Парадокс Мультивселенной. Глава 57. Иллюзия выбора
Глава задержалась, так как мобильный инет просто никак не хотел работать, вообще ничего не грузил.
(18+ сегмент переехал на два дня вперед, и будет в четверговой главе, так как здесь он сильно выбивался по тону)
Гарри терпеть не мог спать с кем-то в обнимку. Он сам не знал, является ли это следствием того, что все детство ему пришлось коротать ночи на тонком матрасе в шкафу для всякого барахла, или же он просто был «жалким принцем, упивающимся драмой собственной трагедии», как однажды выразился Слэро, но… перемещение в другой мир мало что изменило.
Открыв глаза, Поттер тут же понял, что правая рука затекла, и повернул голову, чтобы в тот же миг едва заметно вздрогнуть. Всего на мгновение ему показалось, что вовсе не Трисс, а Шани лежит прямо сейчас рядом с ним. Вспомнив о медичке, он резко забыл обо всем остальном. Как она там? Жива ли? Цири, Скеллиге, Белый Хлад… С головой окунувшись в чужую историю, он совсем забыл о той девушке, что спасла его, когда он оказался в этом мире.
— Не хочу вставать, — пробормотала ему на ухо Трисс, когда Гарри шевельнулся, пытаясь спасти правую руку, оказавшуюся в плену, — давай будем валяться весь день.
— Рано или поздно кто-то все равно решит проверить, что с нами стряслось, — фыркнул в ответ Поттер.
Осознав, что руку вызволить не удастся, он решил проблему радикально, и просто обхватил Трисс, переворачивая ее на себя. Как только смеющаяся чародейка оказалась сверху, конечность оказалась на свободе, а сам Поттер приступил к куда более приятному времяпрепровождению. Конечно, он постоянно одергивал себя, напоминая самому себе о том, что не влюблен в Трисс, но… тяжело не испытывать нежные чувства к красивой девушке, с которой на протяжении двух месяцев делишь постель. Вдобавок, Меригольд умело скрывала изъяны своего стервозного и властного характера, притворяясь милой и понимающей именно в те моменты, когда Поттер нуждался в ласке и понимании.
Разорвав очередной нежный поцелуй, Трисс приоткрыла глаза и посмотрела на Поттера своим фирменным хитрым прищуром. Приподняв руку, она коснулась его щеки кончиками пальцев. Прикосновение затянулось на несколько бесконечных секунд, и все это время никто из них не произнес ни слова.
— Неудивительно, что княгиня Туссента клюнула, — фыркнула Трисс, поглаживая юношу по щеке, — у нее явно есть вкус.
— Это… приятный комплимент, — Гарри усмехнулся, и потянулся было за новым поцелуем, но Трисс остановила его, прикоснувшись пальцами к его губам.
— И тем не менее, Гарри, ты что-то скрываешь, — покачала головой Меригольд. — Расскажи мне о своем мире, — попросила она, — только… что-нибудь такое, что не рассказывал до этого.
— Не рассказывал? — переспросил Поттер. Нахмурившись, он попытался прокрутить в памяти яркие воспоминания о прошлой жизни. — Я был своего рода локальной знаменитостью, но повод для известности никак не был связан со мной. Тем не менее, каждый волшебник в стране знал мое имя, и это создало определенные проблемы, когда я попал в магическую школу.
— О, изве-е-естность, — протянула Трисс, устраиваясь поудобнее на его груди и раздвигая ноги так, чтобы найти точку опоры и не свалиться. — Ты не из тех, кто любит внимание, верно?
— Верно, — хмыкнул Гарри, — и как ты догадалась?
— Ох… Возможно, вспомнила о том, что ты поселился на самом отшибе Туссента, как только у тебя появился шанс сбежать от людского общества, — со смешком ответила чародейка, и Гарри хихикнул, соглашаясь. — Мы с тобой в этом совершенно не похожи, кстати. Я не про известность, — добавила Трисс, — а про отношение к людям. Мы оба стремимся защитить их, но… я от них не убегаю.
— Ты чуть более властолюбива, — закатил глаза Гарри и тут же ойкнул, когда Трисс царапнула его по груди, — и хочешь, чтобы тебя любили.
— А вот я не уверена, что это прозвучало как комплимент, — прищурилась Меригольд.
— Я не говорил, что это плохо, — подметил Гарри, — но тебе важно отношение окружающих, а я могу жить, не заботясь об их существовании в принципе.
— Возможно… И тем интереснее тот факт, что для тебя важен мир, в котором ты находишься, — вернулась к порядком избитой теме Трисс, и Поттер закатил глаза, не желая вновь погружаться в бессмысленные обсуждения. — Если цель состоит в том, чтобы жить на отшибе и заниматься своими делами, то какая разница, живешь ты в Туссенте или в каком-либо другом месте?
— Цири рассказала мне о мирах, в которых ей довелось побывать, — выждав небольшую паузу, со вздохом произнес Гарри, вновь вспоминая о белом хладе и поставленной под вопрос судьбе мироздания, — и есть вероятность, что там, на Спирали, найдется куда более подходящий для меня мир. Дело не в том, что этот плох, — тут же добавил Поттер, — но мы не обязаны принимать такие важные решения одномоментно и, что более важно, прямо сейчас. Верно?
Трисс промолчала.
— Тем более, мы с тобой можем превратиться в путешественников между мирами, — закрыл глаза Гарри, укладывая руки на спину Трисс и прижимая ее к себе еще сильнее, — а потом вернуться сюда с накопленными знаниями и массой впечатлений. Представляешь, сколько историй можно будет рассказать за кружкой медовухи, если перед этим посетить десять различных миров?
— Да, и все-таки ты прав, сейчас не время для принятия таких важных решений, — цокнув языком, кивнула Трисс, слегка ерзая на Поттере, как только его руки переместились на открытые ягодицы. — А ты неплохо поработал над крепостью, да? Теперь здесь даже можно жить, не слушая завывания ветра в коридорах по ночам.
— Цири очень помогла с поиском недочетов, — хмыкнув, принял похвалу Гарри, — но называть замок комфортным я бы не спешил. Вот разберемся с подвалами, организуем какую-нибудь отдельную уютную гостиную в западном крыле, библиотеку…
— Вы с Цири, кажется, сблизились? — слегка поджав губы, с натянутой улыбкой спросила Трисс, и Гарри дернул плечами.
— Она, конечно, не подарок, — задумавшись, объяснил он, — но с ней интересно. В конце концов, даже если убрать в сторону свойственный ее возрасту максимализм и желание бунтовать даже в условиях абсолютного штиля, она все равно остается человеком с уникальными способностями и следующим из этого уникальным опытом. Я подозреваю, что она побывала в мире, который является отражением будущего моего собственного мира. Ты хоть представляешь, насколько это круто?
— С трудом, — фыркнув, призналась Меригольд, продолжающая наслаждаться прикосновениями Поттера, — но что-то меня беспокоит. Дело не столько в Цири, сколько в этом… знающем эльфе, понимаешь? Сколько прошло времени после наложения проклятия, прежде чем он превратился в уродца?
— Если учесть, что он успел добраться до Редании и даже посетить Кейру Мец, как минимум полторы недели, — задумчиво ответил Гарри.
— Я осмотрела филактерий, и эта магия — не мой уровень и даже не твой. Возможно, на самом деле все не так страшно, но спешка с его исцелением мне не ясна. Почему нельзя подождать? Он явно утратил когнитивные способности и разум в принципе, так зачем торопиться? Эредин кажется мне куда более важной угрозой.
— Аваллак’х… нужен, — уклончиво ответил Поттер, не придумавший ничего лучше, чем сразу после этого резко перевернуться, нависнув над утратившей концентрацию внимания Трисс, — но я предлагаю обсудить что-нибудь более приятное.
— Ага, — фыркнув, Меригольд отпихнула Поттера и приподнялась на локтях, — твою попытку использовать его кровь, например?
Трисс затронула щекотливую тему, и Гарри тут же скривился, падая на кровать рядом с ней. Не слишком-то ему хотелось обсуждать то, что он сам считал «не очень надежным, но обнадеживающим подходом», ведь суть этого самого подхода сводилась к адаптации привычной для Поттера магии крови под абсолютно новый ритуал, с которым ему ни разу не приходилось иметь дело.
Расчеты? Безусловно, расчеты очень важны, и с помощью нумерологии Гарри наверняка смог бы обнаружить искомые прорехи в испытании травами, которые приводили к смерти ведьмаков на этапе формирования мутаций, но главная проблема заключалась в том, что Аваллак’х был эльфом. Не человеком с примесью эльфийской крови, что можно было бы записать в погрешность, и даже не полукровку, риск с которым тоже можно было бы увидеть на бумаге, а чистокровным эльфом, представителем народа Ольх.
И Гарри не мог поручиться за то, что его подход приведет к успешному результату. Если бы не вся эта история с белым хладом, уничтожающим миры, он бы даже настоял на том, чтобы Аваллак’х какое-то время провел в своей проклятой форме, прежде чем приступать к исцелению, но Цири настаивала на том, что необходимо поторопиться, и даже умудрилась склонить на свою сторону Йеннифэр и остальных обитателей замка. Гарри знал, что его отказ ничего не изменит, и поэтому постоянно прокручивал в голове все возможные варианты.
Магия крови казалась вариантом столь же очевидным, сколь и опасным. Несмотря на то, что в теории Гарри мог использовать кровь эльфа, филактерий и набор рунных зачарований для того, чтобы запустить процесс очищения, на практике это могло бы привести к катастрофическим последствиям, к которым относилась, например, полная утрата магических способностей.
Для эльфа, чья жизнь тесно переплетена с магией, потеря этой самой магии равноценна смерти, и Поттер не был уверен, что риск стоит того. Расчеты, разумеется, твердили о том, что вероятность провала близка к нулю, но… ценность этих результатов зависела от того, насколько серьезные допущения Поттер готов был простить в процессе. Библиотека Каэр Морхена не блистала огромным количеством связанной с магией литературы, но копии книг из Боклерского дворца и те книги, что дала ему Йеннифэр позволили Поттеру адаптировать существующие в его мире нумерологические уравнения под случай Аваллак’ха, и все равно в итоге все сводилось к крови, ритуалу и филактерию, который стоял у Поттера в его импровизированной «лаборатории», занимающей больше половины огромной комнаты.
— Открой рот, — нацепив на вилку кусочек копченой оленины и обмакнув его в бруснично-мятный соус, Трисс подняла вилку и прищурилась, пытаясь попасть в открытый рот Поттера. Гарри зубами уцепился за мясо, и Меригольд хихикнула, в то время как сидящая в нескольких шагах от них Цири закатила глаза.
Выслушавшая эмоциональный рассказ Йеннифэр пепельноволосая девушка все еще не могла поверить в то, что Трисс Меригольд, о чьей симпатии к Геральту было известно, кажется, всем и каждому, решилась на такой отчаянный и даже дерзкий шаг, как формирование у ведьмака фальшивой памяти на фоне амнезии. Как могла Трисс рассказать Геральту обо всем и вся, но филигранно «забыть» о его истории с Йеннифэр? Неужели надеялась на счастливое будущее с человеком, личность которого выстроена на ложных представлениях о собственном прошлом?
И тем необычнее смотрелась резкая смена приоритетов: Трисс словно сама умудрилась забыть о своей странной одержимости, и с головой окунулась в новые… Цири не могла с уверенностью назвать это отношениями, но и другого слова на ум не приходило. Гарри Поттер и Трисс Меригольд — очередной обреченный союз рыжеволосой чародейки. В том, что у этих отношений нет внятного и, что еще важнее, яркого будущего, Цири была абсолютно уверена.
Поттер просто был… слишком свободолюбивым, необычным, в хорошем смысле слова «странным», чтобы становиться красивым и послушным дополнением Трисс Меригольд. А ведь Трисс именно такой человек и нужен был: тот, кто будет проявлять инициативу только тогда, когда она будет разрешать это делать. Тот, кто не будет отступаться от принципов, но только в том случае, если саму Трисс эти принципы полностью устраивают.
Это не делало Трисс плохим человеком, но и забывать об этих чертах не стоило. Именно поэтому Цири знала, что рано или поздно, но им всем суждено увидеть разрыв, а вот окажется он тихим или грандиозным, она сказать не могла. Да и, чего греха таить, рядом с Поттером ее собственное сердце порой замирало, но об этом девушка предпочитала не вспоминать. С учетом того, через что ей самой предстоит пройти в недалеком будущем, идея светлого и добро «жили долго и счастливо» казалась Цири невозможной и даже опасной. Белый хлад. Вот, что станет ее последним пристанищем. Вырванный из ткани мироздания обреченный сегмент Спирали, россыпь погибших миров, а вовсе не счастье и вино где-то в южных провинциях.
Цири успела смириться со своей участью, и в этом ей помог Аваллак’х: эльф потратил немало времени, объясняя Цири важность ее жертвы, прежде чем она наконец смогла принять судьбу. И именно Аваллак’х был нужен ей сейчас, чтобы в самый важный момент она не смогла отступить, не испугалась, не сделала шаг назад. Давящее чувство в груди, словно предзнаменование бед и несчастий, не покидало ее с того самого момента, как проклятый Эредином эльф оказался в стенах Каэр Морхена. На мгновение Цири показалось, что она заметила отблеск личности в его глазах, но… проклятие предводителя Дикой Охоты исказило все, до чего смогло добраться. И не помог даже филактерий, на который Цирилла возлагала такие надежды.
Впрочем, впадать в безнадежное уныние раньше времени она тоже не собиралась: несмотря на подготовленный вариант с испытанием травами, Гарри параллельно разработал еще один, и он казался всем присутствующим куда более гуманным и надежным, несмотря на некую… экспериментальность. Поттер предлагал отказаться от принятых и понятных норм, взамен предлагая воспользоваться тем подходом, что использовал сам: прямым обращением к магии.
Конечно, Цири погорячилась, назвав это обращением, но суть сводилась именно к нему. Как объяснил сам юноша, в его видении главным элементом было воззвание к магии с неким «намерением», которое он должен был сформировать самостоятельно на основе произведенных расчетов. Иными словами, Гарри собирался использовать собственные магические резервы для подпитки ритуала, а сам ритуал должен был ориентироваться на намерение, и таким образом…
Осознав, что вновь запуталась, Цири резко выдохнула, отводя взгляд в сторону от Трисс и Поттера, что вновь начали миловаться за столом, и подперла щеку кулаком. Намерение, ритуалы… И когда магия успела стать настолько сложной? Или она всегда была такой, а просто Цири успела поглупеть за то время, что прошло с последнего дня в этом замке? Яркие воспоминания по-прежнему преследовали ее во снах, и Цири с радостью принимала их, утопая в детских эмоциях, словно в купальне.
Увидев, во что превратился Каэр Морхен после недавнего набега, девушка впала в ступор на какое-то время. Как мало, оказывается, требуется для того, чтобы превратить крепость в промозглые руины, по обветшалым коридорам которых гуляет ледяной ветер. И как быстро можно привести все в порядок, если есть желание и возможности это самое желание реализовать!
Наверное, единственным недочетом во всех произведенных Поттером изменениях Цири считала тот факт, что юноша не стал ничего делать со звукоизоляцией стен, из-за чего Цири сегодня ночью пришлось слушать стоны с трех разных направлений: со стороны комнаты Кейры Мец, в которой чуть ли не на постоянной основе проживал Ламберт, со стороны башни, в которой находились просторные покои Геральта и Йеннифэр, а заодно еще и со стороны западного крыла, в котором обитал тот самый пресловутый Гарри Поттер.
С возвращением Йен и Геральта вскрылось немало тайн, о которых до этого не было и речи. Например, Цири узнала о том, что ее отец, Эмгыр Вар Эмрейс, разыскивает ее с целью воспитания «достойной наследницы престола». Императриса Цирилла Фиона Элен Рианнон… Это даже звучит смешно! Подумать, только Эмгыр озаботился судьбой пропавшей дочери, какая драма! Несмотря на прямой, казалось бы, приказ Императора, Геральт вновь поступил благородно, рассказав обо всем Цири и предоставив ей право решать самой, хочет ли она видеться с отцом, но… сама Цири не была уверена в том, что навестит Вызиму.
Престол Нильфгаарда или спасение всех существующих миров от Белого хлада? Выбор очевиден, как на него ни взгляни.
Тем не менее, прежде чем приступить к реализации пророчества Итлины, необходимо было разобраться не только с проклятием Аваллак’ха, но и с Эредином.
*** Вечером того же дня
Повинуясь взмаху руки Поттера, вся мебель в главном зале расположилась вдоль стен, а посреди огромного помещения появились два вытянутых стола. Еще несколько взмахов, и над ними повисли шары магического света, освещение от которых не слепило глаза, но при этом освещало так, словно на улице внезапно наступил ясный день. Закончив с подготовкой, Гарри начал раскладывать на столах листы пергамента, которые предварительно пронумеровал, чтобы не запутаться и никого не запутать. Расчеты, рунные цепочки и круги, даже алхимические рецепты — все это оказалось на столах. Как только последний лист отправился на свое место, Поттер повернулся к наблюдающей за происходящим Йеннифэр, и пожал плечами:
— Испытание травами — это по-прежнему жизнеспособный вариант, — кивнул он, переводя взгляд на Весемира, который стоял чуть поодаль со скрещенными на груди руками, — но я почти уверен, что мое предложение лучше.
— Почти уверен? — уточнила Йеннифэр, подходя к столу.
— Да, меня все еще сильно смущает тот факт, что Аваллак’х — чистокровный эльф, а не полукровка или кто-либо еще, но я воспользовался трактатом «О магии эльфийской, человеческой, природной», и взял оттуда коэффициенты для перерасчетов. Их использовали для переливания крови полукровкам, и благодаря этому там есть даже отдельный подраздел для крови, пораженной магией.
— А потом адаптировал их для ритуала? — поджав губы, добавила Йеннифэр. Продолжая рассматривать расчеты, с частью которых успела ознакомиться в течение дня, она медленно продвигалась вдоль стола. — Впервые мне захотелось искренне извиниться за то, что недооценила тебя.
Стоило ей произнести это, Йеннифэр тут же перевела взгляд на Поттера и закатила глаза, наткнувшись на его широкую улыбку.
— И тут же расхотелось, — добавила чародейка, качая головой. — Ладно, мне нужно… подумать. Геральт?
— Он исцелил Анну-Генриетту, — пожал плечами ведьмак, услышав обращение, — и ее фрейлину.
Не став упоминать о шраме Трисс, отсутствие которого все давным-давно успели заметить, Геральт перевел взгляд на стоящую рядом Цири.
— Я согласна на любой способ, — заявила девушка, — и я доверяю Гарри.
— Как и я, — поспешила добавить Меригольд.
— Ты не пользуешься графой Карверса? — спросила подошедшая к столу Кейра, окинув взглядом чистовые расчеты.
— Его уравнения не предполагают участие эльфов в ритуалах, — ответила за Поттера Йеннифэр, — и твои формулы кажутся мне куда более изящными, — повернулась к юноше черноволосая чародейка, — даже утонченными. Как только с Дикой охотой будет покончено, нам с тобой обязательно нужно будет многое обсудить.
— Это угроза? — с нервной улыбкой переспросил Гарри.
— Может быть, — пожала плечами Йеннифэр и окинула взглядом всех присутствующих, прежде чем обратиться к Геральту. — Я изучу все это, а утром вернемся к обсуждению.
* * *
Ночь нельзя было назвать спокойной. Несмотря на то, что Йеннифэр явно подразумевала одиночество, когда говорила о том, что изучит записи Поттера, их автор в итоге остался с ней, чтобы объяснять непонятные моменты и дискутировать насчет тех аспектов, которые можно было обсуждать без ущерба для итоговых формул. Разумеется, услышав о решении Гарри помочь Йеннифэр с дешифровкой, Трисс сразу же заявила о том, что хочет присоединиться. Услышав об этом, пережившая бессонную ночь Цири тоже выразила желание остаться в главном зале, который медленно превращался в площадку для ритуала.
По мере того, как Йеннифэр продиралась через расчеты и формулы, ее лицо становилось все более сосредоточенным и парадоксально расслабленным одновременно. Несмотря на внешнее спокойствие, она была поражена тому, чего Поттер умудрился добиться в течение двух дней: судя по всему, строгие временные рамки и необходимость сделать все возможное в сжатые сроки раскрывали потенциал юноши на полную, и его знания действовали в симбиозе с его новаторским взглядом. Йеннифэр отчего-то была уверена, что Гарри Поттер считался бы талантом даже по меркам собственного мира, не угоди он в историю с отравлением и неудавшимся самоубийством, а уж по меркам их мира и их магии… ему, возможно, не было равных в искусстве исцеления.
Он предлагал обманчиво простой способ, который казался таковым лишь на словах: использовать его подход к колдовству для направленного магического воздействия. Гарри Поттер с помощью нескольких десятков уравнений пришел к формуле, на основе которой составил рунный рисунок. Рунный рисунок — это инструкция, понятная не только человеку, но и магии, и именно магия должна была взяться за исцеление Аваллак’ха. Таким образом, риски были сведены к минимуму, а сам процесс скорее напоминал… молитву, нежели что-то академически научное. Формула для рун, рунный рисунок, магия — всего три элемента, и ключом к успеху тут был Поттер, который утверждал, что уже проходил через нечто подобное в своем мире, когда пытался отсрочить собственную смерть.
Посреди ночи Йеннифэр приняла решение, и Поттер приступил к нанесению рун. Главный зал был полностью освобожден от всего лишнего, а проклятому эльфу пришлось пережить несколько неприятных минут, пока Йеннифэр и Гарри делали забор крови. По оценке Поттера, им требовалось всего шесть средних ампул, но по итогу ушло почти семь: не самый ровный каменный пол вносил свои коррективы. Гарри полностью избавился от всех магических улучшений главного зала, которые успел внести в структуру замка за последние недели, а затем почти полтора часа потратил, ползая по ледяному полу и смоченным в крови странным инструментом, напоминающим нечто среднее между пером, кистью и стамеской, нанося руны.
Лишь часть из этих рун была известна самой Йеннифэр, но… решенные уравнения говорили сами за себя. Поттер умудрился систематизировать и совместить несколько рунных алфавитов из двух разных миров, и теперь не был ограничен в выборе, когда дело касалось рунных кругов, суммарная энергия которых должна быть настолько близка к нулю, насколько это вообще возможно. Гарри рисовал круги, соблюдая все необходимые углы и подъемы. Для одной из цепочек ему даже пришлось установить отдельную каменную подставку, которая была всего на несколько дюймов выше пола. И все это, разумеется, без единой капли магии, что больше всего удивило присутствующих при процессе чародеек: в отличие от догм Капитула, Гарри настоял на том, что все приготовления необходимо вести без магической помощи. Объяснение было сбивчивым и отчасти неубедительным, но Йеннифэр предпочла довериться человеку, который всего за два дня смог разработать совершенно иной подход к лечению запущенных проклятий.
— Не двигайся ты, — процедила Йеннифэр, когда Аваллак’х вновь встал на свои коротенькие ножки, и попытался отойти в сторону.
— Он все равно уже не может выйти за пределы рунного контура, — подошел к чародейке Поттер, на ладонях которого красовались вырезанные гюрзой руны, — руны его не выпустят.
Аваллак’х все еще мог чувствовать боль, даже несмотря на все преображения, через которые ему пришлось пройти. Йеннифэр и Поттеру повезло, что в какой-то момент Цири уснула. Трисс помогла девушке добраться до комнаты и отправилась за Кейрой, а в это время Гарри и Йен приступили к наиболее неприятному этапу, который до этого старались не обсуждать вслух.
С помощью нескольких металлических фиксаторов они закрепили Аваллак’ха в специальной распорке, использовавшейся когда-то при проведении испытания травами, а затем Гарри несколько минут вырезал на истошно бьющемся в оковах эльфе все необходимые руны. Он мог бы просто нанести их на кожу, но… в таком случае риск испортить что-то в процессе кратно возрастал. И если бы по итогам ритуала эльф лишился магии, едва ли это можно было бы назвать спасением в полном смысле этого слова. Именно поэтому им пришлось пройти через несколько не самых приятных минут, прежде чем Аваллак’х был освобожден, чтобы тут же оказаться в магическом заключении в центре рунного контура.
— Чародеи вашего мира те еще садисты, — заметив, что Поттер начал ножом вырезать на собственной коже руны, прокомментировала Йеннифэр.
Гарри фыркнул, стирая с кожи ручейки льющейся крови и сверяясь с рисунком на пергаменте:
— Думаю, это общее правило для всех магов вне зависимости от мира, — со вздохом произнес он, морщась из-за очередной нанесенной раны. — Если все закончится успешно, а у меня однажды найдется свободное время, то я попробую пересобрать этот ритуал еще раз, но только для чародеек и ведьмаков.
— Зачем? — нахмурилась Йеннифэр.
— Хочу попробовать обернуть мутации вспять, если это вообще возможно без алхимии, — пожал плечами Гарри, — а заодно понять, можно ли вернуть чародейкам этого мира способность к деторождению без отказа от сил и прочей чепухи… Так, я закончил.
Но Йеннифэр уже не слышала его. Пораженно хлопая глазами, она приоткрыла рот от удивления, и тут же закрыла его, как только осознала реальность происходящего. То, на что не был способен ни джинн, ни Вильгефорц…
— Доброе утро, — дверь в главный зал со стороны восточного крыла открылась, и в помещение вошли Кейра и Трисс. Последняя тут же окинула обеспокоенным взглядом окровавленного Поттера, который с улыбкой посмотрел на нее, а вот Кейра первым делом оценила масштаб изменений.
— Гептаграмма? — осмотрев семиконечную звезду на полу, каждое пересечение линий в которой было отмечено отдельным рунным кругом, спросила Кейра.
— Ага, — кивнул Гарри, перехватывая поудобнее нож, — всегда стремись к нулю в круге и семи в контуре. Так мой наставник говаривал, — добавил юноша. — В любом случае, ваше участие сводится исключительно к подстраховке. Будь я один, я бы наверняка воспользовался накопителями, чтобы не откинуться от магического истощения, но здесь у меня есть вы, — с довольной улыбкой закончил Гарри, и эта улыбка казалась слегка зловещей из-за того, что он был раздет практически догола, и выглядел так, словно его два дня держали в мешке с кинжалами.
— Эти раны… зарастут, да? — подошла к Поттеру Трисс.
— Угу, к концу ритуала, — подтвердил тот, — если только что-то не пойдет не по плану.
— Не хотелось бы, — подметила Кейра, окидывая недоуменным взглядом молчащую Йеннифэр.
— Я разметил для каждой из вас место, — Гарри указал на пол, где среди успевших засохнуть кровавых символов виднелись оставленные мелом черточки. — Вставайте на любую из них, и не сопротивляйтесь, если контур начнет тянуть из вас магию. Это будет немного похоже на… — он задумался, но тут же покачал головой. — В общем, сами разберетесь, ощущения ни с чем не спутать. Йеннифэр, ты готова?
— Я? — переспросила чародейка. — Да, я… Да, готова! Мы уже начинаем?
— Ну, лучше закончить со всем этим до прибытия зрителей, — кивнул Гарри, бросив взгляд в сторону окон, где уже виднелись первые лучи солнца.
Аваллак’х, осознав, что не способен покинуть центр гептаграммы, медленно опустился на пол, подвернув под себя кривые тонкие ножки, и Гарри встал рядом с ним. Прошептав несколько активирующих слов, Поттер убедился в том, что стоит внутри центрального рунного круга, а затем взмахнул рукой. Помещение погрузилось в полумрак, а кровь на полу резко забурлила, словно была нанесена толстым слоем. Трисс рефлекторно попыталась сделать шаг в сторону, но тут же поняла, что магия удерживает ее на месте.
— Словом и кровавой жертвой, — шепотом произнес Поттер, прикладывая окровавленную ладонь к бугристому затылку Аваллак’ха, — очищаю.
Йеннифэр за жизнь доводилось видеть различные проявления магии, но даже она была удивлена, когда тело эльфа начало меняться. Не было ни взрывов, ни ураганов, ни криков: лишь стоящий в центральном круге Поттер, который с каждой минутой становился все более бледным, а рядом с ним зависший в воздухе уродец, кости которого медленно возвращались к своим настоящим размерам, кожа разглаживалась, а пропорции тела менялись.
На десятой минуте Гарри рухнул на одно колено, и Йеннифэр вдруг почувствовала это: оказавшийся неожиданно тихим ритуал начал использовать ее в качестве магического источника. В голове вспыхнула на мгновение мысль, что Поттер в будущем мог бы адаптировать потребление магической энергии, используя место силы, чтобы проводить ритуалы можно было повсеместно, но эта мысль тут же улетучилась, как только Гарри начал кашлять кровью.
Трисс дернулась было, чтобы добраться до центра, но магия сковала ее по рукам и ногам: ритуал продолжался, несмотря ни на что, и его явно не заботил тот факт, что в центре гептаграммы погибал ее создатель.
Краем глаза Йеннифэр заметила, что Кейра потеряла сознание, но ритуал явно был близок к завершению: с преображениями было покончено, и тело Аваллак’ха зависло в воздухе, словно распятая на невидимом кресте кукла. Опустив взгляд, Йеннифэр едва успела заметить, как растворяется кровавый рисунок, а затем пол вдруг резко стал намного ближе.
Перевернувшись на спину, Гарри совсем по-старчески вздохнул:
— Ох, ну и дела… — прокряхтел юноша, медленно переставляя руки и таким образом поднимая с пола верхнюю часть туловища.
— И это все, что ты можешь сказать? — сидящая на полу Трисс покачала головой, пытаясь вернуть хотя бы часть равновесия, — а нельзя было предупредить о том, что начнешь кашлять кровью посреди ритуала?
— Забыл, — честно признался Поттер, — кашель — это еще относительно безобидно, в процессе чего только не бывает. Главное, что все закончилось хорошо.
— С чего ты взял? — нахмурилась Йеннифэр, медленно поднимаясь на ноги и помогая подняться пришедшей в себя Кейре.
— Иначе мои раны бы не зажили, а вместо него, — Гарри кивнул в сторону лежащего рядом эльфа, — здесь была бы мешанина из кожи, крови и костей.
— Я бы поздравила всех нас с успехом, — вздохнув, произнесла Йеннифэр и тут же покачнулась, лишь чудом сохранив равновесие, — но мне надо отдохнуть. И принять душ. Что теперь с ним делать?
— По моим расчетам, спать он будет чуть больше двух суток, — Гарри коснулся шеи эльфа и тут же получил яркий магический отклик, — за это время все процессы в организме стабилизируются. Чувствительность к магии уже восстановлена, так что дело осталось за малым. Я подготовил для всех нас укрепляющие эликсиры, они на столе рядом с камином. И надо перетащить его в комнату в западном крыле, не оставлять же здесь.
* * *
Жизнь в замке застыла.
Дверь в комнату, которую Поттер выбрал для Аваллак’ха, приоткрылась, и лысый человек вошел внутрь, аккуратно поправляя воротник желтой туники. Перекладывая из руки в руку деформированный череп, слишком маленький для взрослого человека, Гюнтер О’Дим подошел к постели Аваллак’ха и посмотрел на эльфа немигающим взглядом своих черных глаз.
— Неужели даже не поприветствуешь меня? — саркастично произнес он, усмехнувшись.
Время замедлило свой ход, но и без него бессознательный эльф едва ли был способен узнать о появлении гостя.
— Выбор неотделим от человеческой природы, — со вздохом произнес О’Дим, — равно как и иллюзия выбора. Я полагал, что твоя жизнь важна, но… Гарри Поттер изменил баланс сил в настоящем и будущем. Порой я наблюдаю, но не вмешиваюсь, иногда мое вмешательство необходимо. И я не обязан оправдываться, если вижу возможность исправить ошибку, совершенную по недосмотру.
Гюнтер О’Дим поднял руку с черепом на открытой ладони и дунул на него, равнодушным взглядом наблюдая за тем, как крепкие, казалось бы, кости рассыпаются в пыль, а эта пыль медленно оседает на лежащем эльфе. Всего несколько секунд, и она исчезла, словно ее и не было вовсе.
— Твоя жизнь ни на что не повлияла бы, — продолжил вещать О’Дим, медленно удаляясь в сторону коридора, — но твоя смерть может подарить мне ценнейшего… союзника, если так распорядится судьба. Ты неплохо постарался, эльф, но чаша весов качнулась не в твою пользу. В иных обстоятельствах я бы сохранил тебе жизнь, но сейчас намного важнее сохранить иллюзию выбора. Что ж, мое дело сделано, и дальше все зависит только от тебя: если ты выживешь, то я это приму. Если ты сгинешь, то…
Не став заканчивать фразу, О'Дим присвистнул и вышел из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.
__________