— Дай сюда.
— Пошел ты, Узумаки, — Генма Ширануи вздохнул в отчаянии, передавая рё. Дзёнин чувствовал себя крайне взбешенным после того, как узнал, какой дерьмовой руке он поддался. — Я не понимаю. Ты же глава клана, не так ли? Какого черта ты вообще участвуешь в этой игре? У тебя что, своих денег не хватает?
— Деньги действительно не являются для меня большой проблемой, — сказал он со всей искренностью своего сердца, — однако тот факт, что это твои деньги в моем кармане, делает это лучше.
— Садист это, — мудрено сказал Асума Сарутоби, прикуривая очередную сигарету. — Что ты вообще собираешься делать с этими деньгами?
— Официант, еще одну порцию. За мой счет, — надо сказать, что Наруто Узумаки не хотел, чтобы жизнь была скучной, когда он был вдали от дерьмовой жизни оперативника АНБУ. Конечно, ему нравилось работать в плаще и кинжале, но с тех пор, как он стал джонином, Наруто был счастлив… Он был счастлив… Он все еще привыкал к этой мысли. Он винил в этом девушек. Его либидо только возросло, и его социальная жизнь стала более позитивной.
Хаяте кашлянул, когда больной мужчина заговорил дальше. — Буду честен, из того, что я слышал о вас, я думал, что вы будете более… Казалось, он терялся в словах.
— Холодным? — предложил Асума.
— Отстраненным? — Какаши перелистнул страницу с пятьдесят пятой на пятьдесят шестую, хихикая.
— САМЫЙ НЕМОЛОДОЙ! — Могучий Гай встал, упершись одной рукой в пол, а обеими ногами в воздух.
— Тихо, — сказал Хаяте, и все посмотрели на него, подняв брови. Он кашлянул. — Я имел в виду, что он будет вести себя тихо.
— Я надеялся, что ты сказал всем заткнуться, — и тут появился официант, который принес пять больших бокалов, наполненных янтарной жидкостью, пенящейся на краях. Наруто уставился на напиток одним глазом. — Надеюсь, это не моча.
— Это не моча, — сказал им бармен Зука из Золотого листа, — это что-то новое, что мы привезли с севера.
— Ну? Как оно называется?
— Пиво.
— Пиво?
— Да.
— И какое оно на вкус? — спросил Наруто, так как остальные джонины, казалось, ждали того же ответа.
— На вкус как пиво.
— Оно ореховое? — спросил Асума, осматривая свой стакан.
— Оно пенистое? — продолжал Какаши.
— Оно хмельное? — конечно же, Гай задал этот вопрос.
— Оставляет ли оно удивительно фруктовые нотки, которые задерживаются на языке? — вопрос Наруто заставил всех посмотреть на него как-то странно.
— Это пиво, — Зука был сыт по горло, так как он ушел обслуживать других клиентов в баре.
— Все когда-то случается в первый раз, я думаю, — предположил Наруто. Он посмотрел на болезненно выглядящего джонина и спросил. — Ты уверен, что тебе можно это пить?
— Я кашляю с самого детства. Он никогда не прекращался.
— Ты никогда не ходил к врачу, не так ли?
— Ходил, — взгляд Наруто пронзил его душу. — Один раз.
— Ну, пока ты не вызвал вспышку пандемии своим кашлем, ты в порядке.
— Не волнуйся за него, — успокоил его Генма. — Он всегда прикрывает рот и носит с собой дезинфицирующее средство. Он немного гермофоб.
— Что ж, мой культурный товарищ джонин, — Наруто взял свой стакан и поднял его вверх. Так же поступили и остальные. — За что мы пьем?
— За Лист, — провозгласил Хаяте, как всегда патриот.
— За следующее поколение, — Асума, вжившийся в роль сенсея, провозгласил.
— За маленькие радости жизни, — Генма вытащил сенбон.
— За вечнозеленую молодость, — Могучий Гай, вероятно, переживет их всех.
— За товарищей. И побольше ича-ича, — Какаши посмотрел на него, а Наруто уставился на алкоголь.
— За свободу.
— Свободу? — Гай посмотрел на него, положив одну руку на подбородок. — Что ты имеешь в виду?
— Свобода наслаждаться выпивкой с товарищами, — объяснил Наруто. — Свобода любить свою деревню. Свобода для следующего поколения. Свобода для маленьких радостей в жизни. Свобода выбирать, свобода говорить то, что хочешь, и свобода жить так, как хочешь.
Хаяте немного посмеялся, как и Асума с Генмой, Какаши улыбнулся под своей маской, а Могучий Гай взял на себя честь прокричать для всех них.
— К СВОБОДЕ!
Бокал стукнулся о бокал, и все джонины принялись допивать свои напитки одним махом. Даже Какаши. Хотя люди все еще не могли видеть его лица. Наруто допил свой и громко отрыгнул.
— Это было горько и сладко. Мне нравится, — после еще одной порции, за которой последовало еще 12, джонины ушли, а Наруто оказался возле реки Нака, бросая камни, как он делал это в детстве. Кьюби бормотал что-то мрачное и злобатаяное, но, честно говоря, он был немного пьян, и ему было все равно. Однако он был не настолько пьян, чтобы не заметить, что за ним кто-то наблюдает.
— Знаешь, если ты хочешь поговорить, ты можешь просто выйти и сделать это в открытую.
— Что заставило тебя быть в таком счастливом настроении?— спросила она, садясь рядом с ним. — Всего несколько дней назад ты даже не хотел разговаривать.
— Я пьян, Кью, — сказал он, бросая еще один камень, который пролетел до другой стороны.
— Правда?— Ее тон немного изменился.
— Четырнадцать пинт, как назвал их бармен, — он сел рядом с ней, пока темнокожая женщина напевала знакомую ему мелодию. Его генин все еще был в Лесу. Он был обеспокоен, но не волновался. Он научил их выживать, как большинство генинов. Пока они не столкнутся с Гаарой, все будет в порядке, а учитывая то, что он узнал о мальчике, этого, скорее всего, не случится.
— Я бы хотела, чтобы ты был, — Кью легла, и ее груди затряслись от этого. Она была самой толстой женщиной из всех, кого он знал, и его пьяный разум подсказывал ему, что нельзя упускать такой шанс. Ее русые глаза нашли его голубые, пока они оба сидели молча. — Я недостаточно хороша для тебя?
— Конечно, нет, — он рассказал о своей первой влюбленности. То, как она просияла, было так невинно. Во всяком случае, почти невинным. — Но знаешь, ты дочь Райкаге, а я парень, который взял вишню этой дочери, навлекая на себя гнев вышеупомянутого Райкаге, и мы остались в тупике: что произойдет, если поступок, случившийся в прошлом, повторится сейчас, в настоящем, и вызовет проблемы в будущем, аналогичные тому, что случилось в прошлом.
Она слегка рассмеялась.
— Ты такой пиздабол, когда пьян.
— Да, — сказал он с гордостью и бросил последний камень.
— Ты выглядишь таким счастливым, — Наруто моргнул, когда она смотрела на него, прижав одну руку к щеке. Она выглядела такой красивой в этот момент. Лучи закатного солнца заставляли ее темную кожу светиться чарующим образом.
— Это из-за алкоголя.
— Нет, — ответила она его ложь, — если бы это было так, ты бы сейчас был на мне. Заставляет меня задуматься о том, какой должна быть девушка, чтобы сделать тебя таким… таким.
Он тоже лег, и они оба уставились в сумрачное небо, повернув голову к сумрачной девушке, которая смотрела прямо на него. Кью была действительно красива, и не только телом, ее лицо порой казалось вырезанным самим Богом, когда на нее пристально смотрели. К ее смуглым щекам прилила кровь, и они приобрели легкий розоватый оттенок. Ее слова заставили его задуматься над многими вещами. Будучи воспитанным Хокаге, поджигателем войны и черным агентом, он был уверен в одном: его жизнь не будет нормальной. И он уже давно смирился со своей ролью шиноби, еще до того, как надел свою белую маску. Потом, с возрастом, он стал все больше бунтовать. Инцидент с Учиха. Открытие своего наследия. Затруднительное положение Шизуки. Цуме стала его игрушкой. Постоянные придирки Анко. Его команда генинов.
В каком-то смысле, весь его бунт начался с женщины, которая лежала в нескольких дюймах от него. Они оба потеряли невинность друг для друга все эти годы назад. И человеческое сердце, будь оно проклято за все свои желания, жаждало больше того, что было когда-то. Часть его самого хотела протянуть руку, сказать к черту все и просто продолжить. Его невесты ничего не скажут, и он знал, что Кью тоже не будет против. Но он не стал.
— Не смотри на меня так, Нару-чан, — его прозвище слишком естественно скатывалось с ее языка, и он знал, каково оно на вкус, — или я свяжу тебя и буду скакать на тебе, пока твой член не будет уничтожен.
— Вот это зрелище, — Наруто отвернулся и снова посмотрел в небо. — Знаешь, Кью, иногда мне хочется, чтобы все было по-другому.
— Все может быть по-другому. Если ты этого хочешь.
— Ну, если бы твой отец не узнал о нас в первую очередь, возможно, я бы уже набросился на тебя.
— Можешь винить в этом Самуи, — она просто проболталась, как ни в чем не бывало.
— Самуи. Та самая блондинка?
— Та самая.
— Настоящая очаровашка, — он вспомнил, что даже в этом возрасте ее грудь была большой. — Так они стали…
— Да.
— Мило, — Наруто сделал паузу. — Хотя твоя мне нравилась больше.
— Настолько, что теперь ты даже не хочешь их видеть, — Кью подползла к нему. Угрожающе. Ее лицо нависало над его лицом. — Ты так пьян, что я могу поспорить, что это сойдет мне с рук и понравится тебе.
— Я не настолько пьяна. К тому же ты ничего не сделаешь, даже если захочешь.
— Может быть, — ее рука провела по его бедру. — Может быть, нет, — в течение секунды Наруто схватил ее за запястье, перевернул, вывернул ей руку и лег на нее. Его промежность терлась о мягкую, большую и толстую задницу, которой она гордилась. Он прижал ее к себе и прошептал ей на ухо.
— Не думай, что я забыл, какая ты мазохистка, — он напомнил ей о том коротком времени, которое они провели вместе. Она немного сопротивлялась, но все равно стонала. — Поверь мне, Кью, опустить тебя и обращаться с тобой как с игрушкой — это то, что я действительно хочу сделать.
— Тогда сделай это, — она побуждала его к этому, глядя в глаза, почти мурлыча от перспективы. — Давай, обращайся со мной, как с игрушкой, которой ты меня считаешь, и ах, — он шлепнул ее по заднице. Один раз. Дважды. Трижды, и он продолжал делать это, пока изогнутый зад женщины покачивался в резонансе. Он становился все более искушенным.
— Ооооо.
— Но, — он отпустил ее и встал над ней, — это приведет к еще большим неприятностям. Я уверен, что после того, как ты вернешься, папа сделает тебе тест, чтобы выяснить, был у тебя секс или нет.
— Мне все равно, — она легла на землю, на ее щеках появился сильный румянец, и слюна капала с ее губ.
— Да, — Наруто присел на корточки, и его лицо оказалось на одном уровне с ее лицом. — Ты была первой девушкой, в которую я когда-либо был влюблен. Я был более чем счастлив, когда мы встретились. Хотя бы на один день. Однако, какой бы замечательной ты ни была и как бы мне этого ни хотелось, я не собираюсь рисковать войной ради своих пороков.
— Я ничего для тебя не значу? — спросила Кью, начиная уходить. — Ты просто дразнишь меня вот так, а потом уходишь?
— Поверь мне, Кью, — продолжал он идти, обернувшись, чтобы помахать ей на прощание. — Ты много значишь. Именно поэтому я не хочу, чтобы твоя карьера джонина превратилась в жизнь домашней принцессы.
В этой девушке было что-то такое, чего он никак не мог забыть. Можно было понять, что это ее греховное тело, но он знал, что это нечто большее. Но важнее было то, что он был возбужден. Пьян и возбужден. Шидзука была на совещании по поводу расширения бизнеса, принадлежащего Узумаки, Цуме была занята делами своего клана, Ино и Хината были на экзаменах чуунинов, и Анко вела их. Его ствол становился все тверже, пульсировал и говорил ему, что нужно как можно скорее кончить.
«Черт возьми. С таким же успехом можно напиться еще больше и…» — в его голове промелькнула идея. Питье, казалось, было решением проблемы.