• Boosty Shared
• DBorn

• T

• фанфик
• бастардорождённый

Речные Земли

К моменту коронации Эдрика Баратеона центральный регион его государства представлял собой откровенно жалкое зрелище. Огни религиозной войны и восстания против тирании Джоффри превратили большую часть королевства в руины, именно этот регион пострадал от войн больше всех прочих и именно ему была выплачена львиная доля ланнистерских репараций. Похвально, но сей факт скорее угнетал, чем поднимал речникам настроение.

Разорённые войнами, разобщённые и покинутые крестьянами, Речные земли стали прибежищем для разбойников и дезертиров всех мастей, а также лёгкой наживой для горцев и остатков дотракийской орды. Когда-то процветающий регион ждало множество трудностей, а зримое будущее виделось далеко не самым благоприятным.

Братство Соратников

Как только лидерами Ковенанта Зимы был утверждён кодекс, клятвы, правила, формальный суверен и обговорена возможность женщин нести службу, в Закатных королевствах был утверждён орден рыцарей-старобожников. Близнецы стали официальной резиденцией Братства Соратников, а все земли, ранее принадлежавшие дому Фрей, полностью перешли под его управление и защиту.

Король Эдрик и Вера были не в том положении, чтобы противостоять подобному решению, к тому же официальная религиозная доктрина старобожья не предполагала агрессивных религиозных войн с целью навязать кому-то веру предков, что в будущем лишило противников идеи формальных поводов для беспокойства.

Пусть земли дома Фрей по большей части и были опустошены войной, пошлины, взимаемые с путников и караванов за проход через Близнецы, смогли полностью обеспечить Братство на первом этапе его существования. Поначалу их было всего пять сотен, пять сотен мужчин и женщин, преданных вере своих предков. Они занимались обеспечением порядка, сопровождением караванов, отловом разбойников с дезертирами, а также восстановлением деревень на своей территории и её границах. Дочери Мары оказывали им свою посильную помощь, собирая пожертвования и заботясь об обездоленных.

Сначала речные лорды отнеслись к новым соседям скептически, но, как и любые прагматичные люди, вскоре начали извлекать из них пользу. Мир и порядок около границы с Перешейком позволяли перебросить солдат в более приоритетные места, а обеспеченная орденом безопасность торговли избавляла дома неподалёку от необходимости возводить сторожевые заставы.

Шло время, орден рос, обретал силу и политическое влияние. Когда мир и покой воцарились на всей бывшей вотчине Фреев, рыцари-старобожники вместе с Дочерьми Мары отправились дальше, южнее и восточнее, туда, где в них нуждались наиболее всего. Знамёна с чардревом, чьи ветви раскидываются так же далеко, как и корни вскоре виднелось на территории всех Речных земель, а надпись «под защитой Братства» у въезда в деревни отбивала всякое желания появляться рядом даже у неграмотных дотракийских ватаг.

Когда в регион в полной мере вернулся королевский мир и воцарился порядок, Братство Соратников расцвело во всей своей силе. Сотни идейных энтузиастов спустя десятилетия стали тысячами верных клятвам и обетам дисциплинированных вояк. Мужчины и женщины, дворяне и простолюдины, богачи и нищие стояли плечом к плечу, защищая веру предков и всех, кто не мог защитить себя сам.

Братство никогда не испытывало дефицита в новых рекрутах. Кто-то соблазнялся красивой формой и солдатским пайком, другие — социальным лифтом, дающим возможность обрести рыцарский титул и крохотный участок земли, кто-то бежал от гонений или просто желал начать новую жизнь.

Когда после Битвы за Рассвет нужда в ночном дозоре отпала, именно сюда отправлялись на службу младшие дети дворянских домов со всех концов государства. В их числе были и Дейны обоих ветвей. Героические деяния, военные победы и подвиги Соратников воспевались бардами и менестрелями в каждом из королевств материка.

Титос Блэквуд

В самое тяжёлое для региона время владыка Древорона возложил на свои плечи невероятно тяжкую ношу, став регентом Речных земель при Бране Старке, пока последний не достигнет зрелости и не закончит своё обучение. Проделав долгий путь от родного замка до Королевской Гавани, немолодой лорд увидел лишь руины некогда процветающего региона. Блэквуд принялся за работу без жалоб, вздохов и рефлексии. Мужчина прекрасно понимал, что за столь короткое время он попросту не успеет восстановить порядок и отстроить всё, что было разрушено. Зато он мог заложить основу всего этого для своего будущего зятя.

Понимая, что без денег ничего сделать попросту невозможно, лорд Титос использовал каждую выплаченную Ланнистерами в качестве репараций монету максимально эффективно. Восстанавливал обороноспособность замков и крепостей, чинил мосты и дороги, строил постоялые дворы и сторожевые заставы. Дабы беженцы вернулись, каждому, кто в своё время покинул Речные земли, была обещана крыша над головой, земля для обработки и освобождение от налогов на следующие пять лет.

Ввиду множества свободных замков, деревень и городков, ранее принадлежавших Фреевским и Таргариенском лоялистам, при дворе Древорона было не продохнуть от льстецов, подхалимов и лизоблюдов, которых не становилось меньше, даже несмотря на то, что Титос из раза в раз гнал их взашей.

По примеру Родрика Харлоу, Титос даровал освободившиеся земли людям достойным, образованным и амбициозным. Тем, кто был готов не покладая рук трудиться на благо своего региона. По большей части новая знать Железных островов и Речных земель формировалась из межевых рыцарей, нетитулованной аристократии, торговцев и городских элит. Сейчас это был наилучший вариант, пусть в будущем он и грозил конфликтами между старым и новым дворянством.

Зная, что он не справится со всем сам, Титос попросил помощи у старых союзников. Северяне в лице Дейнов Заката и церкви Старобожья откликнулись первыми. В народе поговаривали, что скорее из личной заинтересованности в порядке на территории Трезубца, чем из исполнения союзнических обязательств. Но в любом случае с их приходом северная часть Речных земель впервые за долгое время начала напоминать место, в котором появились ростки стабильности и безопасности. Люди Кошмарного Волка патрулировали и охраняли дороги. Дочери Мары кормили голодных и помогали обездоленным. Закон и порядок появлялись в местах все южнее и южнее Перешейка, но спасти весь Трезубец силами северян было попросту невозможно.

К моменту, когда Бран Старк вернулся в Риверран, фундамент его будущего правления был заложен. Сам же Титос Блэквуд был вписан в летописи, как человек, чья мудрость решимость и стратегический ум спасли Речные земли от окончательной катастрофы и полного упадка.

Брандон Блэкстарк

Третий сын Эддарда Старка предпочёл закончить своё обучение, прежде чем самолично браться за управление королевством. Бран продолжил нести службу в качестве оруженосца своего деда. Годы, проведённые бок о бок с ним в составе патрулей и карательных отрядов, стали для юного лорда школой мужества и справедливости, куда лучшей, чем огни религиозной войны и противостояния Юному Грифу. Вместе они охотились на вездесущих разбойников и дезертиров, верша над ними королевское правосудие и защищая от горцев с дотракийцами окрестные деревни.

Сей суровый опыт закалил юного северянина. Бран научился владеть мечом, копьем, луком и кистенем, убивать ими уверенно и без колебаний, вести за собой людей и защищать тех, кто не мог защитить себя сам. Посвящение в рыцари спустя пару лет скитаний по Речным землям было для Барана одновременно и грандиозной кульминацией взросления, но в то же время и всего лишь маленьким шагом на жизненном пути. Пути обретения славы и следования долгу. Долгу — восстановить регион, вернуть в его земли мир и защитить вверенный ему любимой матерью народ.

Когда леди Бетани Блэквуд вошла в возраст, Бран вернулся в Ривверан. Их свадьба и официальное основание дома Блэкстарк стала символом надежды для больших, малых и благородных домов Речных земель. После неё регенство лорда Титоса подошло к концу, Бран принял управление родиной матери в свои руки. Дом Блэквуд стал надёжной опорой его правления, а мечи Старков были готовы обеспечить этому самому правлению достаточное для полного укрепления количество времени.

Период правления Брана Блэкстарка запомнился восстановлением городов и деревень, укреплением обороны королевства, возрождением сельского хозяйства и рассветом речной и сухопутной торговли.

Брандон Блэкстарк описывался королевскими хронистами как лорд, который не только вернул Речным землям их былое величие, но и превратил их в символ справедливости и порядка. Место, где королевский закон защищал всех, вне зависимости от их сословия и происхождения. Его имя с уважением упоминали не только в Речных землях, но и за их пределами, как имя человека, что не прятался за спинами солдат и прислуги, а сам сражался за мир, закон и порядок, в которые верил.

Долина

Предатель совета, Ланнистеровская прошмандовка, шлюха Джоффри Беззубого, Хранитель на один раз, как бы ни называли в Долине Гарольда Хардинга, нужно отдать ему должное и заявить, что этот человек сполна воспользовался как своим временным положением, так и всеми ресурсами, которые корона нескончаемым потоком вливала в регион, дабы обеспечить его верность Железному трону в целом и оккупировавшим его Ланнистерам в частности.

Лунные горы и воды Узкого моря обеспечили региону полную защиту от религиозной войны и вторжения Юного Грифа, но никак не спасли его подданных от восстания Бейлиша. К концу Битвы за Рассвет Долина не лежала в руинах, как Речные земли или Железные острова, не была выжжена огнями партизанской войны и набегов, как Простор или Штормовые земли, но всё равно нуждалась в долгой, а главное кропотливой работе по своему восстановлению.

Как известно, Железный трон не стал требовать с лордов Долины военных репараций после восстания, но и денег на восстановление не выделял. Вернее выделял, но лишь в руки своих шлюх. Ныне же, когда на троне сидел новый король, а Ланнистеры ничего не были им должны, лорды Долины остались со своими проблемами один на один.

Как и Речные земли с Железными островами, Долина изобиловала замками, городами и деревнями, «внезапно» оставшимися без владельцев. В своём правлении Бронзовый Джон Ройс полагался на возвышение достойных благородных из древних семей с хорошей родословной, зачастую имеющих родство с влиятельными людьми из числа его вассалов.

Быть может, упрямый консерватизм не позволял ему доверить бывшим простолюдинам даже деревню, возможно, он просто не желал «повторять» за Титосом Блэквудом и Родриком Харлоу или просто слишком сильно полагался на благородные традиции, которым были верны соотечественники. Его современники предполагали, что в памяти Ройса просто было свежо всё то дерьмо, до которого государство и Долину способен был довести всего один выскочка сомнительного происхождения, и он просто не желал возвышать подобных Бейлишу, боясь повторить ошибку Джона Аррена.

Морская торговля, изоляция от бушующих в соседних регионах разбойников и остатков орды, а также компактность помогли Долине восстановиться быстрее всех прочих. Каких-то пять лет, и регион вновь обрёл свою былую силу и величие.

Однако не только благородным лордам Долины было суждено прийти в себя. Потерпевшие сокрушительное поражение и бежавшие зализывать раны в горы племена вновь подняли голову, принявшись с новой силой совершать набеги на еретиков, потомков оккупантов, поселившихся в низовьях их гор.

Бронзовый Джон понимал, что горные кланы всегда будут оставаться бичом Хранителя Востока, какой бы дом это место ни занимал. Эту проблему нужно было решить. Раз и навсегда. Не имея возможности справиться с ней собственными силами, Ройс обратился за помощью к Железному трону.

Впервые с дней противостояния Иным король Эдрик созвал свои знамёна, но далеко не все, а лишь некоторые конкретные. Братство Соратников, горные кланы Севера, кланы вольного народа и синие плащи Дейнов Заката составили авангард и костяк войска, отправившегося в Лунные горы.

Король желал избежать ненужного кровопролития и партизанской войны на пересечённой местности, способной не только продлиться не одно десятилетие, но по итогу и не принести никакого результата в принципе, не то что желаемого. Андалы одолели первых людей благодаря религии, Эдрик Баратеон желал попробовать повторить то же самое с горцами, но силами реформированного старобожья.

Оборотни одичалых обнаруживали горные тропы с высоты птичьего полета, по ним в горные кланы под эскортом солдат старобожников наведывались Дочери Мары ради проведения проповедей и обращения. Горцев призывали отринуть старые предрассудки и переселиться в новые земли, приняв новые реалии, вместо того, чтобы влачить жалкое существование в горах и до конца своих дней совершать набеги, прослыв как жалкие разбойники, а не как верные последователи веры отцов.

Получалось далеко не всегда. Некоторые племена, увидев приближающуюся к их территории процессию, с которой они не смогут совладать по численности, просто уходили выше и прятались. Прочие «предателей» слушать не желали, а даже те, кто слушал, впечатлены особо не были. Что им новые священные тексты, если они даже читать не умеют?

Шутка ли, но первые успехи дело короля возымело не благодаря проповедям, а благодаря леди Вель Уайтлинг, у которой просто лопнуло терпение. Одни говорили, что ей надоело спорить с клановым вождём, другие шутили, что она просто желала оказаться в шатре Кошмарного Волка как можно скорее. Однако факт остается фактом. Вель бросила клановому вождю вызов, претендуя на его место по праву сильного и после победы просто повелела своим новым подопечным спуститься с гор.

Эта маленькая победа заставила членов похода в горы поверить в успех их общего дела. Проповеди продолжались. Кого-то убедили Дочери Мары, другие согласились отложить в стороны каменное оружие, увидев восседающих на лютоволках Детей леса и самих предков в лице спригганов. Прочие желали лично увидеть чудеса врачевания или силу Гласа Богов. Дело сдвинулось с мёртвой точки.

Спустя полтора года держать у подножья все силы было попросту незачем, и король велел солдатам возвращаться домой, оставив в Долине лишь десятую часть от изначальной армии, а спустя десять лет отпала необходимость даже в силах Долины, что их заменили.

Самые упрямые из клановых вождей не прислушались к голосу разума и бывших соплеменников, продолжив совершать набеги на Долину до конца своих коротких жизней. Да, монарх не желал кровопролития, но прекрасно понимал, что может и не обойтись без него. В один момент наступила ночь, окутанная туманом, длинная и кровавая. Ночь, которую пережили лишь женщины и дети. Ночь, после которой не желающих мирно сосуществовать с жителями государства горцев попросту не осталось.

Три сестры

После сокрушительного разгрома архипелага, ознаменовавшего выход Трех Сестёр из восстания Бейлиша и названного королевскими хронистами «Вторым поруганием над Сёстрами», регион оказался под тяжёлым гнётом королевской воли. Дети лордов, разбитых и униженных, стали заложниками северян, корабли были потоплены или конфискованы, а сами острова остались совершенно беззащитны. Таковой ситуация и оставалась все последующие годы.

Новый Хранитель Востока в лице Бронзового Джона Ройса увидел в ситуации шанс, возможность раз и навсегда покончить с пиратством и контрабандой в заливе, портящими репутацию Долины и совершенно не вписывающимися в её благородные идеалы чести и рыцарства.

Первым шагом стало размещение на островах гарнизонов из солдат лояльных Ройсу домов. Их командующие попутно получали статус и полномочия военных наместников. С этого момента Боррелы, Лонгторпы и Торренты правили островами лишь номинально. Никакой реальной власти они больше не имели.

В последующие годы на архипелаг обрушились жестокие карательные меры. Продолжавшие заниматься контрабандой или укрывать беглых пиратов островитяне преследовались и предавались королевскому правосудию. Старые обычаи и традиции были объявлены вне закона, жителям островов всеми возможными методами навязывались рыцарские обычаи и законы чести. Вскоре для искоренения ереси на острова прибыли представители Веры и Дочери Мары.

Медленно, но неуклонно автономия Трёх Сестёр растворялась. Гарнизоны Ройса, состоявшие в основном из людей с материка, вытесняли островные семьи, подозреваемые в нелояльности Хранителю Востока. Старые пиратские гавани превратились в торговые порты, строго контролируемые людьми Ройса и патрулируемые силами Королевского флота. Принц Станнис оказал Бронзовому Джону всю посильную помощь. Жители, привыкшие к свободе и разбою, затаили ненависть, но любой бунт зачастую подавлялся ещё до того, как успевал вспыхнуть. Три Сестры стали полноценной частью Долины, но острова больше не дышали прежней жизнью — их дух был сломлен, а свободы утеряны, вместо них пришёл тяжёлый, холодный, а порою и совершенно безжалостный порядок.

Орлиное гнездо

Когда восстание Бейлиша было подавлено королём, то Орлиное Гнездо, его второй дом, некогда считавшийся самым неприступным замком в мире, превратился в памятник человеческому безрассудству, надменному высокомерию и отчаянию. Подрыв ведущей в горы тропы полностью отрезал замок от мира, превратив его в ловушку для немногочисленных безумцев, решивших остаться внутри его стен. Прекрасный белокаменный памятник андальской архитектуры, некогда гордый и возвышающийся над миром, теперь стоял безжизненной руиной, истязаемой временем и стихиями.

Годы шли, а в бывшей резиденции Арренов царила гробовая тишина, нарушаемая лишь шёпотом ветра и стуком камней, обрушивающихся с потрескавшихся стен. О том, сколько еды осталось внутри замковых кладовых, можно было лишь предполагать, но то, что зимние холода раз за разом будут сокращать количество голодных ртов внутри, было очевидно каждому. В народе ходили истории о том, как с годами высокомерие Лизы Аррен сменилось безумием. Барды красочно описывали мрачные жуткие пиршества, сопровождающиеся каннибализмом и дикими танцами в тусклом свете луны. Местные жители, боявшиеся даже приближаться к подножию скал в тех местах, где начиналась тропа к Гнезду, утверждали, что иногда слышали безумный детский смех и раздирающие тишину женские крики, доносящиеся с вершины горы.

Орлиное Гнездо, лишённое ухода заботливых рук, начало разрушаться. Снежные бури и неумолимые ветра, зима за зимой, пробирались в самые потайные его залы. Легенды гласят, что когда стены окончательно рухнут, безумцы внутри найдут способ спуститься вниз — но не как люди, а как тени от былого величия этого места, ставшие воплощением проклятия, ниспосланного на замок королём Робертом.

Западные Земли

После поражения сразу в нескольких войнах подряд, когда пыль осела и победители разделили власть, Западные земли получили правителя, чья личность не внушала особого доверия или уважения его подданным. Тирион Ланнистер, Карлик из Утёса Кастерли, Бес, к сожалению или к счастью, этот человек оказался единственным, кто полностью устраивал и Ковенант Зимы, и Простор, и нового короля. Его острый ум, жизненный опыт и прозорливость делали его незаменимым для региона, несмотря на презрение и предубеждения его знати, а отцовское имя гарантировало ему хотя бы крохи легитимности в глазах глав остальных Великих домов.

Джейме Ланнистер

Следуя приговору, Цареубийца продолжил нести службу в Ночном Дозоре. Чёрные братья шутили, мол, у Ланнистеров так много золота, что они хорошо устроятся даже на Стене, отсылая на хорошие личные покои и жёнушку под рукой.

Согласно договорённости между короной и Тирионом Ланнистером, леди Алисанне было дозволено жить неподалёку от супруга или нести с ним службу в одном замке в качестве Дочери Мары, маркитантки или молчаливой сестры. До тех пор, пока чета Ланнистеров не обзаведётся сыном, который в будущем унаследует Запад и Утёс Кастерли.

Лорд-командующий благоразумно опасался, что подобная практика приведёт к расколу в Ордене. Мол, Ланнистеры будут злоупотреблять лунным чаем и предаваться любовным утехам вместо несения службы, пока среди чёрных братьев будут множиться конфликты на почве зависти.

Однако вынужденное путешествие леди Ланнистер к Стене не продлилось и полутора лет. Чтобы подарить мужу сына, леди Алисанне потребовалось всего две попытки. После чего, попрощавшись с мужем, женщина вернулась в Утёс вместе с сыном. К сожалению или к счастью для себя самой. Всё-таки нежная дочь Запада крайне плохо переносила северный климат.

Верный клятве, которую не намеревался нарушать, Джейме продолжил службу. Рыцарь обучал новобранцев и командовал патрулями, стараясь использовать свои лидерские качества по максимуму и подавать пример молодняку. Стоит признать, что служба в Дозоре сделала его терпеливее и спокойнее, менее гневливым и не таким упрямым.

Именно Джейме раз в пару-тройку лет лорд-командующий отправлял на Запад за новыми рекрутами, тот нередко приводил больше новобранцев, чем прочие вербовщики вместе взятые. Поговаривали, что это Маленький Лев брал на себя вербовку, позволяя старшему брату дни напролёт предаваться с супругой любовным утехам. Правда это или нет, мы доподлинно не знаем, но факт остаться фактом, за последующие десять лет леди Алисанна родила ещё четырёх златовласых детей.

Тайвин Ланнистер

Впервые за долгое время лорд Тайвин направил свои усилия не на благо семьи, а на благо чего-то большего. Ум, расчётливость и холодная проницательность этого человека сослужили Ночному Дозору хорошую службу. Места, которыми доверяли управлять Тайвину, всегда превосходили по эффективности все прочие в ордене.

Одни списывали это на тот факт, что Ланнистер никогда не отличался разборчивостью в выборе средств для достижения целей, другие — на богатство его семьи и политические связи, которые приносили пользу даже сейчас, когда мужчину ненавидели почти во всех королевствах. В любом случае Тайвин всегда держал подчинённых в узде и почти всегда опережал поставленное на выполнение данной ему задачи время. Казалось, что рядом с Ланнистером ресурсы и рабочие появляются буквально из ниоткуда.

Свободное время Тайвин проводил рядом с сыном, за неспешными вечерними беседами или обсуждением дальнейших планов работы на благо Дозора, словно пытался наверстать что-то упущенное. В какой-то момент Тайвину даже пророчили место нового лорда-командующего, но вскоре годы взяли своё, мужчина больше не мог справляться с поставленными задачами так же хорошо и эффективно, как раньше, и его перевели с поля в замковый гарнизон, выполнять административную работу.

Свою смерть бывший Хранитель Запада встретил в глубокой старости, прямо за рабочим столом. Щит Ланниспорта уснул и больше не проснулся. Пару месяцев спустя прах лорда Тайвина был доставлен в Утёс Кастерли, мужчина был захоронен в фамильной усыпальнице рядом с прошлыми Хранителями Запада.

Тирион Ланнистер

Под правлением карлика Запад быстро восстанавливался после войны. Это требовало денег и рабочих рук, а что первого, что второго у Ланнистеров всегда было в избытке, армия была распущена по домам, мужчины отложили копья и взялись за молотки, топоры и орала. Набеги и грабежи северян больше не мешали шахтам и торговым путям работать, а флот Редвинов вновь сделал море безопасным. Западные земли издревле славились трудолюбивым населением, ремесленниками, торговлей и высококачественными товарами. Маленький Лев воспользовался всем этим сполна.

Несмотря на тяжёлое бремя репараций, наложенных на Западные земли за роль их лордов в недавних конфликтах, Тирион сумел перераспределить налоги и поступления в казну так, чтобы экономика региона не только не рухнула, но и продолжила медленно развиваться. Мосты и дороги были восстановлены, а торговля с соседними регионами вновь наладилась.

Вассалы, недовольные его внешним видом, ошибками прошлого и отличающимися от отцовских методами правления, не раз бросали ему вызов. Однако Маленький Лев был далеко не так безобиден и слаб, как о нём привыкли думать. Настоящий мастер красноречия и придворных интриг, он из раза в раз ставил зарвавшихся лордов на место и укреплял свою власть.

Одним он предлагал сделки и договоры, от которых отказался бы лишь безумец, другим угрожал разоблачением их грязных тайн и делишек, а самых упрямых ставил перед выбором: подчинение, ссылка в Ночной Дозор или смерть. Правление Тириона держалось на балансе умелой дипломатии и железной руке, удавкой сдавливающей горло всех недовольных. А те, кто был знаком с Маленьким Львом достаточно близко, знали, что руки у этого карлика до одури сильные. Таким образом в Западных землях сохранялся порядок.

Больше всего времени и особое внимание Тирион уделял своему воспитаннику и племяннику — Эртуру, сыну любимого старшего брата. Мальчику невероятно красивому, начитанному, сильному и благородному, да ко всему прочему ещё и отличному мечнику. Почти что идеальному в восприятии Тайвина воплощению семейного наследия и будущего в идеальном мире. Если бы этот самый идеальный мир существовал.

Тирион старался передать племяннику все знания, которые получил собственным горьким опытом и упорным трудом, учил его искусству управления, интриг и манипуляций, не забывая напоминать, что на одной лишь чести и благородстве войну не выиграть. Ни идущую за окном, ни ведущуюся подданными при дворе. В этом мальчике Тирион видел будущее своего дома, шанс восстановить доброе имя семьи, опороченное её непомерными амбициями и кровосмесительными связями его старших сиблингов.

Дженна Ланнистер

После войны и падения дома Фрей, леди Дженна вместе с супругом, сыновьями и несколькими близкими родственниками осталась в Утёсе Кастерли под защитой племянника. Во время переговоров с Ковенантом Зимы и королём Эдриком, тот с яростью бойцовского пса отстаивал безопасность и будущее заменившей ему мать женщины.

Дабы лишить северян формального повода мстить, единственная сестра Тайвина вновь назвалась Ланнистер. От чего положение дел в её семье совершенно не поменялось. Матриарх и без того занимала доминирующее положение, а её муж скорее был придатком Дженны, чем её полноценным равным партнёром. Остальным укрывшимся в Западных землях Фреям повезло не так сильно, но Дженну это уже мало волновало. Главное, что её оставшиеся сыновья были в безопасности.

В дальнейшем леди Ланнистер помогала Тириону править регионом и управлять окрестными землями, попутно давая наставления и полезные советы леди Сибилле. Её ум, нерушимая воля, проницательность, умение разбираться как в людях, так и в политической обстановке вкупе с сильным характером делали её идеальным советником и доверенным лицом нового Хранителя Запада. Сибилла и Алисанна шутили, что в замке без тёти Дженны всё развалится.

Лорд Тирион прислушивался к советам этой мудрой женщины до самой её смерти, ставшей настоящей трагедией для дома Ланнистер. Свои соболезнования по поводу её кончины великому дому выразили даже бывшие враги.

Замок Клиганов

Во время завершающего этапа войны Ковенанта Зимы и Штормовых земель против Запада, Резиденция Григора Клигана была взята в осаду Красным Змеем. Месть дорнийца была в той же мере безжалостной, что и справедливой. Дикий огонь обрушился на стены твердыни. С мрачным удовлетворением на лице Оберин наблюдал, как слуги и солдаты Клигана тщетно пытаются залатать брешь в стене или побороться с неумолимыми языками зелёного пламени. Неделю полыхали замковые стены и башни, неделю плавился камень, прежде чем огонь угас. Лишь тогда Красный змей повёл своих людей на приступ с одним лишь приказом: «Клиган должен остаться живым».

Участь лорда Григора стала той страницей биографии Оберина, подробного описания которой хронисты стараются избегать. Описание пыток и самой казни было утеряно в тумане времени — современники боялись говорить вслух о том, что со своим врагом сотворил дорниец, воздавая за смерть любимой сестры. Но одно известно точно, крики сира Григора, доносящиеся из шатра принца, надолго отпечатались в памяти каждого, кто оказался прямым или случайным свидетелем сей кары.

Когда всё закончилось, дорнийский принц приказал сравнять замок Клиганов с землёй, а саму землю засыпать солью, уничтожив все следы этого дома, любое упоминание о нём. Вскоре резиденция Григора превратилась в мрачную пустошь, отравленную пеплом и болью. Люди обходили это место стороной, опасаясь призраков и злых духов, что, как поговаривали, по ночам рыскали среди руин. Что же до Запада, то лорд Тирион следующие лет десять не мог никому даровать эти земли. Все отказывались ввиду бесполезности надела или собственного страха.

Но нет худа без добра, после уничтожения дома Клиганов в округе перестали бесследно пропадать простолюдины. Бывшие владения бывших псарей, пусть и стали пустыми и зловещими, но их жители наконец вздохнули с облегчением.

Томмен Ланнистер

Хилл, Уотерс или Ланнистер. Обсуждения того, какое имя следует носить выжившим детям Серсеи, на полном серьёзе велись не только внутри дома золотых львов, но и на заседаниях Малого совета короля.

С одной стороны, королевский закон был однозначен, бастарды есть бастарды, а значит они должны носить фамилию, соответствующую их региону, «Хилл». Однако по сути львята должны были зваться «Уотерс», так как родились в Королевских землях. Вот только что для первого, что для второго детей должны были официально признать бастардами. Серсея и Роберт сделать этого по очевидным причинам не могли, а новый король медлил с официальным решением.

Лишение детей фамилии Ланнистер могло быть воспринято знатью как несправедливое наказание детей за грехи их родителей, как гонения на невинных жертв политической игры. К тому же имена что «Хилл», что «Уотерс» ставили их носителей в униженное положение и могло вызвать симпатии со стороны сочувствующих лордов Запада, или просто врагов нового короля. Эдрик же стремился закрепить свою репутацию справедливого монарха.

Для государства Томмен с Мирцеллой навсегда останутся Ланнистерами, для всего материка связи их родителей и происхождение золотых оленят были очевидными, а значит незачем что-то менять. Томмен с Мирцеллой уже были Ланнистерами. «Самыми ланнистерскими Ланнистерами из всех Ланнистеров», как заявлял король, а у Ланнистеров, как известно, притязаний на Железный трон быть не могло. Если когда-то появится претендент на трон, связанный с этими двумя, то для него имя «Ланнистер» послужит проклятьем, а не даром, символом позора, навеки выжженного в памяти материка, а не чем-то, гарантирующим право на трон.

Решение было принято. И пусть в дальнейшем оно рисковало стать прецедентом, согласно которому дети, появившиеся на свет в результате кровосмесительных отношений, будут получать имя своего дома, а не бастардскую кличку, менять его монарх намерен не был.

Что же до самого Томмена, то мальчик отбыл в Старомест, едва переговоры его дяди с победителями подошли к концу. Поступив на обучение в Цитадель, Томмен стал школяром. Образование принца и обучение сначала у Тайвина, а затем и у Тириона, сделало мальчика умнейшим из учеников его возраста. Гордыня была чужда мальчику, он старательно учился, как и все прочие школяры. Посещал лекции, читал книги, заучивал услышанное и прочитанное, практиковался. Стоит ли говорить, что своё первое звено он выковал спустя всего год.

Уже как кандидат, мальчик продолжил своё обучение, стремясь закончить его как можно раньше, и молясь всем известным богам, чтобы в конце пути Цитадель направила его служить на Запад, поближе к родне. К девятнадцати годам Томмен полностью выковал свою цепь, закончил обучение и официально мог зваться мейстером. Одним из самых молодых среди своих современников.

Долг службы направил его на Железные острова. Новый дом возвысился и обрел земли, а значит отстроенный замок его владыки нуждался в мейстере. Врачевание и вороны, вороны и врачевание, эти два занятия стали ближайшими друзьями Томмена на следующие несколько лет. За годы службы Томмен стал другом для своего нового лорда, его доверенным лицом, верным советником и кастеляном. Кому считать золото, как не Ланнистеру?

Дядя иногда навещал его во время своих дипломатических визитов на Железные острова. С отцом после войны Томмен встретился лишь единожды, а старшую сестру до конца жизни Ланнистер больше так и не увидел.

Простор

После поражения Юного Грифа, капитуляции сначала Западных земель, а затем и Железных островов, хрупкий мир воцарился в государстве, но не на землях Простора. Выжившие дотракийцы продолжали терзать его приграничье, вынуждая крестьян переселяться вглубь королевства, а лордов — усиливать конные разъезды вокруг своих резиденций. Это были трудные и неспокойные десять лет, в период которых Простор слабо напоминал себя прежнего. Но с каждым днём, с каждой неделей и месяцем, стена из дотракийских голов у дорог королевства становилась все длиннее, а его будущее выглядело всё более радужным.

Вскоре эта самая стена из голов остается лишь воспоминанием о великой дотракийской орде, которая переплыла море, чтобы помочь узурпатору покорить Семь Королевств. Жителям запрещено от них избавляться, но само время год за годом неумолимо продолжает уничтожать черепа дикарей. Годы спустя в Просторе остается лишь память о дотракийцах и тысячи бронзовокожих крестьян.

Уиллас Тирелл

Старший сын Мейса Тирелла долгое время оставался тёмной лошадкой. Да, умный и образованный, но калека, слишком мягкий и учтивый для самостоятельного исполнения роли Хранителя Юга. Даже лорды Простора сомневались, что у него получится удержать регион. Мейсу помогала Королева Шипов, но все знали, что она не вечна. Знали и готовились отрезать от пирога столько, сколько мягкость нового владыки им позволит.

Однако Уиллас удивил их всех. Пройденная военная кампания и зверства дотракийской орды закалили характер сына Простора. Золотое Венчание укрепило легитимность правления дома Тирелл и их прав на регион, а выгодный брак не только обеспечил южанина наследниками, но и подкрепил права его детей десятками тысяч мечей северян.

Калека Уиллас уже имел все задатки превзойти отца, нужно признать, планка была довольно низкой. Но рыцарь Уиллас, герой войны, не последний человек на военных советах короля и Ковенанта, не оставлял первому и шансов.

Под его правлением Простор расцвёл как никогда раньше, расцвел так, как для многих не представлялось возможным. Уиллас жил относительно скромной по меркам представителей великих домов жизнью, писал научные роботы, перестраивал города, именно ему будущие поколения горожан обязаны отсутствием вони и функционирующей, несмотря на стремительный рост населения, канализацией.

Тирелл проводил реформы, покровительствовал наукам и культуре, стремясь догнать достижения Джона Дейна, с которым долгие годы вёл дружескую переписку, дворяне даже обменялись воспитанниками, про себя надеясь, что их жёны не будут сильно баловать своих племянников.

В период его правления в Хайгардене выращивали виноград для лучшего в округе вина. Родной замок даже обзавёлся большой обсерваторией, построенной по чертежам мейстера Гормона. В ней Уиллас коротал время, с удовольствием наблюдая за звёздами. Стоит ли говорить, что этот подарок на именины ещё долго никому не удавалось превзойти?

Улыбка Уилласа меркла, только когда кто-то из детей просил рассказать о войне, чем зачастую заслуживал укоризненный взгляд леди Сансы. Уиллас никогда не отмалчивался, рассказывал обо всём без прикрас и солдатской романтики, так, чтобы дети поняли, война — это ещё и страх, смерть, голод и лишения, а не одни лишь победы да подвиги.

Гарлан Тирелл

Средний сын Мейса во время войны сумел не только подтвердить свою славу умелого мечника, но и зарекомендовать себя как отличный полководец, способный вести за собой благородных лордов с рыцарями и вдохновлять простых солдат. В том, что именно ему пророчили место Верховного маршала Простора, ничего удивительного не было. Гарлан был с войной на ты, а Уилласу было трудно сыскать на это место более верного, а главное компетентного человека.

Вернувшись в простор, Гарлан продолжил помогать семье в целом и старшему брату в частности. Там, где не помогала дипломатия Уилласа, хорошо работал авторитет Гарлана, там, где Уиллас мог проявлять излишнюю мягкость, Гарлан твёрдо стоял на своём и отстаивал интересы региона. Говорили, что братья Тиреллы — две стороны одной монеты, и если ты не можешь найти общий язык с первой, не жалуйся, когда придется иметь дело со второй.

Когда король Эдрик реформировал Малый совет, ему потребовался человек, который будет представлять в нём интересы Простора, Гарлан с супругой отправились ко двору. Дипломатическая работа не сильно нравилась Тиреллу, но благодаря ей он меньше времени проводил в разъездах и больше с любимой женой.

Лорас Тирелл

После войны Лорас Тирелл вернулся в ставший родным Данстонбери на Мандере, где и продолжил обустраивать любовное гнёздышко вместе с молодой супругой. Река и относительная близость к Хайгардену позволяли Лорасу навещать старшего брата чуть ли не раз в пару недель.

Леди Вилла занялась торговлей и предпринимательством, у Тиреллов младшей ветви не было серебряных шахт и ключевого торгового узла на морском побережье, зато был небольшой речной флот и огромный рынок сбыта внутри Простора. Её деловая хватка и связи на Севере позволили дому стремительно богатеть и обрастать новыми друзьями.

Лорас, как и желал, обрёл славу не только победителя турниров, но и героя войны, чье имя если и будет воспеваться бардами, то обязательно по праву. Рыцарь так и не забросил своё любимое занятие. Зачем, если он был в этом настолько хорош? Лорас с женой посещали каждый крупный турнир в государстве и почти каждый в Просторе. Казалось, что победы в бою на копьях способны гарантировать дому достаток не хуже, чем предпринимательство, налоги и торговля.

И пусть присутствие Лораса на турнирах лишало остальных участников шанса на победу, а ставки на победителя — всякого смысла, Тирелл начал уступать победы только когда годы стали брать своё.

Несмотря на наличие детишек, обеспечивших семье множество выгодных союзов, среди знати не переставали ходить слухи и грязные сплетни. Мол, жёнушка Лораса трахает его в задницу не реже, чем он её саму, Тирелл никогда не придавал им значения, что толку до блеяния тех, кто хуже тебя? Вилла же наоборот, даже смогла извлечь пользу и заключить несколько выгодных торговых сделок с домами Дорна. Домами… «оценившими их предпочтения и любовь к экспериментам». Знали ли злые языки, что «грязные» слухи сыграют Тиреллам на пользу? Навряд ли.

Однако если Лорасу с Виллой подобные разговоры были безразличны, то в Просторе были те, кто подобную мысль не разделял. Не прошло много времени, как сексуальные отношения четы Тиреллов младшей ветви прекратили обсуждать. Инициаторы этих разговоров либо одумались, либо бесследно исчезли.

Вернейшие союзники Хранителя Юга, щит, прикрывающий Хайгарден, Тиреллы младшей ветви навсегда вписали себя в историю Простора.

Оленна Тирелл

Королева Шипов ушла из жизни так же, как и жила — на своих условиях, наблюдая за терновым лабиринтом с одного из балконов Хайгардена за кубком вина. Её уход был спокойным и величественным, а на лице Оленны так и осталась едва заметная улыбка, будто она покидала этот мир, зная, что оставила за собой порядок и благополучие.

Маргери, её гордость и надежда, хоть и не стала королевой, нашла своё счастье и покой рядом с мужчиной, который любил её искренне и безусловно, не оглядываясь на её происхождение или богатство её семьи. В месте, где власть не была игрой с крайне высокими ставками, Маргери расцвела, обретя возможность раскрыть свои лучшие качества и заняться тем, что всегда ценилось ею больше всего — заботой о людях и созданием лучшего мира.

Уиллас Тирелл, наследник Хайгардена, оказался истинным воплощением чести и разума. Его мудрость и доброта укрепили не только дом Тирелл, но и весь Простор, увеличив его процветание. Его младшие братья, верные и целеустремленные, стали его поддержкой — две руки на рукоятях мечей, третья сжимает перо. Вместе они заложили фундамент для новых высот, которых Тиреллы ранее не знали.

Смерть Оленны Тирелл стала горем для её семьи, но не трагедией для её дома. Она оставила внуков, способных справляться с любыми трудностями, и убедилась, что наследие её будет жить дальше — в их мудрых решениях, в их верности друг другу и в крепких корнях дома Тирелл, которые она помогла взрастить, корнях, которые помогут семье расти и крепнуть вместе. Королева Шипов добилась главного — научила своё наследие цвести без неё.

«Не так уж плохо для дома бывших стюардов, не так ли, лорд Тайвин?»

Дорн

Впервые за столетия в регионе крайнего юга пошёл снег, накрывший не только Красные горы, но и пустыни с сухими равнинами, в которых в принципе не часто встречаются любые осадки. Часть жителей Дорна восприняла это природное явление с искренним удивлённым интересом, другие со страхом. В любом случае, на все последующие годы снег стал предметов рассказов и невероятных историй, особенно среди тех, кто раньше никогда его не видел.

Вот только вскоре снег растаял, ознаменовав конец второй Долгой Ночи. Угроза ушла, королевству нужно было думать о своём будущем и ошибках, допущенных его правителями в прошлом.

Бремя репараций Штормовым землям и Простору, упавшее на Дорн, стало неприятным, но не непосильным для его жителей. Что дворяне, что простолюдины, все были рады окончанию войны и возвращению пленных соотечественников домой, а вот идея платить деньги за вероломное вторжение их радовала уже не так сильно.

Арианна Мартелл

Получившей столь долгожданную власть принцессе Арианне пришлось не сладко. Она закрепила свою власть и легитимность как человек, который в первую очередь будет отстаивать интересы Дорна, а не иноземных узурпаторов, и сейчас Дорн твердил, что не желает платить денег тем, кому они даже не проиграли. Сепаратный мир должен нести лишь выгоды, а не бремя, Дорн уже отправил короне солдат, чего ей ещё нужно?

Идея отказа от выплаты репараций, подогреваемая противниками Арианны, быстро перерастала в идею мятежа против Железного трона и даже отделения от государства. Защита Красных гор, песков и вод Дорнийского и Летнего морей, по мнению многих, гарантировала затее успех.

Однако легитимность Арианны гарантировалась не только дорнийцамми, но и признанием её власти королём и главами остальных Великих домов. К тому же до Мартелл доходили тревожные слухи. Бессмертный дракон, Старые боги, призвавшие героев прошлого и павших солдат, всё это означало, что армия короля не то что не ослабла после Битвы за Рассвет, а даже усилилась. В таких реалиях идти против короны было сродни политическому и не только самоубийству.

Король и Ковенант Зимы пощадили дорнийцев, пощадили Ланнистеров и даже солидную часть железнорождённых. Им нужны были их мечи для противостояния Иным, но сейчас нужда во всех войсках отпала. Помня участь Фреев, фанатиков Веры, бывших лоялистов Хардинга и жрецов Утонувшего, Арианна понимала: ещё одно вероломное предательство Дорну не простят, а значит допускать его попросту нельзя.

Для борьбы с сепаратизмом Арианна использовала все возможные методы, как дипломатические, так и куда более прагматичные. Налоговые льготы, верные люди на ключевых постах при дворе Солнечного Копья, гарнизоны лояльных Мартеллам домов, расквартированные неподалёку от границ владений недовольных вассалов.

Мартелл, сочетавшая в себе невероятную красоту, острый ум и опасное обаяние, превращала свои природные дары в оружие политики. Она искусно пользовалась своим шармом, чтобы склонять мужчин и женщин на свою сторону, оставляя собеседников в восхищении. Её взгляд, обжигающий и обещающий, мог заставить забыть о предубеждениях, а острый язык — запутать врагов в словесных ловушках. Лорды, рыцари, торговцы, чиновники и простолюдины, против воли увлекаемые её харизмой, становились пешками в её игре.

Следующим шагом Арианна начала организовывать череду политических браков между дорнийскими дворянами и домами Простора и Штормовых земель. Начиная с каменных дорнийцев и собственной родни.

Принцесса понимала, что более тесные связи с Драконьим Камнем необходимы Дорну для выживания. Реформирование Малого совета монархом позволило Мартеллам не только влиять на управление государством, но и получить постоянное представительство при дворе Эдрика Баратеона. На эту должность Арианна назначила принца Оберина — после совершённой мести на того накатил приступ сильнейшей хандры, словно сама жизнь для него утратила всякий смысл.

На заседаниях Малого совета Дорн отстаивал равноправие полов в вопросах наследования и владения имуществом, а также упразднение гонений и предвзятого отношения к бастардам со стороны Веры. Политика и институты, которые не были встречены особым энтузиазмом остальными великими домами и советниками. Однако политика на то и прекрасна: когда в решении какого-то вопроса требовался голос Дорна, с ним приходилось идти на компромиссы.

Одним из основных преимуществ Дорна были тесные торговые связи с куда более близким по культуре Эссосом. Специи, пряности, ковры, книги, предметы роскоши и просто крайне необходимые товары шли в Закатные королевства через Узкое море. И если в торговле с Вольными городами южные регионы Вестероса в среднем были равны, то товары из Залива работорговцев, И-Ти и Летних островов в первую очередь появлялись именно в Дорне. Арианна старалась максимально воспользоваться этим преимуществом, реорганизовала торговые маршруты, идущие через Принцев перевал, заложила новые суда для торгового и военного флота дома Мартелл, боролась с пиратством в регионе.

В своём правлении принцесса играла на человеческих слабостях, зная, когда проявить доброту, а когда жестокость. Мартелл использовала свои дары мудро и безжалостно. Прекрасно осознавая, что красота является одним из важнейших её активов, Арианна тщательно следила за тем, чтобы роды, прожитые годы и трудности правления не отражались ни на её лице, ни на её фигуре.

Каждый день Арианна омывалась в настоях редких трав, привозимых из Эссоса и Перешейка, массаж маслами помогал её коже сохранить нежность, упругость и сияние. В тонусе принцесса поддерживала себя тренировками с кузинами и экзотическими танцами, которые одновременно развлекали двор и служили физической нагрузкой. Спустя долгие десятилетия это переродилась в легенду о прекрасной Арианне, которую мужчины находили красивой и желанной, даже когда её волосы поседели, а на лице появились морщины.

К концу своего правления Арианна достигла того, что многим казалось невозможным: превратила Дорн из изолированной, но гордой земли в мощный и влиятельный регион, который стал неотъемлемой частью государства, тесно связанный с его жизнью и политикой. Её имя звучало с уважением даже за пределами Дорна, а её народ видел в ней не только мудрого правителя, но и настоящую дочь пустынь, что умела сохранить его гордость, не идя против традиций и исторических перемен.

Эдрик и Арья

Прошло много долгих лет с тех пор, как Эдрик Дейн покинул Звездопад. Из замка уехал мальчик, от страха вжимающийся в седло, когда рядом находится нелюбимый кузен, а вернулся настоящий мужчина. Высокий, сильный и статный, с рукоятью Рассвета, выглядывающей у него из-за плеча. Лорд Звездопада, рыцарь, герой войны, убийца Иного, триумфатор, Меч Зари. Тот, о ком ещё при жизни начали слагать легенды.

К несчастью для многих прекрасных дам на выданье, вернулся домой Эдрик уже женатым мужчиной. Звездопад встретил своего лорда и его благоверную с распростёртыми объятиями. Пусть поначалу и казалось, что леди Аллирию никто не сможет заменить, Арье довольно быстро удалось завоевать любовь и расположение всех жителей замка.

В один день леди Дейн играла с детьми замковой челяди, знакомила всех с Нимерией, помогала учить новобранцев стрельбе из лука, верхом гналась на перегонки с замковыми гвардейцами, патрулирующими округу, или просто бродила по замку, изучая все его тайны и закоулки. Другой же проводила в богороще и чардревном доме, помогала Дочерям Мары, коротала вечера за светскими беседами с жёнами рыцарей или помогала мужу с управлением замком и окрестными землями.

Иногда волчица поддается хандре, скучая по оставшимся на Севере родственникам, в эти моменты словно из ниоткуда рядом появляется лорд Эдрик, дёргает её за косу и называет лошадкой. После чего следующие полчаса Арья с выражением праведного гнева на лице носится за возлюбленным по замку, размахивая рапирой, пока его смех эхом раздается коридорами древней твердыни. Солдаты и челядь наблюдают за этим не пряча улыбок.

Пушистые плащи, шкуры и одежды из варёной кожи чете Дейнов пришлось надолго отложить в сторону, примерив на себя шелка и более легкую, подходящую местному климату свободную одежду. Эдрик сосредоточился на управлении сразу двумя замками, Арья открыла для себя пустынных скакунов.

Лорд Дейн в полной мере использовал все знания, полученные от своего бывшего наставника. Пригласил ко двору образованных амбициозных людей, возвышал достойных, занимался планировкой застройки окрестных поселений и налаживанием торговли, восстанавливал дорогу, соединяющую Звездопад и Горный Приют, вкладывал средства в ремесленные лавки и гильдии.

Позже лорд Дейн даже провёл реформу своих военных сил, чем не на шутку взволновал ближайших соседей. Страшно даже представить, на что будет способна горная пехота Дейнов Рассвета, если объединить вместе дорнийские и северные военные традиции. Ведь спустя столько кампаний северному каре всё ещё не было равных в прямом столкновении.

Арья время от времени выполняла обязанности судьи, помогая мужу решать споры между подданными и судить преступников. Знание королевского закона и острое чувство справедливости помогало леди Дейн выносить решения, которые будут защищать невинных и карать тех, кто этой кары заслуживает. Пусть местная знать и вельможи далеко не всегда были довольны выносимыми леди Дейн вердиктами, оспорить их или воспротивиться они никак не могли. Арья тщательно выучила и запомнила все преподанные Эшарой уроки, к тому же крайне трудно спорить или мстить человеку, у которого за спиной стоит огромный лютоволк. Лютоволк, который однажды уже загрыз насильника, потребовавшего испытание поединком вместо того, чтобы принять оскопление.

Свобода и нравы Дорна, раскрепощённость его жителей пришлись Арье по душе. Она любила своего мужа, она желала своего мужа. Было откровенно глупо стыдиться этого или скрывать, равно как и пытаться давить стоны долгими дорнийскими ночами. Хотя, оглядываясь назад, волчица далеко не сразу поняла, почему гвардейцы и замковая челядь в один из первых дней начали аплодировать, едва они с Эдриком спустились на завтрак.

Первым плодом их любви, стал маленький Джон Дейн, так похожий на своего тёзку, но с лиловыми глазами отца. Видимо, вскоре «Блядь, Джон», будет произносить не только лишь Эддард Старк.

Спустя какое-то время погостить в Звездопад прибывает леди Элия Сэнд с копьем в руках и верхом на чёрной кобыле. Черноволосая, дикая и надменная, всего на год старше Эдрика. Она не нравится Арье. Леди Дейн кажется, что не окажись её рядом, Меч Зари женился бы именно на этой женщине.

Перед тем как та покинула Ров, Джон попросил сестру не доверять ни Песчаным Змейкам, ни Арианне Мартелл. Северянка могла бы ослушаться отца, но брата — никогда. Через Нимерию Арья видела, как Элия разнюхивает по замку, следит за Эдриком и за ней самой. Гостья не спешила возвращаться в Солнечное Копье. Вывод о том, что Сэнд шпионит для кузины, напрашивался сам собой.

В один из вечеров Леди Копье даже удалось проникнуть в фамильное крыло замка, прямо в их с Эдриком опочивальню, застав чету Дейнов за любовными утехами. В ту ночь отвращение на лице Сэнд, словно она находит «ханжу-северянку» недостойной Эдрика, не на шутку позабавило леди Дейн. В последующие ночи отвращение на лице Элии сменилось злостью, злость — завистью, а зависть — вожделением.

В один из дней Арья нарушила статус-кво, сказав, что позволит Элии присоединиться, если та будет умолять. Дейн понравилось, как Элия умоляет, равно как и то, что та делает своим языком. В будущем чета Дейнов нередко будет звать Элию в свою постель. К слову, не её одну. Были сему виной дорнийские нравы, желание сделать мужу приятно или возможность подражать королеве Нимерии, нам доподлинно не известно.

Вера

Многие септоны и младшие дети Вестеросских домов от малых до благородных, завидовали судьбе Хамфри Хайтауэра, который, казалось, должен был остаться без наследства, а вместо этого выиграл золотой билет в жизнь. Однако это была лишь иллюзия. Сыну Староместа предстояло возглавить церковь, которая находилась почти на пике своего упадка.

Поддержка узурпатора и тирана в лице Джоффри Беззубого, проскрипция, гонения и преследования старобожников и несогласных в столице и за её пределами, восстановление запрещённых священных орденов, их зверства в Речных землях и святой поход на Север. И, в качестве финального акта отчаяния, коронация ещё одного узурпатора в лице Эйгона Блэкфаера.

Пусть повинным за все эти дела и был ныне мёртвый бывший Верховный септон. Тень его деяний накрыла собой всю Веру Семерых. Церковь утратила доверие дворян и простолюдинов, настолько, что, имея фактическую монополию на религию, впервые за столетия начала сдавать свои позиции и терять прихожан.

Хамфри же надлежало вернуть церкви хотя бы остатки её доброго имени, восстановить доверие народа и отмежеваться от посягательств на государственную власть. В этом деле мужчина мог полагаться лишь на свои полномочия и поддержку некоторых домов, в особенности родного.

Церемония принятия сана, по меркам Веры, была далеко не роскошной, так Хамфри пытался проявить простоту и скромность, показать, что семибожье возвращается к своим духовным корням. В произнесённой речи новый Верховный септон публично признал ошибки, совершённые его предшественником, ведь они были преступны и противоречили канонам. Также Хамфри признал, что Вера тоже несёт за них ответственность, пусть и не в полной мере.

Первым же своим указом мужчина организовал паломничество к Великой септе Бейлора в качестве демонстрации покаяния семибожников. Уже в бывшей столице он вновь запретил военизированные церковные ордена в этот раз формально и публично, сопроводив указ письменным документом, один из экземпляров которого был отправлен ко двору нового короля.

Агенты Королевы Шипов и прочих домов вместе с небезразличными гражданами помогли отыскать и доставить в Королевскую Гавань немногочисленных Сынов Воина и Кротких мирян, которые сумели бежать от мечей северян. Хамфри лично провёл церемонию разоружения, заявив, что отныне Вера будет опираться на милосердие, а не на мечи. После чего отправил бывшее святое воинство в Речные земли, замаливать грехи и восстанавливать то, что они разрушили. С подачи Хамфри последний поход Мечей и Звёзд был заклеймён как оскверняющий Веру греховный акт, направленный на тех, кто находился под защитой короля.

Дальше было труднее, казна короля Эдрика пусть и частично избавилась от тягот выплат Железному банку, всё равно по большей части состояла из долгов. Всё золото и имущество, что там имелось, было расположено в сокровищнице Красного Замка и было заработано путём проскрипции. Верховный септон желал выступить с публичным заявлением об отмене проскрипции и признании сей практики противоречащей королевскому закону. Начать публично возвращать пострадавшим от гонений их имущество и земли. Вот только из пострадавших мало кто выжил, а золото ныне принадлежало королю, а не Вере.

Благо в архивах Красного замка сохранилась опись «конфискованного» имущества, часть которого по договорённости пошла в карман бывшего Верховного септона. После переговоров стороны пришли к компромиссу. Поскольку финансы, попавшие в руки бывшего главы церкви, трудно не то что вернуть, а хотя бы отыскать, Вера начнёт выплачивать компенсации родственникам пострадавших из своего кармана. Когда их сумма превысит то, что забрал себе Флюгер, выплаты будут производиться из денег, находящихся в Красном замке. То, что останется, будет направлено на нужды короны. Что Эдрик, что Хамфри оба оказываются в плюсе и зарабатывают доверие горожан.

Вернувшись в Звёздную септу, Хайтауэр в попытке спасти Веру принялся за её реформацию. Хамфри ввёл практику публичных собраний, согласно которой септонам надлежало регулярно проводить встречи с прихожанами и простолюдинами, живущими в округе, выслушивать их жалобы и предоставлять посильную помощь, если последнее оказывается невозможным — сообщать о проблемах в Септу Староместа или их сюзерену. Благо на юге септа была почти в каждой деревне.

Посланники Хамфри отправились к королевскому двору, каждому великому и благородному дому с заверениями, что впредь в случае смуты и неопределённости, Вера не будет участвовать в борьбе за трон и поддерживать кого-либо из кандидатов.

Новый Верховный септон покинул свою резиденцию и перебрался в место поскромнее, откуда начал пропагандировать простоту и скромность, призывая церковников отказываться от роскоши, дабы показать верность Веры её духовным корням.

Казна церкви, пусть и солидно просевшая, всё ещё позволяла заниматься благотворительностью. Хамфри направил людей в регионы, наиболее пострадавшие от войны. Семибожники организовывали помощь больным и бедным, строили богадельни и сиротские приюты, проповедовали новую религиозную доктрину: мир, любовь, поддержка нуждающихся и сосуществование с соседями, другими подданными короля.

Годы спустя Хамфри даже попросил Кошмарного Волка заняться изданием новых церковных текстов, подчёркивавших милосердие, терпимость и равенство всех подданных короны вне зависимости от их происхождения и религии. Расположение чудотворца нужно вернуть, ведь проводить реформы, опираясь на его поддержку, будет куда легче. Джон Дейн принял деньги и вежливо согласился издать нужное количество книг, но отметил, что если Вера хочет строить что-то в его землях, то пусть начнёт с сиротских приютов, лечебниц и домов. Мест для молитв в его землях было в избытке.

Дальнейшему спасению Веры Хамфри посвятил всю свою жизнь. Новый Верховный септон продолжал заданный курс реформ, боролся с коррупцией в рядах сановников и подаривших ему власть членов Коллегии Праведных. Вера поддавалась изменениям крайне медленно и неохотно, даже с учётом того, что те должны были пойти ей на благо. Реформы Хамфри разделили семибожников на два вечно враждующих лагеря.

Каждые три-четыре года септоны подымали чернь на мятеж с призывом вернуть Вере её прежний вид и провозглашали нового главу церкви. Иногда к ним даже присоединялись дворянские дома. Мятежи вспыхивали сначала в Просторе, а затем и в других регионах, бунтовщики справедливо полагали, что новой, беззубой и миролюбивой Вере будет нечего противопоставить их мечам, но каждый раз бунты успешно подавлялись силами Великих домов, армией короля, а в случае Речных земель и вовсе Братством Соратников.

Хамфри оставался непоколебим, бунты и последовавшие за ними покушения лишь закрепили его решимость продолжать. Верные ему септоны вещали, что враждебность консервативной части церкви лишь знак, что нынешний глава Веры на верном пути.

* * *

Драконий камень, Закатные королевства

Палата Расписного стола, в своё время ставшая символом могущества драконьего дома, символом завоевания материка, символом соединения разрозненных королевств в одно единое государство, даже сейчас вызывала восхищение своим величием, красотой и великолепием. Большой стол для совещаний в самом его центре своей формой невероятно точно повторял карту материка со всеми его мысами, заливами, горами, реками и лесами. Казалось бы, очередной символ завоевания Эйгона, очередное напоминание о многовековой власти драконов над материком, но один запечатлённый на предмете мебели посыл стоил того, чтобы оставить его для себя и для потомков.

На этой карте не было границ королевств, ведь они были одним государством и править им должен был один король. Король династии Баратеонов. Отсутствие границ также намекало на стремление к миру между регионами, к их сплочённости, Эдрик противопоставлял его раздробленности, которая предшествовала Завоеванию.

Стены Палаты были ориентированы по всем сторонам света, и на каждой было большое остроконечное окно. Председательское место — высокий стул с деревянной спинкой — находилось посередине, в точности там же, где у побережья Вестероса находится сам Драконий Камень, и было точно таким же, как и у остальных членов совета, с той лишь разницей, что с этого места было отлично видно всю карту. Все земли, которыми правил король, земли, в которых жили те, кого он поклялся защищать.

За председательским местом на стене висело огромное раздвоенное полотно с раздвоенным королевским знаменем. С золотым венценосным оленем на чёрном поле и таким же угольно-чёрным оленем, но на поле золота. Знамя не искусно вышитое на заказ из лучших материалов, но окроплённое кровью, пронзённое стрелами и прошедшее огни восстания, войну с узурпатором и вьюги Долгой Ночи.

Подле него висели и флаги неприятеля, добытые уже в последующих военных кампаниях. Под ними же в искусно выполненных стеклянных витринах и на постаментах находились прочие военные трофеи, диковинные изобретения мейстера Гормона и одни из самых первых экземпляров новых книг, выходящих из-под печатных прессов Дейнов Заката.

Этим вечером в палате было непривычно тихо. Золотистые лучи закатного солнца пробивались сквозь окна, играя на поверхности стола тенями, похожими на очертания древних королевств. Казалось, что стены впитали в себя остаточные звуки прошлого, и даже слабое эхо шагов гасло, словно растворяясь в этой торжественной и необычной тишине. Казалось, что в помещении не было никого, помимо старого северянина, наслаждающегося последними лучами уходящего за горизонт солнца. Однако вскоре из коридора послышался грохот солдатских сапог. Дверь палаты широко распахнулась, пропуская внутрь монарха в сопровождении самого молодого из рыцарей его королевской гвардии.

— Вы как всегда самый первый, лорд Старк, — улыбнулся Эдрик Баратеон.

— Милорд, — кивнул Эддарду королевский гвардеец, северянин с вытянутым лицом, тёмными волосами и серыми глазами отца.

— Кто-то же должен учить вас, молодёжь, пунктуальности, — с улыбкой ответил Нед, было ясно видно, что возможность по-старчески побрюзжать доставляет ему искреннее удовольствие. — К тому же когда ещё мне подвернётся возможность побеседовать с внуком без формальностей и придворного этикета?

Смущённый подобным откровением королевский гвардеец отвёл взгляд в сторону. Монарх попытался спрятать в кашле смешок и лукавую улыбку. Тщетно. Затем Баратеон жестом пригласил рыцаря усесться на одно из свободных кресел.

— В пору ли тебе пришёлся Закат, Джорах? — с отцовской теплотой спросил Старк. — Как тебе настоящий легендарный меч?

— Тяжёлый, — поделился своей оценкой сир Дейн. — Но навряд ли такой же тяжёлый, как корона его величества.

— Мия верит, что лишь достойный человек сможет совладать с этим клинком, в то время как в руках человека недостойного он будет весить всё больше и больше с каждым последующим взмахом, — отметил король. — Но да, корона может быть тяжелее любого клинка, даже эбенового.

— О-о-о, — протянул Старк. — Интересно, и откуда у юной принцессы столь широкие познания касательно фамильной реликвии дома Дейн?

— Кто знает, — пожал плечами Эдрик. Лицо Джораха стало предательски красным.

— Возможно, леди Мия наслушалась придворных баек, — попытался оправдаться Дейн. — Закат на это не способен.

— Или даже Меч Сумрака не знает, какую магию заключил в руны на клинке его создатель, — встал на защиту дочери монарх.

— Как дела во Рву? — сменил тему обсуждения Эддард.

— Ничего принципиально нового, отец привычно в заботах. Матушка пишет, что ей нравится его седина, и она искренне удивлена тем фактом, что живот в этом браке может расти не у неё одной.

— Да, — искренне засмеялся король. — Кошмарный Волк, как известно, держит своих жён занятыми. К слову, лорд Старк, не напомните, сколько у вас сейчас внуков?

— Я перестал считать и запоминать их имена на четвёртом десятке, — с кривой улыбкой отметил северянин, но его глаза, в которых сквозила тёплая грусть, выдавали гордость за столь многочисленное потомство. Джорах и Эдрик ясно видели, что мужчина лукавит.

— Так недолго и разориться на подарках на именины, — пошутил король. — Никакой казны не хватит.

— Перед отъездом ко двору младшие попросили меня поиграть с ними в последний раз, — начал Джорах.

— И?

— Пока я их искал, матушка успела организовать прощальный пир…

— А леди Вель пишет, что двоих спрятавшихся никто не нашёл до сих пор, — закончил за него шутку Эддард.

— Да-а-а, — протянул Эдрик. — А говорят, что это у меня при дворе не бывает скучно.

— Главное, что у вас при дворе бывает тихо, — философски отметил Старк.

— И то верно, но знаете, лорд Старк, никогда бы не променял своих детей с их капризами и жалобами на тишину и покой.

— Да, — согласился северянин, проигрывая у себя в голове каждое: «Блядь, Джон». — Я тоже.

Дверь в помещение распахнулась, пропуская внутрь уже немолодую дорнийку.

— Старк как всегда самый первый, — капризно пожаловалась она, выкладывая перед королём горсть монет.

— А вы, как всегда прелестны, леди Нимерия, — дипломатично отметил Джорах. Эддард даже не заметил, как рыцарь встал со своего кресла и оказался подле короля.

— Сир Дейн, приберегите свои сладкие речи для кого-то помоложе, — лучезарно улыбнулась женщина, подмигнув рыцарю.

Медленно зал начал наполняться людьми. Внутрь входили советники и представители регионов — сильные мира сего, и те, кто был достаточно компетентен, чтобы давать королю советы в государственных делах. Первые обладали обширными знаниями, вторые — влиянием и политической властью, что первое, что второе заставляло монарха к ним прислушиваться.

Серьезные лица, сдержанные поклоны и негромкие разговоры заполнили пространство зала. Каждый шаг, каждый жест был проникнут значимостью момента. Здесь не было места легкомыслию: предстоял очередной скучный, но важный вечер за отчетами и планированием. Для кого-то это была рутинная обязанность, часть долгой службы, но для большинства — возможность приложить руку к созданию лучшего будущего для Закатных королевств. Они собирались не ради собственных амбиций, а ради благополучия государства, ради своих детей и будущих поколений.

Принцы и принцессы осторожно разливали напитки и поджигали лампы, которые тут же начинали мягко светить, создавая уютный полумрак. Всё говорило о том, что вечер будет долгим и напряжённым, но ни один из присутствующих не показывал усталости. Даже Эддард Старк и Станнис Баратеон, самые старые члены Совета. Палата Расписного стола вновь стала местом, где вершились судьбы. Каждое слово, произнесённое здесь, имело значение, а каждое принятое решение могло изменить жизнь сотен тысяч людей.

* * *

Где-то в окрестностях Рва Кейлин

Лето на Севере было редким подарком, теплом которого его жители наслаждались в тишине, как неоценимым сокровищем. Джон Дейн, постаревший и поседевший, шел по лесной тропе неподалеку от ставшего родным замка. Кошмарный Волк шёл под руку с жёнами, Маргери и Дейси. Его Маргаритка, переплетя их пальцы, держала за руку Вель, капризно жалующуюся на то, что у их мужа не три руки. Солнечный свет пробивался сквозь густую листву деревьев, создавая узоры на земле. В движениях этих четверых читалась гармония и спокойствие, накопленные за долгие годы совместной жизни.

— Джон, ты бы мог хотя бы сделать вид, что тебе не жарко, — с усмешкой заметила Маргери, слегка касаясь его руки. — Сними уже этот тяжёлый плащ. Пожалей себя

— Снять? — вскинула бровь Вель, глядя на Маргери с напускной серьёзностью. — Плащ, который для него вышила твоя невестка? Придумай что-нибудь попроще. — Хихикнула дикарка, пробегаясь пальцами по своим белоснежным волосам.

— Ты ещё скажи, чтобы он перестал подписывать письма в Звездопад как "Маленькой сестрице". Арье, которой уже за семьдесят! — фыркнула Дейси.

— Ну, если бы он перестал делать это, то это был бы уже не наш Джон, — обворожительно улыбнулась леди Дейн.

— Порой я жалею, что у меня столько жён, — театрально вздохнул, Джон.

— О-о-о, — протянула Дейси. — Он опять ворчит.

— Вот и славно, — заключила Маргери, игриво наклонив голову. — Его ворчание — незаменимая часть его обаяния. Хотя иногда я начинаю думать, что он только притворяется таким суровым.

Дейси не удержалась от смеха.

— Притворяется? Он носит плащ, который старше почти всех наших детей, причитая, мол, он всё ещё целый и прослужит ещё много лет, — спародировала тон Джона одичалая.

Джон прищурился, оглядывая её с притворным негодованием.

— И прослужил же.

— Конечно, конечно, — протянула Вель, обмениваясь с Дейси понимающим взглядом. — Вы, мужчины, всегда правы.

— Особенно когда не правы, — добавила Дейси.

— Не поверите, мы о вас говорим то же самое! — отметил Джон. Возлюбленные засмеялись.

Их лёгкий смех разнёсся по лесу, и Джон поймал себя на мысли, насколько счастливыми они выглядели, даже после всех прожитых вместе лет и трудностей, выпавших на их долю. Он взглянул на каждую из своих женщин — Маргери, изящную и грациозную, несмотря на годы; Дейси, которая благодаря своей изящности и силе была подобна легендарным девам-воительницам из скайримских легенд; и Вель, с её дикой, перволюдской красотой, которая никогда не угасала.

Позади раздался стук копыт. Все четверо остановились, обернувшись в сторону звука, и через мгновение из-за деревьев вылетела стройная фигура на чёрном жеребце. Её лицо, обычно спокойное и уверенное, было полно тревоги, а в глазах читался страх, словно она боялась чего-то невосполнимого.

— Мне казалось, ты решила остаться, Мия, — отметил Джон.

— Я передумала! — голос Баратеон дрожал, но в нём звучала решимость. Она резко спешилась, бросая поводья на землю, и подошла ближе, тяжело дыша после долгой погони.

Наконец, все вместе они подошли к чардреву. Его белая кора была испещрена глубокими морщинами, а высеченный в нём лик казался живым, как будто само дерево наблюдало за ними. Джон остановился, развернулся к своим женам и взглянул на них. Они молчали, но в их глазах светилось понимание. Каждая из них утвердительно кивнула.

Джон глубоко вдохнул, поднял руку и сделал плавный жест. Яркая зелёная вспышка и иллюзия, которая долгие годы скрывала их истинную сущность, начала спадать.

Внешность Маргери начала преображаться первой. Её морщины исчезли, кожа вновь стала гладкой, словно фарфоровой. Карие глаза вновь засияли так, как это было в юности. Её густые каштановые волосы, поседевшие от времени, постепенно приобрели прежний оттенок, словно возвращались годы, когда она была первой красавицей Вестероса. Её живот и грудь, потерявшие свою прежнюю форму из-за многочисленных беременностей, вновь стали соблазнительными как прежде.

Дейси, с её атлетической фигурой и сильными чертами, преобразилась в женщину, олицетворяющую силу и уверенность. Серебристая седина сменилась густыми, чёрными как смоль волосами. На её руках вновь проступили молодые красивые мускулы, развитые ровно настолько, чтобы их хозяйка не переставала выглядеть женственной. Её карие глаза засверкали яркостью, готовой к любому вызову. Она улыбнулась, подняв пискнувшую от неожиданности Маргери, словно пытаясь продемонстрировать, мол, вот теперь-то поднять леди Дейн стало намного легче.

Мия, высокая и стройная, даже выше Дейси, всегда отличалась своим величественным «монаршим» обликом. Её короткие волосы, которые с годами утратили свой цвет, на глазах вновь обрели насыщенный чёрный оттенок, блестящий, словно полированное обсидиановое лезвие. Лицо Баратеон разгладилось, морщины исчезли, открывая сильные, выразительные черты, от которых невозможно было отвести взгляд. Её глаза, которые время притушило в их прежнем блеске, наполнились густой синевой, глубокой и манящей, как ночное небо над заснеженной пустошью.

Вель, с её дикой красотой, преобразилась последней. Белые как снег волосы вновь стали такими медово-тёплыми, будто отражали свет костра. Кожа, загрубевшая от ветров и времени, приобрела мягкость, сохраняя при этом следы её природы вольной женщины. Её глаза, цвета холодной ледяной синевы, светились дерзостью и решимостью, напоминая о том, почему в своё время её прозвали принцессой Одичалых.

Джон тоже изменился. Его седые волосы стали вновь чёрными, словно вороново крыло. Лицо, испещрённое временем и битвами, обрело свежесть, хотя все шрамы остались на месте, как память о его жизни. Его тело словно вновь обрело былую силу, но его глаза, тёмные и глубокие, совершенно не изменились, сохраняя мудрость прожитых лет и опыт пережитых битв.

— Nahl-daal-vus! –крикнул Джон.

Голос, пропитанный силой драконьей души, разнёсся по всем граням реальности. Слова силы, древнее, как сам Нирн, вспыхнули в свете дня, и воздух вокруг задрожал. Пространство зазмеилось трещинами и раскололось, словно стекло, а ткань самого мироздания разорвалась, обнажая неведомую бездну. Сквозь шрам на теле реальности хлынули вихри света и тьмы, смешиваясь в величественном хаосе.

Из этой раны открылся путь в другой мир — неизведанный и манящий, но такой знакомый. Границы разлома пульсировали, словно живое существо, перед глазами Джона вновь вставали бескрайние земли: северные земли, усыпанные горами, лесами и снегом, подобно драгоценным камням.

— Эдрик… — оглянувшись в последний раз, леди Дейн упомянула самого старшего из сыновей.

— Найдёт на столе письмо с приказом не искать нас, — ответил ей муж.

Джон протянул руки, и его жёны охотно взялись за них. Их пальцы сплелись в прочном единстве. Возлюбленные шагнули вперёд, их силуэты растворились в сиянии, оставляя позади лишь эхо крика. Миг, и сияющий разлом начал сжиматься, словно рана, заживающая под невидимой рукой судьбы. Мгновение — и ткань мироздания сомкнулась, оставив за собой лишь шёпот ветра, падающий снег и звёздный отблеск на месте исчезнувшего пути.

Кроваво-алые листья зашелестели, словно Старые боги тихим шёпотом благословили своего избранника в его пути. Кошмарный Волк помог построить новый, прекрасный мир. Мир, который в нём больше не нуждался, но продолжал помнить своего героя.

* * *

Звездопад, Дорн, годы спустя

Замковый сад мерно окутывала тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев да журчанием воды в фонтане. Под почти таким же старым, как лорд замка, белым деревом, тени которого плясали на земле в свете угасающего дня, сидел Эдрик Дейн. Его облик заметно изменился со временем: лицо мужчины, когда-то миловидное и прелестное, теперь было покрыто сетью морщин, волосы перестали быть пепельными, став седыми, но в глубине лиловых глаз все ещё сияла та доброта и озорство, что притягивали к нему людей. Лорд Эдрик всё ещё держался прямо, его высокий рост внушал уважение, а руки, хоть и тронутые прожитыми годами и пережитыми битвами, были такими же сильными, как и раньше.

Вокруг него, словно птицы, щебетали дети. Милые, невинные и светловолосые, а рядом с ними дикие, как волчата, с волосами уже тёмно-каштановыми, так похожие на Арью. Их было так много, что попытаешься сосчитать — наверняка собьешься и придется начинать сначала. Внуки и правнуки, чьи звонкие голоса разносились по саду. Они окружали своего дедушку, сидели на траве, облокачивались на его колени, некоторые даже позабирались на скамью рядом с ним и зыркали на него своими большими глазищами, наблюдая за рассказом с затаённым дыханием и искренним интересом. К слову, гвардейцы Дейнов, могучие воины, взрослые мужи и женщины, в своей заинтересованности концовкой истории не сильно отличались от тех, кому она рассказывалась.

— «Ты проиграл, — прошипел ему Кошмарный Волк, но тот уже не слышал. Предвестник истаял, а вслед за ним истаяли и остальные Иные. Те из мёртвых, кто ещё мог продолжать сражаться, рассыпались грудами костей. Вдали за горизонтом послышался триумфальный драконий рёв, возвещающий смертным о победе над ледяным змеем. Так подошла к концу вторая Битва за Рассвет»… Ну, малыши, пожалуй на этом всё, — торжественно объявил старик.

— А где сейчас Кошмарный Волк? — с интересом спросила сероглазая Лиарра.

— Он исчез, милая. Никто не знает куда. Быть может, отправился в новое путешествие навстречу подвигам и приключениям.

— Но что, если ночь опять не захочет уходить? — перепуганно уточнила зеленоглазая Серенна.

— Да, деда! — поддержал девочку пепельноволосый Давос. — Кто сразит Иных, если те придут снова? Их много, а ты уже ста-а-арый! — Важно заявил мальчик, вскидывая в стороны руки в попытке показать, насколько стар его любимый дедушка, детишки захохотали.

— Ходят легенды, что на этот случай Кошмарный Волк оставил своим потомкам рог, — с улыбкой ответил Эдрик.

— Рог? — в унисон повторили детишки.

— Да, рог. Большой боевой рог. «Когда снег пойдёт даже в Дорне. Когда ночи станут длиться целые луны, а слёзы начнут замерзать прямо на щеках. Когда из мрачных просторов неизведанных земель севера вновь явятся Иные — потомки кошмарного Волка подуют в его боевой рог и услышав его голос, низкий и холодный, как ветер, дующий с севера, Кошмарный Волк откликнется и вновь придёт в этот мир, чтобы бороться со злом».

— Я видел в горах снег! Это значит, что Кошмарный Волк скоро придёт? — уточнил Давос.

— Нет, малыш, — Дейн погладил внука по голове. — Это значит, что наступает зима.

— Дедушка, думаешь, Кошмарный Волк вернётся? — спросила Серенна.

— Кто знает, — загадочно улыбнулся Эдрик, словно специально дразня детишек.

— У-у-у, — рыцарь увидел сразу десять недовольных мосек.

— Ладно, собирайтесь, — велел Дейн, подымаясь с места. — А то ещё ужин пропустите.

Детишки тут же всполошились. Самые маленькие потянули его за рукава, словно мешая встать, в то время как старшие вооружились самыми умилительными из своих взглядов, пытаясь изобразить всю тяжесть своего разочарования тем, что сказка подошла к концу.

— Пожалуйста, деда! Расскажи про Кошмарного волка и его верного оруженосца ещё немного! — схватив Эдрика за руку, взмолился самый младший, Теон.

Дейн прищурил глаза, будто о чём-то размышляя, детишки не на шутку перепугались риском отказа. Но Дейн слишком сильно любил этих непосед. Любил и баловал. Миг, и его лицо расплылось в широкой, мягкой улыбке, заставившей детей просиять от счастья.

— Хорошо, хорошо, — покачал он головой, голос всё ещё глубокий, но обрамлённый теплом. — Будет вам ещё история, но только одна!

Синхронный детский восторг заглушил вечерние звуки сада, и Эдрик, чуть подвинувшись, устроился поудобнее. Его руки, всё такие же крепкие, подняли и усадили ему на колени малыша Теона.

— Так… как же там было… — вслух размышлял Эдрик. — Ах, да! — Продолжил он откашлявшись. — «Восьмилетний сероглазый мальчуган сидел на одном из пустых ящиков неподалёку от кузницы Винтерфелла…»

Голос Дейна, уносящий всех в мир старых легенд, вновь зазвучал в саду Звездопада.