул ему головой в сторону двери, что располагалась рядом со стойкой. Кингсли подошел и открл её, — за ней оказалась лестница, которая изрядно скрипела под весом Шеклболта, когда он по ней поднимался наверх. Привела она его в гостиную с потертым ковром и камином, над которым висела большая картина маслом — портрет светловолосой девочки, глядевшей в пространство рассеянными ласковыми глазами. Кингсли отметил, что портрет был единственным в комнате. Не было больше никаких картин или семейных колдографий. Пока Шеклболт осматривался в гостиную поднялся и Аберфорт. Он откашлялся, обошел вокруг стола и остановился у портрета девочки, а потом сказал, обращаясь к ней:
— Ты знаешь, что делать. Она улыбнулась, повернулась и пошла прочь — не так, как это обычно делали люди на портретах, выходя сбоку из рамы, а назад, словно бы по длинному туннелю, уводившему за ее спиной в глубь картины. Они глядели вслед удаляющейся хрупкой фигурке, пока она не скрылась во мраке.
— Эээ, собственно, — начал было Кинг, но вдруг заметил, что в конце уходящего в картину туннеля появилась маленькая белая точка. Кто-то двигался по направлению к комнате, и это явно была не та девочка, что ушла в темноту. Это шел кто-то гораздо выше ее ростом, в развивающейся одежде и приплюснутой сверху шапке с высокой тульей на голове. Он еще не подошел близко, а Шеклболт уже понял, что это был Альбус Дамблдор, который добравшись до самой рамы, наконец, расположился на полотне картины и сказал:
— Я рад, что ты пришел, Кинг! Кругом происходят очень странные вещи, нам нужно срочно их с тобой обсудить!