Парадокс второго шанса. Глава 159. Безвестный Прометей
Глава не самая простая технически и структурно, но зато дает ответы на некоторые вопросы и подсказывает будущие сюжетные развилки. Вдобавок, в этой главе появляется тот, о ком вы могли уже и позабыть:)
ВАЖНО: новогодний конкурс на открыточки стартовал сегодня в ТГ-канале . Если есть желание принять участие, то заходите, читайте условия (их всего три) и участвуйте, итоги завтра подведем!
"А затем — и это было зрелищем самым потрясающим — я увидал себя стоящим на коленях у постели, на которой находилось нечто гигантское, имевшее неясные очертания. Постель эта была моею постелью, и нечто лежало на ней, растянувшись. Однако природы его я понять не мог. Тут оно начало подавать признаки жизни, шевелиться; движения его были неловкими, полуживыми."
Питер Акройд, «Журнал Виктора Франкенштейна»
* * *
2 апреля 1939 года
Иногда волшебникам недостает здравого смысла. Потомственный артефактор Джеймс Мирз заметил это давным-давно, задолго до того, как окончил Дурмстранг и оказался в свободном плавании с пустыми карманами и огромным количеством амбиций, частью которых пришлось со временем пожертвовать. Он знал, что все катится в бездну, когда впервые прочитал о том, во что превращаются поля сражений Мировой войны, которая продемонстрировала всему миру разрушительность маггловского вооружения.
Волшебники должны были извлечь уроки из этой демонстрации, консолидироваться и забыть о внутренних склоках, но гордыня, отстраненность и дефицит мозгов вынудили их сохранить прежний курс, забыв о магглах уже на следующий день после того, как 11 ноября 1918 года было заключено Компьенское перимирие. И чем больше времени проходило с того дня, тем мрачнее были тучи, сгущающиеся над Магической Европой. Восточная, Западная — все это было неважно, ведь огромное количество незаметных трещин потихоньку вели к расколу.
И сегодня Джеймс столкнулся с первым сигналом грядущего кошмара, когда получил весточку о том, что затянувшаяся многогранная кровная вражда, которая постоянно трансформировалась, разгорелась с новой силой, что привело к какому-то кошмару прямо посреди смешанного поселения. Все бы ничего, в последнее время подобные инциденты не были чем-то из ряда вон выходящим, но в сегодняшней бойне погибли те, кого Джеймс Мирз хорошо знал: погиб Альберт Сомерс, его супруга Александра и остальные члены их немногочисленной, но сплоченной семьи. Все, за исключением младшего сына Альберта и Александры, Арона, который прямо сейчас лежал в лаборатории Джеймса, балансируя на острой грани между жизнью и смертью.
И Мирз намерен был сделать все возможное, чтобы сдержать обещание, данное однажды Альберту: он собирался спасти Арона, несмотря ни на что. И если для этого ему придется не только переступить через собственные принципы, но и связаться с людьми, с которыми он ни за что не хотел бы контактировать, то быть посему.
Подхватив стопку пыльных книг и талмудов, Джеймс охнул, но все же пнул дверь и выскочил из кладовой, возвращаясь в лабораторию и стараясь не думать о том, что его навыков явно недостаточно, особенно если отбросить в сторону дело его жизни.
Он считал себя хорошим артефактором, но никогда не стал бы называть себя тем, кто готов взяться за подобный случай. И дело даже не в том, что его знания в колдомедицине, алхимии и ритуалистике были далеко не такими обширными, но и в том, какой риск мог последовать за прямым вмешательством. И все же он знал, что не может отступиться, не может бросить Арона и не сдержать данное Альберту слово.
27 апреля 1939 года
— В Нурменгард, но веди себя очень осторожно, — прошептал Джеймс, привязывая к лапе птицы свернутое в трубочку письмо.
Открыв скрипнувшую створку окна, он проводил взглядом улетающего филина и вздохнул, понимая, что отчаянные времена и впрямь требуют совершенно иного подхода. Подойдя к Арону, чье дыхание теперь целиком зависело от восстановленных с помощью крови единорога легких, к которым через трахею была подключена отдельная трубка, зачарованная на равномерную подачу воздуха.
Сердце все еще билось, но едва ли это можно было назвать жизнью: Джеймс избавился от наиболее явных свидетельств проклятия, превратив Арона в изуродованную куклу, но злое намерение, словно черная плесень, продолжало распространяться, постепенно разрушая организм молодого парня.
Первый день, второй, третий… Сутки напролет проводил Джеймс в лаборатории, которую со временем превратилась в нагромождение всего и вся: бесчисленные стопки книг и манускриптов, среди которых с помощью флажков он отмечал наиболее важные, целые ящики, забитые склянками и ингредиентами, заученные вдоль и поперек, рунные камни и инструменты, разобранные на детали и части артефакты…
Мирз цеплялся за любую возможность стабилизировать процессы жизнедеятельности в организме Арона, но поток идей иссяк, а ответа от Геллерта Грин-де-Вальда так и не последовало. Неудивительно, особенно с учетом того, что ситуация в маггловской Европе накалилась до предела после событий в Чехословакии. И, судя по всему, они были только началом.
Все шло к большой войне, но Мирз не способен был думать об этом, потому что все его мысли были заняты лишь Ароном Сомерсом — пареньком, чья жизнь целиком и полностью зависела от того, насколько прозорливым и изобретательным окажется Джеймс, решивший продлить страдания мальчика в надежде на позитивный исход. И пока что Джеймс подводил его, серьезно подводил.
3 мая 1939 года
Слабый стук в закрытую дверь отвлек Мирза от мрачных размышлений, заставив с подозрением повернуться в сторону торгового зала, который уже почти месяц был закрыт для посетителей. Все, кто мог посетить лавку, могли сделать это без подобных ритуалов, а это значит…
Сорвавшись с места и уронив табуретку, Мирз запнулся о ворох диагностирующих артефактов, но все же выскочил из лаборатории и буквально на одной ноге проскакал до входной двери, закрытой на простое рунное зачарование.
— Д-да? — потирая ушибленную голень, произнес Джеймс, опираясь рукой о дверной косяк.
— Письмо, — последовал простой ответ от нанесшего визит незнакомца, и Джеймс с замершим сердцем снял зачарование, открывая дверь.
Разумеется, никакого Геллерта там не оказалось, хоть втайне Джеймс и надеялся на визит Грин-де-Вальда в память об их былом сотрудничестве. Тем не менее, за порогом стоял пожилой сухощавый мужчина с цепким взглядом прищуренных серых глаз и худым лицом, которое напоминало обтянутый кожей череп. Бесцветные губы, острые скулы, прекрасный сюртук с перекинутым через руку пальто… Джеймс вдруг осознал, кто стоит перед ним.
— Артур Слэро, — с легкой улыбкой произнес посланник Грин-де-Вальда, — но я полагаю, ты и так узнал меня, Мирз. Давно не виделись, не так ли?
— Да, — Джеймс отошел в сторону, пропуская Артура в торговый зал. Тот презрительно усмехнулся, переступая через порог и осматривая запылившееся помещение с полупустыми полками. Лавка Мирза когда-то считалась крайне заметной среди артефакторов Магической Европы, но политическая обстановка последних лет и месяц затишья выбили Джеймса из всех возможных списков.
— Как у тебя… уютно, — с явной, нескрываемой насмешкой произнес Слэро, проводя пальцами по стеклянной витрине и рассматривая пыльный след на кончиках пальцев. — Кажется, следовало соглашаться на предложение Геллерта, когда у тебя был шанс.
— Мне сейчас нет дела до бизнеса, Артур, — скрепя сердце, Мирз переступил через гордость и все же обратился к человеку, который когда-то безумно пугал его, — у меня…
— Да-да, — скривив губы в презрительной ухмылке, отмахнулся от владельца лавки Слэро, — веди меня к нему. Он ведь еще жив, так?
— Жив, — кратко ответил Джеймс.
— Сам понимаешь, сейчас у нас немало дел, некогда отвечать на подобные запросы… Скажу честно, но я был удивлен, когда Геллерт все-таки вспомнил о твоих мольбах.
Джеймс проглотил очередное унижение, на мгновение прикрыв глаза, чтобы перевести дух и укрепить ментальную защиту. Артур Слэро был превосходным легилиментом, и Джеймсу не хотелось, чтобы тот с таким же пренебрежением рассматривал содержимое его головы, с каким смотрел на убранство полузаброшенной лавки.
— Аккуратнее, у меня тут небольшой завал, — предупредил хозяин Артура, когда они достигли лаборатории и пришлось пробираться через завалы. Слэро практически беззвучно цокнул языком, но не стал отвечать, молча проследовав за Мирзом вглубь помещения, рассматривая все те горы барахла, которые окружали единственный доступный проход.
— О пространственной магии знаменитый артефактор не слышал, верно? — усмехнувшись, спросил он, когда Джеймс внезапно остановился. — Быть может, через месяцок-другой Геллерт попросит кого-нибудь из своих соратников помочь тебе с этим. По старой дружбе, так сказать.
— Здание не выдержит большего количества магических укреплений, — тихо ответил Артуру Мирз, отступая в сторону и открывая тому обзор на Арона.
Тот лежал на широкой койке, окруженной по всему периметру несколькими парящими в воздухе полками, на которых располагались диагностирующие и активные артефакты, поддерживающие или полностью замещающие внутренние органы проклятого парня. Приподняв бровь, замолчавший Слэро прошел мимо артефактора и приблизился к тому, что всего полтора месяца назад было Ароном Сомерсом. Поджав губы, он прищурился и посмотрел на то, что осталось от ног и рук парня, после чего перевел взгляд на живот, грудь и, наконец, лицо.
— А он будет благодарен тебе за такое… спасение? — помедлив, спросил Слэро, не поворачиваясь к Мирзу. — Или ты решил, что можешь принимать решения за него? Могу гарантировать тебе, что на данном этапе он предпочел бы смерть.
— Я обещал его отцу, — глухо ответил Джеймс.
— А, обещания — это очень важно, разумеется. Я даже почти уверен, что кому-то на них не плевать, честно. Наверное, найдется пара-тройка оторванных от реальности мечтателей, — с легким оскалом произнес Артур Слэро, склоняясь над койкой. Презрительно усмехнувшись, он протянул руку к лицу Арона и ткнул в практически незаметную язву, скрытую под полупрозрачной кожей. — Кажется, совсем скоро начнется процесс разложения. Или уже начался?
— Уже.
— Ты своевременно удаляешь проклятую плоть, — кивнул Артур, продолжая рассматривать тело, — но это не останавливает проклятие, потому что их тут сразу целая горсть. Кажется, кто-то не слишком хорошо разбирается в том, как устроено магическое закрепление, Мирз. Ага, и вот это… — Слэро коснулся торчащей из основания шеи жесткой трубки, с задумчивым выражением лица проследив за устройством, которое обеспечивало Арона кислородом, — очень изобретательно. Кажется, славное дело артефактора Мирза еще живо, несмотря на годы стагнации и закономерный упадок.
— Дело в волшебной крови, — произнес Джеймс, — в чистой волшебной крови. Я знаю, что Геллерт наверняка не горит желанием помогать лично мне, но…
— Ого, Геллерт? — в удивлении вскинул брови Артур, отвлекаясь от изучения Сомерса. — Не знал, что вы так близки, он ни разу о тебе не упоминал. Или упоминал… Сейчас всех уже и не упомнить.
— Я выполнял заказы для него, когда Министерство Магии Германии заартачилось. Не стану говорить, что он обязан мне лично, но я сыграл свою роль, когда это потребовалось.
— Сомерсы теперь предатели крови, ты слышал об этом? — Слэро усмехнулся, качнув головой, — магглолюбцы готовы вешать ярлыки на всех, кто осознает реальное место маггловской грязи в этом мире. Либо ты падаешь на колени и открываешь рот, либо сохраняешь достоинство волшебника и становишься… предателем крови. Какое убожество.
— Я не готов дискутировать с тобой о политике, Артур.
— Именно твоя бесхребетность привела к тому, что ты оказался на обочине истории, Мирз, — вздохнул Слэро. — Если бы ты повел себя иначе тогда, выбрав правильную сторону, мы бы вели этот диалог в совершенно иных условиях. Но ты предпочел отстраниться, уйти, плюнуть на принципы, которых Геллерт всегда придерживался.
— Ты сам плевать хотел на эти принципы! — не сдержавшись, выкрикнул Джеймс. — Если бы не Мелани, ты бы давно уже забил на все это!
В лаборатории воцарилась тишина, но Слэро нарушил ее, рассмеявшись всего через пару секунд после срыва Мирза.
— Посмотри-ка на себя, а, — отсмеявшись, Артур хмыкнул, дернув головой, — наконец-то не похож на никчемную безнадежную тряпку. Не такой уж ты и бесхребетный, да?
Мирз ничего не ответил.
— Не знаю, чего ты хочешь здесь добиться, — Слэро вновь посмотрел на Сомерса, — я бы на твоем месте перерезал ему глотку и сжег тело. Смерть в данном случае — это милосердие, хоть его и можно спасти.
— Можно? — прищурился Джеймс.
— Разумеется, — кивнул Слэро, касаясь руки парня, на которой не хватало трех пальцев, — но для этого придется постараться. Полагаю, в колдомедицине ты действительно не слишком силен, но отталкиваться в любом случае придется от алхимии. Пытаясь избавиться от воздействия сразу нескольких проклятий, ты всего лишь затягиваешь с неизбежным, необходимо пересобрать пораженные области с нуля, обработав их защитными растворами и закрепив магический контроль. Это может остановить магическое воздействие в принципе.
— Ты говоришь о протезировании с алхимическими катализаторами?
— Да, едва ли кто-то решится тогда назвать его человеком в полном смысле этого слова, — Слэро подтвердил опасения Мирза, и артефактор побледнел, — но он будет жив и сможет действовать в соответствии со своими собственными мыслями и желаниями. Я составлю для тебя список, — продолжил Артур, — и подскажу, в какую сторону копать, чтобы ты не ошибся, когда будешь заниматься нейтрализацией проклятий. Одна ошибка — и все пойдет насмарку, запомни.
— С-спасибо, я… я на самом деле всегда…
— Да-да, — отмахнулся Слэро, медленно переступая через разложенное на полу барахло и пробираясь к огромной столешнице, на которой лежали исписанные листы пергамента, — очень интересная история, Мирз. Очень интересная, правда. Надеюсь, расскажешь ее кому-нибудь другому однажды. Так, что это тут у нас? Ты собирался использовать силовые методы и ритуалы?
— Нет, но…
Джеймс вновь не успел договорить, потому что Артур тихо рассмеялся, подхватывая один из листов и сминая его в шарик, который тут же отправился в угол лаборатории. Отсмеявшись, он хихикнул еще пару раз, после чего покачал головой и повернулся к Джеймсу, который все это время молча наблюдал за наглостью «гостя», с которым ни в коем случае не мог ссориться.
— Если бы ты попытался провести ритуал, пока он в таком состоянии, то количество жертв ничего не изменило бы. Комбинированное воздействие сразу нескольких активных проклятий, включая гниющую плоть, просто невозможно рассчитать. По крайней мере, если у тебя нет пары сотен лет в запасе, потому что подобные уравнения — это вершина нумерологии, оттого их никто и не использует. Либо ты сам словил бы сильнейший откат в результате мельчайшего несоответствия рун или углов в рисунках, либо паренек отправился бы в могилу, где ему и место.
— Ритуалистика — это не то, в чем я силен. Рассматривал как экстренную меру, когда понял, что его органы начали отмирать. Как только я нашел упоминание о ритуале Игост, то подумал, что смог бы воспользоваться им, чтобы разобраться хотя бы с этой проблемой, но потом оказалось, что его нельзя провести, сбросив откат на жертву.
— А ты был готов к ритуалам с жертвоприношением? — приподнял бровь Слэро.
Мирз замялся, неуверенно пожимая плечами.
— И думать забудь о подобных ритуалах, особенно об Игосте, — отрезал Артур, — шансы провести его отдельно от набора других — это все равно что использовать Пирэл в качестве разминки. В конечном итоге останется лишь стены от ошметков отмывать. Нет-нет, ритуалистика — это не выход, но я принес тебе кое-что.
Запустив руку во внутренний карман сюртука, Слэро извлек оттуда прозрачную ампулу с серебристой густой жидкостью, которую Джеймс сразу же узнал.
— Кровь единорога? — спросил артефактор, забирая протянутый ему флакон.
— Добровольно отданная кровь единорога, — поправил Мирза Слэро, — и это вещество — тот самый катализатор, который ты будешь использовать во время замены костей и поврежденных проклятиями тканей. Уравнение решить нельзя, но вот этот флакон — общий знаменатель для всего того, что ты указал в письме. Ты ведь указал все, верно?
— Да, я неоднократно проводил диагностику, а мои артефакты работают безотказно.
— Тогда все в твоих руках, — кивнул Слэро, продолжая смотреть то на Сомерса, то на Мирза, — но я бы на твоем месте все-таки убил его и выпил кровь единорога, чтобы не пропадала даром.
— Ты уже уходишь? — спросил Джеймс, когда Артур направился к выходу из лаборатории, на что тот развернулся и продемонстрировал Мирзу украденный диагностический артефакт, который забрал, когда стоял рядом с койкой.
— Я изучу все данные и пришлю тебе список того, на что стоит обратить внимание, но на этом все. Кстати… — Слэро внезапно замолчал, словно не был уверен в том, стоит ли ему продолжать. Вздохнув, он поморщился, но все же решил закончить, — рекомендую тебе паковать вещички. В сентябре здесь будет жарко, очень-очень жарко.
— Магглы? — сразу же спросил Мирз.
— Они самые, — кивнул Слэро, — в Польше будет сложнее всего. Первая половина сентября, Мирз. Рекомендую не распространяться об этом, потому что иначе… сам понимаешь.
— Да, — проглотив возникший в горле комок, выдавил из себя Джеймс. — Да, понимаю. Спасибо, Артур.
— Вот и славно, — подмигнул Мирзу Слэро, чье лицо по-прежнему оставалось холодным и даже отталкивающим, несмотря на проявление человеческой экспрессии, после чего вышел в коридор, и уже через несколько секунд Джеймс услышал скрип входной двери.
* * *
14 мая 1939 года
Джеймс со стоном опустился на стул, коснувшись обожженного лба. Следуя инструкциям, полученным в очень подробном и обстоятельном письме от Слэро, который расписал все на нескольких листах пергамента, Джеймс уже четвертые сутки занимался костями. Вопреки его опасениям, Артур составил для него рунные цепочки, благодаря которым Мирз смог на крайне небольшой по меркам лечения промежуток времени изолировать наиболее пораженные участки тела, попавшие как под воздействие проклятий, так и под Адское пламя.
Это изменение частично спасло Арону обе ноги, хоть по итогу Джеймс и вынужден был разработать и в краткие сроки изготовить зачарованные протезы. Конечно, те не были демонстрацией вершины его мастерства, но все же разобраться с ними следовало до того, как Джеймс приступит к магической стабилизации погруженного в кому Арона.
Несмотря на то, что Геллерт так и не вышел на связь со своим бывшим артефактором, Джеймс прекрасно понимал, что без его отмашки Слэро не стал бы с таким рвением погружаться во все происходящее. Едва ли Грин-де-Вальду было дело до последнего Сомерса, вне зависимости от чистоты крови Арона. Все упиралось в так называемое «будущее магического мира», и Арона там никто не ждал, особенно с учетом того, что никакого потомства тот уже явно после себя оставить не сможет.
Геллерт явно был заинтересован в лояльности Джеймса после посреднической поддержки, но Мирз старался не загадывать, чтобы не отвлекаться от настоящего. В настоящем жизнь Арона по-прежнему висела на волоске, а сам Мирз продолжал днями и ночами работать над тем, чтобы у того был шанс. Даже если Арон решит потом принять судьбоносное и тяжелое решение, он примет это решение самостоятельно, лишив Джеймса необходимости нарушать данное им слово.
Несмотря на все старания Джеймса, сохранить лицо Арона все же получилось лишь частично, проклятие успело создать множество стремительно растущих язв, которые лишили Сомерса не только одного глаза, но и части мышц лица. Со скрипом приняв этот «успех», Мирз смог остановить проклятие с помощью крови единорога и нескольких рунных зачарований, подготовленных Артуром Слэро, но повреждения были значительными. Именно поэтому следовало уже сейчас задуматься о том, чтобы заменить отсутствующий глаз магическим протезом, создание которых совсем недавно вышло на новый уровень благодаря нескольким публикациям в «Артефакторике Магической Европы».
11 июня 1939 года
— Он в шаге от превращения в сквиба, Мирз, — вернувшийся в лабораторию спустя пять недель Слэро подошел к Сомерсу и взглянул на листы пергамента с диагностическими показателями, снятыми с помощью артефактов, — но магическая структура цела. Судя по всему, проклятия удалось затормозить.
— Затормозить? — переспросил Джеймс, чье сердце пропустило удар. — Погоди, но ведь ты…
— Я надеялся, что удастся остановить, но… — Слэро покачал головой, — компромисс — это ситуация, по итогам которой недовольными остаются все стороны, понимаешь? Если получится, то он будет зависеть от стимуляторов, которые способны сдерживать проклятия. Если не получится, то он потеряет магию и умрет в течение двух-трех минут.
— Он будет зависеть крови единорога, — с ошарашенным выражением лица прошептал Джеймс.
— Добровольно отданной, да, — подметил Артур, — но я все равно удивлен тому, чего ты смог добиться. Честно скажу, моя ставка была диаметрально противоположной. Конечно, лицо не исправить, да и пустоту между ногами тут уже ничем не исправишь, но это в любом случае значимый результат. Я использую твой опыт в своих будущих исследованиях, вдруг однажды придется тоже выхаживать безнадежного пациента.
Джеймс пожал плечами.
— И он не должен знать обо мне, — добавил Слэро, — не должен знать о Геллерте, том письме и помощи. Не стоит усложнять и без того сложную ситуацию. Если однажды мне что-то потребуется, то я дам знать, но в ином случае…
— Да, да, — закивал Мирз, — никаких вопросов.
19 июня 1939 года
Не в силах спрятаться от громких хрипов Арона Сомерса, Джеймс закрыл глаза и отступил в угол относительно чистой лаборатории, из которой исчезли бесконечный стопки книг и бумаг, благодаря чему получилось освободить чуть больше половины помещения. Арон напоминал уродливую куклу, что обрела жизнь благодаря усилиям Виктора Франкенштейна, но Джеймс с самого начала знал, что результат будет далек от идеала.
Узнать мнение Сомерса получилось лишь после того, как удалось вывести того из магической комы, после чего Джеймс сразу же влил в него сразу три пузырька крови единорога, ради которых продал почти все артефакты. Обстановка в Европе накалилась до предела, и Джеймс вовремя вспомнил о предупреждении Слэро, понимая, что медлить нельзя.
Арон больше не был человеком в полном смысле этого слова, как и следовало ожидать. Пересобранный с нуля, он сохранил разум и магию, но превратился в куклу без ниточек, неспособную существовать без магических стимуляторов. И все равно Мирз не собирался менять свое мнение обо всем произошедшем: он сдержал свое слово, вместе с этим сотворив, ни много ни мало, настоящее чудо. Не будь Арон якобы погибшим предателем крови, его случай мог бы стать показательным примером для колдомедицины, алхимии и артефакторики, но судьба распорядилась иначе.
— Я никогда не… просил… об этом, — между хрипами произнес Арон, чье лицо было настолько изуродовано после долгосрочного воздействия проклятия, что едва ли он был похож на себя. Джеймс все еще не позволял лежащему на койке Сомерсу добраться до зеркала, из-за чего тот не знал наверняка, насколько ужасны повреждения.
— Твой отец просил, — тихо ответил Сомерсу артефактор, — и я сдержал данное ему слово.
— Что ты сделал со мной? — с гримасой боли на изувеченном лице Арон слегка приподнял руку, три пальца на которой были механическими зачарованными протезами, а кожа напоминала изрытую короедами подгнившую деревяшку. — Почему я… Почему…
— Ты привыкнешь, — отбросив в сторону сантименты, заявил Мирз, вновь приближаясь к койке, — но будет непросто. Ты угодил под несколько сложных темномагических проклятий, из-за чего потерял контроль над Адским огнем, который решил использовать в маггловском квартале.
— Недаль…новидно… — прервавшись посреди слова, прохрипел Арон.
— Да, пожалуй, — согласился Джеймс, — но ты выжил. Я был уверен в том, что ты выживешь, и ты выжил. Конечно, твоя жизнь теперь будет качественно отличаться от той, которая была у тебя всего несколько месяцев назад, и не в лучшую сторону, но… выбор за тобой.
— Ты потратил… столько сил, столько… времени, — тяжело дыша, произнес Сомерс, — чтобы дать мне… возможность убить себя?
— Нет, но и отнимать ее у тебя я не стану.
— Чертов… безумец, — прошептал Арон, погружаясь в сон. Утомление наступило довольно быстро, хотя он пребывал в сознании уже вторые сутки.
24 июня 1939 года
— Аккуратнее, аккуратнее… — бормотал Мирз, пока Арон, опираясь на его плечо, переставлял пересобранные и частично протезированные ноги. — Со временем магические помехи исчезнут, и контроль никто не сможет перехватить.
— Слабое утешение.
— Какое есть, — Джеймс вздохнул, помогая Сомерсу переступить через искусственное препятствие, — тебе в любом случае придется пройти серьезный курс физиотерапии, прежде чем ты сможешь вернуться к нормальной жизни. Нам сильно повезло, что не произошло даже намека на отторжение.
— Нормальной жизни… — скривившись, передразнил артефактора Арон, и из-за гримасы огромная сквозная рана на его щеке стала еще ярче. — Ты — тот, кто лишил меня нормальной жизни.
— Я дал тебе выбор, и ты не торопишься резать вены, — холодно ответил Мирз. — Так, давай еще шажочек в сторону, привыкай к протезу.
1 июля 1939 года
— Она стоит целое состояние, — пробормотал Арон, рассматривая склянку с серебристой кровью единорога, — а накопления моей семьи изъяли в пользу этих грязнокровок. Ты можешь поверить? Они объявили нам кровную вражду, а в итоге виноватыми оказались Сомерсы!
— Виноватыми оказались те, кто затеял драку в смешанном поселении, а затем использовали Адское пламя близ магглов. Ты знаешь, сколько людей погибло тогда?
— Мне плевать, — скривился Арон, — мерзкие гаденыши забрали наследие моей семьи, а ты…
— Одна унция в месяц, — Джеймс прервал бормотание Сомерса, — будет поддерживать все обменные процессы в твоем организме. Всего лишь одна унция, Арон. Да, такую жизнь нельзя будет назвать раем на Земле, но у тебя есть шанс очистить свое имя, если ты решишься выйти из тени.
— Мне плевать на имя, — выплюнул Сомерс, — но они… пожалеют о том, что сделали. Я убью их всех до единого.
22 августа 1939 года
— Магия стабилизировалась.
Джеймс, кивнув, убрал в сторону лист пергамента с диагностическими данными, снятыми с помощью одного из артефактов, и перевел взгляд на Арона. Тот выглядел чуть-чуть лучше, особенно с учетом того, что последние полтора месяца нельзя было назвать легкой прогулкой. Магический глаз вернул его искалеченному лицу часть было симметрии. Сомерс намеренно отказывался от чар гламура и прочих маскирующих средств, предпочитая накручивать самого себя, используя ненависть к собственному телу.
Джеймс был далек от такого подхода к жизни, но не собирался учить Арона тому, как тот должен справляться с ментальными проблемами. Мирз отстранился, посчитав свою работу выполненной, и дальше именно Сомерс должен был принимать решения относительно собственной жизни, с чем, кажется, справлялся.
— Я постоянно испытываю боль, — тихо произнес Арон, — и не могу из-за этого спать.
— Какая-то особенная боль? — повернулся к Сомерсу Мирз.
— Тянущая, словно зубная, но во стократ сильнее, — Арон закрыл глаза, — и все болит круглосуточно, Джеймс. Постоянно болит.
— Ты вынужден балансировать между болью и зависимостью от крови единорога, — поморщившись, с выражением искреннего сожаления на лице объяснил Арону Мирз. — Если начнешь пить больше крови, то ее эффект начнет слабеть, а у тебя начнут проявляться признаки интоксикации. Если же меньше, то весь тот ворох дремлющих проклятий вновь начнет разрушать твой организм.
— Одна унция в месяц — это… слишком мало, Джеймс.
— Это лучший баланс из возможных, — пожал плечами артефактор, — и даже такая жизнь намного лучше, чем существование с расколотой душой, ты и сам это знаешь. По крайней мере, ты не лишен посмертия. Я попытаюсь рассчитать дозировку с расчетом на двадцать четыре дня. Быть может, удастся придумать иное расписание и не попасть впросак.
1 ноября 1939 года
Мирз последовал совету Артура, и с наступлением сентября оставил свою лавку, перебравшись на западное побережье Португалии. Арон по-прежнему навещал его, и Джеймс внимательно следил за состоянием главного пациента своей жизни, но едва ли мог влиять на решения, которые тот принимал. Он мог не соглашаться с ними и не соглашался, но не пытался влиять на Сомерса, который нашел выход для своей ненависти.
— Ты можешь вернуться, если хочешь, — внезапно произнес Арон, разглядывая новые пальцы, изготовленные Джеймсом, — магический район обошли стороной, даже обстрелов практически не было. Польша разделена, но волшебников это не коснулось.
— Вернусь когда-нибудь, возможно, — хмыкнул Джеймс, поправляя очки. — Ты стал выглядеть чуть лучше, боли ослабли?
— Я… — Арон задумался, — слегка увеличил дозировку. Только в честь успешного возмездия, потом обязательно вернусь к двадцати четырем дням.
— Осторожнее со всем этим, Арон, — Мирз все же не удержался, — если смысл твоей жизни в том, чтобы истребить всех, кто хоть как-то насолил твоей семье, то эта цель станет твоим приговором. Воспользуйся вторым шансом и…
— Второй шанс — и есть мой чертов приговор, мое проклятие, — прошипел Арон, слезая с койки. Настоящий глаз налился кровью, а протез левого колена клацнул, когда Сомерс запнулся о гранитный порожек. — Ты сам сказал, что оставляешь выбор мне. И я его сделал. Спасибо, Джеймс, но дальше… я справлюсь сам.
__________
Ставьте реакции, пишите комментарии, участвуйте в новогоднем конкурсе🧡