Эпилог
Перед началом слушания в Большом зале я успел переговорить с дядей. С помощью убедительного аргумента — Регалии, подтверждающей правдивость моих слов, — я спокойно изложил предварительную речь единственному, чье удивление могло нарушить дисциплину во время процесса. Пусть это и отняло драгоценное время, но это было необходимо.
Впрочем, так же необходимо было поговорить с Сантос перед её казнью или помилованием. Профессор ЗОТИ поступила опрометчиво, не сбежав после своего предательства, что стало её роковой ошибкой.
С момента моего приказа до её заключения в темницу прошло менее часа.
— Предать Конфедерацию магов и свою кузину, — покачал головой я. — Предать Волан-де-Морта. Предать Грин-де-Вальда. Знаешь, твоя репутация исключительно… ненадежная.
Сантос бросила взгляд на Регалию, сопровождавшую меня, а затем её глаза забегали, пытаясь осмыслить происходящее.
— Тот артефакт у Геллерта… твоих рук дело?
— Моих, — честно признался я. — Рад, что ты об этом догадалась. В этом мы похожи. Твою работу, направленную против Яблока Смерти, я узнал с первого взгляда, и это привело меня в потрясение. Почти в иррациональное бешенство.
Скрестив руки, начал методично постукивать обувью.
— Я приказал казнить тебя в назидание остальным. Однако встреча с Волан-де-Мортом вдохновила на иное решение: твоя свобода будет ограничена, как у птицы в клетке. До конца дней ты будешь помогать мне в создании гигантского ядра маны и всех необходимых для проекта изобретений. Взамен избежишь сожжение заживо. Что скажешь?
Мы обсудили наказание за предательство, а также установили соразмерные меры за любой намек на саботаж проекта. Из плюсов: мы снова будем работать вместе. Из минусов: Регалия расстроилась, что ей не дали «развеяться» и устроить зрелище в духе старых инквизиторских времен.
Не задерживаясь дольше в мрачной камере, мы направились в Большой зал.
Сбор всех участников занял не один час, ведь многих агентов пришлось извлекать из мелких стычек или прямо из рабочего места. Собрать двоих — дело простое, но, когда требуется сотня чистокровных волшебников, знающих себе цену, возникают сложности.
В результате к полуночи многие начали зевать, пока Регалия завершала последние приготовления. Две из трех голов, лежащих на серебряных блюдцах, были скрыты от глаз под крышками. Территорию зала оградили запретом на трансгрессию, а все входы и выходы запечатали, отрезав пути к отступлению.
Лишь когда всё было готово, я вышел на сцену.
В этот момент я был никем в глазах собравшихся, но я знал о каждом из присутствующих всё до мельчайших деталей. Вместе с Геллертом мы отбирали кандидатов.
— Дамы и господа, леди и джентльмены, — поприветствовал я, усиливая голос магией и стараясь говорить с английской сдержанностью. — Сегодня днем произошел ужасный инцидент. Волан-де-Морт прибегнул к помощи чудовищ и нанес сокрушительный удар по Косому-переулку, вынудив как Геллерта Грин-де-Вальда явиться для спасения благородных волшебников, оказавшихся в ловушке, так и Альбуса Дамблдора — для защиты грязнокровок.
Судя по реакции толпы, большинство было в курсе произошедшего, успев обменяться сплетнями во время ожидания. Однако детали оставались скрытыми в тумане войны, ведь территория превратилась в пепелище.
— За это ужасное преступление Волан-де-Морт понес заслуженное наказание, и даже его тело обратилось в прах, — продолжал я доносить довод, лишенный убедительных доказательств. Он был слабым местом моей речи, но его можно было усилить. Подойдя к одному из блюдец, я открыл его и, схватив за края, поднял голову героя для всеобщего обозрения. — Альбус Дамблдор понес меньшее наказание. Часть его тела сохранилась и может быть представлена вашему взору.
— Геллерт победил! — раздался чей-то возглас, подхваченный остальными.
В основном это были мелкие маги. Самые проницательные волшебники уже догадались, что раз речь произносит не Геллерт, то на это есть серьезная причина. Либо он тяжело ранен, либо убит — что более вероятно.
Чтобы не затягивать, я опустил первый поднос и перешел ко второму, повторив процедуру. Однако реакция была иной: зал навестила безмолвная тишина. Каждый волшебник вне зависимости от статуса словно воды в рот набрал.
Стоявшие сели, а сидевшие оцепенели.
— Грин-де-Вальд также пал жертвой за правое дело, — освободив руки, я спокойно поправил одежду и мягко улыбнулся. — Мы потеряли одну из ведущих фигур, но не обе. Позвольте представиться: я — Силван Долохов, чистокровный волшебник и первый член нашего объединения. Мне первому удалось отыскать Нурменгард, освободить Геллерта из заточения, вернуть ему молодость с помощью древнего ритуала, снабдить его сильнейшим артефактом. Более того — я стал второй стороной медали в решении всех организационных вопросов. Если Геллерт отвечал за публичную часть, то я предпочитал действовать ближе к вечеру.
Снова бездоказательные утверждения, которые нужно подкрепить чем-то весомым.
— Мои обязанности не включали демонстрацию силы, — использовал я духа ветра, чтобы выпустить ауру мороза, пронизывающего до костей, а затем мгновенно её рассеял. — Развлечения магическими фокусами, — поднял обе руки, создавая две сферы адского пламени, полностью контролируя их без слов и волшебной палочки, что уже было на уровне мастерства Геллерта в управлении этим заклинанием. — Или пугать чем-то, выходящим за рамки обычной магии, — наконец, опустив руки, я отделил от тела концентрированную мглу, окружил себя ею и сформировал из тумана щупальца. Для большего эффекта я покрыл их алым пламенем и заставил извиваться, добавляя сцене жути.
Пылающий кракен.
— Они включали в себя иное. Снабдить нашу соратницу легендарными Дарами Смерти, — я указал на Регалию, которая встала и сделала реверанс в знак подтверждения. — Разрушить тайный орден Альбуса Дамблдора и отомстить ему за смерть нашего лидера, — смешал правду с ложью. — Выявить всех предателей и устранять их под покровом ночи, — продолжал я. — Что касается Волан-де-Морта, сначала я нашел крестражи — хранилища его раздробленной души, позволяющие ему возрождаться после смерти. Затем я нашел и его самого. Уничтожив и то, и другое, — поднял я пустую руку. — Но уничтожение врагов и помощь союзникам — лишь верхушка айсберга. На мне лежало снабжение, все финансовые вопросы, каждый галлеон, потраченный на наше дело. Так было. Так и остается. Это касается и нашей идеологии. Она возникла не только благодаря Грин-де-Вальду, но и благодаря нашим совместным с ним усилиям. Мы вдвоем стремились к лучшему будущему для Волшебного мира.
Я на пару секунд замолчал, сложив руки за спиной.
— Но теперь Геллерт покинул нас. Мы потеряли лучшего волшебника столетия, но по-прежнему остаемся доминирующей силой в мире. Всё, что нам осталось сделать для реализации мечты, так это объединить публичную часть нашей жизни с её темной сущностью, — провел я рукой, рассеивая сначала щупальца, а затем и алое пламя, позволив Регалии первой подойти и встать справа от меня. — Если среди вас есть возражения или иные предложения, пожалуйста, не стесняйтесь. Вы вправе высказать свои мысли вслух. Только предупреждаю заранее: каждый, кто отклонится от наших устоев, будет считаться предателем — тем, кто подлежит немедленной чистке.
Снова просчет. Я должен был использовать Сантос как яркий пример серьезности моих намерений, но жажда выгоды затмила этот вариант. Тем не менее, сказанного уже достаточно, чтобы заполнить шкалу лояльности хотя бы наполовину. Остальное можно добиться серией побед и… действиями.
Действия — вот что формирует мнение о нас. Слова лишь пустой звук.
Подняв голову под всеобщее молчание, я задумался: стоило ли пустить ядовитый газ в помещение, чтобы предложить противоядие всем, кто присягнет на верность? Жестокий путь, но имеющий свои преимущества. Жаль, что теперь у меня меньше вариантов.
— Любой! — воскликнула Регалия. — Кто жаждет быть расчлененным вместе со своим родом, должен воспротивиться! Любой, кто стремится привести свой род к величию и воплотить идеалы, ради которых вы проливали кровь, обязан встать и присягнуть на верность новому Темному Лорду!
Возражений не последовало. Двух голов и демонстрации силы оказалось достаточно. Угрозы, Регалия и всеобщее потрясение также сыграли свою роль. Первым встал дядя, за ним последовали все, с кем он был связан. Остальные поднялись, подчиняясь стадному инстинкту, и приложили кулак к сердцу.
— Ради нашего общего блага! — поднял я руки, завершая речь, пусть и не трогательную, но необходимую. Впереди меня ждало постоянное оглядывание через плечо в поисках кинжала, нацеленного в спину, но это была неизбежная плата за раскрытие.
За всё нужно платить соразмерную цену.
* * *
Девять лет назад я был слеп и наивен, полагая, что смогу справиться со всем в рекордные сроки. Эксперименты, лояльность подчиненных и легитимность моей власти казались мне осязаемыми. Но на деле всё упиралось в границы времени, неумолимо отодвигающиеся с каждым шагом на пути к цели.
В первую очередь я занялся устранением последних двух игроков — Конгресса и Конфедерации, применив исключительно агрессивный подход к уничтожению их символов, то есть мест проведения собраний.
Всё вылилось в… на редкость омерзительное кровопролитие, множество жертв и резкий скачок тирании. Многие неподконтрольные нам магические роды Европы попытались объединить усилия для сопротивления. Мятежи и группы повстанцев начали вспыхивать, как грибы после дождя. Что немаловажно, к ним присоединились разумные фантастические твари, хотя и не напрямую — они просто избирательно выбирали жертв.
В такой ситуации, держа руку на пульсе, я был вынужден использовать химеру как Королеву Чудовищ, предоставив ей большие ресурсы под личный контроль. И стоит признать, лидер из неё вышел отменным. Все её подчиненные смотрели на меня не как на того, кто управляет Регалией, а как на того, кто служит ей верой и правдой.
Фантастические идиоты… Но какие уж есть. Так или иначе, всего за три года Регалия смогла взять под полный контроль тех, кто либо пытался огрызаться после смерти прежнего лидера — Волан-де-Морта, либо тогда отказался к нему примкнуть — особо горделивые фантастические твари.
Если переводить в ресурсы, то у Регалии их тогда появилось больше, чем у меня аж сейчас. Всё же магические земли обширны, а волшебников не так уж много. Территории населяют животные: некоторые из них разумные, а некоторые тупы как пробки. Но и те, и другие служат лишь своей Королеве. Благо что Регалия так ни разу не восстала, хотя, кто его знает, что у неё в мыслях появится через год или даже десятилетие.
Что касается волшебников, их ограниченное число тоже сыграло нам на руку. Первые волны сопротивления мы подавили за пять лет, вторые, менее значительные, за четыре года. Совсем мелкие вспышки недовольства возникают даже сейчас, но они скорее раздражают, чем представляют реальную угрозу.
Пара покушений на мою жизнь не в счет — сложно реализовать коварный план против того, кто чувствует угрозу за версту, умеет останавливать время в ограниченной области и использует звериные инстинкты, чтобы избежать фатальных ударов.
Я даже не всегда занимался управлением, находя время для совершенствования своих навыков и изучения пространства-времени. Сантос, вопреки опасениям, не спешила предавать или саботировать проект. Достаточно было один раз крепко прижать её к стене, чтобы она всеми силами старалась избежать повторения приговора к смертной казни. Или, что более вероятно, рядом не было более перспективных вариантов для предательства. Все столпы силы погибли, новые не появились.
Тишь да гладь.
В таких условиях только совсем умалишенные будут замышлять предательство. А она не была дурой. Именно благодаря ей ещё до тридцати лет я смог построить долгожданную фабрику с гигантским ядром маны, а с помощью революционной промышленности — подчинить себе алхимиков, артефакторов и торговцев. Изначально я планировал привязать их с помощью яда, но снова сыграли роль кандалы образа «сильного правителя». Ведь яд в умах аристократов ассоциируется со слабостью, что сильно ограничивает пространство для маневра в реализации всех задумок.
Правда, совсем идеальным я не был.
Сыграв свадьбу с Беллой, я в течение нескольких лет расширил так называемый гарем, включив в него тех, кто окружал меня до становления Темным Лордом. Ну, точнее, только Нарцисса присоединилась — о чём попросила сама Белла, и Астра — вероятно, уже мой выбор пал на неё из-за необходимости держать кого-то светлого рядом.
Но как бы мне ни не нравилась Лили Эванс, я был вынужден только поддерживать с ней общение и изредка помогать, чем мог. Обстоятельства поставили на моей симпатии крест.
Всю жизнь я стремился к свободе выбора… А в итоге, ха, стал рабом своего положения яростного борца против грязнокровок. Недавно были подписаны последние постановления, запрещающие им обучаться в магических школах высшего уровня. Для них создали специальные учреждения, где детей учат сдерживать свой дар. Но никаких знаний, никаких заклинаний. Просто обучение и пинок под зад обратно в маггловский мир.
Мир людей.
Большинство сторонников моей фракции забрасывают просьбами перейти к активной фазе покорения. Я же откладываю это в долгий ящик, мотивируя важностью наращивания военной мощи с помощью ядер маны. Если раньше мы находились почти в Средневековье, то сейчас магический мир переживает свою Викторианскую эпоху, где технологии кардинально меняют привычный уклад жизни.
Взять хотя бы Лютный переулок — он полностью преобразился и теперь выглядит лучше, чем Косой в мой роковой визит. Неспроста… Пожар, устроенный Регалией по моему приказу, тогда перекинулся на Лютный переулок и расчистил площадку для строительства. Жертв было много, но зато не пришлось ломать голову над тем, что делать с прокаженными сквиббами, обосновавшимися там.
Ах, говоря о них…
Одно дело — грязнокровки: у них отобрали все права и силой выгнали из Магического Мира, заставив дать магическую клятву — «не использовать магию против маглов или ради выгоды». Другое дело — сквиббы с нарушенным магическим геном. По ним прошелся каток тотальной зачистки, и каждый обнаруженный получал смертельный приговор.
Всё согласно программе Геллерта, которую я до сих пор не реформировал во что-то иное. Воистину. Удивительный человек. Вроде бы мертв, но его влияние живо, и тысячи волшебников следуют его заветам даже после смерти основателя.
Я же, скорее торговец, чем правитель. Могу заключать союзы, управлять, наставлять, но не способен зажечь в сердцах людей нерушимую веру.
— Двадцать шесть лет. Прожил больше, чем хотел, но достиг меньшего из-за пары оплошностей, — вслух проговорил я, неподалеку от родового поместья. Ни разу не посещал эти земли с тех пор, как разрушил Министерство Магии в Англии.
Откровенно говоря, был занят.
Но прежде чем зайти поприветствовать семью, я сквозь холодную вьюгу направился к старому и холодному камню во дворе. Когда-то он помогал мне остудить мысли, упорядочить их и найти решение сложных головоломок. Теперь же стал напоминаем того, с чего я начинал.
Усевшись, я скрестил пальцы и прищурился, слегка морщась от порывов холодного ветра.
— Свобода, — иронично проговорил я. — В погоне за свободой порой не замечаешь, как вместо поиска достойной замены для голодных зубов вербовщиков сам становишься вербовщиком, обреченным на рабскую службу до гроба. Просто теперь служишь не чужим идеалам, а своим собственным, собранным из помойной смеси пережитого опыта.
Я устремил взгляд вдаль, как в старые добрые времена.
— Рамки учили меня выжимать из времени каждую крупицу и всегда играть по-крупному, — вспомнил я. — И они же помогли победить всех. Осталось победить только себя.
Наконец, поднявшись с холодного камня, я взмахом руки очистил одежду от прилипшего снега и, окружив тело простеньким барьером, направился к месту… которое могу назвать отчим домом. Оно взрастило меня и выпустило в мир юнцом, а теперь принимает королем с тяжелой ношей на голове. Любая корона тяжела, но дает то, что в моем родовом доме принято называть Настоящей Силой.