Ученик седьмого курса сидел в гостиной факультета Рейвенкло, с задумчивым выражением лица разглядывая стену. Одной из практик окклюменции является методика, согласно которой необходимо незадолго до сна мысленно восстановить в памяти события прошедшего дня в хронологическом порядке. Чем больше мелочей удастся вспомнить, тем лучше. Это также является индикатором уровня окклюменции мага. Для Эдварда уже давно не составляет труда воспроизвести все события до мельчайших подробностей. Однако сейчас он прокручивал в памяти не один день, а всю свою жизнь с момента своего перерождения в этом причудливом мире.
Благодаря взрослому сознанию Эдвард не забыл первые годы жизни в теле младенца. Напротив, они отпечатались наиболее ярко из-за непонимания произошедшего с ним феномена и опасений, связанных с предуготованным ему будущим. Многие считают, что мы сами творим свою судьбу. С этим можно в некоторой степени согласиться, тем не менее есть некоторые аспекты, повлиять на которые мы не в силах. В частности, рождение в семье волшебников обязывает закончить ту или иную магическую школу. Если только не родился сквибом, неспособным творить волшебство. Ещё возможен вариант с домашним обучением. Да только Эдварду последний вариант не был доступен. И даже не по причине того, что родители высказывались против. Просто высказываться вскоре стало некому.
Когда ему было шесть лет, отец, работающий в аврорате, лишился жизни в стычке с группой тёмных волшебников. В те времена как раз свирепствовали Пожиратели Смерти, но самое обидное, что те не имели к этому никакого отношения. Мужчина сложил голову от простой шпаны в Лютном Переулке. И виной всему была недооценка противника. Бездарный на вид волшебник весьма быстро был обезоружен, лишившись своей палочки. Да только чего аврор не ожидал, так это весьма мощного тёмного артефакта, который произвёл взрыв, убивший как служителя правопорядка, так и неудачливого преступника.
Смерть мужа сильно сказалась на психологическом состоянии матери Эдварда. Она долго горевала, но всё же смогла оправиться от потери. Или так только казалось на первый взгляд. Ровно через два года женщина пропала при неизвестных обстоятельствах. Словно сквозь землю провалилась. Оставалось лишь гадать, была ли она кем-то убита, либо же просто бросила своего сына, начав новую жизнь где-то вдали от магической Британии. Верить не хотелось в оба варианта.
С тех пор о юном Эдварде начала заботиться его тётя — достаточно молодая волшебница, ещё не успевшая обзавестись собственной семьёй. Девушка была категорически против домашнего обучения своего подопечного, приводя в качестве аргументов необходимость социализации и отсутствие у неё свободного времени для обучения одного маленького волшебника. Нельзя отрицать и главного фактора — тёте было просто не до него. Карьера в Министерстве Магии сама себя не сделает. Да и к тому же пора уже и о замужестве задуматься, а ей в наследство от сестры достался прицеп, резко сокращающий количество потенциальных женихов. И это при весьма и весьма недурственной внешности.
Нельзя сказать, что тётушка его ненавидела, но и сильной любовью там и не пахло. Со временем между ними установились неписанные, но чётко очерченные правила: Эдвард хорошо себя ведёт и не создаёт ей проблем, а она в свою очередь не ограничивает свободу подопечного в изучении магии. Читай что хочешь, колдуй себе на здоровье, только дом не разнеси.
А от учёбы в Хогвартсе, самом безопасном месте в мире, где умереть проще, чем закончить обучение, отвертеться в любом случае не удалось.
Правда, всё оказалось не так плохо, как парень себе представлял. Никаких тебе гуляющих по школе троллей, учителей оборотней, что забывают в полнолуние выпить аконитовое зелье и ползающих по трубам Василисков в Хогвартсе не было. Оно и понятно, ведь на момент зачисления Эдварда на первый курс Гарри Поттер ещё под стол пешком ходил. А без Избранного школа вполне себе спокойное место.
Распределяющая шляпа определила мальчика в Рейвенкло, что вполне себе совпадало с его планами тихо учиться и не высовываться. И ему это удавалось. Один из лучших по успеваемости, но не в первых строчках. Примерное поведение, но не настолько, дабы кто-либо счёл его подозрительным. А Дамблдора Эдвард видел лишь на приёмах пищи и никогда не оказывался с ним наедине.
У юноши имелось лишь одно заметное отличие от сверстников — выбивающаяся за пределы разумного тяга к учёбе, но нацеленная не на улучшение академической успеваемости, а лишь на получении всё новых и новых знаний и умений. Конечно, на факультете умников никого не удивишь тягой к знаниям. Все так или иначе зубрилы и книжные черви. Но, во-первых, у большинства это имеет лишь теоретический аспект: прочёл книгу, начал новую и так далее. Мало кто стремился основательно закрепить прочитанное на практике. Во-вторых, ментально все ученики являлись детьми. Помимо уроков им необходимо играть, исследовать школу, проводить время с друзьями и пытаться подцепить подружку. У кого удавалось выполнить последний пункт, те и вовсе лишались свободного времени.
В этом и состояло принципиальное отличие Эдварда от всех остальных. Если он не читал, то тренировался в выручай комнате до полного изнеможения, а если не тренировался, то консультировался с профессором Флитвиком по поводу дополнительной литературы. Куда продуктивнее попросить указать направление знающего и опытного волшебника, что не один десяток лет посвятил изучению магии, чем бродить в темноте, натыкаясь на откровенно дилетантские труды.
Особенно если они вышли из-под пера Министерства Магии. Подобные опусы содержат минимум применимой на практике информации и сквозь пропитаны канцеляризмами. Ни одно магическое правительство не заинтересованно в чрезмерно могущественных волшебниках. Как таких уникумов контролировать? А сильные маги почему-то совсем не заинтересованы подчиняться Министерству. У каждого имеется гордость, подкреплённая способностями идти против потока. Вспомнить только страх Фаджа перед Дамблдором. Старик побеждал Тёмных Лордов, когда министра ещё в проекте не было, заработав такую популярность, которая Фаджу и не снилась. Мощь, будь то политическая или магическая, делала из Альбуса Дамблдора неприкосновенную фигуру. Корнелиусу повезло, что его жалкие потуги директор воспринимал как детские шалости и не стремился щёлкнуть по лбу чрезмерно зарвавшегося мальчишку. Да, миру определённо повезло, что характер Альбуса отличается от двух других Великих Магов этого века.
Но в одном Фадж не ошибался. Само существование Сверхмага несёт угрозу устоявшейся системе власти. Такого волшебника невозможно контролировать, он всегда имеет свой взгляд на правильное и неправильное, его убеждения непоколебимы, и он готов отстаивать их до последней капли крови.
Из исторических книг и научных исследований Эдвард узнал, что Великий Маг может быть кровожадным или добросердечным, скупым или щедрым, но никогда слабовольным. Воля — неотъемлемая часть магии. Даже на сотворение элементарного заклинания «Люмос» — необходимо волевое усилие. И чем продвинутее заклинание, тем больше требований к эмоционально-волевому состоянию. Так, например, тёмная магия неразрывно связана с негативными эмоциями в момент колдовства. Для сотворения светлой магии, в свою очередь, нужны положительные эмоции. Вот и выходит, что могущественный маг так или иначе склоняется к одному из двух эмоциональных спектров.
Когда Эдвард собрал воедино разрозненную информацию, он был морально подавлен. Одно дело, когда ситуация требует использовать Патронус или Круциатус, и совсем другое полностью окунуться в одну из этих дисциплин. Что крайний альтруизм, что извращённый эгоизм, когда человек наслаждается страданиями и убийством других, оба варианта выглядят не совсем здравыми. Нормальный человек испытывает полный комплекс эмоций, а падение в одну из крайностей не сулит ничего хорошего.
Эдвард не готов пожертвовать своей жизнью ради блага других, так же как не готов пытать кого-то Круциатусом до потери сознания. Следовательно, дорога к Светлому Магу или Тёмному Лорду для него закрыта. А вместе с ними исчезает перспектива достигнуть позиции сильнейшего волшебника.
Кто не мечтает обрести полную власть над собственной судьбой, войти в анналы истории или пользоваться повсеместным уважением общества?
Верно — никто перед сном не мечтает остаться посредственностью. Все видят себя по меньшей мере популярным игроком в квиддич или министром магии. Естественно, умные люди скажут, что величие не самое важное, а после приведут множество доводов навроде того, что в жизни главное счастье, найти работу, к которой лежит душа или начнут разглагольствовать о важности семьи. И всё вышеперечисленное действительно имеет место быть, но абсолютно бессмысленно, если ты не можешь защитить свою жизнь, жизнь своей семьи или собственные интересы. Политическая, экономическая, магическая и военная сила всегда и везде стояли во главе угла.
Тем не менее, юноша не захотел мириться с поражением. Да, тёмные и светлые маги обладают наибольшим боевым потенциалом, но практически каждый из них закончил печально. Гриндевальд половину жизни провёл в построенной им же тюрьме, проиграв в битве некогда лучшему другу. Воландеморт изорвал душу на мелкие кусочки в попытке обрести бессмертие и всё равно был уничтожен магом недоучкой. Четвёрка основателей, Герпий Злостный, Дамблдор — каждый из них умер, некоторые при весьма жалких обстоятельствах. А один скромный алхимик не только разработал способ обретения бессмертия, но и успешно жил в течение более чем шести сотен лет. При этом маг никогда не славился высоким боевым потенциалом. Всех недоброжелателей он побеждал сообразительностью и долгим сроком жизни. Он попросту переживал своих врагов.
Тогда-то студент Рейвенкло и решил посмотреть на решение проблемы несколько шире. Необязательно быть самым могучим магом в мире, ведь можно быть самым богатым и хитрым. Враги не убьют тебя, если ты более полезен им живым. Тебя не достанут, если ты заручишься поддержкой наёмников или просто переждёшь опасность в скрытом от всех месте. Сколько бы Люциус Малфой не лажал, Тёмный Лорд никогда не намеревался его убить, ведь тогда организация Пожирателей Смерти лишится финансирования. И даже после падения Воландеморта Люциус вышел сухим из воды, отмазав как себя, так и своих дружков. А после, даже несмотря на тёмное прошлое, Малфой ухитрился не только войти в совет попечителей Хогвартса, но и влиться в ближний круг Фаджа, влияя на решения министра.
Стратегию Малфоя можно взять на вооружение, но усовершенствовать. Общество могло обойтись без Люциуса, хоть и понесло бы некоторый урон. Однако что, если связать себя с обществом столь прочными нитями, что удаление такого человека из связки погрузит страну в хаос? Тогда никто и не помыслит об убийстве или нанесении вреда такому магу. Эдвард понимал, что на словах это звучит легко, на деле же для этого необходимо обеспечивать народ чем-то таким, без чего они обойтись не смогут или, быть может, не захотят. Что-то уникальное и трудно копируемое.
Долго перебирая варианты, парень отложил в сторону идею реализоваться как алхимик или колдомедик (слишком времязатратно, сложно и не гарантирует ожидаемый результат) и остановил выбор на артефакторике. В магической Британии есть несколько Мастеров зельеваров, десяток колдмедиков, но нет ни одного нормального артефактора, которого можно было бы назвать Мастером. И это на самом деле парадоксально. В волшебном мире просто куча самых разных артефактов, а многие и вовсе поставлены на поток. При всём при этом нет мага, что достиг бы в этой стезе вершины. У всех на слуху имена гениальных зельеваров, но мало кто назовёт хотя бы одного известного артефактора.
Покопавшись в книгах и поспрашивав знакомых, Эдвард понял причины подобной аномалии. Во-первых, слишком низкий порог вхождения. Любой семикурсник способен на простейшее зачарование предмета, ведь, грубо говоря, это элементарное наложение заклинания на объект. Правда, в исполнении школьника наложенные чары чаще всего носят временный эффект и рано или поздно выдохнутся.
Во-вторых, на рынке полным-полно самых разнообразных волшебных предметов, плотно вошедших в жизнь магов. Они, несомненно, полезны в быту, но не несут в себе каких-то фантастических свойств. Оттого люди вообще не задумываются, а кто же изобретатель, например, самописного пера. Очевидно, изобретение не настолько удивительное, чтобы имя создателя было на слуху. И примеров подобного предостаточно.
В-третьих, у волшебников проблемы то ли с фантазией, то ли с умениями. Они наизобретали множество недоработанных, а то и вовсе бесполезных изделий. Ярким примером тому служит напоминалка, дым внутри которой окрашивается в красный цвет, если человек что-то забыл. Только какой от неё практический смысл, коль она не помогает вспомнить забытое? Бесполезнее только вредноскоп, который предупреждает об угрозе, но не указывает, от кого она исходит. Мало того, артефакт начинает вращаться и свистеть при опасности, тем самым предупреждая противника, что его могут раскрыть.
Перспективные в целом изделия, но настолько сырые, что диву даёшься. Хуже только «невидимые книги о невидимости», автор которых явно использовал магические травы не по назначению.
Эдвард полагал, что, решив эти три проблемы, он сможет как минимум выделиться из общего числа посредственностей. Самое главное — обеспечивать людей такими изделиями, без которых они уже не смогут представить привычную жизнь.
На шестом курсе Эдвард прочитал все имеющиеся в школьной библиотеке книги, касающиеся понравившегося ему ремесла. А затем приступил к практике. Он не спешил и начал с разной мелочёвки, повторяя уже существующие артефакты. Если книги не давали прямого ответа, как придать предмету нужный эффект, парень покупал уже готовый и досконально его изучал, после чего пробовал воспроизвести. Не всегда удавалось, но в девяноста процентах случаев он достигал успеха.
К началу седьмого курса юноша посчитал, что освоил базовые умения и начал делать уже авторские артефакты. И к концу года он совершил первые продажи, реализовав партию весьма интересных для школьников предметов. При сдаче экзаменов учителя или комиссия накладывают на перья заклинание против списывания, которое не даст подсмотреть в шпаргалку или работу соседа. Эдвард же, в своё время изучивший подобные перья, создал амулеты, нейтрализующие действие данных чар.
Нужно ли говорить, что студенты раскупили артефакты, как горячие пирожки? Репутация парня среди учеников мгновенно взлетела до небес, а карманы пополнились первыми собственноручно заработанными галлеонами.
Тогда-то и случилось то, что заставило только что сдавшего все экзамены Эдварда сесть в гостиной факультета и задумчиво пялиться в стену. Впрочем, такое впечатление производили действия школьника на внешних наблюдателей. Сам Эдвард разглядывал вовсе не стену.
Пользователь заработал свои первые деньги
Система «Магнат» активирована