• Boosty Shared
• ВеенРок

• T

• тёмный хогвартс

В школе может повстречаться

Психопат.

Навредят там, уничтожат,

Освежат.

Чтобы жизни не лишиться

Всем приходиться крутиться.

Волю воспитай,

Привыкай.

---

Начало весны в общем и первое марта в частности мы ждали с трепетом. Мало того, что на это число был назначен выбор профильных предметов для третьего курса, так ещё и сама неспокойная обстановка в замке нагнетала ничуть не меньше.

А ещё этот мартовский турнир…

Ученики опасались любого шороха, случайные встречи в коридорах школы между группами студентов были пропитаны страхом и подозрительностью, а клубы стали всё чаще и всё сильнее враждовать друг с другом. Конечно, никаких массовых потасовок больше никто не устраивал, но вот локальные столкновения, на которые профессора не обращали особого внимания, день ото дня только и делали, что набирали обороты.

После того наказания с повешением нам потребовалось несколько дней, чтобы начать говорить без хрипов. И целый месяц, чтобы следы на шее пропали, а фантомные боли перестали нас преследовать.

Оглядываясь назад, я понимаю: было глупо и очень наивно на первом курсе предполагать, что профильные предметы мы будем выбирать самостоятельно. Ага, как же. Благо, знакомые старшекурсники сжалились и рассеяли наше невежество до того, как зима кончилась.

Как оказалось, в Тёмном Хогвартсе не студенты выбирают профильные предметы. Наоборот — это профессора решают, какие студенты достойны у них обучаться.

— Главное — показать себя с хорошей стороны: отвечать четко и по делу, выполнять любые требования профессора — какими бы сложными они ни были. Предыдущие заслуги и успехи в учёбе так же могут повлиять в ту или иную сторону на их решение. Но с каждым преподавателем нужен свой подход и даже тогда полной уверенности у вас не будет, — рассказывал нам Остин, с которым невзначай зашёл разговор на тему профильных предметов. — Вам, кровь из носу, нужно заполучить себе два предмета. Можно и больше, но в таком случае нагрузки возрастают — вплоть до того, что некоторые уроки будут проходить после ужина. Однокурсники спасибо вам за это не скажут — будьте уверены.

— А отказаться от предметов можно? И оставить только два из них, — задал я вопрос.

— Можно, — кивнул Остин. — Но будь готов, что профессор на тебя затаит обиду за такой финт ушами. Они очень трепетно к этому относятся, и если заинтересовавший их студент откажется, то могут быть последствия.

— А если не попадёшь ни на один профильный предмет? — спросил с опасливым интересом у него Симус, опередив с данным вопросом меня.

— Если возьмут только на один… То придётся ходить туда, где вам находиться уж точно не захочется. Если же не получить ни единого предмета… Такие случаи бывали, но никто из подобных «счастливчиков» третий курс так и не окончил…

— Ты можешь нормально сказать? А не загадками, — сказал я хмуро.

— Ладно, ладно, не кипятись, Кайл. В общем, в первом случае вас запишут на самый страшный предмет. На астрономию, — Остина аж передёрнуло при упоминании этого урока. — По слухам — очень уж жёсткое место, как и профессор Синистра, что на публике появляется редко. Во втором же… Вы поймите — никто кроме профессоров точно не знает, как это работает. Одна девчонка с моего курса просто пропала в самом начале года на третьем курсе. А за год до этого парень на курс старше — я тогда был на втором, стал настолько часто получать взбучку на уроках, что за пару месяцев собрал пять меток и в последний раз его видели в больничном крыле. Не знаю, совпадения это или нет, но проверять вам настоятельно не советую.

После подобных историй не было ничего удивительного в том, что ожидание назначенного числа у большинства второкурсников превратилось в бесконечный цикл накручиваний самих себя.

Всего в школе профильные предметы вели семь профессоров, а таинственная астрономия стояла от них особняком — её могли назначить только в том случае, если профильных предметов у студента оказывалось недостаточно. И я затруднялся даже предположить, что же такого страшного может происходить на занятии, где ты просто рассматриваешь звёзды в телескоп.

За себя мне волноваться было не нужно. Базовые предметы я до сих пор усваивал на отлично, баллов зарабатывал больше всех, состоял в престижном клубе, имел какой-никакой, а авторитет… Короче говоря, два профессора меня точно выберут. Наоборот — главное, чтобы их не оказалось слишком много.

По всей видимости, во избежание подобного развития событий мне придётся специально демонстрировать при личном знакомстве свои худшие стороны. Если меня не интересует какая-нибудь Нумерология, то нужно будет сразу показывать себя с максимально глупой стороны, дабы не заинтересовать преподавателя… Ведь иначе она может определить меня на свой урок и при отказе запросто устроит мне лишних проблем, которых в школе и так вагон и маленькая тележка.

Вот и получалось, что даже меня — лучшего ученика с курса, периодически посещало волнение. Ведь от знакомства с новыми профессорами можно было ожидать чего угодно.

---

Первый день весны начался с того, что мы после завтрака всем вторым курсом отправились к кабинету, в котором обычно никаких занятий не проводилось.

— Впервые вижу, чтобы уроки просто взяли и отменили, — делился с нами впечатлениями Рон, ни капли не скрывая своей радости.

— Не отменили, а заменили одни занятия на другие, — ответила на это Гермиона. — Мы же не будем просто так сидеть там аж до обеда и ничего не делать. Наверное, нам устроят какое-нибудь тестирование или опрос, чтобы выяснить предрасположенности к урокам.

— В обычной школе так бы всё и было, — я кивнул, — но тут Хогвартс. Нужно готовиться ко всему, а не радоваться раньше времени. Сами слышали слова старшекурсников — методы у профессоров профильных предметов не сильно отличаются от тех же заскоков МакГонагалл или Спраут.

Дверь в кабинет оказалась открыта, а в классе ещё никого не было. Поток второкурсников начал потихоньку затекать внутрь, а студенты рассаживались по местам. Дисциплина была на уровне — не сравнить с той, когда мы впервые направились на урок Трансфигурации на первом курсе. Всё же строгие порядки быстро помогли детям осознать, что их активность и чрезмерная громкость могут сыграть с ними злую шутку.

Сорок пять учеников расселось по рядам и партам. Наша пятёрка устроилась прямо в центре: я сел с Гермионой, Рон с Симусом, а к Гарри подсела слизеринка-загонщица Элла Уилкинс. После недавнего матча «Слизерин — Гриффиндор», в котором львы буквально выгрызли себе победу, Гарри как-то незаметно стал сближаться с девочкой, из-за чего мы над ним даже немного подтрунивали.

Сорок пять учеников… А ведь в самом начале нас было пятьдесят. Интересно, сколько моих однокурсников останется под конец обучения? Половина? Меньше? Если взять за среднестатистический показатель первый курс, где мы потеряли четверых, то выпуститься из школы должно двадцать два ученика. Но в этом году нас покинул лишь Финч-Флетчли, а уже наступил март… Это немного прибавляло оптимизма, хотя конец года был ещё ой как далеко.

Второй курс сидел, терпеливо дожидаясь начала «выбора профильных предметов», тихо переговаривался и сплетничал, дурачился и волновался.

Где-то через пять минут после звона колокола дверь в кабинет открылась, а мы все разом замолчали и приняли позу прилежных учеников.

— Ну привет, второй курс, — раздался бархатный женский голос позади нас.

— Профессор Весс, здравствуйте! — прозвучали вразнобой голоса учеников, что оборачивались и приветствовали знакомого преподавателя.

Лилиан Весс. Профессор, что заменяет у нас Люпина в те моменты, когда ему надобно повыть на луну.

Пожалуй, со стороны этой яркой женщины до сих пор не было замечено ни единого прецедента какого-либо насилия, неоправданной жестокости или срыва. В те редкие моменты, когда профессор Весс вела у нас занятия, они проходили слаженно, познавательно и вполне комфортно, за что данный преподаватель и заслужил наше уважение и симпатию.

Но я не обманывал себя. Её манера поведения, её уверенность во взгляде и в жестикуляции выдавали в профессоре сильную, опасную волшебницу. Властную и в какой-то мере загадочную — ведь она уже длительное время преподавала в Хогвартсе и при этом сильно отличилась в лучшую сторону по сравнению с другими профессорами.

Пока другие поехали и потекли крышей, не раз и не два демонстрировали худшие проявления своего характера, ну или просто напросто свихнулись в этом адовом местечке — профессор Весс каким-то образом удалось всего этого избежать. Ну, или же отлично маскировать своё безумие за яркой фиолетовой одеждой и благосклонным характером.

— Какие вы, однако, активные, — хмыкнула женщина, направляясь уверенной цокающей походкой до учительского стола. В одной руке у неё была какая-то книжица, а в другой объёмная кубическая шкатулка.

Пока профессор следовала к своему месту, я просто не смог не проводить взглядом столь привлекательные формы и изгибы, которых она ни капли не стеснялась и, казалось, во всю подчёркивала их наличие своим платьем.

— Итак, — профессор оглядела внимательным цепким взглядом учеников, — вы меня знаете, а я знаю вас. Начиная с третьего курса я буду проводить у некоторых учеников с вашего курса занятия по двум предметам: Ритуалистике и Некромантии. Несмотря на то, что по природе своей они довольно сильно отличаются и не всегда действуют сообща, набирать свою группу я буду для двух занятий разом, образуя единый факультатив. Ведь без знания одного не остаётся никакого смысла обучать вас другому.

Данные предметы могли заинтересовать одним лишь своим названием — по крайне мере, меня.

Магическая наука о ритуалах, благодаря которым можно создавать столь мощные и объёмные чары, что при мысли о них всё моё естество содрогалось в предвкушении. И с другой стороны, возможность взаимодействовать с мёртвыми…

В каноне из столь противоречивого раздела магии присутствовали лишь инферналы, что создал Волан-де-морт, да его же воскрешение, которое по сути являлась некромантическим ритуалом, как раз-таки совмещая в себе эти две дисциплины вместе.

В реальности же, даже по крохам из вычитанных отрывков в книгах, мне становилось предельно ясно, что Некромантия давала просто уйму возможностей волшебнику, составляя при этом немалую долю от всех существующих Тёмных Искусств.

Ну а как можно было не интересоваться этими уроками, если именно при помощи них Волан-де-морт в другой реальности смог возродиться?!

— Не надейтесь, что мои предметы будут простыми или безопасными, — продолжила говорить профессор. — В их познании спрятана огромная сила, но и цена для её использования должна быть соответствующей. Говорю сразу: если боитесь запачкаться, то лучше и вовсе не стремитесь к моим занятиям, — наш курс ещё сильнее затих, погружённый в осознание значения слов преподавателя. — Мне не нужны все вы. Достаточно будет и десяти-пятнадцати учеников с курса, чтобы обеспечить наиболее плодотворное изучение дисциплин. И мне предстоит их сейчас определить, так что попрошу остальных не обижаться.

Профессор Весс ловкими движениями рук открыла принесённую с собой шкатулку, что стояла у нас на обозрении на учительском столе:

— Мой метод отбора учеников довольно простой и в то же время безотказный. Дело это добровольное, так что не пугайтесь наказания — его не будет, — с этими словами она засунула руки в шкатулку и вытащила оттуда…

По залу пролетели вздохи удивления и испуга. Я даже привстал со своего места, наблюдая, как в руках профессора пульсирует огромное сердце.

— Живое сердце гидры, — объявила профессор и подошла к нам поближе, демонстрируя живой жуткий орган. Струйки красной крови оплели руки женщины и стали капать на каменный пол кабинета. — Есть ли у кого-нибудь идеи, что мы будем с ним делать?

Я сглотнул, а Дафна Гринграсс несмело ответила:

— Его нужно взять в руки?

— Верно, — улыбнулась профессор Весс. — Мой метод — это отсев брезгливых. В данных дисциплинах подобным волшебникам нет места, сколь бы талантливыми они ни были. Сейчас я буду ходить от парты к парте и предлагать вам взять его в руки. Начнём с вас, — она подошла к месту, за которым сидели Сьюзен и Ханна, после чего протянула девочкам сердце величиной с их голову.

Пуффендуйки позеленели и стали неистово бороться с отвращением, но Сьюзен всё-таки нашла в себе храбрость и взяла кровоточащий пульсирующий орган.

— Отличная работа, Сьюзен, — профессор усмехнулась, наблюдая за реакцией девочки. — А теперь, поднеси его ко рту и откуси кусочек.

Даже у меня образовался ком в горле после этих слов.

— Она хочет, чтобы мы отведали сырое сердце гидры… — прошептала рядом со мной Гермиона, прикрыв от смеси шока и отвращения рот ладошкой.

— Я не… Не могу, профессор, — Сьюзен зажмурилась и передала сердце обратно учителю.

— Жаль, очень жаль… Но таковы мои условия для приёма на занятия, — сказала профессор Весс. — Вы, молодые люди? — она направилась к другой парте, где сидели вороны из Дуэльного клуба.

— С ума сойти… Ребят, я не смогу его откусить, — Гарри испуганно замотал головой.

— Тогда не делай этого, — сказал я другу. — Но помни — у двух из семи профессоров тебе необходимо заполучить доступ к занятиям. И если ради одного из них нужно просто съесть кусок сырого мяса, нужно себя перебороть.

Ведь и правда, пусть сердце живое и на вид склизкое, но это не настолько жуткий тест, чтобы от него отказываться.

— На самом деле, Гарри, это кажется не таким уж и трудным… — проговорил медленно Рон в тот момент, когда Роджер Мэлоун смело откусил от сердца маленькую боковую часть. Сам же орган даже с образовавшейся пробоиной в бочине продолжал пульсировать как ни в чём не бывало.

Его соседа, Стефана Корнфута, после этого чуть не вырвало, а сам он наотрез отказался повторять действия своего приятеля.

— Отлично, мистер Мэлоун, — улыбнулась профессор. — Следующие?

— Порой мне кажется, дружище, что ты помешан на еде и способен употреблять её даже вот в таком сыром и живом виде, — сказал Симус своему рыжему другу.

— Да иди ты, — обиделся на это Рон.

Многие отказывались от предложения профессора. Единицы соглашались. Нужно было откусить и проглотить часть плоти, чтобы профессор удовлетворилась увиденным окончательно.

Подходил и наш черёд. А так как я по привычке садился впереди нашей компании, то первыми предстояло быть именно нам с Гермионой.

— Ты справишься, Гермиона? — спросил я участливо.

— Нет… Да… Не знаю, — ответила она в духе всех женщин. — Это очень мерзко, но занятия такие важные и полезные…

— Если хочешь, я могу попросить тебя сделать это, — предложил я девочке, намекая на возможность использовать магию контракта.

Гермиона задумалась, но потом, увидев, как Блейз Забини вытирает кровавые губы после своей мимолётной трапезы, всё же согласилась на мою помощь.

— Да. Это явно поможет мне, спасибо, — кивнула она, сглотнув и отвернувшись от столь неприятного зрелища. — А то мне трудно решиться.

— Тогда, Гермиона, — я нащупал внутри себя ту самую струнку контракта и начал «говорить через неё» — это оказалось делом интуитивно понятным и совсем не сложным, а благодаря этому я мог решать, задействовать ли мне условия контракта в своих словах или же нет, — когда профессор подойдёт и предложит тебе сердце, ты без отвращения возьмёшь его в руки, откусишь и проглотишь небольшую его часть.

Девочка вздохнула и кивнула мне.

— Мистер Голден, мисс Грейнджер? — профессор Весс дошла до нас и протянула нам орган, в разных местах которого уже виднелось пять детских укусов.

Гермиона выхватила сердце и буквально впилась в него своими зубами. Она столь резко сделала это, что красная субстанция брызнула на её мордашку, оставив на той кровавые капли.

— Мисс Грейнджер, не так резко… И, приятного аппетита, видимо, — сказала удивлённо профессор.

— Гермиона, заканчивай, — я отнял у девочки орган, пока та активно прожёвывала достаточно большой кусок сердца.

Руки ощущали, как громадное сердце бьётся ритмическим стуком. Более того, оно казалось тёплым и довольно скользким, что изрядно добавляло мне впечатлений.

Сделав глубокий выдох, я закрыл глаза и тоже откусил сочащийся кусок плоти. Во рту он ощущался мерзко, но я приложил все свои силы, чтобы не показать своего отвращения ни профессору, ни другим студентам.

— Прекрасно, — профессор Весс ласково улыбнулась нашей парте, будто бы умиляясь двум измазюкавшимся детишкам. Ну а то, что измазюкались мы в крови после поедания сырого органа магического существа — это, право, мелочи.

— Ну и… Как? — когда профессор двинулась к соседней парте, где сидели когтевранцы, к нам наклонился Рон, задав интересовавший его вопрос.

— Отвратно, — шепнул я мальчику. — Но сделать это возможно.

— А мне понравилось, — сказала вдруг Гермиона, — но подозреваю, что здесь замешана магия…

— Не-е-е, ребят. Я, конечно, не брезгливый, но мне как-то не улыбается повторять такие вот подвиги. Боюсь, что мой желудок меня неправильно поймёт, так что я пас, — поделился с нами вердиктом Симус.

— Ага, я тоже тогда попытаю удачу у других профессоров, — сказал, сглотнув, Гарри. — Тем более, что их ещё целых шесть штук придёт.

По итогу лишь Рон отважился и вслед за нами испробовал блюдо профессора. Мне даже показалось, что мальчик смаковал вкус плоти у себя во рту, но это скорее всего было лишь результатом моей бурной фантазии.

— Замечательно, — сказала профессор Весс, убирая покусанное сердце обратно в шкатулку. — Тринадцать учеников — прекрасный результат. Вы большие молодцы. Всех вас я назначаю на свои уроки и верю, что сообща мы добьёмся больших успехов, — женщина даже захлопала, а её аплодисменты подхватили некоторые ученики, что не смогли побороть собственную брезгливость. Видимо, они испытали облегчение, так как из-за провала теста их не отругали.

После своих слов профессор Весс взяла в руки книжку, что принесла с собой, и стала зачитывать что-то неразборчивое:

— Si hoc legeris, si hoc nuntium non mittes ad viginti saltem notorum tuorum intra duas horas, ad scholam aeque obscuram et crudelem ibis. Non est jocus! Unus puer litteras non misit, et omnia facta sunt! Nomen est kyle!

Когда она закончила свой речитатив на латыни, внутри меня будто бы взорвался котёл энергии! Все тело пропустило через себя приятное тепло, дышать стало легче, сознание очистилось, а я сам ощущал умопомрачительный прилив сил!

Похожие чувства испытывали и все те, кто отважился отведать сердце гидры.

— Небольшой подарок моим будущим ученикам и демонстрация возможностей Ритуалистики, — улыбнулась профессор. — На этом у меня всё. До встречи, ребятки, не забудьте умыться и привести свой внешний вид в порядок. Сидите, дожидайтесь следующего профессора. И удачи вам.

Профессор покинула наш кабинет, а меня просто распирало от эйфории и чувства силы. Будто бы залил в себя десяток, нет, под сотню энергетиков!

— Ты чувствуешь, Кайл? — Гермиона часто дышала и осматривала свои руки. — Как приятно!

— Ага…

— Ка-а-айф, — протянул с задней парты довольный Рон.

Симус и Гарри глядели на наш приход с небольшой завистью. Возможно, ребята уже успели пожалеть, что не решились заняться сыроедством. Что же, я свой совет дал — они его не восприняли. Бывает…

Пока мы дожидались следующего преподавателя, ребята во всю обсуждали произошедшее: делились своими эмоциями, оправдывались, готовились к другим профессорам… И буквально через десяток минут дверь вновь открылась.

— И опять второй курс, — сказал дружелюбно профессор Люпин, проходя к учительскому столу.

До полнолуния было ещё далеко, так что вёл он себя вполне себе нормально — без своих заскоков и проблем с контролем гнева.

— Со всеми вами я знаком, так что не вижу смысла затягивать и что-то выяснять. С третьего курса я преподаю Проклятия — очень важную и полезную разновидность Тёмных Искусств. Там мы изучаем сглазы, порчи и сами проклятия более подробно, выясняем противодействие им, методы защиты и наложения. Я составил список, — он продемонстрировал нам листок с перечнем фамилий, — в котором записаны самые способные и талантливые ученики, подходящие для моих занятий. Поднимите руку те, кто желает изучать мой предмет со следующего года.

Руки вверх подняла примерно половина второкурсников. Я не поднимал — всё ещё помнил тот срыв Люпина на первом курсе. Один предмет уже был у меня в кармане, так что вторым я бы предпочёл что-то другое помимо Проклятий.

Гермиона посмотрела в мою сторону, о чём-то поразмыслила и тоже решила попридержать свою руку, хоть та и просилась вверх самостоятельно — скорее всего, по привычке.

Люпин выискивал подходящих ему студентов из числа добровольцев и озвучивал их фамилии. Но не всех — кто отсутствовал в его «списке любимчиков», тем было не суждено попасть к нему в пул, сколь бы рьяно они не тянули свои конечности.

— И… Нотт, да. Всё, хватит. Названных учеников ожидаю со следующего года у себя на уроках, а с остальными нам вскоре придётся попрощаться.

Люпин ушёл столь же быстро, как появился. Прошло от силы две-три минуты, а свои пятнадцать учеников он набрал.

— Быстро он, — хмыкнул Симус. — Ну хоть мы с тобой, Гарри, сравнялись по предметам с Кайлом, Гермионой и Роном.

Теперь и правда у нас пятерых было по одному предмету. Неплохой результат, ведь многие всё ещё не получили ни единого, отчего в классе уже появлялись первые признаки беспокойства.

— Ожидаем следующего, — я потер руки. — Гермиона, а ты почему не захотела идти на Проклятия?

— Не знаю… Думаю, что лучше я буду ходить на предметы вместе с тобой.

— Почему?

— Мне так проще. И… Комфортнее, — девочка немного смутилась, так что я не стал её мучить расспросами.

Ожидание нового профессора продлилось недолго. Дверь вновь открылась, а в класс зашёл Грозный Глаз Грюм.

— Встать, — прокряхтел он моментально, направляя в нашу сторону свою палочку.

Ребята сразу же подскочили и правильно сделали — в этот же миг стулья и парты начали отползать к стенам, понукаемые магией профессора. Артефакт же Грюма во всю перемещался в его искусственной глазнице, рассматривая нас своим устрашающим магическим аналогом глазного яблока.

— Вставайте здесь, — указал он на дальний центр класса, а сам немного хромающей походкой с тростью направился в другой его конец.

Мы столпились большой кучкой там, где сказал профессор, ожидая его дальнейших приказов. Но их не было.

— Ступефай! Инкарцеро! Эверте Статум! Коллошу! Левикорпус! — стал внезапно посылать в нас заклинания Грюм. Вышло очень неожиданно, и многие из них нашли свои цели: Трейси Дэвис отлетела в стену, перевернувшись в воздухе, Лаванду Браун обвили верёвки, а Терри Бут приклеился обувью к полу, из-за чего уже не мог сдвинуться с места и представлял из себя по итогу лёгкую мишень для дальнейших чар.

А главное — преподаватель не останавливался! То есть вообще! Со скоростью пулемёта он создавал всё новые и новые заклинания, а в нас летели самые разные лучи. Все свои чары профессор произносил вслух, да и ничего слишком травмоопасного или действующего по области из его уст не выходило…

Он нас проверял! Не предупредив и даже не объяснив правила!

«Потому что в бою никаких правил нет», — сказал мини-Грюм в моей голове.

Ребята стали активно уклоняться от летящих лучей, но в толпе это делать было не так уж и просто. Дверь оказалась закрыта, а мы в кабинете превратились в самые настоящие мишени для тира. Один за другим ученики ловили своими телами разные чары, выбывая из поединка или испытывая неприятные сложности по типу приклеивания к полу или чары немоты.

Но если нет никаких правил, то и мы можем бить в ответ!

— Дуэльный клуб, палочки на изготовку! Атакуй! — крикнул я остальным. — Депульсо! Ступефай! Экспеллиармус!

Мою ответку почти что сразу поддержала Гермиона, которая сосредоточилась на моей защите и создала защитный пузырь для ловли лучей, что летели в меня. Вскоре присоединился и Рон, и Симус, и Драко, и Теодор, и вороны, и Уэйн Хопкинс.

Грюм же ухмыльнулся своей рожей в шрамах и усилил темп битвы, выбивая некоторых второкурсников особо быстрыми лучами. Наши же атаки он либо принимал на щит, либо закрывался от них парящими партами, либо и вовсе успевал менять траекторию лучей в полёте каким-то моментальным контр-заклинанием. Удивительная реакция!

Видя, что профессор совсем не против нашей атаки, другие ученики тоже присоединились ко всеобщему обстрелу опытного мага из арсенала слабеньких чар. Лишь наш «Ступефай» и ему подобные заклинания хотя бы чуть-чуть мешали или отвлекали Грюма, заставляя на них реагировать. Остальные он спокойно принимал на щит или вовсе не замечал, так как летели они изначально криво — хорошей меткостью похвастаться мог далеко не каждый второкурсник.

Пузыря Гермионы сильно не хватало, так как он ловил всего один луч и уходил на перезарядку. По итогу чем меньше студентов оставалось на ногах, тем свободнее и проще было уклоняться от всё новых и новых лучей. Но чем дольше длилась эта вакханалия, тем больше ощущалась наша усталость — передохнуть хотя бы пару секунд Грюм не давал никому.

Боеспособными тем временем оставалось меньше двадцати учеников…

Похоже, придётся использовать мой козырь в рукаве. Не для победы — она тут просто нереальна, ибо силы неравны. Для впечатления. Мне определённо нужна Боевая магия в качестве второго предмета, да и репутацию в глазах однокурсников в очередной раз подниму ещё на ступеньку — лишним не будет.

Блин, а ведь хотел придержать свой успех до турнира…

— Протего! — произнёс я заклятие золотистого щита, о который стали стукаться летящие по прямой чары. Это дало необходимую передышку, ведь всё это время мы танцевали по классу, уклоняясь он нескончаемой очереди лучей. Но длилась она, к сожалению, всего каких-то пять-десять секунд.

Грюм явно оценил моё знание чар щита на втором курсе — я увидел это по мимике его обезображенного лица. Но свою похвалу профессор решил выказать довольно оригинальным способом — усиленными и продвинутыми чарами, которые вмиг разбили мой щит вдребезги.

Уже давненько Рон поймал зелёную молнию и выбыл, да и Гермиона защитила меня своим телом от летящего заклинания. Нас осталось десять, потом пять, и вот, лишь я и Сью Ли на последнем издыхании бегаем по разгромленному чарами классу и уклоняемся, укрываемся от бесконечного залпа одноглазого учителя, который, казалось, за всё это время даже не вспотел.

Мне удалось ещё два раза создать щит, и именно краткосрочные передышки под его защитой позволили мне продержаться достаточно, чтобы стать последним оставшимся учеником.

Когда Сью Ли повелась на обманку Грюма и рванула в ошибочную сторону, словив при этом луч прямиком в свой бок, профессор, наконец, прекратил свою экзекуцию.

— Как я и говорил, Голден — толк из тебя определённо выйдет, — Грюм подошёл ко мне, а я же в этот момент думал только о том, как восстановить свою истерзанную дыхалку. — Потенциал что надо, ты в деле. ПОДЪЁМ! — гаркнул он на валяющихся тут и там учеников, а крик его был подобен чарам рассеивания — все моментально повскакивали со своих мест аки огурчики и стали внимать словам профессора. — Так. Голден, Ли, Грейнджер, Уизли, Финниган, Поттер, Корнер, Хопкинс, Малфой, Нотт, МакДугал первая и вторая, Спинкс, Дэвис. Поздравляю с поступлением на Боевую магию.

Пока ребята, которым досталось больше всех, приходили в себя, Грюм восстановил разрушенный класс и покинул кабинет, оставив нас зализывать раны.

— Вот это проверка, — сказал Симус, с недовольным лицом потирая свою ногу, в которую прилетели отталкивающие чары. — Боюсь представить, что с нами будет происходить на его занятиях.

— Боль, страдание, пот и слёзы, — сказал я философски. — Зато боевиками станем быстро и качественно.

— Только какой ценой… — ответил он тихо.

В этот раз нам не дали и десятиминутной передышки. Мы всё ещё двигали парты и стулья на места, так как Грюм про это как-то позабыл, когда дверь в очередной раз открылась, а нелёгкая принесла нам нового профессора.

— Здравствуйте, дети! — дородная женщина во всём розовом широко улыбнулась, осматривая наш класс, который ещё десять минут назад являлся полем брани. — Меня зовут профессор Амбридж.

— Добрый день, профессор Амбридж, — заучено ответили ей многие девочки с нашего курса. По всей видимости, в Женском клубе насчёт этого профессора у них был свой особый инструктаж.

— Отлично, просто отлично! Но теперь я хочу, чтобы весь класс сказал это одновременно. Давайте ещё раз — здравствуйте, дети!

— Добрый день, профессор Амбридж.

Вот уж у кого я точно учиться не собираюсь.

— Я буду преподавать Магическое мироустройство лучшим ученикам и ученицам вашего курса. На нём мы подробно разберём: как Дамблдор и Министерство Магии смогли принести в нашу страну благополучие и процветание, каким образом маглы смогли захватить крохи власти и почему им это противоестественно. Также мы будем изучать законы и функции нашего Министерства, и конечно же мировой порядок, что наступил пятьдесят лет назад. Благодаря этим знаниям множеству моих выпускников удаётся получить работу в Министерстве Магии, что является очень престижной и ценной возможностью в жизни любого волшебника, — проговорила Амбридж, всю свою речь сохраняя фальшивую улыбочку на лице, при взгляде на которую хотелось пойти и начать убивать всё живое и розовое.

Определённо, на её занятия мне попадать ой как не нужно. Я же там сорвусь от столь бурного потока лицемерия!

— Вы можете спросить меня — кто же попадёт на столь нужные уроки, если количество мест ограничено? Вот это мы сегодня и выясним. Сейчас вы по очереди будете вставать и отвечать на один безобидный, но очень важный вопрос: На что вы готовы ради Министерства Магии и Дамблдора? Да, вот ты, девочка, пожалуйста, — указала она рукой на Гермиону.

— Я… Эм… — Гермиона замешкалась, но потом подобрала фразу, — Ради них я готова жить по тем законам, которые они устанавливают.

Профессор Амбридж немного расстроено посмотрела на девочку:

— Что же, присаживайся. Следующий, вот ты.

— Хороший ответ, — шепнул я девочке.

— Спасибо, — ответила она.

Ребята вставали и отвечали на идиотский вопрос, изначально сформулированный наичистейшей пропагандой. И чем большую жертву на словах были готовы принести студенты ради Министерства и Дамблдора, тем более довольным было выражение лица у Амбридж после их слов.

Некоторые особо ушлые второкурсники пробовали слово в слово повторить самый удачный ответ, но Амбридж это сразу же пресекла:

— Не нужно использовать чужие слова, дорогие мои. Говорите от сердца.

Так, пока ученики соревновались в своей фантазии друг с другом, очередь, порядок которой был известен лишь профессору, дошла и до меня.

— Пожалуйста, — кивнула она мне довольно скоро — ещё не опросили и половины учеников.

— Ради Министерства Магии и Дамблдора я готов… Я готов… Получать знания и совершенствоваться в магии, — ответил я.

— Весьма… Спорная жертва, мистер?..

— Мистер Голден, профессор.

Мне повезло, и никаких санкций с её стороны применено не было, так что она стала опрашивать студентов дальше. Но одно я понял точно — на урок Магического мироустройства меня не возьмут. Вот и хорошо, вот и славненько.

— Ради Дамблдора я готова на всё! — сказала с пылом Софи Роупер, из-за чего мы с ребятами понимающе переглянулись.

— Прекрасно, прекрасно…

— Ради Министерства Магии и Дамблдора я не готов ничем пожертвовать, — сказал хмуро Драко Малфой, когда настал его черёд.

В классе воцарилась тишина. Зрачок Амбридж стал еле заметно дёргаться.

— Мисс Джонс, да? — резко обернулась профессор к Меган с Пуффендуя.

— Да, профессор.

— Ваш дядя ещё работает в Министерстве, всё верно?

— Эм… Да, это так.

— Встаньте и подойдите к мистеру Малфою, — Меган сделала как ей велели. — А теперь ударьте его по лицу, ведь он ни в грош не ставит вашего дорогого дядюшку и все его усилия на благо нашей страны.

Девочка украдкой взглянула на лицо упёртого Малфоя:

— Но я не…

— Я не просила вас вставлять комментарии, мисс Джонсон. Просто сделайте это.

Набравшись смелости, Меган мягко хлопнула Драко по щеке.

— Сильнее.

Теперь хлопок стал слышен всем присутствующим.

— Ещё сильнее!

Меган зажмурилась и в третий раз дала столь сильную пощёчину, что Драко из-за неё с хрустом повернул голову, а скула мальчика моментально покраснела. Этот третий хлопок был на диво похож на звук от использования хлыста МакГонагалл — столь чётким и звучным он оказался.

— Десять баллов, мисс Джонсон, садитесь. А вы, мистер Малфой — следите за своим языком и более не смейте говорить подобных вещей, — сказала хмуро профессор, после чего продолжила свой опрос.

Нам повезло, и никто из нашей пятёрки не угодил на данное занятие. Сначала мне показалось, что уж Поттера-то она точно возьмёт — даже при столь глупом и несуразном ответе! Но нет, мальчика пронесло.

— Ну и… Жаба, — сделал вывод Рон, когда Амбридж покинула класс, набрав нужное себе количество учеников.

И я могу официально задокументировать, что это был первый раз, когда рыжеволосый мальчик посмотрел на Малфоя с толикой уважения.

— Ну что, ещё три профессора, — сказала Гермиона. — И это наконец-то закончится.

— Осталась одна скука, — отмахнулся Рон. — Мне будет достаточно Грюма и Весс. Правда, Кайл?

— Твоя правда, Рон. Брать больше незачем, — ответил я, после чего Гермиона нахмурилась, будучи явно со мной несогласной.

В этот раз приближение нового профессора мы услышали ещё в коридоре. Стуча своими вставными конечностями, профессор Кеттлбёрн зашёл в класс, держа в руке какую-то большую клетку.

— Что это там внутри? — спросила заинтересованно Гермиона.

— О, нет, — лишь ответил я, когда посмотрел вовнутрь маленького вольера.

В овальной клетке располагались пикси… Много пикси.

— Всем привет! Меня зовут Сильванус Кеттлбёрн, и я преподаю урок «Магические существа». Уверен, Хагрид уже предостоставил вам базу данного предмета, но на моих занятиях мы погрузимся в эту тематику с головой! Главное — это не расстаться с ней в процессе, — пошутил он с улыбкой озорника, указывая на свои отсутствующие ноги и руку, вместо которых были магические протезы. — Мне нужны смелые авантюрные ребята, которые разделяют моё увлечение магическими существами. И найти таких я собираюсь прямо сейчас, — он с грохотом поставил клетку с пикси на стол, из-за чего маленькие вредители обозлились и стали трясти свою тюрьму за прутья. — Главное правило — никакой магии. Цель — поймать одного пикси хотя бы на одну секунду. Кто справится — место на моём занятии ваше. Начинаем!

Профессор Кеттлбёрн открыл клетку, и класс вновь превратился в хаос. Прямиком на нас вылетели злые пикси: стали крушить парты, безобразничать, поднимать учеников в воздух — феям-вредителям в этом деле помогала выделяемая ими пыльца, что придавала маленьким созданиям свехъестественные силы.

Поймать их было сложно, но я и не старался. Нафиг-нафиг мне эти магические существа — я не хочу на очередном занятии этого мазохиста-экстраверта потерять какую-нибудь конечность!

Раз уж магией было пользоваться нельзя, то мы с Гермионой попросту залезли под парту и всё время кипиша провели там, отбиваясь от незванных крылатых гостей ударами толстых книг, кои девочка на всякий случай принесла с собой.

А вот другим ученикам деваться было некуда — на нашем курсе всё ещё оставались те, кто не получил себе ни единого предмета, так что многие ребята вступали в этот неравный бой, надеясь на свою ловкость и везучесть. Не так уж и напрасно — то тут, то там дети восклицали и показывали свой улов озорному преподавателю, которого пикси почему-то не трогали.

— Я поймал! Поймал! — кричал воодушевлённый Гарри.

— Ты зачем его поймал? — сказал я ему в ответ. — Ты же уже попал на два профильных предмета!

— Но круто же! И животные мне нравятся, — Гарри состроил глупую улыбку, после чего ему прямиком в лицо прилетел пикси-камикадзе, который захотел спасти своего пойманного собрата.

Вслед за Гарри пикси поймал и Рон, желая ходить на предмет вместе со своим другом. А ведь говорил, что одна скука… Ну-ну.

Вот уж не думал, что Рона Уизли выберет больше профессоров, чем меня. М-да.

По прошествии где-то двадцати минут визгов, криков и потасовок, профессор Кеттлбёрн загнал пикси обратно в клетку. К этому моменты мы все уже изрядно вымотались.

— Ещё два предмета, да…

— Ты точно не хочешь взять Древние руны? — спросила меня Гермиона. — Они очень полезные и нужные, я уверена!

— Гермиона, — я снисходительно на неё посмотрел, — если тебе так хочется загрузить себя уроками, то дерзай, пожалуйста. А я просто не хочу.

— А может…

— Нет, но я настаиваю, чтобы ты попробовала себе их взять. А если у нас появится нужда в рунах, ты поможешь и объяснишь мне нюансы, идёт?

Гермиона, видимо, не задумывалась о таком способе разделения знаний, так что довольно кивнула на моё предложение.

На Древних рунах, слава всем богам, нас не гоняли и над нами даже не издевались. Как и на Нумерологии, к слову, тоже.

У профессоров Вектор и Бабблинг были чисто учительские методы, рассчитанные на память и логику. Для некоторых студентов это было спасением, ведь ничего сверх жестокого или неприятного делать не приходилось. Для других — наказанием, ведь после них профессора закончились, а на данные два предмета у кого-то не хватило ни памяти, ни логики. Я же и вовсе, как и планировал, специально казался глупее, чем есть на самом деле, хотя при желании мог бы без особых усилий попасть и на один предмет, и на другой…

По итогу этого трёхчасового забега по выбору профильных факультативов у меня с Симусом их было по два, у Рона, Гарри и Гермионы — три. Совсем без предметов не остался никто, но вот всего с одним учеников было достаточно: Лонгботтом, Мун, Броклхёрст, Турпин, Вейн, Крэбб, Гойл…

Что же — вот они и выяснят, чем же так страшна Астрономия, раз вместо неё студенты готовы поступить и к лицемерке Амбридж, и к психу Кеттлбёрну, и к Грюму…