Дракон из Сумеречного Дола. Главы 117-118.epub
Дракон из Сумеречного Дола. Главы 117-118.fb2
Дракон из Сумеречного Дола. Главы 117-118.mobi
Он покинул Винтерфелл несколько месяцев назад во главе могучего войска, отправляясь на север спасать мир. А вернулся, ведя за собой оборванную группу голодающих детей, спасаясь бегством.
Они тянулись к нему по одному и по двое, затерянные в заснеженных землях, о которых прежде лишь слышали. От подростков до малышей, от хорошо одетых до полуголых — все каким-то образом находили дорогу к проигравшему принцу. Одни плакали, другие смотрели остекленевшими от шока глазами, третьи просто брели следом. Их родители либо погибли, либо оставались за Стеной, когда та пала — что для Джехейриса означало то же самое. Лишь немногим боеспособным одичалым удалось пройти через туннель до того, как всё обратилось в ад; они отправили вперед детей и стариков. Теперь и те брели за Таргариеном, утопая в свежевыпавшем снегу Королевского тракта, пробираясь по полузасыпанному следу, оставленному Эйгоном и Эйлором.
Единственной радостью стало внезапное появление Призрака, до смерти напугавшего малыша на руках принца. Джехейрис не понимал, как лютоволк пережил разрушение Стены и яростные бои, но он рухнул в снег и стиснул зверя в объятиях, насколько позволяли закоченевшие руки. К ним присоединялись и воины — рыцари и простые солдаты, — хотя таких было совсем немного.
Еды не было. Желудок Джехейриса сводило от голода, а жалобные всхлипы идущих следом детей впивались в душу острее кинжала. Воды хватало — благо, снега вдоволь, — но отсутствие пищи и тепла брало своё, как и заданный принцем темп. Он до сих пор не видел своими глазами то, что настолько напугало одичалых, что они обрушили свое спасение на головы собственного народа, но твёрдо знал — он не хочет с этим встречаться лицом к лицу.
Они шли по ночам, всю ночь напролёт, двигаясь вперёд несмотря на крики усталости и урчание пустых животов. Джехейрис не знал, останавливает ли ледяных демонов дневной свет; в рассказах одичалых нападения случались ночью, но никто не знал наверняка, могут ли твари атаковать днём. И всё же ночь казалась более подходящей для своеобразного марша, правда это или нет, поэтому он выбрал именно её. Принц Железного Трона давал отдых лишь в те несколько часов, когда появлялось солнце — его спутники падали в большие кучи, сбиваясь вокруг самых маленьких для тепла. Он сам, Вель и несколько подростков пытались найти дрова для костра, но чаще поиски оказывались тщетными. Он возвращался к своим подопечным и падал без сил, они с Вель ложились по краям от двух спасённых малышей, Далла прижимала к спине сына Манса. Призрак устраивался сверху, укрывая маленьких детей живым одеялом. Джехейрис просыпался перед закатом, поднимая своих спутников из того подобия сна, что им удавалось найти, заставляя вставать на ноги.
Каждый раз кого-то из тех, кто ложился отдыхать, не удавалось разбудить — они умирали от холода или голода. Старики — пока они ещё были с ними, хотя теперь почти все отстали — настаивали сжигать тела, даже самых маленьких. Джехейрису либо не хватало материалов, либо он отказывался тратить время, но после каждого такого случая шаг его становился ещё более торопливым.
Он не знал, скольких потерял за дни пути на юг, но понимал — эти цифры разобьют то, что осталось от его души.
Сам Джехейрис тоже не избежал ран. Три пальца и большой палец левой руки почернели от обморожения, уцелел лишь мизинец, и принц Железного Трона достаточно трезво оценивал ситуацию, чтобы понимать — их уже не спасти. Он отдал перчатки и верхний плащ маленькому ребёнку, у которого почти не было тёплой одежды; правую руку с мечом он мог прятать за пояс, но левая либо держала ладошку мальчика, чьего имени Джехейрис до сих пор не знал, либо мёрзла, когда он нёс малыша на руках. Впрочем, стоило радоваться, что не отморозил нос или уши — в отличие от нескольких детей, которым предстояло их потерять.
И, конечно, десятки мёртвых тел, растянувшихся по их пути от Стены до камней Винтерфелла.
Ворота замка оказались заперты, и Джехейрис скорее чувствовал, чем видел стражников на крепостных стенах — кожа покалывала от невидимых арбалетов и луков, нацеленных на него. Голос с надвратной башни прорезал морозный ночной воздух:
— Кто идёт?
Его собственный голос, когда он наконец нашёл его, звучал хрипло от усталости и долгого молчания:
— Принц Джехейрис Таргариен.
Холодный ветер донёс приглушенный ропот, за которым последовал другой голос:
— Все они с тобой?
В нём вспыхнула искра гнева. Он наконец нашёл подобие убежища после стольких дней, оставляя за собой мёртвых детей — он был не в настроении для новых проволочек:
— Да, чтоб вас, все они. А теперь откройте эти проклятые ворота.
Для Джехейриса прошла целая вечность, небо начало светлеть на востоке, прежде чем огромные ворота Винтерфелла распахнулись. Его мать, со слезами, струящимися по щекам, первой выбежала навстречу, бросившись обнимать Джехейриса вместе с мальчиком. Лианна Старк шептала благодарности и вопросы, но хотя принц был счастлив видеть её, он обратился к Родрику Касселю, который вывел за ворота настороженный отряд стражников:
— Найдите им еду и одежду. Корона возместит расходы Старкам, если кто-то из нас переживёт эту зиму.
Кассель помедлил, разглядывая меховые одежды.
— Это дети. — В его голосе прорезалась острота морозного ветра. — Их было больше. Этих вы спасёте. — Он опустил взгляд на почерневшую руку. — Пришлите мейстера, когда он закончит с ними, и созывайте совет.
Голос, который он не думал услышать снова, раздался рядом с Касселем, и Джехейрис резко поднял глаза, увидев шагнувшего вперёд Эддарда Старка:
— Делайте, как он говорит. — Его дядя выглядел… старым, старым и сломленным. Принц Железного Трона видел сейчас в нём больше седины и печали, чем помнил у сурового Хранителя Севера когда-либо. — Нам предстоит многое сделать.
* * *
Джехейрис ожидал боли, когда мейстер Лювин удалял обмороженные пальцы, но почувствовал… ничего не почувствовал.
Принц, Потерявший Стену, невидящим взглядом смотрел на бинты, обвивающие левую руку. В Большом чертоге Винтерфелла перешептывались голоса. Лювин, работая, объяснил: хоть безымянный палец пострадал не так сильно, как остальные, гниение проникло глубже, чем могли достать любые снадобья мейстера. Он отсек палец в качестве меры предосторожности — чтобы принц не лишился всей кисти.
Джехейрис не ощущал ничего, глядя на перевязанную культю. Не в физическом смысле, конечно — он чувствовал прикосновение бинта к живой плоти, нарастающую боль там, где мейстер провел черту между тем, что останется, и тем, что нужно отсечь. Но эмоционально — ничего. Просто рука; у него оставалась вторая, к тому же та, что держит меч. Возможно, он никогда больше не возьмет в руки лук, но всё еще сможет сражаться клинком. Более того, справится с повседневными делами — научится самостоятельно разрезать мясо, сможет писать не хуже прежнего. Он выживет.
Десятки детей — нет. Когда видишь столько крошечных лиц, примерзших к промерзшей земле, потеря руки кажется пустяком.
По правую руку от него сидел кузен Эймон, закутанный в меха. Каштановолосого, фиалковоглазого Таргариена и Сэмвелла Тарли спас лорд Старк — ему и нескольким его людям удалось оседлать коней до того, как пала Стена. Он позаботился освободить как можно больше лошадей, и на них многие рыцари, воины и даже одичалые добрались до Винтерфелла задолго до того, как Джехейрис привел свою спотыкающуюся армию детей. Робба, однако, среди вернувшихся не оказалось. Нед искал его, отказываясь бросить старшего сына, пока сама Стена не начала рушиться. Лордам Амберу и Гловеру пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить его бежать, и они едва успели опередить падающий лед.
Лорд Эддард винил себя, хотя никто другой его не винил. Глупо — вся вина лежала только на Джехейрисе.
Мейстер Эймон, Таргариен, повидавший так много до и после того, как ослеп, почти наверняка мертв. Робб и Серый Ветер. Харрион Карстарк. Сир Борран. Лорд-командующий Джиор Мормонт. Сам Манс-Налётчик. Игритт. Многие не вернулись.
Большой Джон Амбер не питал любви к одичалым; его семья убивала их годами, а дочь его дяди Морса похитили налетчики, когда тот был мальчишкой. Он яростнее всех противился плану Джехейриса, и даже сейчас великан-лорд испепелял взглядом Вель и Тормунда. Джехейрис узнал, что бородатого одичалого и его дочерей нашел пожилой дозорный, Алман — он привел в Винтерфелл разношерстную группу выживших, среди которых были и одичалые. Те, кто обычно враждовал, объединились перед лицом общего ужаса. Лорд Старк предоставил им всем защиту, несмотря на частые и громкие протесты присутствующих.
Принц настоял, чтобы Тормунд и Вель присутствовали на этом совете как представители Вольного народа; кто бы ни обрушил Стену и каковы бы ни были причины — теперь они все в одной лодке. Именно на этих двоих Большой Джон и обрушил свою ярость:
— Эти выродки обрушили Стену, впустили демонов к нам, а мы даем им защиту? Их образ жизни — убивать и грабить, как бешеные псы. Мы должны убивать их, а не кормить!
Одобрительный рев встретил его слова, и Джехейрис почувствовал, как Вель беспокойно шевельнулась по левую руку от него. В ответ он поднялся на ноги, и, хотя толпа притихла, он видел больше гневных взглядов, чем поддерживающих:
— Эти люди собирались изменить свой образ жизни, лорд Амбер. Всё, чего они хотели — защиты.
Амбер гулко зарычал:
— О, я видел твою попытку подчинить их, парень. Посмотри, к чему это привело.
Джехейрис встретил взгляд большого человека без тени страха — в нем не осталось места для страха:
— Того, кто обрушил Стену, нет среди нас.
Торен Смоллвуд, старший из выживших разведчиков Ночного Дозора из тех, кого удалось найти, вскочил на ноги:
— Нет, они мертвы вместе с большинством наших друзей и солдат, как скоро будем и мы, — он обратился к окружающим лордам с яростью на лице. — Люди в других башнях и замках, вероятно, тоже мертвы; они и понятия не имели, что происходит. Стена пала, и теперь нас ничто не защитит.
— У моего брата тысячи и тысячи воинов на Юге.
Лорд Алистер Фарринг фыркнул:
— Все они заняты сражениями с тысячами других воинов.
— Но у лорда Старка остались тысячи на Севере, они уже движутся сюда.
Смоллвуд в отчаянии выругался:
— Да пойми же ты, мальчишка, это не имеет значения. Стена была больше, чем просто высокой грудой льда. Она была пропитана заклинаниями, не дававшими мертвым пройти. Без них никакое количество людей не остановит их от уничтожения всего Севера, а потом они созреют для того, чтобы захватить истерзанный войной Юг.
Джехейрис стиснул зубы:
— Следи за языком.
Смоллвуд разразился безумным, издевательским смехом:
— Или что, приговоришь меня к Черному? Хостер Талли сделал это много лет назад, и я верно служил, пока ты не уничтожил Дозор и не убил его внука.
Тогда впервые заговорил его дядя Эддард, и его голос звучал холоднее, чем когда-либо слышал Джехейрис, едва ли не уничтожая Смоллвуда:
— Не смей говорить о моем сыне. Ты недостоин даже произносить его имя.
Повисла тишина, лорды Севера склонили головы, пока Эддард не заговорил снова:
— Если мы не сможем защитить Север, остальное не имеет значения. Я буду сражаться до последнего вздоха, защищая эту землю. Я сделал бы это добровольно, но в данном случае у нас всё равно нет выбора.
А далее голос, который Джехейрис никак не ожидал услышать в данной обстановке, прозвучал рядом с ним:
— Тогда уходите.
Все взгляды обратились к Эймону Таргариену, щуплому драконьему лорду, больше похожему на лавочника, чем на человека королевской крови. Вместо того чтобы съежиться, как ожидал Джехейрис, Эймон встретил эти взгляды, хотя румянец и пополз по его коже. В его обычно тихом голосе звучала сталь, которую Джехейрис никогда прежде не слышал, и принц почувствовал, как опускается на место, в то время как Эймон — встаёт.
— Покиньте Север.
Волна насмешливых возгласов заполнила воздух, среди них выделялся недоверчивый голос Большого Джона Амбера:
— Ты, блять, не серьёзно… Кто ты такой, чтобы вообще брать слово, мальчишка?
Эймон вскинул подбородок:
— Я сын Дракона Сумеречного Дола, и я так же серьезен, как угроза, с которой мы столкнулись. Север слишком обширен, чтобы защитить его целиком; я еще не видел их своими глазами, но говорят, вихты наступают волнами, как морской прилив. Они поглотят армию целиком.
Новый голос, принадлежавший какому-то мелкому лорду, которого Джехейрис даже не знал, донесся от дальней стены:
— Мы до сих пор не знаем, существуют ли они на самом деле!
Тормунд Великанья Смерть, молча сносивший оскорбления своего народа с каменным лицом, наконец заговорил:
— Я знаю. Как и каждый из Вольного народа здесь, как и вороны. Мы сражались с ними, погибали от их рук. Думаете, что-то меньшее, чем оживший ночной кошмар, заставило бы Манса-Налётчика и Вольный народ преклонить колени перед пиздюками как вы, а? Южане? Думаете, что-то меньшее, чем зло похуже ваших сраных правил, заставило бы нас отдать своих детей, а потом обрушить нашу единственную надежду себе на головы? Думайте что хотите о Вольном народе, но мы были готовы сделать всё, в чем клялись никогда не участвовать, чтобы пережить то, чего вы не видели. Поверь мне, южанин со слабыми коленями, я видел достаточно за нас обоих.
Эймон не дал возмущению словами здоровяка набрать силу, заговорив почти сразу, как тот закончил:
— У нас была Стена, чтобы остановить их, и каковы бы ни были причины — теперь её нет. Мы не можем встретиться с ними в открытом поле; как сражаться с чем-то, что несет саму зиму? Врагу необязательно даже нападать, может просто подождать, пока мы замёрзнем. Поэтому все, кто погиб у Стены, теперь в их рядах, и Смоллвуд прав — нас недостаточно. Так что мы делаем единственное разумное — уходим. Мы поступаем как лорд Амбер и некоторые северные лорды — забираем свои семьи и уходим.
Один из северных лордов — Рисвелл, если память не подводила Джехейриса — подал голос:
— Что, бросить наши дома, замки, угодья?
Эймон повернулся к нему:
— Да. Мертвецам не нужна добыча и трофеи. Всё, чего они жаждут — обратить живых в себе подобных. Берите только семьи и столько припасов, сколько сможете увезти, и бегите на юг.
Лорд Сервин указал на очевидное:
— Рано или поздно юг закончится, лорд Эймон.
Эймон согласно кивнул:
— Да, закончится. Но нам и Иным потребуются месяцы, чтобы добраться южнее Перешейка, где Вестерос сужается до четверти здешней ширины. Болота Перешейка и горы делают полосу проходимой земли ещё уже. Там и возведём оборонительную линию, где нас нельзя обойти с флангов. Я молод, милорды, и не могу с уверенностью судить о противнике, но их наступление подобно приливу. Приливы следуют путём наименьшего сопротивления, а горы и болота — воплощение сопротивления. Они пойдут туда, куда мы захотим, где мы будем готовы. Где мы сможем их остановить.
Лорд Старк пристально наблюдал за Эймоном, сохраняя бесстрастное выражение лица:
— На юге идёт война.
— Да, лорд Старк. Но как я сказал, в таких снегах пройти на юг, живым или мёртвым, займёт месяцы. К тому времени мой отец разберётся с югом. Его силы вместе с нашими будут достаточны, или, по крайней мере, дадут шанс на победу.
Смоллвуд рискнул заговорить снова:
— Их не остановить. Как вы сами сказали, вы не знаете этого врага.
В глазах Эймона вспыхнул огонь, напомнивший Джехейрису Эйлора:
— А вы, сир, не знаете моего отца.
По залу прокатился ропот споров, а Эймон внезапно опустился обратно на место, его лицо залил румянец, яркий, как символ Таргариенов. Джехейрис сжал его руку здоровой ладонью в знак поддержки.
«Не знаю, откуда это всё взялось, брат, но я благодарен»
За высоким столом позволили спорам длиться какое-то время, пока наконец Нед Старк, тихо переговаривавшийся с женой и мейстером Лювином, не посмотрел на Джехейриса. Принц кивнул, соглашаясь с планом — он прочёл вопрос в глазах Хранителя Севера.
Эддард Старк поднялся:
— Молодой лорд Эймон прав. Как Лорд-Хранитель Севера, я приказываю начать эвакуацию. Немедленно.
Его слова встретила смесь недовольного и одобрительного ропота. Он поднял руку:
— Мой сын мёртв. Многие из ваших сыновей тоже мертвы. Я не намерен потерять остальную семью. Наши дома будут ждать нас, когда мы уничтожим эту угрозу. Многие из вас шли за мной в прошлой войне — прошу последовать за мной и в этой, совсем иной. Кладовые Винтерфелла опустеют, чтобы накормить уходящих на юг. — Он расправил плечи, став ещё выше. — Я, вместе с добровольцами, останусь сдерживать наступающую волну так долго, как сможем.
Кейтилин Талли в панике вцепилась в его руку. Лорд Старк обхватил её лицо ладонью, мягко улыбнувшись, прежде чем повернуться обратно к залу:
— В Винтерфелле всегда должен быть Старк.
Джехейрис оглядел реакцию присутствующих — от северных лордов до братьев Дозора и двух одичалых рядом с ним — после чего тоже поднялся:
— Я встану рядом с лордом Старком.
Он услышал, как ахнула мать, когда Большой Джон Амбер указал на очевидное:
— У тебя полруки нет.
— Значит, привяжу щит к предплечью. — Он прочистил горло. — Мне доверили защищать Стену. Я сделал то, что считал правильным, что до сих пор считаю правильным, но в итоге потерпел неудачу. Многие погибли из-за этой неудачи. Я видел, как десятки детей замёрзли или умерли от голода из-за паники и ужаса, что несёт наш враг. Я останусь здесь, чтобы сражаться с этим врагом. — Он взглянул на дядю. — К тому же я наполовину волк, а волки ходят в стае. Начинайте приготовления немедленно. Разошлите гонцов и воронов остальным лордам и на юг. Мы эвакуируем Север.