Место, в котором я живу уже шесть лет, представляет собой скопление довольно плотно расположенных невысоких бревенчатых домов, окруженных деревянной стеной. Мне сложно называть это сооружение высотой два с половиной метра стеной крепости, но это так. В моем представлении стена крепости должна быть не менее десяти метров и сделана должна быть из камня. Но, что есть, то и используем.
На момент прибытия сюда первых поселенцев выбора особого не было. Тогда построили простой частокол из заостренных бревен. Через несколько лет в метре от частокола поставили еще один ряд бревен, а между ними насыпали глину с камнями. Получилась хоть и не особо высокая, но очень прочная стена. Эта стена уже пережила несколько нападений и прекрасно себя показала.
Сейчас ворота в стене были открыты настежь. На превратной башенке, в которую влезет только один человек, сидел молодой парень. Он смотрел на тренировочную площадку и ждал поединков старших. Поединки богатуров это нечто. Это то, на что можно смотреть бесконечно.
— За рекой смотри, — крикнул я.
— Смотрю, смотрю, — тут же отвернулся парень, усиленно делая вид, что он самый прилежный караульный в крепости.
До тренировочной площадки было не далеко, всего несколько шагов. Так что, выйдя из поселения, я сразу же оказался на месте. Площадка была как раз за стеной, на берегу Оки.
Я окинул реку взглядом.
На берегу была расположена бревенчатая пристань. Сейчас к ней был пришвартована наша ладья. Со дня на день она должна отправиться в Рязань на торги. У меня есть сильное желание отправиться с ними. В Рязани наши люди торгуют медом, пивом и зерном. В обмен много всякого для хозяйства покупают.
Живем здесь мы самым настоящим коллективным хозяйством. Меня это почему-то напрягает. Все время хочется как-то отгородиться от людей. Хочется сказать — это мое! Не тронь.
Личным здесь является только оружие. С ним даже хоронят. Точнее положат война с его оружием в лодку, подпалят ее и отправят вниз по течению. Говорят гражданских просто сжигают на костре, но в нашем поселении все войны. Даже женщины здесь войны. За время моей жизни здесь мне не раз приходилось присутствовать на прощания с погибшими.
Площадка для тренировок представляла очищенный от растительности участок между стеной и берегом. С одной стороны, под самой водой, стояло несколько бревен для того чтобы потягать их, как штанги, в бревна даже вбиты крючья для этого, а после тренировок на них можно посидеть и обсудить планы на будущие тренировки, или прошедшие бои.
С другой стороны в землю вкопаны несколько бревен вертикаль. Это мишени для стрельбы из лука и отработки ударов мечем. Работу с топором можно отработать на деревьях в лесу. Бревна и дрова в нынешнее время всегда будут нужны. Вот и все, что есть на площадке из инвентаря.
У нас нет определенного времени для тренировок. Все понимают, что твоя собственная сила это вопрос твоего выживания, так что ленивые в скором времени умирают. Сейчас здесь все, кто не занят несением караулов, либо какой-то работой в поселении.
Присутствующие разбиты на возрастные группы. Какого-то ограничения по возрасту нет. Тут все зависит от мастерства владения оружием. Например, в левой части шестнадцать парней от восьми до двенадцати. Они стоят в ряд по росту и отрабатывают несколько движений мечом. Пока у них деревянные мечи, металлические им не доверяли. Вдруг выскользнет из руки при взмахе, или себе что-нибудь отрежет. Это новики.
Они встали на путь война и уже что-то умеют, но еще не могут встать в строй с умелыми витязями. У всех у них мечи хоть и деревянные, но из твердых сортов дерева. По размеру они одинаковы с нормальным взрослым мечем, а так же на них набиты металлические пластины, для уравновешивания со взрослым мечем. Это необходимо для того, чтобы они с самых ранних лет запоминали вес и длину меча. Чувствовали его как продолжение руки, как часть тела.
На противоположной стороне площадки двенадцать парней в возрасте от двенадцати до пятнадцати. У них были уже металлические мечи. Они отрабатывали те же самые движения с мечом, что и мальки, но уже с гораздо большей скорость. Они уже витязи, но еще слишком молодые. Они еще несколько лет будут на ролях самых младших. По мастерству тут уже неплохие войны и они встанут на стену, если будет необходимость, но в патруль по ближайшим землям их не возьмут.
Двое взрослых смотрели за мальками, еще один смотрел за парнями постарше. Возле брёвен стояли в круг несколько человек, а в круге двое проводили спарринг. Резкие движения мечей размывались в туманные росчерки. Сами фигуры смещались с такой скоростью, что я не мог рассмотреть кто именно спаррингует.
Потому что одна из фигур имела много синих цветов в одежде, могу предположить, что это кто-то из жимаа. У второй фигуры преобладали цвета коричневого сверху, и белого снизу. Скорее всего, это обычный человек в коричневом кафтане и белых штанах.
Еще мгновение, туманный росчерк отделился от спарингуемых и полетел в сторону реки. Один из воинов, что окружали спарренгуемых, размылся в движении.
— Стареешь, — ухмыльнулся Всеволод, покачивая перехваченным мечом.
— Это не я старею. Это Мурат силен, — морщась, ответил Олг, потряхивая правой кистью.
— Ты уже второй раз попадаешься на это движение, — нахмурившись, заметил Мурат.
— Знаю, но очень уж ты хитро его прикрываешь ложным выпадом.
— Как рука? — спросил Всемир, староста поселения, и самый сильный из воинов.
— К вечеру будет в норме. Я смогу.
— Нет, — покачал головой Всемир, — ты вывихнул кисть. К выходу она будет все еще слаба. Если встретите кочевников, то можешь погибнуть из-за этого.
— Но…
— Все!
И Олг замолк, а Мурат виновато посмотрел на него. Староста тут главный и никто не будет с ним спорить просто так, от души требующей свободы. Вокруг очень опасный мир. Любой, кто не из твоего поселения, скорее всего, попытается тебя убить. Поэтому выжить здесь можно только держась друг за друга.
— Вместо тебя пойдет, — староста обвел окружающих взглядом и остановил его на мне, что уже стоял среди воинов, — Ярый!
Я на это лишь кивнул и отошел ближе к воде для своей тренировки. В круг выходила уже новая пара. Оба человеки))).
Один с копьем, второй с мечем. Я сразу же мог предположить, кто выиграет. Йилдиз, потомственный перс, гораздо лучше владеет копьем, чем Семияр мечем. Наблюдать за боем смысла нет. Все же он учебный и Йилдиз немного погоняет Семияра для того чтобы он привыкал к бою против копья.
Проходя мимо мальков, я кивнул старшим, что присматривали за ними и, поймав ответные кивки, встал в стойку и начал тренировку. Я тренируюсь с булавой. К сожалению, из-за медленного роста, обычный меч мне не подходит, хотя он у меня тоже есть. Я не могу его вынуть из ножен из-за коротких рук. Разве что сбросить ножны с меча. С мечом я тоже тренируюсь, но в бою использую все же булаву.
Размеренно двигаясь, я начал вспоминать события шестилетней давности.
* * *
Из прорехи в пространстве я выпал в точно таком же зале, как и тот в котором я в эту прореху пролез.
Здесь тоже стояла арка. Только на этом схожесть заканчивалась.
Все здесь носило отпечаток древности. Озера с черной водой не было. От него осталась только выемка, где плескалась эта черная жидкость. В арке не колыхалась вуаль, а под стеной было несколько десятков деревянных бочек. Еще дверь была другая.
Добротная деревянная дверь, собранная из досок. Только она не была даже зашкурена, не говоря уж о покрытии лаком. Вокруг была кромешная темнота, и только сенсорика позволила мне все рассмотреть и даже, условно ощупать дверь.
Я все так же оставался опутан веревками, и без кистей. Эти блядские веревки к тому же были словно из стали. Они нихрена не гнулись. Единственное что я мог, так это раскачиваться с боку на бок.
Из самого интересного, так это то, что здесь совершенно не было пыли, так что надежда на то, что сюда придут протирать пыль, засияла во мне. Я начал фантазировать на тему того как я сюда попал, и куда вообще попал.
Потратив немного энергии в попытке порвать веревки, но так ничего инее добившись, оставшуюся во мне энергию я пустил на то, чтобы отрастить хоть одну руку. Хватило только на ладонь левой.
На пальцы энергии уже не осталось.
Долго я лежал там и ждал.
Очень долго. Но однажды дверь открылась, и в помещение вошел мужчина с густой бородой. Одет он был как какой-то крестьянин в средневековье. На ногах лапти.
Какие-то холщевые штаны серого цвета. Такая же холщевая рубаха. Густые растрепанные волосы на голове опускались чуть ниже плеч. Его прическа так плотно сливалась с густой бородой, что казалось у него на голове какой-то волосяной комок, к которому прилепили два глаза и нос. В руках небольшой факел.
Этот крестьянин прошел к бочкам с небольшим кувшином и, нагнувшись, начал вынимать у одной из бочек затычку. Когда в кувшин полилось, судя по запаху — вино, он, скучая, начал рассматривать окружающее пространство. В этот момент он заметил тихо лежащего меня.
— Вааааааааааааааааа, — заорал он и громким криком убежал.
Вино все так же журчало из бочки, лиясь в подставленный кувшин. Когда кувшин переполнился и вино начало литься через его край, вернулись уже два мужчины. Один был одет в кожаный доспех, поверх одежд старинного фасона. В руке у него был обнаженный меч. Во второй был массивный факел, которым можно как бить, так и от меча прикрыться.
Второй мужчина был одет в нечто вроде рясе священника, или как это называется, серого цвета. В отличие от первого, такого же густо заросшего, как и крестьянин, второй был лыс как коленка. Да и глаза его были… чудовищны.
Над черной бородой сияло два голубых холодных огонька. Эти холодные стекляшки, будто наизнанку меня выворачивали. Я никак не мог отвести взгляд от него взгляд. И это не от их несравненной красоты. Стоило мне встретиться с ним глазами, как моя шея будто одеревенела. Я больше не мог повернуть голову, а мышцы глаз свело судорогой. Не знал что это возможно. Мне было больно смотреть на него не моргая, но отвести взгляд я не мог. Его глаза начали сиять и их свет медленно начал заполнять весь окружающий мир. Последнее что я осознал, так это взмах руки мужчины в рясе.
Следующий неопределенный отрезок времени был разбит на вспышки осознания себя. Я просыпался на несколько минут, будучи прикованным к каменному столу, и опять засыпал. Несколько раз я очнулся…
точнее ко мне возвращался разум, когда я догрызал каких-то людей в большом, незнакомом мне помещении. Пока я пытался понять, что происходит, боль ввинчивалась мне в затылок и сознание погружаюсь во тьму. Но наступил момент, когда кое-что изменилось. Во мне на какое-то время потеряли интерес.
Я очнулся в металлической клетке.
Вокруг меня был какой-то зоопарк. Во всяком случае, я не мог по-другому объяснить причину, по которой здесь было собрано больше двух десятков клеток. В клетках сидели как люди, так и какие-то животные. Наши клетки были расположены в большом полуподвальном помещении. Одной из стен не было. Вместо нее был плавный подъем наверх. В узкой полосе, между потолком и поверхностью земли, можно было рассмотреть двор средневекового замка, в котором жили своей средневековой жизнью какие-то люди.
Наш закуток видимо был каким-то отстойником тех, кого жалко выбросить, но еще рано убивать. Такое заключение я сделал исходя из того, что на нас вообще не обращали внимание. Только раз в день кормили, и раз в неделю прибирали.
Конечно же я пытался выбраться из этой клетки, но стоило мне обратится к своей силе как мою шею обожгло огнем, а по телу растекалась страшная боль. Позже соседи скажут мне, что в такие моменты у меня на шее проявляется замысловатый рисунок. Все иные способы выбраться ни к чему не привели. Нас даже из клеток не выпускали вообще. Все дела мы делали прямо в клетке. Периодически нам давали шкребки на длинных ручках, и мы все лишнее соскребали за пределы клеток, где все это убирали какие-то оборванцы. У животных уборка проходила только после усыпления сидельцев.
Периодически происходили случайности.
Кто-то из прислуги слишком близко приближался к клеткам с животными, и если зверь доставал его, то у него был пир со свежим мясцом. Если быть честным, то прислуга была довольно осторожна, но вот иногда у кого-то из разумных седельцев получалось сильно толкнуть проходящего мимо прислужника на клетку со зверем. Тогда начиналось развлечение у нас. Выберется ли прислужник из когте страшной твари.
А твари у нас сидели по-настоящему страшные. Никого из них я не мог вспомнить. Точнее некоторые мне были знакомы, но только по легендам и мифам. Так, например через одну клетку от меня сидела тварь с головой орла и туловищем льва. Вместо хвоста у нее была голова змеи. На спине были обрубки крыльев. Лапы у нее были мощные птичьи, с огромными когтями, которыми она оставляла страшные раны на телах, до которых дотягивалась.
Остальных тварей мне было плохо видно, но ничего реально знакомого среди них не было. То ли это все мифические твари, то ли это продукт какой-то химеризации.
Я быстро потерял счет дням и ночам.
Впрочем, болтать нам не запрещали, так что соседи начали учить меня местному языку. Метод был простым. Показываешь пальцем на предмет, тебя говорят что это.
Хорошо, что их язык был очень похож на мой, так что я довольно быстро смог освоится. Примерно за полгода.
Вскоре жаркие дни сменились прохладным. Затем подули холодные ветра и к нам начали залетать белые холодные мухи.
Вскоре холода наступили достаточно сильные, и мои соседи начали умирать от холода. Никакой заботы к нам не было проявлено. Даже трупы никто не убирал.
В один из дней к нам вновь пришел тот мужчина со страшными холодными глазами. Он немного побродил между клеток, внимательно рассматривая сидящих в них. По его взмаху те, на ком он останавливал свой выбор, засыпали. Затем прутья клеток искривлялись, и спящие тела вылетали из клеток, повисая позади него. Я был четвертым, на ком он остановил выбор.
Очнулся я вновь в знакомой мне лаборатории.
Я уже несколько раз здесь приходил в себя на несколько минут, но теперь время как-то все затянулось, и я все не терял и не терял сознание.
Здесь было восемь столов, на семи из которых лежали люди. Четверо из них были разделаны. У них были разрезаны грудные клетки, а ребра сильно раздвинуты в стороны, открывая вид на внутренние органы. Верхушки черепов тоже были срезаны, открывая вид на мозг. Рядом со столами были небольшие столики с какими-то инструментами.
Сейчас три человека в рясах стояли рядом с моим столом и спорили. Их речь немного отличалась от той, которой меня учили сокамерники, но все же я понимал их. Сейчас они спорили о моей памяти. Одним из спорящих был тот мужчина с холодными глазами, и он был уверен, что то, что он ищет, есть в моей памяти и если ее прочесть, то он найдет свою истину.
Второй был на голову выше уже знакомого мне и шире в плечах. Ряса, которая у первого волочилась по полу, у этого мужчины оголяла его ступни и сильно натянута была на груди. Казалось, соверши он хоть немного более резкое движение, и она разойдется по швам. Он был так же лыс кА и мой знакомый, но видимая часть его лица была будто вырезана из камня.
Настолько она казалась грубой и угловатой. Этот спорщик поддерживал моего знакомого, и тоже напирал на третьего, требуя, чтобы тот делал то, о чем они договорились.
Третьим был очень молодой худощавый парень. Ряса на нем висела как на вешалке. Он был настолько молод, что его борода только начала пробиваться и напоминала скорее редкую поросль. Только по бородке можно было установить его пол. Если бы не она я был бы уверен, что это женщина с очень маленькой грудью. Настолько у него были плавные обводы лица. Он еще и волосы носил ниже лопаток, еще больше делая себя похожим на женщину.
Ну, еще моя сенсорика показала, что под рясой у него что-то болтается. К сожалению, я не мог отключить сенсорику в определенных направлениях. Я видел всю картинку сразу в целом. Так что…
Молодой напирал на то, что вскрытие барьеров памяти может привести к фатальным последствиям и полностью выжечь мне мозги. Остальные твердили, что им все равно и главное, что тело останется живым. Я не решался показать, что понимаю их. Мало ли что им в голову может придти в плане экспериментов надо мной если они поймут что я их наконец понимаю.
Через несколько минут молодой сдался и повернулся ко мне. Он поднял правую руку и растопырил пальцы. Через пару секунд с пальцев начал стекать светящийся туман, который начал обволакивать мою голову. Здоровяк и мой старый знакомый, в этот момент начали обсуждать, что они, наконец, достигли своей цели. Что они почти узнали секрет бессмертия, и вот-вот смогут бросить вызов старикам из Летающего Города.
В этот момент я почувствовал то, что всегда было во мне. Чуть выше глаз, прямо за лобной костью я почувствовал точку непроглядной Тьмы. Я начал вспоминать свое прошлое. Пока без имен. Пока только редкие события. Пока Тьма начала поглощать меня.
Я закончил школу. Познакомился с Кристиной. Родилась…
Я очень четко ощутил момент, когда Тьма резко взорвалась и полностью поглотила мой разум. Последним я мог наблюдать свой внутренний мир, внешний уже был отрезан Тьмой. Едва полыхающий огонек синего цвета, сменили цвет на голубовато-белый. Оставаясь все таким же маленьким, он заполыхал ярким белым светом с черными прожилками.
И мир полностью погас.