Не опуская взгляда. Часть 2. Глава 35
— Серьезно? — искренне удивился Гарри. — Фадж взял ее…
Что-то коснулось сознания буквально на грани чувствительности. Какое-то… колебание эфира. Поттер немедленно подобрался.
Это не просто природная волна колебаний. Нет. Чье-то слабое, почти неразличимое, но вполне четкое намерение. Какое?
Рональд ему не мешал. Заткнулся на полуслове, замер и напряженно следил за каждым жестом Харальда.
— Что-то не так? — спросил наконец приятель.
— Что-то не так, — пробормотал рейвенкловец.
От намерения не осталось ни следа буквально за миг до того, как Поттеру удалось ухватить его. Но это прямо здесь. А в окружающих чарах?
Поттер невесело фыркнул, обнаружив аномалию в чарах против подслушивания.
— Нас слушали, — заключил Харальд и откинулся на спинку кресла, быстро анализируя все сказанное в купе.
Не доверять Рону Уизли — очень правильное решение, несмотря на кажущуюся стопроцентной лояльность. В противном случае вероятный противник мог бы кое-что и узнать — слушали его очень даже хорошо. А так получилось очень даже неплохо.
По крайней мере, Гарри надеялся, что ныл о тяжелой жизни достаточно убедительно, чтобы его продолжали недооценивать.
— Дерьмо, — скривился Уизли. — Я тут блять наговорил…
— Расслабься, — махнул рукой Поттер. — Ну, поболтали, посплетничали — ничего особенного.
Ну, да. Ничего особенного. Кроме того, что некто ловкий в принципе сумел их прослушать. Чары однозначно не висели на купе — у Поттера вошло в привычку чистить помещение от заготовленной прослушки, причем как активной, так и пассивной. Соответствующий амулет при себе имелся. Соответственно, источником был кто-то из них.
Не Рон — его Харальд тоже проверил тем же самым амулетом. Оставался он сам. Вот только странно это выглядело: с одной стороны неизвестный ловкач обошел его защитные экраны, которые просто фактом наличия мешали работе сторонних чар, а с другой стороны не сумел сохранить устойчивый и незаметный результат.
Размышляя о следах, Гарри пришел к выводу, что недруг не справился с прослушкой и “уронил” чары — что Поттер, собственно, и ощутил. Потому и не сумел поймать его. Суметь обойти поле приватности (да, не самое мощное, но очень неплохое) и не удержать чары? Либо сильный недоучка, либо повторил прием, не понимая всей его сути. Ну, или все вместе.
Вполне укладывалось в ментальность студента Хогвартса. Это Поттер копал так глубоко, как только мог. Подавляющему большинству — пример как раз перед ним сидит — достаточно весьма поверхностного понимания магии.
Был, кстати, еще один вариант, уже не укладывающийся в ментальность студентов. Слабо структурированная маломощная стихийная магия на постоянной поддержке, что как раз позволяло уверенно обходить большинство защитных мер. Такие мистерии выполнялись только беспалочково. Однако, держать такие чары весьма непросто, так как они могли рассыпаться буквально от случайного чиха.
Захотелось пить. Пришлось удерживать себя от материализации стакана. Неделю назад Гарри решил, что будет сильно ослабленным даже для Арчера и охраны, не говоря уже о школьном приятеле.
Постоянная бдительность. Ну и хорошая немецкая поговорка: что знают трое, знает и свинья.
— Блять… — Рон зарылся пальцами в не слишком аккуратную шевелюру. — Нас, сука, слушали…
— Привыкай. Кстати, не мог бы ты организовать водички? А то я не прихватил.
— А, без проблем, — гриффиндорец тут же достал палочку, создавая два стакана и наполняя водой.
Сосредоточенное бормотание формул под нос. Плохо структурированная энергия. Как следствие — весьма посредственный результат. А ведь Рон входил в первую десятку в чарах.
— Благодарю, — Поттер взял стакан, который уже норовил исчезнуть, незаметно стабилизировавл его и сделал несколько глотков.
Хорошо…
— Гарри… не сочти за грубость, но что насчет самозащиты? — осторожно поинтересовался Рон. — На тебя не только Нотт злобно косился.
Нотт мог сколько угодно злобно коситься. Сунется — отправится в больничное крыло, и недоноску крупно повезет, если одним куском. Больше никаких церемоний и мотания соплей на кулак. Дамблдор, конечно, не одобрит, да и вообще придется сдерживаться. Впрочем, обеспечить занимательный досуг и незабываемые впечатления Поттер мог набором простейших чар. Думая об этом, Гарри усмехнулся, не скрывая эмоций.
— Я понял, — слегка побледнел Уизли. — Можно еще один… нескромный вопрос? Я пойму, если ты не ответишь или пошлешь меня…
— Валяй, — махнул рукой Поттер, уже зная, что спросит приятель.
— У тебя стоит? — на полном серьезе озвучил Рон и все-таки не сдержал ухмылки.
— Если хочешь проверить — я не по парням, — хмыкнул Поттер.
Купе наполнил непринужденный смех, изрядно разряжая обстановку. И вместе со смехом спину прострелило так, что в глазах потемнело, словно напоминая, что рано расслабляться.
Гарри сжал зубы, медленно дыша. Прямо от поясницы до макушки и пяток врезало. Мягко говоря, неприятно.
— Эй! — встревожился приятель. — Ты как?
Осторожно приняв более удобное положение, Поттер медленно выдохнул сквозь зубы. Вроде отпустило.
— Нормально, Рон, нормально… — выдох. — Спина болит. Херово срастил позвоночник, вот и маюсь.
— Ты поправишься?
— Мадам Помфри поставит меня на ноги. Не проблема. А боль… потерплю, не впервой.
Рон хотел еще что-то сказать, но его прервал звук решительного стука в дверь. То сработало оповещение: быт Хогвартса очень быстро (и болезненно) учил держать руки при себе, поэтому никто в здравом уме не стучал в дверь. По крайней мере, руками.
Гарри ощутил ауры Гермионы и Терри. Сдержав привычный порыв, мальчик коротко повел палочкой, открывая дверь.
— Гарри! — воскликнул Бут, вваливаясь в купе. Поттер встал и крепко обнял приятеля. — Мордред, как же я рад тебя видеть! Ты как?
— Я тоже рад тебя видеть, Терри.
— Приветствую, — Гермиона изобразила неглубокий книксен. — Мой лорд.
Гарри улыбнулся ей и тоже приобнял. Совсем чуть-чуть, больше проявляя расположение. Грейнджер заметно напряглась, едва терпя малейший физический контакт, но виду не подала и благодарно опустила взгляд.
— Рад вас видеть, — искренне произнес мальчик. — Чертовски рад видеть. Гермиона, как прошли каникулы?
Бут сел рядом с Уизли. Гермиона же устроилась рядом, поближе к двери, и махнула рукой.
— А, — скисла гриффиндорка. — Гостила у бабули. Узнала, что мой дядя по маминой линии наложил лапы на все имущество моих родителей, включая счета и клинику. И стал моим опекуном. Да и пошел он.
Парни закивали. Гарри чуть наклонил голову.
Несмотря на показательно небрежный тон, Гермиона расстроена. Даже подавлена.
— Как бабуля?
— Плохо. Последняя стадия рака легких, — Гермиона опустила голову. — Сказала, чтобы я не смела плакать и разобралась с каждым уродом, который… в общем, с каждым уродом. Включая и ее сына. Я говорю с вами и не знаю, жива ли она вообще.
Да. Грейнджер подавлена этим. И зла из-за того, что дядя отнял у нее все. Впрочем, это — ее проблемы. Захочет узнать состояние бабушки — проведет несложный обряд из двух свечей, иголки, капли крови и четкого намерения. Захочет вернуть свое — пошевелит мозгами и не попадется. Чары Надзора и на сотую долю не так эффективны, как их пиарят. Главное не светиться с совсем уж мощными чарами и не магичить под крышей дома. Плюс оговорка "в присутствии маггла" неплохо так развязывала руки.
— Гарри? — Рон вопросительно уставился на него, но почему-то не продолжил.
— Что?
— Дядя Гермионы, — кивок в сторону девочки.
Гриффиндорка встрепенулась и остро глянула на Уизли.
— Не лезь не в свое дело, Рон, — отчеканила Грейнджер.
— Но ведь…
— Как твое здоровье? — громко поинтересовался Бут., обращаясь к Гарри.
Девочка глянула на него с благодарностью, а на Гарри — с надеждой. Поттер слегка качнул головой и равнодушно ответил:
— Неплохо. Душа цела, а остальное приложится.
Фраза возымела эффект. Терри нервно поерзал на месте. Гермиона пристыженно отвела взгляд. Рон потемнел лицом, угол его рта дернулся вниз.
На несколько минут повисла тишина. И без того нелегкая атмосфера потяжелела настолько, что находиться в купе было физически неуютно.
— Это правда, что к тебе в камеру попали дементоры? — осторожно спросила Гермиона.
Поттер медленно кивнул и невольно поежился. Как бы он ни держался, ему было до одури страшно. Это в Азкабане было не до слабости, а дома… стоило отойти от стресса на пресс-конференции, как его накрыло по-жесткому.
— Ублюдки, — прошептал Бут. — Какие же они ублюдки…
— Ничего, — кривая усмешка. — Я их наказал.
Мрачные кивки. Они точно знали, что Харальд сделал. Об этом писали в «Пророке», обвиняя Поттера во всех грехах. Против него подали коллективный иск о нанесении тяжелых увечий. Виктория занималась ответным иском, утверждая, что нападка на них — не более чем жест отчаяния, который не принесет противникам ничего. Только судебные издержки.
— Гарри… они вылечатся? — в голосе Рона прозвучала неожиданная робость.
— Вполне могут, — равнодушно заметил Поттер. — Повреждения от Декапитатора… достаточно локальные.
Снова тишина. Было видно, как физически трудно одногодкам переваривать его отношение к произошедшему.
В конце концов, Поттер не убивать авроров собирался. Его цель была несколько тоньше: сделать примером для остальных и при этом связать их близких не активной местью, а уходом за пострадавшими. Получилось — загляденье.
Разве что в Аврорате сформировалась целая коллегия “народных мстителей”, стремившихся восстановить справедливость и найти связь лорда Поттера и его ближайших вассалов не только с резней в ночь с 26-го декабря, но и с любыми другими незаконными делами. Действовали они во внеслужебном порядке и активно привлекали завербованные криминальные элементы.
Благодаря последним Поттер и узнал обо всем. Приятная неожиданность: оказывается, как только он дал пресс-конференцию, в злачных местах подняли здравницы в его честь как того, кто не только опустил Аврорат, ДМП и министерство, но и того, кто безвинно пострадал, боролся за это и победил.
Авроры, что неприятно, тоже быстро это пронюхали и приняли меры. Следить за их махинациями стало в разы сложнее, но это — проблема лорда Альфреда.
Со своей стороны Гарри не считал, что победил. Он выиграл битву, да, но не войну. Однако, пользу с улучшения отношения криминального общества семья обязательно поимеет: Оливеру (как более приближенному к ним) дан приказ разработать криминалитет насколько возможно с соблюдением всех мер предосторожности. Доверять криминалу мальчик не собирался. Только использовать… и помочь тем, кто захочет оставить темные дела и достойно прожить свою жизнь. От своих слов о помощи безвинно пострадавшим лорд Поттер не откажется. Жаль, это — дело небыстрое, и к концу семестра они хорошо если закроют бумажные вопросы. Тем более, семья Поттер занималась отнюдь не парой-тройкой направлений.
— Что ты будешь делать? — Бут.
Улыбка сама собой оказалась на губах:
— Я хочу устроить чистку.
Спокойно. С расстановкой. Размеренно. Так, что до всех дошел смысл с первого раза. И реакция показывала: он не ошибся. Грейнджер только что не вытянулась по стойке “смирно!”, отдавая честь. Терри и Рон, мягко скажем, удивлены.
Дав им пару секунд переварить услышанное, Гарри озвучил животрепещущий вопрос:
— Вы со мной?
— Да, — тут же ответила Гермиона.
— Конечно, — кивнул Терри, уже что-то прикидывая в уме.
Рон колебался недолго:
— Да.
Поттер кивнул. Очень хорошо: под этим лозунгом ему удастся направить кипучую энергию приятелей в правильное русло. Громко, яростно и против системы, но так, чтобы они не натворили глупостей и не подставились под беспощадную государственную машину, сожравшую тысячи таких, как они.
Пусть будут злы. Это станет мотивацией обрести силу и знания. Харальд направит и укажет повод для развития талантов, выковывая таким образом кадры на будущее. Если все пойдет плохо — у него будут те, на кого можно опереться. Если же лорду Поттеру удастся обрести спокойную размеренную жизнь — знающие и умеющие друзья без сомнений найдут свое место в этом мире.
* * *
Последние часы относительного спокойствия подходили к концу. Каникулы — отдых не только для студентов, но и для преподавателей.
К администрации школы это не относилось. Рождественские каникулы для Альбуса Дамблдора обычно проходили в неторопливом ритме давно знакомой бумажной волокиты. В последние годы удавалось сделать все заранее, и в благословенный отдых директор лишь подмахивал бумажки у попечительского совета да занимался собственными исследованиями.
В этом году так не получилось. Осадное положение, авроры, невыразимцы… Гарри Поттер. Такое чувство, что с момента появления в Магической Британии мальчик превратился в магнит для неприятностей. Причем не только для себя.
Радовало, что Филиус и Виктор по-своему помогли ему. Отнюдь не радовало то, что мальчик устроил, оперевшись на эту помощь. И пусть мотивы угадывались достойными, но реализация…
Дамблдор твердо усвоил: путь крови — скользкий и опасный, и вел только в один конец, какими бы лозунгами, идеями и целями он ни оправдывался. Страдания и смерть приносили только еще больше страдания и смерти.
Мог ли директор вмешаться в события той ночи? Нет. Альбус попросту не знал о происходящем и был искренне удивлен утренним новостям. У Дамблдора не было сомнений, что за каждым шагом стоял Гарри. Некоторые казались нелогичными, вредными и лишними, но только потому, что у Альбуса не было всей полноты информации.
Ремус Люпин мог бы стать источником ценных данных, вот только оборотень больше не видел в Дамблдоре авторитета, в ответном письме прямо (и довольно грубо) обвинив в бездействии по отношению к убийце Сириусу Блэку и родителям Гарри.
Альбус больше не пытался выйти на контакт с бывшим учеником. Только присматривал издалека. Люпин все больше времени проводил среди оборотней, мутя воду и перетаскивая на сторону семьи Поттер (и под свою руку) одиночек и небольшие стаи. И это был не тот робкий и добрый мальчик, которого Дамблдор помнил. Ремус стал… хищником.
Без сомнений, за метаморфозой характера оборотня стоял Гарри Поттер, и его мотивы только предстояло выяснить.
Факт появления враждебного существа, идентифицированного как маг седьмого ранга, дошел до сознания на мгновение раньше взвывшей сирены тревоги.
Дамблдор споро вскочил, усилием воли готовя артефакты и призывая Меч Гриффиндора. По каналу связи с Источником Хогвартса тут же пришла волна энергии. Бузинная Палочка, какой бы ненавистной она ни была, также заняла свое место в правом рукаве.
К визиту седьмого ранга нельзя относиться легкомысленно. Каким бы ни был Архимаг, он — угроза всему живому в масштабах целого государства.
Фоукс сел на плечо. Вспышка — и Дамблдор развернул щиты, возникая перед коваными воротами замка.
Там его ждал один знакомый, совсем не постаревший за эти сорок лет. Маг, видеть которого в Британии в целом, в Хогвартсе в частности и вообще в своей жизни Дамблдор не желал совершенно.
— Добрый день, мистер Дамблдор, — недвижимое, словно высеченное из камня лицо. Блеклые глаза. Марево силы, пронизавшее эфир с довольно-таки устрашающей силой.
— Добрый день, мсье Дюпре, — спокойно поприветствовал Альбус гостя. — Мне расценивать ваше присутствие здесь как объявление войны?
Легкая улыбка коснулась губ, но глаза остались все так же равнодушны:
— Никакой войны, мистер Дамблдор.
Взгляд в упор от почти вдвое более сильного мага ни капли не смущал гостя. Директор Хогвартса не испытывал сомнений или трепета по поводу сражения против Армана Дюпре, но также осознавал, что вне зависимости от результата будет много жертв.
— В таком случае, не сочтите за грубость, мсье, но что вы здесь делаете?
Француз все так же спокоен и равнодушен. Даже в эфире он напоминал статую.
— Мой ученик попал в неприятности, — спокойно произнес Дюпре. — Я хочу лично убедиться, что он в порядке.
Дамблдор смежил веки на мгновение дольше необходимого. Гарри — ученик Армана Дюпре. Это объясняло его возродившийся интерес к базовым манипуляциям энергиями.
— Уверяю вас, он в порядке, — попытался выпроводить гостя Альбус.
— Предпочту убедиться лично, — стоял на своем француз.
Армана Дюпре не интересовали исследования тайн мироздания, как Николаса. Не было амбиций изменить мир, как у Геллерта. Не было и страстного желания познать тайны магии, кое до сих пор являлось слабостью Альбуса и Виктора. Он не питал тяги к сложнейшим вызовам, как Чезаре Пацци. Француз посвятил себя развитию управления магией. Мир его не интересовал вообще. Полное равнодушие к политике. Любая школа сделала бы все, чтобы такой маг обучал студентов, но к этому Дюпре также был равнодушен. Только к титулу Архимага Арман проявлял какие-то эмоции, упорно не желая его принимать.
Как Гарри Поттер обратил на себя его внимание? Альбус живо интересовался этим, но Дюпре ему не ответит, а мальчик вряд ли знает ответ.
— В таком случае…
Альбус невольно прервался, услышав треск аппарации. Рядом возник Флитвик, довольно забавно выглядящий в рунных латах и с массивным лабрисом в коротких ручках. Мгновение спустя тени треснули, являя Виктора в обычной мантии, но укрытого весьма могучими многослойными щитами.
— О, — только и произнес Дюпре.
— Арман, — глаза Виктора сочились тьмой. — Чем обязаны твоему визиту?
Бледно-голубые глаза странно блеснули:
— Решил навестить моего ученика . Сегодня он должен прибыть на место учебы.
От Франкенштейна повеяло холодом, пустотой и гибелью. Совсем как в те дни, когда Виктор поддерживал Гриндевальда своей мощью на поле боя.
— Вашего ученика? — воинственно пропищал Флитвик, но звучало это как угодно, только не нелепо.
— О, да. Лорд Харальд Поттер пригласил меня в Поттер-мэнор этим летом. Ради разнообразия я ответил на приглашение, ведь об этом мальчике ходил один занимательный слух. Строго говоря, меня заинтересовала его голова, непробиваемая для Смертельного Проклятия.
Альбус был готов поклясться, что это многословие объяснялось только издевательством Дюпре над Виктором и Филиусом. От директора не укрылась подковерная грызня двух Архимагов за право стать наставником лорда Поттера.
Директор, полагая, что достаточно понимал мальчика, не хотел навязывать ему свое мнение. Очень уж агрессивно Гарри этому сопротивлялся.
— Каково было мое удивление, когда я принял приглашение, — продолжил Арман. — В жизни не встречал более бездарного и при этом более упорно подхода к телекинезу. Кроме того, я впервые увидел волшебницу первого поколения без скрытой наследственности с потенциалом Архимага. Даже не предполагал, что такое бывает. Так что, господа, не на того вы обратили внимание.
Разъяренный Франкенштейн, чьи эмоции проявлялись лишь сжатыми в нитку губами, сделал шаг вперед, но Альбус жестом велел ему остановиться. Не хватало еще устроить побоище за три часа до прибытия учеников.
— Искренне рад, что под моим руководством он сумел переучиться, — добил Дюпре. — Было бы печально погубить такой талант убогой школьной программой.
— Программа Хогвартса адаптируется под уровень студентов, — мягко заметил Дамблдор, весьма недовольный таким пренебрежением к своему детищу.
— О, да, под разные степени бездарности и лени, — отмахнулся Дюпре. — Уже это делает Хогвартс слегка более эффективным по сравнению с Бобатоном и Дурмстрангом, не говоря уже о Колдовстворце.
При упоминании русской школы прозвучало пренебрежение. На взгляд Дамблдора, совершенно лишнее, просто русские использовали качественно иной подход, давая в школе базовое образование обо всем понемногу, а остальному обучая в гильдиях и институтах. Пока что время показывало, что этот подход не лучше и не хуже европейского. Просто другой.
— Я сказал все, что хотел, — Дюпре расправил плечи. — Если вы хотите устроить безобразную драку — я к вашим услугам.
* * *
Поттер вернулся. И не просто вернулся: вышиб пинком под зад Малфоя из Британии. Жаль, что не прикончил. А вот потеря Крэбба и Гойла стала ударом. И пусть они служили исключением из правила «искусный маг не может быть тупым», они были не только сведущи в своих направлениях, но также верны, исполнительны и надежны.
Лорд Волдеморт не имел достаточно оперативной информации, источником которой служил отец этого бездарного тела. Хорошо еще, что скользкий друг начал воспринимать своего «сына» всерьез и понемногу вводил в курс дел… пока не пришло время погостить у Забини.
Ныне Люциус прятался по углам где-то во Франции вне досягаемости своего хозяина, а Волдеморт мог опираться только на скудные крупицы правды в «Ежедневном Пророке» да смутные слухи… а также личный опыт, знание некоторых действующих лиц, чутье и недавно вернувшиеся способности к провидению.
Год воздействия на сознание, тело и душу Драко Малфоя принесли неожиданный результат. Проверив сродство во время одного из экспериментов, Волдеморт с удивлением понял, что его сознание могло находиться в этом теле и даже более-менее приемлемо использовать некоторые возможности прежнего себя.
Еще парочка экспериментов привели к тому, что сознание Драко Малфоя оказалось погружено в спячку, а его тело полностью перешло под контроль Темного Лорда. Причем без побочного эффекта в виде каскадного распада физической оболочки. Все перегрузки удалось перевести на хоркрукс, но применять сколько-то мощную магию все еще не получалось. Причем не из-за угрозы распада тела — не получалось в принципе. Этот нюанс — цена того, что Волдеморт получил возможность находиться в теле постоянно.
Впрочем, не все так плохо. Понукаемый им, мальчишка тренировался с отдачей, плюс за каникулы Лорду также удалось заметно улучшить теперь уже свои способности. Гибкость и пластичность детской души и многолетний опыт, по большей частью состоящий из проб и ошибок, дали взрывной результат… на фоне Драко Малфоя, конечно.
Таким темпом к шестому курсу этого тела Волдеморт вышел бы на свои показатели силы… второго курса Хогвартса. Так что сей путь развития совершенно неприемлем. Поэтому его следующая цель — поглотить развитый хоркрукс из дневника в тело Драко Малфоя. Лучший день — Белтайн. Времени на подготовку достаточно: зельеварение и ритуальная магия доступны ему в полном объеме. Этого достаточно. Хорошо бы, чтобы также было и с ментальной магией, но ему до сих пор приходилось сдерживать поток сатья, чтобы не запечь не подготовленный для такого мозг.
Теперь это его тело. Свое тело стоило беречь.
Особенно в нынешних условиях. Его враг обладал потенциалом не меньшим, чем сам Волдеморт. И развивал его с довольно устрашающей скоростью. Причем не только магический потенциал.
Взять хотя бы ночь после Рождества. Факты, математика и характер некоторых участников говорили об обратном, но Волдеморт был уверен: вся эта ночь — исключительно и только инициатива мальчишки Поттера. Хорошо зная, что такое руководство кучкой разномастного сброда (иное ему было принципиально недоступно) и делая скидку только на профессиональных наемников, Лорд Судеб пришел к следующему выводу: Харальд лично поучаствовал минимум в одной операции.
После Азкабана. После голодовки, систематических избиений, серьезнейшего астрального истощения с неизвестными последствиями. Взрослые, сильные и сформированные маги, что по определению кратно менее чувствительны к дементорам, после пяти недель Азкабана лежали пластом минимум несколько дней, совершенно лишенные магии и сил. Ребенок имел все шансы превратиться в сквиба — на что и рассчитывал скользкий друг. Может, Поттер и не превратился бы в сквиба, но ослабить сильнейшего мага своего поколения, чтобы убрать опасного конкурента в будущем, Люциусу было жизненно необходимо. В этом его наверняка всеми конечностями поддержал Фадж.
Сразу после выхода Поттер демонстрировал подорванное здоровье. Что касается магической силы — вопрос спорный. Даже если отбросить личное участие в бою, его выступление во время пресс-конференции с беспалочковой трансфигурацией впечатляло. Но сегодня Волдеморт видел его астральное тело: истощено до крайности. Способности едва ощущались. Как будто беспалочковая магия “пережгла” его изнутри, как нередко бывало… только вот его чакры вполне активны, пусть и истощены. И пусть восприятие этого тела все еще слишком убого, Волдеморт различил несколько тонких нюансов, говоривших скорее о постоянной откачке энергии.
Умно. Так душа восстановится в несколько раз быстрее. Вот только лишать себя способности колдовать полностью? Мальчишка, скорее всего, не выдержал и окончательно сошел с ума. Впрочем, это ему на руку. Единственный в Хогвартсе опасный конкурент пока что не представлял угрозы, и вывести его из игры будет несложно.
Его глупые и бездарные слуги сделали очевидный вывод: трюк. Артефакт. Разные артефакты под разные трюки.
Возможно? Более чем. Вот только Темный Лорд знал Харальда Поттера лучше, чем мальчишка знал себя сам. Знал его состояние. Истощенный и терзаемый болью от кое-как залеченных травм (а иного быть не могло), он зачем-то продемонстрировал беспалочковую материализацию, а сегодня явился на Кинг-Кросс. С охраной.
Безопаснее было бы аппарировать в Хогсмид, и уже оттуда добраться до замка. Разумнее, безопаснее и проще… если астральное тело способно вынести пространственное перемещение.
То, что видел Волдеморт, указывало на обратное. Ток маны по его тонким телам едва прослеживался. Какой вывод можно сделать исходя из этого? Что Поттер всего лишь трюкач, и на деле очень слаб. Так и сделали его слуги.
Даже сам Лорд Судеб до конца не уверен в увиденном . Поттер слаб? Безусловно. Вот только проблема, в том числе для восприятия, в том, что мальчишка отнюдь не беззащитен.
Со всех сторон Харальд укрыт плотными и качественными многослойными щитами, сквозь которые можно было чего-то не увидеть. Трость в руках — комбинированный и очень мощный боевой артефакт. Тело увешано боевыми амулетами, причем не Петрификусы и Бомбардусы. Самое простое, что распознал Волдеморт, это отнюдь не светлый Массовый Паралич. Самое опасное — нечто вроде приличного Адского Пламени по разрушительной мощи, только с электрическим компонентом. На ум приходило несколько мистерий, например, Дождь Черных Молний, но точно опознать не удалось.
Все под маскировкой. Все различимо только весьма умелому в астральном восприятии магу.
— Драко, — окликнул его Нотт-младший. Не бесцеремонно, как обычно, а, что называется, со всем уважением.
Волдеморт умел поставить себя в коллективе, иначе не покорил бы Слизерин к третьему курсу даже со своей устрашающей мощью. С репутацией семьи Малфой, чистой кровью в жилах тела и жизненным опытом Темный Лорд без больших усилий обратил мужскую часть второго курса в свою новую свиту, а в ближайшие недели намеревался подчинить весь факультет снова.
И здесь Поттер, сам того не зная, едва не обратил его планы прахом своей выходкой. Позиции семьи Малфой, конечно, не рухнули окончательно, но серьезно пошатнулись. Все-таки даже в бегах, даже с замороженными активами, даже лишенный поддержки вассалов и соратников, Люциус Малфой все еще оставался крайне опасным противником для британских дельцов.
Если этим летом Волдеморт планировал для друга «очень несчастный случай» или, если сумел бы доказать полезность, рабскую печать. Теперь ситуация совсем иная: лорд Малфой нужен целым и невредимым.
— Теодор? — наконец обратил на него внимание «Малфой».
— Что ты будешь с ним делать?
При упоминании Поттера глаза Нотта аж засветились от ненависти. Вот это — хороший, идейный слуга… был бы, обладай хоть чем-то, кроме спеси, бравады и безграничной глупости.
— Ничего, — равнодушный ответ.
— Ничего? — мальчишка аж подпрыгнул. — Он же напал на твою семью! Он…
— Заткнись, — лениво велел Волдеморт, и Теодор нехотя примолк. — Ты не казался мне таким идиотом, Теодор.
Со стороны Забини раздался смешок. Итальянец раздражал. Вечно ухмылялся себе под нос, как будто знал что-то, неизвестное другим, и наслаждался этим. Но сейчас хотя бы держал язык за зубами.
Судя по ехидному взгляду, это временно.
— И что это значит? — вскипевший гневом мальчишка наконец справился с голосом.
— Это значит, что ты идиот, — любезно разжевал Забини.
— Тебя забыли спросить, — тут же окрысился Нотт.
Началась грызня. Крэбб и Гойл молчали, наблюдая за парочкой с одинаковым скрытым злорадством. Жаль, что они еще тупее своих отцов.
Увы и ах, сейчас ему приходилось иметь дела не с цветом британской аристократии, а с кучкой малолетних дебилов, которым нельзя поручить абсолютно ничего сложнее «принеси-подай». Драко Малфой тому пример. Причем это не он такой тупой — это поколение, выросшее без его чуткого надзора, потерянное.
Лорду Волдеморту не хотелось вмешиваться лично, но иначе Поттера не остановить.
О, а вот и палочки пошли в ход! Забини ухмылялся, но нехорошо сощурился. Нотт клокотал от ярости.
— Драко, клянусь, еще немного… — зашипел Теодор.
— Опустили палочки, — лениво велел Волдеморт.
— Забини нарвался, Драко.
— Ой-ой, и на что же? — с издевкой выдал итальянец, сосредоточив в палочке ударное.
— Живо, — велел «Малфой», отпустив ауру.
И вновь ощутил никчемность этого тела. Все, на что хватило Драко Малфоя — показать эмоции. Будь с ним хоть капля истинных сил, эти сосунки уже распластались бы по полу, забыв, как дышать!
Увы, раньше Белтайна это не исправить. Кроме того, хотелось еще раз проверить созданный им ритуал. И перерассчитать еще раз. Всего лишь одна жертва вызывала сомнения. Даже с нетривиальным требованием быть «чистым и невинным дитя магии». Должно быть что-то еще, но об этом позже, а пока следовало приструнить мелких наглецов.
Показательно неохотно Нотт убрал палочку под мантию. Только после этого Забини соизволил поступить так же с прежней издевательской ухмылочкой.
— В чем-то Забини прав, — задумчиво произнес “Малфой”. — Ты — идиот, Теодор.
Ухмылка на лице итальянца стала резче.
— Но в главном он ошибся, — продолжил Темный Лорд.
Ухмылка тут же увяла.
— И в чем же, Драко? — с плохо скрытой иронией поинтересовался Забини.
— В выводах относительно Поттера, — легкая усмешка. — Блейз, на основании чего ты решил, что его целью был удар по нашим семьям?
— А что не так, Драко? — широкая ухмылка. — Посмотри на результат. Твой отец в розыске, мать неизвестно где, мэнор арестован. Верные вассалы не уничтожены только потому, что я пригласил вас в гости. Булстроуды и Нотты получили по первое число. Отбились только Паркинсоны и Гринграссы.
— В этом кроется еще одна твоя важная ошибка, — снисходительная усмешка. — Ты не видишь дальше собственного носа.
— Ты про месть министерским? — хмыкнул Забини. — Отвлекающий маневр — слышал про такие?
Искушение наложить на него Круциатус стало невыносимым.
— А остальные пострадавшие?
— Сопутствующий ущерб.
— Как забавно ты отрицаешь все, что не укладывается в твою гипотезу, Блейз.
— В таком случае, не могли бы вы просветить сирых и убогих? — уже не сдерживался Забини.
И высоко закричал, выгибаясь дугой. Даже в условиях такого слабого тела Волдеморт мог причинять муки, не прибегая к Круциатусу. Да и к палочке прибегать тоже не потребовалось.
— Следи за языком, Блейз, — мягкая улыбка. — Ты слишком узко мыслишь, чтобы позволять себе пререкания. Просвещаю. Урон нашим семьям не был целью Поттера. Это — лишь средство достижения цели. И, как я подозреваю, не одной.
Чары упали сами. Чертово слабое тело не могло удерживать проклятия без палочки дольше пары секунд, но этого хватило. Не только Забини, стекшему на пол купе. Всем.
Опаска. Непонимание. И страх перед его силой. Как же ему не хватало таких взглядов…
— Что ты имеешь ввиду? — нахмурился Нотт.
Занервничал, сопляк. Все-таки не полный идиот, раз начал догадываться.
— О, ничего особенного. Проводя анализ действий Поттера, все делают одну и ту же ошибку, — Волдеморт говорил не спеша, получая удовольствие от наматывания нервов собеседников. — Считают его ослепленным местью сопляком.
— А он разве не сопляк? — буркнул Гойл. На нем тут же скрестились недоуменные взгляды.
— Чего? — слизеринец насупился. — Он — объективно сопляк. Как и мы.
Самая здравая мысль, высказанная этим, с позволения сказать, кругом общения. Жаль, тоже неверная.
— Сопляк, — согласился Темный Лорд. — Только не ослепленный местью. Выбор целей, очередность ударов, задействованные силы — тут либо исключительная удача, что с нашим шрамоголовым приятелем вполне возможно, либо умелое планирование. Лично я склонен полагать, что оба фактора сыграли решающую роль.
— Странно все это, — продолжил обычно не свойственные ему выражения Гойл. — Вышел из Азкабана — и сразу в бой? После пяти недель истязаний и дементоров? Верится с трудом, но это — факт.
— Вот, наконец-то умные мысли, — похвалил Волдеморт. — Так подумали все и каждый. Так подумал и Поттер, а потому решил ударить в момент, когда атаки ждали меньше всего. И не просто решил: заставил вассалов и наемников действовать в соответствии с планом. Его планом.
— Почему именно его? — отдышался Забини. — Есть ведь Арчер, Уорспайт, Скай…
Спесь с него изрядно слетела. В глазах и в голосе поселился страх. Так-то лучше.
— Блейз, Блейз, Блейз, — мягкая улыбка, от которой итальянца передернуло. — Не будь глупцом. Они все — закостеневшее старичье. Опыт велел бы им подождать и подготовиться. Экспромт и дерзость — это к Поттеру, не к ним.
— Что мы будем с ним делать? — поднял голову Крэбб.
Хороший вопрос. Так оставлять нельзя. Соваться лично — самоубийство для них и потеря тела для него. Поттер и до Азкабана не особо миндальничал, расправляясь быстро и жестко. Если он ощутит смертельную угрозу (или, скорее, намерение его прикончить), реакция будет однозначна.
— Наблюдаем, — принял решение Волдеморт. — И готовимся. Нужно убрать его одним спланированным ударом. Разумеется, чужими руками.
Чуть дрожащий Блейз понимающе кивнул. Его настороженность так приятна… может, из Забини и выйдет толк.
К сожалению, единственный истинно достойный представитель своего поколения утратил свой шанс. Хотя, возможно, лорд Волдеморт даст ему третий.
Вот только проблема в том, что Лорду Судеб до сих пор неизвестно, сколько Поттер хозяйничал в его памяти и добрался ли он до тайны хоркруксов. Поэтому убивать его прежде, чем Волдеморту удастся прояснить этот вопрос, по меньшей мере глупо.
Нужно проникнуть к нему в сознание. Волдеморт пытался в Азкабане. Тщетно: мальчишка умело защищался. Будь Поттер его учеником, это могло бы стать поводом с одной стороны для гордости, с другой — для немедленного уничтожения. Значит, нужно размягчить ему защиту разума или использовать палочковую легилименцию.
В любом случае, Поттера нужно захватить живым и относительно целым. Но кому это поручить?
Точно никому из находящихся здесь. Поттер весьма разумен в своей паранойе, не подпуская к себе никого. А даже если и подпустит, второй курс Слизерина он сметет с одинаковой небрежной легкостью что малыми группами, что в полном составе. Есть, конечно, на Слизерине кадры для таких проблем. Например, группа Уолкера — полукровки и безродные, однако, достаточно сильные и сплоченные.
Кроме того, за Поттером нужно следить. Забини относительно вхож к нему. Как и Гринграсс. Только если в лояльности итальянца Волдеморт просто сомневался, то девчонка откровенно презирала его нынешнее вместилище.
Дафна Гринграсс. Обязательно привлечь ее на свою сторону. Пусть ее отец пока неизвестен, у девчонки способности истинно чистокровной. Работа предстояла непростая.
Для проверки степени паранойи Поттера можно натравить на него, скажем, Нотта, Крэбба и Гойла. Первый, конечно, демонстрировал типично гриффиндорские слабоумие и отвагу, но остальные могли что-то сделать. Несложное. Очень несложное.
Драко откинулся на спинку дивана и смежил веки. О, Мерлин, почему это поколение настолько убогое, что какая-то откровенная грязнокровка сильнее любого представителя достойной семьи?
* * *
Поездка прошла на удивление спокойно. Никто не ломился к ним в купе, не пытался подслушать или подгадить любым иным способом. Видимо, недругам хватило мозгов затаиться и готовить серьезную пакость.
Гарри был рад. Болтовня ни о чем с приятелями, шутки и смех — вот чего ему до безумия не хватало все эти месяцы. Обычная разрядка, отдых для души за чашечкой чая.
В Хогсмиде их встретило удивительно ясное небо. Восхитительная россыпь звезд, яркий лунный свет, приятный морозец и полное безветрие.
Изумительная погода.
Студенты Хогвартса все, как один, залюбовались этим волшебством. Даже самые циничные и злые. Затем, сохраняя тишину, направились к каретам.
И так его ждал сюрприз.
— Доброй ночи, Харальд, — раздался знакомый ровный голос. Гермиона вздрогнула и развернулась в сторону говорившего. Узнала.
Граф Арман Дюпре. Его учитель и, как выяснилось, близкий друг герцога Провансского. Впрочем, последнее мало что меняло для Харальда.
— Добрый вечер, мсье Дюпре, — уважительно поклонился мальчик. — Не ожидал вас здесь увидеть.
— Я украду у вас вашего друга, — обратился француз к приятелям. — Не беспокойтесь, верну в целости и сохранности.
Рон и Терри глянули на него вопросительно, но были очень насторожены. Забавно: они что, всерьез планировали его защищать? С одной стороны это трогало, но с другой — просто глупо.
— Встретимся на ужине, — махнул рукой Гарри.
Дюпре жестом пригласил его к одной из карет. Лицо, как обычно, напоминало каменное изваяние. Взгляд абсолютно спокоен.
Некоторое время француз внимательно его изучал. Гарри не мешал и не задавал вопросов, прекрасно зная, что Дюпре не скажет больше и раньше необходимого. Терпение — залог успешного общения с этим странным, но весьма искусным магом.
— Азкабан пошел тебе на пользу, — произнес наконец Дюпре. — Как бы удивительно это ни звучало. Как твое самочувствие?
— Хорошо, мсье. Удивлен тому, как быстро я восстановился.
— Позволь спросить: как ты добился такого разрежения маны и при этом сохранил способность ее использовать и концентрировать?
Гарри быстро огляделся, но их уже отрезали от окружающего мира мощнейшие из виденных им приватные чары.
— Хладное железо для разрежения, Оковы Вия для опустошения и Сфера Жажды для поглощения.
Дюпре наклонил голову, осмысливая сказанное. Недоверия он не проявлял, что Поттер весьма уважал, ведь сказанное им по классическим канонам взаимоисключало друг друга.
Взаимоисключающие явления сыграли на руку, в известной мере ослабив действие друг друга, обеспечив необходимое для быстрого восстановления запустение астрального тела и при этом не лишив способности колдовать. Правда, заставить все это работать в одной связке было ой как непросто…
— Все-таки хладное железо… — протянул наставник. — Создай стакан.
Гарри материализовал стеклянный стакан и подвесил в воздухе.
— Чашку.
Рядом повисла простая фарфоровая чашка.
— Белая глазурь с цветочным узором, — распорядился наставник.
Это было уже сложнее, но ненамного. Арман мельком, но внимательно и придирчиво оглядел результат. Довольно-таки паршивый — цветы смазались, узоры кривые, да и форма кружки оставляла желать лучшего.
— Нож с деревянной ручкой.
Здесь был полный провал. Только с восьмой попытки Гарри удалось материализовать… нечто. Арман Дюпре кивнул и взмахом руки развеял эти попытки.
— Отвратительно. Однако, ты уже сделал первый шаг по пути материализации. Теперь создай стеклянный шар.
Просто кусок стекла идеальной формы. Получилось с первого раза… и отозвалось спазмами в руке.
— Материализация гораздо сложнее стихийных воздействий. Ты взялся за нее, не освоив стихии должным образом. Но раз шаг уже сделан, я расскажу, что делать дальше. Для начала преврати шар в куб.
Изменить оказалось намного сложнее, чем материализовать. Арман Дюпре бесстрастно наблюдал за этими бесплодными попытками. В конце концов руку начало жечь, а шар лишь получил наметки кантов.
— Первый шаг — простое изменение формы. Шар в куб и обратно. По мере совершенствования навыков добавляй другие формы, комбинируй геометрические фигуры, пока не научишься свободно изменять материю по мановению мысли. Перемещай их, добавляй новые, меняй разные объекты разными путями, изменяй массу и объем в процессе. Плетение — творческий процесс, Харальд.
— Благодарю, мсье, — уважительно склонил голову мальчик.
— Теперь покажи мне стихии.